Естественным порывом девушки было броситься в его объятия и спрятаться в них от грозного видения. Когда первые страхи прошли и улеглись, она огляделась и не увидев своей приемной матери обратила внимание на свою постель.
О, ужас! Постель была вся в крови, она сама и, что на ней было надето в данный момент. Только тут Лоли поняла и заметила отсутствие ребенка, ее сына. Мысли страшным вихрем пронеслись в ее сознание, и она повторно лишилась чувств. Все это время, принц Смега наблюдал за поведением и лицом своей любимой и видел: панику, непонимание реального и неимоверный ужас, в глазах бедной девушки.
С тяжелыми мыслями покинул он спальню роженицы и приказал никому не беспокоить Лоли. До своего возвращения. А сам с родителями удалился в королевские покои и они долго там, о чем-то беседовали. Все-таки принц уговорил короля и королеву, не принимать поспешных решений от увиденного зрелища и дать оправдаться принцессе публично или, что она сочтет нужным сообщить ему лично. Но Лоли не пожелала говорить на эту тему, даже с горячо любимым принцем и только горестно плакала, а губы произвольно беззвучно, что-то шептали.
Не зная почему, но принц поверил в искренность слез любимой и связал их с великой тайной башни таинственного замка, откуда он забрал тогда Лоли и смирился с судьбой, запретил придворным вспоминать роковой инцидент и скоро об этом забыли, только принц, иногда среди ночи просыпался и находил свою жену плачущей и кого-то молящую вернуть ей Рада - ее первенца.
Так проходили дни, недели, месяцы, до того времени, когда не пришло время новых родин. На этот раз, принц решил остаться во дворце, никуда не уезжать, и дождаться появления на свет ребенка. И когда родилась девочка, которой тоже припасено имя – Метач, и взволнованный Смега ворвался в спальню (через некоторое время после рождения, так как он находился в парке и его пришлось разыскивать), то увидел ту же картину, что и в прошлый раз, только теперь в комнате находилась бабка - повитуха, принимавшая роды, которая в данный момент то ли спала, то ли тоже находилась в обмороке, как и принцесса на постели. Сейчас, как и в первый раз, вся постель была в крови, так же и роженица, а ребенка - девочки и след простыл.
Боясь за рассудок любимого человека, принц велел быстро все заменить на чистое, Лоли искупать, одеть во все новое и снова уложить в постель.
«Здесь что-то не так... - сокрушался, теряясь в догадках, принц Смега, - над принцессой тяготеет какой-то злой рок и я должен разгадать эту тайну».
С родителями он поделился своими тяжелыми и грустными мыслями и те в которой раз, с большим трудом, опять пошли ему навстречу, согласились на принятые меры, то есть никогда не оставлять Лоли одну, следить за каждым ее шагом (скрытно) и так далее. В общем, строгий контроль.
Бабка - повитуха, когда ее спросили, что она видела, ответила, неожиданно, будто сморило ее, она и прикорнула, там, где стояла, у колыбели.
Лоли все так же, как и в первый раз, не могла (а может и не хотела, как утверждали некоторые) объяснить сути происшедшего, лишь замкнулась в себе и сама себя сделала затворницей.
Смега тем не менее не верит слухам, что пока носились только по дворцу (будто принцесса, своих новорожденных детей - съедает). Он уже несколько раз летал к монументальному, величественному замку, на край света, в надежде хоть немного приоткрыть завесу тайны своей любимой жены, Лоли. Но все тщетно. За пределами своей страны, он мог быть только птицей. Любой, но птицей и терял дар человеческой речи, что затрудняло поиски загадки всего происходящего у него во дворце. Так ни с чем он и возвращался домой и смирился с мыслью о бесполезности проникнуть в тайну судьбы Лоли. Зато решил быть предельно внимательным к поступкам и действиям, теперь уже таинственной Лоли. Но та и не помышляла о чем-либо. Все больше сидела во дворце, на своей женской половине, не мечтала: ни о балах и танцах (хотя раньше их очень любила), ни о маскарадах или карнавалах. Ее уже ничего не радовало. Даже прогулки на природе с любимым принцем. Она замкнулась в себе полностью, полностью ушла в себя и редкий раз принцу удавалось вызвать подобие улыбки на ее лице и то тогда, когда они говорили о первых днях знакомства.
