Полина (взволнованно – радостно бросается на шею отца):
- Так она сдала экзамены? Она принята?
Корнилов (сияющее – легко):
- Вы бы видели глаза француза и англичанина. Те в шоке. Каждый готов ее взять под свое крыло.
Корнилова (озабоченно):
- Откуда такая тяга к иностранным языкам? И кто в глубинке так учит, что в восторг приходят профессора.
Корнилов:
- А я почем знаю. Но это факт. Ольга Соломатина уже студентка. Это надо отметить хорошим столом.
(В дверях появляется виновница, Полина бросается ей на шею).
Полина:
-Как я рада, что ты поступила, и тебя приняли без проволочек. Оля, знакомься, это моя мама. Мама, это вот Оля.
Корнилова (растерянно смотрит на обнявшихся девочек, а у самой на глазах слезы. Не вытирая их, говорит взволнованно и с придыханием):
- Здравствуйте Ольга. Я рада, что вы познакомились и подружились с Полей. Так ваша фамилия Соломатина? Вы очень похожи или на поминаете одного человека. Я буду рада, если вы остановитесь в нашем доме.
Корнилов (видит состояние жены и обращается к молодому поколению, строго, но с теплотой в голосе):
- Вот и хорошо, что знакомство прошло в дружеской, пусть и не в торжественной обстановке. Так, девчата! Сейчас быстро поели и, не медля, бегом на тренировку. А то весь коллектив, наверное, заждался и томим ожиданием новостей: как, что, когда? Только вы сейчас не переедайте.
Девчата смеясь, убегают на кухню. В комнате остаются муж с женой, тренер с медиком, мать с отцом.
- Как тебе моя находка? Понравилась?
Медик (подходит и закрывает дверь):
Общее впечатление, о комплекции, структуре и цвету лица, ничего не могу сказать плохого, это во-первых. Во-вторых, она милашка и доброй души человек. Остальное загибание пальцев, я оставлю на потом.
Корнилов (в задумчивости):
- Когда же?
- Когда буду готова анализировать разумом, а не рассудком.
Корнилов:
- Интересно! Очень интересно! Это что-то новенькое в твоем репертуаре, Марина. Ты так никогда не ведешь себя, тем более с новыми знакомыми. Что с тобой случилось?
Корнилова:
- А ты разве не заметил кое-какого сходства с неким тебе давно знакомым человеком?
Корнилов:
- Мало ли, кто на кого похож. Да и сходство, о котором говоришь ты, Марина, интуитивное, скользящее, еле уловимое. Я ее заметил, прежде всего, как игрока, вытворяющей мячом, что ей заблагорассудится и принял ее сперва (в начале) за мальчишку. Но интернатовский физрук-тренер Василиса Федоровна развеяла мою ошибку, указав на поспешность моих выводов, в отношении данного игрока. Она буквально сказала: - «Вы, Юрий Данилович, ошиблись полом. Это не Коля, а Оля. Ольга Ивановна Соломатина».
Корнилова (раздраженно):
- Ну и…?
Корнилов (спокойно, рассудительно, с долей сарказма в голосе в пику жене):
- Ну, что я. Я как только узнал, что это девушка, тут же вспомнил, какую команду я тренирую, и сделал соответствующие выводы.
Корнилова:
- И какую?
Корнилов (раздраженно):
- Женскую, как ты знаешь. Хоть до этого играл в мужской. Марина! Родная! Какая муха тебя сегодня укусила? Или может на работе что-нибудь не так? Что с тобой происходит. Цепляешься за любую мелочь, за каждое слово, вплоть до запятой или точки.
Корнилова (понимает состояние мужа и смягчается, обходя острые углы):
- Извини, дорогой. Дежурство действительно было тяжелым. А тут Оля, со своим сходством. Правда, если повнимательнее присмотреться, просто выступают отдельные черты, но рисунок совсем другой. Ты прав, когда сказал, что контуры просматриваются, чисто интуитивно. Да и то, если ты человека хорошо знал, и ты часто о нем думаешь. Вот у меня, наверное, и был оптический обман.
Через силу улыбается.
Корнилов (примирительно):
- Ничего, дорогая, забудь о грустном, думай о веселом. А лучше ложись-ка спать, отдохни после ночной смены. Мне же остается пойти и поработать с командой, не то мои воительницы учудят что-нибудь без присмотра.
Корнилова:
- Что они могут без тебя, Юра. Ты у них мозговой центр.
Корнилов (сокрушенно):
- Не дай бог. Что толку играть по подсказе. Футбол – это игра интеллектуальная. Тут свои мозги нужны. Но теперь думаю, все изменится. Помяни мое слово. (Уходит).
*
Раздевалка. Группа девушек. Кто сидит, кто лежит.
Лиза:
- Жалко, тренера не было.
Светлана:
- А может это и хорошо, что не было. Он бы нас пропесочил за такую игру. Но я «за», чтоб играть так в дальнейшем. Правда, много беготни без мяча, на авось.
Катя:
- Зато отвлекаешь на себя ведь, боятся тебя оставить одну, а другим легче маневрировать.
Полина (она видела отца в отдалении, но решила промолчать об этом):
- Всё было хорошо, девочки. Женька носилась как метеор по полю без мяча, а забила больше всех.
Женя:
- Я, что. Видели бы вы Олю. Она намагничивала мяч. Не она, а он ее находил. Мне же оставалось только точка. Удар в пустые ворота.
Лиза:
- Почему ты молчишь, Оленька. Ты плачешь?
Оля:
- Нет, девочки. Просто я вспомнила наши игры на интернатском поле. Там я была одна, среди мальчишек. А тут вас целая свора и все заряжены на игру. Кто открылся, тому и пас, на ход. Я была в раю, девочки.
Стук в двери.
Хором: - Войдите.
Корнилов (улыбается смущенно):
- Извините. Как видно опоздал. Зато видел последний гол Елизаветы. Сбоку, в одиночестве, выход один на один с вратарем и финт, который я у нее никогда не видел. Что это было, Лиза?
Лиза (дурачась, играя обиженную):
- Юрий Данилович. Я не виновата. Это все новенькая. Дала мне пас, в окружении троих. А финт показала Полина.
Женя:
- Финт как финт, просто исполнен мастерски наедине с вратарем. Единственный выход, перебросить через себя, когда низом нельзя. У меня бы в такой момент лучше не получилось.
Светлана (воодушевленно):
- За что он хвалит петуха…
Хор голосов:
- За то, что хвалит он кукушку.
(Все смеются).
Корнилов (строго – назидательно):
- Зря смеется тот, у кого и такое не получается. Но я рад, что смех еще способен рождаться на ваших лицах. Ваша игра порадовала меня, но в то же время и огорчила.
Лариса:
- А почему?
Лиза:
- Потому, что мы не играем, а балуемся, не тренируемся, а забавляемся. Я не права, тренер?
Корнилов (показывает на Лизу рукой и говорит восхищенно – приподнято):
- Не то слово, Елизавета. Ты на все сто права. Удивляюсь, почему этого никто не замечает. Уже две недели Оля показывает нам, как должен себя вести игрок на поле. Как должен он искать мяч, где его нет. А вы только пользуетесь ее добротой. Нет включить мозг и импровизировать самим, без подсказок.
(Разнобой обиженных голосов).
- Это неправда! – Мы думаем, что делаем. – Юрий Данилович вы не правы. – Мы работаем над собой.
Корнилов (поднимает руки, прося тишины, голоса смолкают):
- Так-то лучше. А то уподобились бабкам – торговкам на Ташкентском базаре. Крику много, а ничего понять нельзя. Я все это время наблюдал и молчал намеренно. Даже Оля начала филонить и потворствовать вам, хотя темпа не сбросила, а могла бы его и увеличить. А ты, Полина, почему порой забываешь возвращаться в защиту, предоставляя это делать нападающим. Ведь Жене и Оле рациональнее получать мяч на территории противника, а не на своей половине и уже оттуда устремляться в атаку. Иной раз смотрел на навал и видел детей, стремящихся быть поближе к мячу. Главное в куче.
Лариса (обиженно):
- Вы и меня, Юрий Данилович, видели в общей куче? Зря.
Корнилов (с улыбкой):
- Не передергивай карты, дорогая. Ты здесь на высоте. Да и все молодцы. Молодицы не говорю. Получилось бы пошло и неправда. Вы все у меня – мо – лод – цы.
Женя (весело):
- Разбор полетов окончен, значит, нам можно пойти в душ, и смыть трудовой пот.
Корнилов:
- Да, да! Конечно. Идите, мойтесь, приводите себя в порядок. Я подожду вас у себя.