Чтобы там не говорилось, а время все-таки шло, летело, и вот всех во дворце снова всколыхнула весть. Принцесса опять на сносях. Недалек тот день, когда во дворце наконец-то появится новорожденное дитя. К тому же все и боялись этого дня. А вдруг и с этим ребенком случится беда?
Не может быть!
Этого нельзя допустить. И к моменту рождения, появления на свет младенца. Были приняты все меры его охраны. Возле дверей спальни, где принимались роды, был поставлен усиленный караул. Все подступы к заветной комнате перекрыты и охранялись. Под окнами стояли часовые. В самой опочивальне находилась сама королева со своими дамами. Король с принцем как на иголках ожидали в тронном зале, боясь даже разговаривать на роковую тему.
Наконец-то под вечер, когда уже все устали от долгого ожидания, тяжелые двери открылись, и в залу вошла королева с сияющими лицом.
- Мальчик. Стев родился - радостно известила она короля и принца. - Наследник!
Все бросились бежать, с криками, кому, что в голову взбредет, кому, что ближе.
- Сын! Стев! - восклицал принц.
— Стев! Внучок! - вторил ему король.
- Малютка Стев. Как пригож...- на ходу объясняла виденное королева, поминутно на ходу, хватаясь за руки, то сына, то мужа. - Как он красив.
Вот и покой принцессы. Но не спокойно на душе у принца. Король с королевой еще ничего не замечают, а Смега в тревоге. Стражники в неестественных позах, как бы обратились в изваяния на часах, заснули. Открыв двери спальни, принц еще с порога увидел правильность своей догадки. Только теперь в этой комнате, в спальне, в обморочном состоянии находилась не одна принцесса и бабка-повитуха, но и весь штат оставленных дам королевы. И так же вся постель в крови, как и виновница всего этого переполоха. Принц, схватившись за голову, бросился вон из проклятой спальни с криком...
- Ведьма!
Вслед за ним, увидев все своими глазами, поспешили король с королевой, не заботясь об оставленных дамах, лежащих вповалку, где их застал приход Черной женщины.
Тут же в тронном зале решилась судьба злосчастной принцессы. Король увидев своего сына в безутешном горе, сидящим на ступенях трона, вынес свой вердикт.
- Как решит суд.
Через три часа, суд огласил свое решение.
- Как ведьму, на костер. И немедленно. Завтра же.
Все сетования Смеги, в непричастности Лоли к содеянному (хотя он и не может этого доказать), суд выслушав, остался при своем мнении.
Сбивчивые рассказы придворных дам, о случившемся, не изменили первоначального решения суда, так как ничего нового они не сообщили, кроме того, что их всех разом объяла тьма, и они все погрузились в сон.
Что не говори, а ребенок (мальчик, сын, внук, Стев) был съеден (как считали многие).
Да, и король с королевой, тоже, не находя другого объяснения случившемуся, поддались общему мнению. А волшебство это, или колдовство и чьих рук дело, их не касается.
Есть виновница, она и ответит.
К утру все было готово к казни. Весь город высыпал на площадь, чтоб увидеть воочию сожжение людоедки, и ведьмы, а в прошлом, любимую всеми, принцессу Лоли, которая неоднократно помогали многим, и словом и делом. Она умела утешить и одобрить отчаявшихся и заблудших, приходила на помощь обездоленным и нуждающимся, чутко чувствовала боль безутешных и пострадавших. Она всегда оказывалась там, где случалась беда и требовалось помощь. Любой житель страны, пришедший за советом, не уходил без подарка и с лучистыми глазами, от сознания решенной своей жизненной задачи. Принцессу Лоли в стране боготворили, на нее молились, и теперь, в день казни, люди пришли помолиться за спасение ее души (светлой и чистой). Не верили они в ее злодеяние. Это, наверное, злой дух, вселился в ее тело и мутит ее душу. С огнем развеются чары, и душа обретет покой.
Вот ведут принцессу. Народ заволновался и по площади прошел скорбный вздох. Как она изменилась за последнее время. Это уже не та веселая, счастливая, уверенная в себе принцесса. Груз непомерной тяжести как бы согнул когда-то горделивую осанку, нет в глазах былой удали и уверенности, молодого совершенства, одна печаль застыла на когда-то милом лице.