Уходит.
*
Дом Корниловых. Гостиная. За столом сидят двое. Разговаривают.
Марина:
- Девочки в институте. Ты когда собираешься идти?
Корнилов:
- Фактически я уже в дороге. Это ты попросила меня задержаться.
Марина:
- Действительно. Я попросила и вот по какому поводу… - (и задумалась).
Корнилов (нетерпеливо):
- Я тебя слушаю, Марина.
Марина (выходя из транса):
- Конечно, слушаешь. Вот я и говорю, Полина вчера посекретничала со мной и дала вот этот снимок. (Показывает фотокарточку).
Корнилов (рассматривает фото):
- Кто эти женщины? Наверное, мать и дочь.
Марина:
- А вот и нет. Пожилая, Соломатина Вера Никитична, а молодая Маргарита Неврова.
Корнилов (протяжно):
- Так. Ну, и …
Марина (раздраженно):
- Как это, ну и … я говорю Маргарита Неврова. Разве это тебе ни о чем не говорит.
Корнилов:
- Абсолютно ничего. А должно?
Марина (взмахивает руками и качает головой):
- Это же надо, забыть Риту. У тебя Юрий, души нет. Ты всмотрись в лицо. Вспомни Ритку, что бегала со мной по утрам, зимой и летом. То есть я с ней, так как инициатором пробежек была она.
Корнилов (внимательно рассматривает снимок):
- Рита. Бегунья. Триатлонщица. Действительно, это она. Снимок-то любительский. Некачественный. Пожелтевший. Помню Риту. Моя первая любовь. Где она теперь? Что с ней стало? Она так внезапно пропала, в одно время:
Марина:
- Алло, Юра. Проснись, вокзал отходит. Я перед тобой полчаса как бисер мечу. Ты-то хоть услышал меня?
Корнилов (удивленно):
- А откуда у тебя эта фотография?
- Марина (сокрушенно):
Так и есть. Ты был где-то, но не здесь, Юра! Да проснись, наконец. Проснулся?
Корнилов (извиняясь):
- Прости, родная. Сам не знаю, что это со мной сейчас было. Так ты говоришь, что Рита нашлась? Где она сейчас?
Марина (тоскливо вздыхая):
-Да, не она сама, а ее дочь. Это кажется, Оля.
Корнилов (от неожиданности встает со стула):
- А ты откуда знаешь, что Оля ее дочь?
Марина:
- Она сама сказала это Полине, и фотографию ей дала. Разве ты не заметил, как Оля похожа на Риту. Не полностью, а в определенные моменты.
Корнилов:
- Тут ты права. Сходство пробивается. А я Олю увидел, когда проходил мимо одного интернатского футбольного поля. Куда ездил.
Марина: - Куда именно?
Юрий:
- По наитию, кажется в Пензу, а чтоб быть точным, то в Каменку.
Марина: - Ты был в Каменке?
Юрий:
- Вроде бы там. Смотрю, мальчики играют в настоящий футбол. Загляденье. И среди них Оля. Я принял ее сначала за мальчишку. Тут ко мне и подошла их физрук – тренер. Василиса Федоровна и разъяснила мне мою ошибку. Я как узнал, что играет девушка, тут же вспомнил наших «Амазонок». Мы прошли в кабинет физрука. Туда вызвали Олю. Когда она вошла в кабинет, первое ощущение было, что вошла Маргарита. Когда я ее впервые увидел и полюбил. Будто и не было долгих семнадцать лет. Но фамилия Соломатина охладила мой пыл. А сходство было эфемерным, воздушным, на грани фола. Но я увидел ее игру и уже не мыслил ее без «Амазонок». А может наоборот. Ты ведь видела Олю в игре. Все девочки потянулись к ней, особенно Полина. А как поднялся класс игры с Олиным приходом.
Марина:
- Ты прав, Юра. Полина в ней души не чает. Готова спать у ее двери. Поля изменилась. Теперь все время проводит с Олей, а не со мной, или девчатами.
Корнилов:
- А я рад, что девчата подружились. Женя и Лиза тоже бегают за Олей, как собачонки. Учатся у нее владению мячом.
Марина (с тревогой):
- Юра! Скажи, только честно. У тебя было что-либо с Ритой? Ведь она была твоей первой любовью. Она тебе что-нибудь говорила о себе, своем состоянии?
Корнилов (потерянно):
- Ничего не говорила. Просто исчезла, неожиданно. Потом я узнал, что она взяла почему-то академический отпуск. Ты, как подруга близкая, помогала мне в ее поисках. Маргарита как в воду тогда канула.
Марина (раскаянно):
- Это я, наверное, очень виновата.
Корнилов: - В чем?
Марина:
- Рита перед своим исчезновением поделилась со мной своей тайной и взяла с меня слово о молчании. Вот я и молчала. А как вижу зря.
Корнилов: (опустошенно садится на стул, на стол кладет руки, а затем на них голову. Через минуту раздается его голос).
- О чем она тебя просила молчать?
Марина:
Что беременна. Особенно просила ничего не говорить тебе. Я подумала, что у нее была связь на стороне от тебя, и она, боясь потерять тебя, бежит от этого позора, потому и взяла академический отпуск.
Корнилов (и сокрушенно и с вызовом):
- Ах, уж эта женская солидарность. Выходит, Оля может быть моей дочерью?
Марина:
- Как медик, могу лишь сказать, что если у вас была связь, то ничего удивительного в твоем вопросе, я не вижу. Странно другое.
Корнилов (поднимает голову):
- Что именно?
Марина:
- Почему она, зная, что беременно от любимого человека, вдруг бежит сломя голову, запрещая ему говорить об этом, в дебри, заметая при этом следы. Я не знала о вашей связи, Юра. Мне она о тебе ничего не рассказывала, вот почему я молчала, думая, строя предположения самые разные. За ней ничего сакраментального не наблюдалось. Она блюла себя в чистоте. А тут эта тайна, клятва и побег. Ты знаешь, уже после рождения Полины, я принялась за глубокие поиски своей подруги и чем они кончились. Остается одно…
Корнилов (с надеждой):
- Что именно?
Марина:
- Узнать у Оли, адрес ее бабушки, с кем она жила в последнее время и попросить рассказать всю правду о Маргарите.
Корнилов (с воодушевлением):
- Правильно, Марина. Так и сделаем. Узнаем и я съезжу куда надо и все узнаю.
Марина:
- А вот тут ты не прав. Поеду я, как более свободный человек. И женщина женщине, откровеннее расскажет то, о чем мужчине постесняется говорить, по соответствующим причинам. Ты меня понимаешь, о чем я. К тому же я врач и близкая ее подруга. Значит, ехать нужно мне. А у тебя «Амазонки».
Корнилов (задумчиво):
- Может быть ты и права. Их не бросишь. А пока это наша тайна.
Марина (с улыбкой):
- Договорились.
*
Та же гостиная. Через некоторое время. Старшие Корниловы за столом.
Корнилов:
- Ты где целую неделю пропадала. На Луну летала или у Сатурна посадку отменили.
Марина:
- Не ерничай. Тебе это не идет. Просто Вера Никитична узнав новости о своей воспитаннице Оле, почувствовала недомогание, пришлось задержаться и побыть не с чужим человеком.
Корнилов:
- Как она теперь?
Марина:
- Гораздо лучше. Возможен и приезд ее сюда.
Корнилов:
- То-то Оля обрадуется. А у нас новости – «Амазонки» таки побили «Рассвет».
Марина:
- Наконец-то девчата утерли нос мальчишкам. Так, что радуйся, Юрка. Оля твоя дочь. У Поли есть сестра.
Корнилов (не выдержав нахлынувших чувств, он заплакал):
- Рита! Рита! Принес запоздалое «прости» и «спасибо».
Марина:
- А уехала она так поспешно, потому что получила до этого письмо, где сообщалось ей о болезни матери, а следом и телеграмму о том, что мать ложится в больницу для операции. К тому же Рита повстречала на улице цыганку, которая ей предсказала смерть в ее доме. Вот она как угорелая и помчалась домой. А тебе просила ничего не говорить из-за боязни за тебя, чтоб ты не метался между ней и командой, зная, как ты относишься к футболу, зная твой насыщенный график игр, тренировок и учебы. Она (Рита), писала тебе каждый день по письму и не отсылала, а бережно складировала в объемную шкатулку. Я эту вещицу привезла с собой, полную неотправленных писем.
Корнилов (раздраженно):
- Потом. Рассказывай дальше, что узнала.
Марина:
- Когда она приехала домой, мать ее уже лежала в больнице.