«Хоть бы это быстрее кончилось», - читается во взгляде, с которым она смотрит на окружающих.
По приставной лестнице, без посторонней помощи, она поднимается на плотно уложенные связки хвороста и встает спиной к предназначенному столбу. Ее больше ничего не связывает с этим миром. Она без сожаления дает сжечь себя, чтоб только прекратить свои мучения, которые она испытывает при мысли, об отнятых у нее детях. А тайну своего неблаговидного поступка, она унесет с собой. Вот только жалко смотреть на принца. Он сделал все, чтобы спасти ее, но даже он, в конце концов, поверил в чудовищное действие, навеянное создавшегося вида места преступления. И сейчас, глядя на привязанную к столбу Лоли, принц плачет, не стыдясь своих слез и смотрит на нее, как бы ожидая слова или взгляда с ее стороны, просящей его о помощи. Но она молчит, и глаза посылают ему свое последнее: «Прости!» и безмолвное «Люблю!» и Смега не выдерживает, отворачивается, когда с четырех сторон, на большую кучу хвороста, обильно политую маслом, опустилось четыре факела.
Огонь занялся дружно, без дыма, но тут же погас. Крик удивления от увиденного затопил площадь и принц нерешительно повернул голову назад, на принцессу. И что же он увидел. Костер без видимой причины погас, а рядом с Лоли, на вершине из хвороста, отчетливо видны контуры всю объятую черным, женщины. Она улыбается, глядя на девушку, она сострадает ей и протягивает к ней руки. Каким-то образом, веревки, держащие принцессу у столба, падают вниз и Лоли со вздохом:
- Мама! Где дети? Бросается в объятия Черной женщины.
Фея Ночи оказывается не так сурова, как кажется, на первый взгляд, и ей знакомы чувства, пусть не такие острые как у людей. С сочувствием в голосе, она начинает свою речь, которая слышна не очень многим, но те, кто должны ее слышать, ее слышат.
- Доченька! Девочка моя! Я воспитала тебя, но ты не моя дочь. - Дальше следует рассказ, как она спасла новорожденное дитя рыбака, которое неминуемо погибло от голода и холода в бедной, рыбацкой хижине или было бы брошено в волны моря. Поменяв девочку на золото, Черная женщина тем самым вытащила из нищеты семью этого рыбка и не дала в дальнейшем случиться несчастью: ведь остальные дети этой семьи были доведены да крайности. - Вырастив тебя, я готовила тебе великую участь, стать бессмертной и помогать мне. Но видно этому не суждено было случиться. И так тому и быть. Тем более в Северном крыле моего замка ты не была и значит ничего не видела. Моя тайна останется моей тайной и, наверное, навсегда, а может до лучших времен, пока мне судьба не даст еще какой-нибудь шанс, в виде такого как ты ребенка.
- И она ласково погладила голову своей приемной дочери. К тому же, Фея Ночи сделала жест рукой к подножию необычного возвышения, на котором находились люди, сюда пришли твои настоящие родители, отец и мать, а также их дети и внуки, то есть твои братья и сестры, племянники и племянницы.
Снизу вверх во все глаза смотрели на Лоли и Черную женщину, большая группа молодых и маленьких людей, связанных кровным родством с Лоли, среди которых особенно выделялись пожилые, еще не очень старые родители (ныне принцессы) так неожиданно обретшие некогда утерянную дочь.
Настоящая мать Лоли любовалась своей дочерью, ставшей принцессой, и не могла нарадоваться счастьем свидания, напрочь забыв, что минутой назад, в костре, уже вспыхнувшем, могла потерять свою дочь и повторно, так и не узнав в казненной, когда-то рожденную ею девочку. А Лоли смотрела вниз, широко открыв глаза, совсем на другую группу людей, тоже стоявших рядком, но менее малочисленную. Она могла поклясться, что знает этих людей. Но этого не может быть?
Эти люди должны быть так далеко. И, что они здесь делают?
Этот дряхлый старик... Так похож на Ярви, ее воспитателя, учителя и друга. А женщина рядом с ним и поддерживающая его, вылитая Ферта, ее кормилица.
Лоли в растерянности смотрит на приемную мать и та кивает головой.