- Так она сдала экзамены? Она принята?
Корнилов (сияющее – легко):
- Вы бы видели глаза француза и англичанина. Те в шоке. Каждый готов ее взять под свое крыло.
Корнилова (озабоченно):
- Откуда такая тяга к иностранным языкам? И кто в глубинке так учит, что в восторг приходят профессора.
Корнилов:
- А я почем знаю. Но это факт. Ольга Соломатина уже студентка. Это надо отметить хорошим столом.
(В дверях появляется виновница, Полина бросается ей на шею).
Полина:
-Как я рада, что ты поступила, и тебя приняли без проволочек. Оля, знакомься, это моя мама. Мама, это вот Оля.
Корнилова (растерянно смотрит на обнявшихся девочек, а у самой на глазах слезы. Не вытирая их, говорит взволнованно и с придыханием):
- Здравствуйте Ольга. Я рада, что вы познакомились и подружились с Полей. Так ваша фамилия Соломатина? Вы очень похожи или на поминаете одного человека. Я буду рада, если вы остановитесь в нашем доме.
Корнилов (видит состояние жены и обращается к молодому поколению, строго, но с теплотой в голосе):
- Вот и хорошо, что знакомство прошло в дружеской, пусть и не в торжественной обстановке. Так, девчата! Сейчас быстро поели и, не медля, бегом на тренировку. А то весь коллектив, наверное, заждался и томим ожиданием новостей: как, что, когда? Только вы сейчас не переедайте.
Девчата смеясь, убегают на кухню. В комнате остаются муж с женой, тренер с медиком, мать с отцом.
- Как тебе моя находка? Понравилась?
Медик (подходит и закрывает дверь):
Общее впечатление, о комплекции, структуре и цвету лица, ничего не могу сказать плохого, это во-первых. Во-вторых, она милашка и доброй души человек. Остальное загибание пальцев, я оставлю на потом.
Корнилов (в задумчивости):
- Когда же?
- Когда буду готова анализировать разумом, а не рассудком.
Корнилов:
- Интересно! Очень интересно! Это что-то новенькое в твоем репертуаре, Марина. Ты так никогда не ведешь себя, тем более с новыми знакомыми. Что с тобой случилось?
Корнилова:
- А ты разве не заметил кое-какого сходства с неким тебе давно знакомым человеком?
Корнилов:
- Мало ли, кто на кого похож. Да и сходство, о котором говоришь ты, Марина, интуитивное, скользящее, еле уловимое. Я ее заметил, прежде всего, как игрока, вытворяющей мячом, что ей заблагорассудится и принял ее сперва (в начале) за мальчишку. Но интернатовский физрук-тренер Василиса Федоровна развеяла мою ошибку, указав на поспешность моих выводов, в отношении данного игрока. Она буквально сказала: - «Вы, Юрий Данилович, ошиблись полом. Это не Коля, а Оля. Ольга Ивановна Соломатина».
Корнилова (раздраженно):
- Ну и…?
Корнилов (спокойно, рассудительно, с долей сарказма в голосе в пику жене):
- Ну, что я. Я как только узнал, что это девушка, тут же вспомнил, какую команду я тренирую, и сделал соответствующие выводы.
Корнилова:
- И какую?
Корнилов (раздраженно):
- Женскую, как ты знаешь. Хоть до этого играл в мужской. Марина! Родная! Какая муха тебя сегодня укусила? Или может на работе что-нибудь не так? Что с тобой происходит. Цепляешься за любую мелочь, за каждое слово, вплоть до запятой или точки.
Корнилова (понимает состояние мужа и смягчается, обходя острые углы):
- Извини, дорогой. Дежурство действительно было тяжелым. А тут Оля, со своим сходством. Правда, если повнимательнее присмотреться, просто выступают отдельные черты, но рисунок совсем другой. Ты прав, когда сказал, что контуры просматриваются, чисто интуитивно. Да и то, если ты человека хорошо знал, и ты часто о нем думаешь. Вот у меня, наверное, и был оптический обман.
Через силу улыбается.
Корнилов (примирительно):
- Ничего, дорогая, забудь о грустном, думай о веселом. А лучше ложись-ка спать, отдохни после ночной смены. Мне же остается пойти и поработать с командой, не то мои воительницы учудят что-нибудь без присмотра.
Корнилова:
- Что они могут без тебя, Юра. Ты у них мозговой центр.
Корнилов (сокрушенно):
- Не дай бог. Что толку играть по подсказе. Футбол – это игра интеллектуальная. Тут свои мозги нужны. Но теперь думаю, все изменится. Помяни мое слово. (Уходит).
*
Раздевалка. Группа девушек. Кто сидит, кто лежит.
Лиза:
- Жалко, тренера не было.
Светлана:
- А может это и хорошо, что не было. Он бы нас пропесочил за такую игру. Но я «за», чтоб играть так в дальнейшем. Правда, много беготни без мяча, на авось.
Катя:
- Зато отвлекаешь на себя ведь, боятся тебя оставить одну, а другим легче маневрировать.
Полина (она видела отца в отдалении, но решила промолчать об этом):
- Всё было хорошо, девочки. Женька носилась как метеор по полю без мяча, а забила больше всех.
Женя:
- Я, что. Видели бы вы Олю. Она намагничивала мяч. Не она, а он ее находил. Мне же оставалось только точка. Удар в пустые ворота.
Лиза:
- Почему ты молчишь, Оленька. Ты плачешь?
Оля:
- Нет, девочки. Просто я вспомнила наши игры на интернатском поле. Там я была одна, среди мальчишек. А тут вас целая свора и все заряжены на игру. Кто открылся, тому и пас, на ход. Я была в раю, девочки.
Стук в двери.
Хором: - Войдите.
Корнилов (улыбается смущенно):
- Извините. Как видно опоздал. Зато видел последний гол Елизаветы. Сбоку, в одиночестве, выход один на один с вратарем и финт, который я у нее никогда не видел. Что это было, Лиза?
Лиза (дурачась, играя обиженную):
- Юрий Данилович. Я не виновата. Это все новенькая. Дала мне пас, в окружении троих. А финт показала Полина.
Женя:
- Финт как финт, просто исполнен мастерски наедине с вратарем. Единственный выход, перебросить через себя, когда низом нельзя. У меня бы в такой момент лучше не получилось.
Светлана (воодушевленно):
- За что он хвалит петуха…
Хор голосов:
- За то, что хвалит он кукушку.
(Все смеются).
Корнилов (строго – назидательно):
- Зря смеется тот, у кого и такое не получается. Но я рад, что смех еще способен рождаться на ваших лицах. Ваша игра порадовала меня, но в то же время и огорчила.
Лариса:
- А почему?
Лиза:
- Потому, что мы не играем, а балуемся, не тренируемся, а забавляемся. Я не права, тренер?
Корнилов (показывает на Лизу рукой и говорит восхищенно – приподнято):
- Не то слово, Елизавета. Ты на все сто права. Удивляюсь, почему этого никто не замечает. Уже две недели Оля показывает нам, как должен себя вести игрок на поле. Как должен он искать мяч, где его нет. А вы только пользуетесь ее добротой. Нет включить мозг и импровизировать самим, без подсказок.
(Разнобой обиженных голосов).
- Это неправда! – Мы думаем, что делаем. – Юрий Данилович вы не правы. – Мы работаем над собой.
Корнилов (поднимает руки, прося тишины, голоса смолкают):
- Так-то лучше. А то уподобились бабкам – торговкам на Ташкентском базаре. Крику много, а ничего понять нельзя. Я все это время наблюдал и молчал намеренно. Даже Оля начала филонить и потворствовать вам, хотя темпа не сбросила, а могла бы его и увеличить. А ты, Полина, почему порой забываешь возвращаться в защиту, предоставляя это делать нападающим. Ведь Жене и Оле рациональнее получать мяч на территории противника, а не на своей половине и уже оттуда устремляться в атаку. Иной раз смотрел на навал и видел детей, стремящихся быть поближе к мячу. Главное в куче.
Лариса (обиженно):
- Вы и меня, Юрий Данилович, видели в общей куче? Зря.
Корнилов (с улыбкой):
- Не передергивай карты, дорогая. Ты здесь на высоте. Да и все молодцы. Молодицы не говорю. Получилось бы пошло и неправда. Вы все у меня – мо – лод – цы.
Женя (весело):
- Разбор полетов окончен, значит, нам можно пойти в душ, и смыть трудовой пот.
Корнилов:
- Да, да! Конечно. Идите, мойтесь, приводите себя в порядок. Я подожду вас у себя.