- Да, доченька! Сердце тебя не обманывает. Это твои, самые близкие с детства люди. Они захотели быть с тобой, когда я поведала им о тебе всю правду. И я их сюда доставила. - Фея Ночи не отводила глаз от лица Лоли, пока говорила эти слова и будто читая ее мысли, продолжила. - Видишь, даже Баги решила покинуть меня. И я ее за это не корю. Бедняжка, так привязалась к тебе. Ты я вижу, смотришь на малышей, что находятся с ними. Да! Это твои дети. Рад схватил Ярви за руку и теребит его, требуя пояснить ему суть происходящего. Видишь, какой он уже большой. Ярви с ним занимается, как когда-то с тобой. Метач держится за юбку Баги и пока не понимает суеты вокруг себя, ведь такого большого скопления народа, она видит впервые. Зато уже самостоятельно стоит на ножках. Ну, а Стев мирно почивает на руках Ферты и ему безразличен этот людской переполох. Так чего же ты ждешь - и Черная женщина легко оттолкнула от себя, задохнувшуюся от волнения Лоли, и та чудом оказавшись на брусчатке площади, бросилась сперва к малочисленной, хорошо знакомой ей группе людей, и в первую очередь к Ферте, державшую новорожденного сына, Стева. Взяв его на свои руки, счастливо вздохнув, наклонилась, и обняла двухгодовалую дочь Метач, горячо ее целуя. Первенец, Рад, подошел сам, и молча обняв колени матери, тихо заплакал.
Что тут началось, описать трудно. Как пробились сквозь толпу король с королевой и принцем, уму непостижимо. Ликование было общим. Радости не было конца. Люди поздравляли друг друга со счастливым концом, такой тяжелой истории, и забыли о главном действующем лице, Черной женщине. А она с высоты (до сих пор несгоревшего костра), смотрела на людскую радость и в душе желала этой радости не кончаться, а потом взмахнула руками и пламя охватила весь костер сразу и в облаке легкого, белого дыма, Фея Ночи, Королева Тьмы, Черная женщина пропала из глаз.
Утро было в самом разгаре.
Больше никто из людей Черной женщины никогда не видел, но история о тринадцатом ребенке рыбака, девочке Лоли, ставшей впоследствии принцессой, а потом и королевой, еще долго жила в памяти народа, а до нас дошла в таком укороченном варианте, в виде сказки.
О, ужас! Постель была вся в крови, она сама и, что на ней было надето в данный момент. Только тут Лоли поняла и заметила отсутствие ребенка, ее сына. Мысли страшным вихрем пронеслись в ее сознание, и она повторно лишилась чувств. Все это время, принц Смега наблюдал за поведением и лицом своей любимой и видел: панику, непонимание реального и неимоверный ужас, в глазах бедной девушки.
С тяжелыми мыслями покинул он спальню роженицы и приказал никому не беспокоить Лоли. До своего возвращения. А сам с родителями удалился в королевские покои и они долго там, о чем-то беседовали. Все-таки принц уговорил короля и королеву, не принимать поспешных решений от увиденного зрелища и дать оправдаться принцессе публично или, что она сочтет нужным сообщить ему лично. Но Лоли не пожелала говорить на эту тему, даже с горячо любимым принцем и только горестно плакала, а губы произвольно беззвучно, что-то шептали.
Не зная почему, но принц поверил в искренность слез любимой и связал их с великой тайной башни таинственного замка, откуда он забрал тогда Лоли и смирился с судьбой, запретил придворным вспоминать роковой инцидент и скоро об этом забыли, только принц, иногда среди ночи просыпался и находил свою жену плачущей и кого-то молящую вернуть ей Рада - ее первенца.
Так проходили дни, недели, месяцы, до того времени, когда не пришло время новых родин. На этот раз, принц решил остаться во дворце, никуда не уезжать, и дождаться появления на свет ребенка. И когда родилась девочка, которой тоже припасено имя – Метач, и взволнованный Смега ворвался в спальню (через некоторое время после рождения, так как он находился в парке и его пришлось разыскивать), то увидел ту же картину, что и в прошлый раз, только теперь в комнате находилась бабка - повитуха, принимавшая роды, которая в данный момент то ли спала, то ли тоже находилась в обмороке, как и принцесса на постели. Сейчас, как и в первый раз, вся постель была в крови, так же и роженица, а ребенка - девочки и след простыл.