Уходит.
*
Дом Корниловых. Гостиная. За столом сидят двое. Разговаривают.
Марина:
- Девочки в институте. Ты когда собираешься идти?
Корнилов:
- Фактически я уже в дороге. Это ты попросила меня задержаться.
Марина:
- Действительно. Я попросила и вот по какому поводу… - (и задумалась).
Корнилов (нетерпеливо):
- Я тебя слушаю, Марина.
Марина (выходя из транса):
- Конечно, слушаешь. Вот я и говорю, Полина вчера посекретничала со мной и дала вот этот снимок. (Показывает фотокарточку).
Корнилов (рассматривает фото):
- Кто эти женщины? Наверное, мать и дочь.
Марина:
- А вот и нет. Пожилая, Соломатина Вера Никитична, а молодая Маргарита Неврова.
Корнилов (протяжно):
- Так. Ну, и …
Марина (раздраженно):
- Как это, ну и … я говорю Маргарита Неврова. Разве это тебе ни о чем не говорит.
Корнилов:
- Абсолютно ничего. А должно?
Марина (взмахивает руками и качает головой):
- Это же надо, забыть Риту. У тебя Юрий, души нет. Ты всмотрись в лицо. Вспомни Ритку, что бегала со мной по утрам, зимой и летом. То есть я с ней, так как инициатором пробежек была она.
Корнилов (внимательно рассматривает снимок):
- Рита. Бегунья. Триатлонщица. Действительно, это она. Снимок-то любительский. Некачественный. Пожелтевший. Помню Риту. Моя первая любовь. Где она теперь? Что с ней стало? Она так внезапно пропала, в одно время:
Марина:
- Алло, Юра. Проснись, вокзал отходит. Я перед тобой полчаса как бисер мечу. Ты-то хоть услышал меня?
Корнилов (удивленно):
- А откуда у тебя эта фотография?
- Марина (сокрушенно):
Так и есть. Ты был где-то, но не здесь, Юра! Да проснись, наконец. Проснулся?
Корнилов (извиняясь):
- Прости, родная. Сам не знаю, что это со мной сейчас было. Так ты говоришь, что Рита нашлась? Где она сейчас?
Марина (тоскливо вздыхая):
-Да, не она сама, а ее дочь. Это кажется, Оля.
Корнилов (от неожиданности встает со стула):
- А ты откуда знаешь, что Оля ее дочь?
Марина:
- Она сама сказала это Полине, и фотографию ей дала. Разве ты не заметил, как Оля похожа на Риту. Не полностью, а в определенные моменты.
Корнилов:
- Тут ты права. Сходство пробивается. А я Олю увидел, когда проходил мимо одного интернатского футбольного поля. Куда ездил.
Марина: - Куда именно?
Юрий:
- По наитию, кажется в Пензу, а чтоб быть точным, то в Каменку.
Марина: - Ты был в Каменке?
Юрий:
- Вроде бы там. Смотрю, мальчики играют в настоящий футбол. Загляденье. И среди них Оля. Я принял ее сначала за мальчишку. Тут ко мне и подошла их физрук – тренер. Василиса Федоровна и разъяснила мне мою ошибку. Я как узнал, что играет девушка, тут же вспомнил наших «Амазонок». Мы прошли в кабинет физрука. Туда вызвали Олю. Когда она вошла в кабинет, первое ощущение было, что вошла Маргарита. Когда я ее впервые увидел и полюбил. Будто и не было долгих семнадцать лет. Но фамилия Соломатина охладила мой пыл. А сходство было эфемерным, воздушным, на грани фола. Но я увидел ее игру и уже не мыслил ее без «Амазонок». А может наоборот. Ты ведь видела Олю в игре. Все девочки потянулись к ней, особенно Полина. А как поднялся класс игры с Олиным приходом.
Марина:
- Ты прав, Юра. Полина в ней души не чает. Готова спать у ее двери. Поля изменилась. Теперь все время проводит с Олей, а не со мной, или девчатами.
Корнилов:
- А я рад, что девчата подружились. Женя и Лиза тоже бегают за Олей, как собачонки. Учатся у нее владению мячом.
Марина (с тревогой):
- Юра! Скажи, только честно. У тебя было что-либо с Ритой? Ведь она была твоей первой любовью. Она тебе что-нибудь говорила о себе, своем состоянии?