Боясь за рассудок любимого человека, принц велел быстро все заменить на чистое, Лоли искупать, одеть во все новое и снова уложить в постель.
«Здесь что-то не так... - сокрушался, теряясь в догадках, принц Смега, - над принцессой тяготеет какой-то злой рок и я должен разгадать эту тайну».
С родителями он поделился своими тяжелыми и грустными мыслями и те в которой раз, с большим трудом, опять пошли ему навстречу, согласились на принятые меры, то есть никогда не оставлять Лоли одну, следить за каждым ее шагом (скрытно) и так далее. В общем, строгий контроль.
Бабка - повитуха, когда ее спросили, что она видела, ответила, неожиданно, будто сморило ее, она и прикорнула, там, где стояла, у колыбели.
Лоли все так же, как и в первый раз, не могла (а может и не хотела, как утверждали некоторые) объяснить сути происшедшего, лишь замкнулась в себе и сама себя сделала затворницей.
Смега тем не менее не верит слухам, что пока носились только по дворцу (будто принцесса, своих новорожденных детей - съедает). Он уже несколько раз летал к монументальному, величественному замку, на край света, в надежде хоть немного приоткрыть завесу тайны своей любимой жены, Лоли. Но все тщетно. За пределами своей страны, он мог быть только птицей. Любой, но птицей и терял дар человеческой речи, что затрудняло поиски загадки всего происходящего у него во дворце. Так ни с чем он и возвращался домой и смирился с мыслью о бесполезности проникнуть в тайну судьбы Лоли. Зато решил быть предельно внимательным к поступкам и действиям, теперь уже таинственной Лоли. Но та и не помышляла о чем-либо. Все больше сидела во дворце, на своей женской половине, не мечтала: ни о балах и танцах (хотя раньше их очень любила), ни о маскарадах или карнавалах. Ее уже ничего не радовало. Даже прогулки на природе с любимым принцем. Она замкнулась в себе полностью, полностью ушла в себя и редкий раз принцу удавалось вызвать подобие улыбки на ее лице и то тогда, когда они говорили о первых днях знакомства.
Чтобы там не говорилось, а время все-таки шло, летело, и вот всех во дворце снова всколыхнула весть. Принцесса опять на сносях. Недалек тот день, когда во дворце наконец-то появится новорожденное дитя. К тому же все и боялись этого дня. А вдруг и с этим ребенком случится беда?
Не может быть!
Этого нельзя допустить. И к моменту рождения, появления на свет младенца. Были приняты все меры его охраны. Возле дверей спальни, где принимались роды, был поставлен усиленный караул. Все подступы к заветной комнате перекрыты и охранялись. Под окнами стояли часовые. В самой опочивальне находилась сама королева со своими дамами. Король с принцем как на иголках ожидали в тронном зале, боясь даже разговаривать на роковую тему.
Наконец-то под вечер, когда уже все устали от долгого ожидания, тяжелые двери открылись, и в залу вошла королева с сияющими лицом.
- Мальчик. Стев родился - радостно известила она короля и принца. - Наследник!
Все бросились бежать, с криками, кому, что в голову взбредет, кому, что ближе.
- Сын! Стев! - восклицал принц.
— Стев! Внучок! - вторил ему король.
- Малютка Стев. Как пригож...- на ходу объясняла виденное королева, поминутно на ходу, хватаясь за руки, то сына, то мужа. - Как он красив.
Вот и покой принцессы. Но не спокойно на душе у принца. Король с королевой еще ничего не замечают, а Смега в тревоге. Стражники в неестественных позах, как бы обратились в изваяния на часах, заснули. Открыв двери спальни, принц еще с порога увидел правильность своей догадки. Только теперь в этой комнате, в спальне, в обморочном состоянии находилась не одна принцесса и бабка-повитуха, но и весь штат оставленных дам королевы. И так же вся постель в крови, как и виновница всего этого переполоха. Принц, схватившись за голову, бросился вон из проклятой спальни с криком...
- Ведьма!
Вслед за ним, увидев все своими глазами, поспешили король с королевой, не заботясь об оставленных дамах, лежащих вповалку, где их застал приход Черной женщины.
Тут же в тронном зале решилась судьба злосчастной принцессы. Король увидев своего сына в безутешном горе, сидящим на ступенях трона, вынес свой вердикт.
- Как решит суд.
Через три часа, суд огласил свое решение.
- Как ведьму, на костер. И немедленно. Завтра же.
Все сетования Смеги, в непричастности Лоли к содеянному (хотя он и не может этого доказать), суд выслушав, остался при своем мнении.
Сбивчивые рассказы придворных дам, о случившемся, не изменили первоначального решения суда, так как ничего нового они не сообщили, кроме того, что их всех разом объяла тьма, и они все погрузились в сон.
Что не говори, а ребенок (мальчик, сын, внук, Стев) был съеден (как считали многие).
Да, и король с королевой, тоже, не находя другого объяснения случившемуся, поддались общему мнению. А волшебство это, или колдовство и чьих рук дело, их не касается.
Есть виновница, она и ответит.
К утру все было готово к казни. Весь город высыпал на площадь, чтоб увидеть воочию сожжение людоедки, и ведьмы, а в прошлом, любимую всеми, принцессу Лоли, которая неоднократно помогали многим, и словом и делом. Она умела утешить и одобрить отчаявшихся и заблудших, приходила на помощь обездоленным и нуждающимся, чутко чувствовала боль безутешных и пострадавших. Она всегда оказывалась там, где случалась беда и требовалось помощь. Любой житель страны, пришедший за советом, не уходил без подарка и с лучистыми глазами, от сознания решенной своей жизненной задачи. Принцессу Лоли в стране боготворили, на нее молились, и теперь, в день казни, люди пришли помолиться за спасение ее души (светлой и чистой). Не верили они в ее злодеяние. Это, наверное, злой дух, вселился в ее тело и мутит ее душу. С огнем развеются чары, и душа обретет покой.
Вот ведут принцессу. Народ заволновался и по площади прошел скорбный вздох. Как она изменилась за последнее время. Это уже не та веселая, счастливая, уверенная в себе принцесса. Груз непомерной тяжести как бы согнул когда-то горделивую осанку, нет в глазах былой удали и уверенности, молодого совершенства, одна печаль застыла на когда-то милом лице.
«Хоть бы это быстрее кончилось», - читается во взгляде, с которым она смотрит на окружающих.
По приставной лестнице, без посторонней помощи, она поднимается на плотно уложенные связки хвороста и встает спиной к предназначенному столбу. Ее больше ничего не связывает с этим миром. Она без сожаления дает сжечь себя, чтоб только прекратить свои мучения, которые она испытывает при мысли, об отнятых у нее детях. А тайну своего неблаговидного поступка, она унесет с собой. Вот только жалко смотреть на принца. Он сделал все, чтобы спасти ее, но даже он, в конце концов, поверил в чудовищное действие, навеянное создавшегося вида места преступления. И сейчас, глядя на привязанную к столбу Лоли, принц плачет, не стыдясь своих слез и смотрит на нее, как бы ожидая слова или взгляда с ее стороны, просящей его о помощи. Но она молчит, и глаза посылают ему свое последнее: «Прости!» и безмолвное «Люблю!» и Смега не выдерживает, отворачивается, когда с четырех сторон, на большую кучу хвороста, обильно политую маслом, опустилось четыре факела.
Огонь занялся дружно, без дыма, но тут же погас. Крик удивления от увиденного затопил площадь и принц нерешительно повернул голову назад, на принцессу. И что же он увидел. Костер без видимой причины погас, а рядом с Лоли, на вершине из хвороста, отчетливо видны контуры всю объятую черным, женщины. Она улыбается, глядя на девушку, она сострадает ей и протягивает к ней руки. Каким-то образом, веревки, держащие принцессу у столба, падают вниз и Лоли со вздохом:
- Мама! Где дети? Бросается в объятия Черной женщины.
Фея Ночи оказывается не так сурова, как кажется, на первый взгляд, и ей знакомы чувства, пусть не такие острые как у людей. С сочувствием в голосе, она начинает свою речь, которая слышна не очень многим, но те, кто должны ее слышать, ее слышат.