Корнилов (потерянно):
- Ничего не говорила. Просто исчезла, неожиданно. Потом я узнал, что она взяла почему-то академический отпуск. Ты, как подруга близкая, помогала мне в ее поисках. Маргарита как в воду тогда канула.
Марина (раскаянно):
- Это я, наверное, очень виновата.
Корнилов: - В чем?
Марина:
- Рита перед своим исчезновением поделилась со мной своей тайной и взяла с меня слово о молчании. Вот я и молчала. А как вижу зря.
Корнилов: (опустошенно садится на стул, на стол кладет руки, а затем на них голову. Через минуту раздается его голос).
- О чем она тебя просила молчать?
Марина:
Что беременна. Особенно просила ничего не говорить тебе. Я подумала, что у нее была связь на стороне от тебя, и она, боясь потерять тебя, бежит от этого позора, потому и взяла академический отпуск.
Корнилов (и сокрушенно и с вызовом):
- Ах, уж эта женская солидарность. Выходит, Оля может быть моей дочерью?
Марина:
- Как медик, могу лишь сказать, что если у вас была связь, то ничего удивительного в твоем вопросе, я не вижу. Странно другое.
Корнилов (поднимает голову):
- Что именно?
Марина:
- Почему она, зная, что беременно от любимого человека, вдруг бежит сломя голову, запрещая ему говорить об этом, в дебри, заметая при этом следы. Я не знала о вашей связи, Юра. Мне она о тебе ничего не рассказывала, вот почему я молчала, думая, строя предположения самые разные. За ней ничего сакраментального не наблюдалось. Она блюла себя в чистоте. А тут эта тайна, клятва и побег. Ты знаешь, уже после рождения Полины, я принялась за глубокие поиски своей подруги и чем они кончились. Остается одно…
Корнилов (с надеждой):
- Что именно?
Марина:
- Узнать у Оли, адрес ее бабушки, с кем она жила в последнее время и попросить рассказать всю правду о Маргарите.
Корнилов (с воодушевлением):
- Правильно, Марина. Так и сделаем. Узнаем и я съезжу куда надо и все узнаю.
Марина:
- А вот тут ты не прав. Поеду я, как более свободный человек. И женщина женщине, откровеннее расскажет то, о чем мужчине постесняется говорить, по соответствующим причинам. Ты меня понимаешь, о чем я. К тому же я врач и близкая ее подруга. Значит, ехать нужно мне. А у тебя «Амазонки».
Корнилов (задумчиво):
- Может быть ты и права. Их не бросишь. А пока это наша тайна.
Марина (с улыбкой):
- Договорились.
*
Та же гостиная. Через некоторое время. Старшие Корниловы за столом.
Корнилов:
- Ты где целую неделю пропадала. На Луну летала или у Сатурна посадку отменили.
Марина:
- Не ерничай. Тебе это не идет. Просто Вера Никитична узнав новости о своей воспитаннице Оле, почувствовала недомогание, пришлось задержаться и побыть не с чужим человеком.
Корнилов:
- Как она теперь?
Марина:
- Гораздо лучше. Возможен и приезд ее сюда.
Корнилов:
- То-то Оля обрадуется. А у нас новости – «Амазонки» таки побили «Рассвет».
Марина:
- Наконец-то девчата утерли нос мальчишкам. Так, что радуйся, Юрка. Оля твоя дочь. У Поли есть сестра.
Корнилов (не выдержав нахлынувших чувств, он заплакал):
- Рита! Рита! Принес запоздалое «прости» и «спасибо».
Марина:
- А уехала она так поспешно, потому что получила до этого письмо, где сообщалось ей о болезни матери, а следом и телеграмму о том, что мать ложится в больницу для операции. К тому же Рита повстречала на улице цыганку, которая ей предсказала смерть в ее доме. Вот она как угорелая и помчалась домой. А тебе просила ничего не говорить из-за боязни за тебя, чтоб ты не метался между ней и командой, зная, как ты относишься к футболу, зная твой насыщенный график игр, тренировок и учебы. Она (Рита), писала тебе каждый день по письму и не отсылала, а бережно складировала в объемную шкатулку. Я эту вещицу привезла с собой, полную неотправленных писем.
Корнилов (раздраженно):
- Потом. Рассказывай дальше, что узнала.
Марина:
- Когда она приехала домой, мать ее уже лежала в больнице.