- Доченька! Девочка моя! Я воспитала тебя, но ты не моя дочь. - Дальше следует рассказ, как она спасла новорожденное дитя рыбака, которое неминуемо погибло от голода и холода в бедной, рыбацкой хижине или было бы брошено в волны моря. Поменяв девочку на золото, Черная женщина тем самым вытащила из нищеты семью этого рыбка и не дала в дальнейшем случиться несчастью: ведь остальные дети этой семьи были доведены да крайности. - Вырастив тебя, я готовила тебе великую участь, стать бессмертной и помогать мне. Но видно этому не суждено было случиться. И так тому и быть. Тем более в Северном крыле моего замка ты не была и значит ничего не видела. Моя тайна останется моей тайной и, наверное, навсегда, а может до лучших времен, пока мне судьба не даст еще какой-нибудь шанс, в виде такого как ты ребенка.
- И она ласково погладила голову своей приемной дочери. К тому же, Фея Ночи сделала жест рукой к подножию необычного возвышения, на котором находились люди, сюда пришли твои настоящие родители, отец и мать, а также их дети и внуки, то есть твои братья и сестры, племянники и племянницы.
Снизу вверх во все глаза смотрели на Лоли и Черную женщину, большая группа молодых и маленьких людей, связанных кровным родством с Лоли, среди которых особенно выделялись пожилые, еще не очень старые родители (ныне принцессы) так неожиданно обретшие некогда утерянную дочь.
Настоящая мать Лоли любовалась своей дочерью, ставшей принцессой, и не могла нарадоваться счастьем свидания, напрочь забыв, что минутой назад, в костре, уже вспыхнувшем, могла потерять свою дочь и повторно, так и не узнав в казненной, когда-то рожденную ею девочку. А Лоли смотрела вниз, широко открыв глаза, совсем на другую группу людей, тоже стоявших рядком, но менее малочисленную. Она могла поклясться, что знает этих людей. Но этого не может быть?
Эти люди должны быть так далеко. И, что они здесь делают?
Этот дряхлый старик... Так похож на Ярви, ее воспитателя, учителя и друга. А женщина рядом с ним и поддерживающая его, вылитая Ферта, ее кормилица.
Лоли в растерянности смотрит на приемную мать и та кивает головой.
- Да, доченька! Сердце тебя не обманывает. Это твои, самые близкие с детства люди. Они захотели быть с тобой, когда я поведала им о тебе всю правду. И я их сюда доставила. - Фея Ночи не отводила глаз от лица Лоли, пока говорила эти слова и будто читая ее мысли, продолжила. - Видишь, даже Баги решила покинуть меня. И я ее за это не корю. Бедняжка, так привязалась к тебе. Ты я вижу, смотришь на малышей, что находятся с ними. Да! Это твои дети. Рад схватил Ярви за руку и теребит его, требуя пояснить ему суть происходящего. Видишь, какой он уже большой. Ярви с ним занимается, как когда-то с тобой. Метач держится за юбку Баги и пока не понимает суеты вокруг себя, ведь такого большого скопления народа, она видит впервые. Зато уже самостоятельно стоит на ножках. Ну, а Стев мирно почивает на руках Ферты и ему безразличен этот людской переполох. Так чего же ты ждешь - и Черная женщина легко оттолкнула от себя, задохнувшуюся от волнения Лоли, и та чудом оказавшись на брусчатке площади, бросилась сперва к малочисленной, хорошо знакомой ей группе людей, и в первую очередь к Ферте, державшую новорожденного сына, Стева. Взяв его на свои руки, счастливо вздохнув, наклонилась, и обняла двухгодовалую дочь Метач, горячо ее целуя. Первенец, Рад, подошел сам, и молча обняв колени матери, тихо заплакал.
Что тут началось, описать трудно. Как пробились сквозь толпу король с королевой и принцем, уму непостижимо. Ликование было общим. Радости не было конца. Люди поздравляли друг друга со счастливым концом, такой тяжелой истории, и забыли о главном действующем лице, Черной женщине. А она с высоты (до сих пор несгоревшего костра), смотрела на людскую радость и в душе желала этой радости не кончаться, а потом взмахнула руками и пламя охватила весь костер сразу и в облаке легкого, белого дыма, Фея Ночи, Королева Тьмы, Черная женщина пропала из глаз.
Утро было в самом разгаре.
Больше никто из людей Черной женщины никогда не видел, но история о тринадцатом ребенке рыбака, девочке Лоли, ставшей впоследствии принцессой, а потом и королевой, еще долго жила в памяти народа, а до нас дошла в таком укороченном варианте, в виде сказки.
