Это был тупик. В ужасе, Аня обнаружила, что бежать ей больше некуда. Там, позади неё, находилось ужасное чудовище, порождение самой бездны. Здесь же – был тупик. Подойдя вплотную к одному из окружающих её зеркал, она рассмеялась, наблюдая за своим изуродованным отражением.
Всё вокруг напоминало какую-то дерьмовую игру, только вот ставка в этой игре была слишком высока – её жизнь. Тщательно рассматривая искаженное отражение, Аня мысленно старалась отвлечься от того, что грядет. Оно близко. Всё вокруг начало дрожать, и у девушки возникло явственное впечатление, что она находится в животе какого-то чудовища. В этот миг её озарила мысль. «Что, если в этой комнате всё же есть выход?» - подумала она, закусив свою губу до крови. Раньше, когда её чуть не похоронило заживо в комнате детских игрушек – ей тоже казалось, что выхода нет. Но он был. Воодушевленно девушка схватила биту и принялась разбивать зеркала, искренне надеясь найти за одним из них лаз или дверь.
Хаотично, стёкла разлетались по всей округе, царапая её конечности. Весь пол был усеян сотнями осколков, из которых на неё глядело всё то же изуродовано-испуганное лицо. Но это было тщетно. И под аккомпанемент звуков падающего на пол битого стекла Аня осознала, что в этот раз выхода в самом деле нет. Всё вокруг снова задрожало. Тварь была близко. Сцепив зубы от страха, с битой наперевес, девушка развернулась – чтобы наконец встретиться лицом с чудовищем. Каково же было её удивление, когда в зеркальную комнату вошла… Она.
- Не может быть, - только и успела сказать Аня, с ужасом рассматривая пришельца. Та была похожа на неё как две капли воды;она не была искажена, как это было с зеркалами. Она была настоящей. Остановившись, она тоже рассматривала Аню, в свою очередь, не произнося ни слова.
- Ты не настоящая! – наконец прервала затянувшееся молчание девушка, - ты не настоящая, и всё это кошмарный сон!
- Вот как? – на лице двойника застыло странное выражение, напоминающее печальную улыбку клоуна Пьеро.
- Да! – девушка едва не переходила на крик, - это всё невозможно! Этого не может быть.
- А, пожалуй, ты права, - внезапно согласилась с ней девушка-двойник, - вот только ненастоящая – ты.
Раздался треск.
И Анино тело разлетелось на тысячи осколков…
Закрыв глаза, он пытался успокоиться, однако, его нервы были ни к чёрту – а бутылка пряного рома уже была опустошена наполовину. И, поддавшись своей тёмной стороне, Стефан открыл глаза, встал, после чего, схватившись за стоящий подле него стол – с силой его опрокинул. Раздался грохот, наверняка разбудивший всю прислугу, однако, Стефану было всё равно. В ярости он пинал разбросанные по полу карандаши, ручки, осколки битого стекла и даже собственный рабочий ноутбук. Наконец, когда его старое тело не выдержало столь резкой нагрузки, он потянул ногу, после чего еле доковылял до дивана, развалившись на котором, старый алкоголик понемногу пришёл в себя.
Всё вокруг напоминало поле брани, только вместо мёртвых тел и стервятников на полу лежали предметы интерьера. Всё ещё мутным взглядом Стефан водил глазами вдоль помещения, обнаружив, что во время своего припадка он также умудрился разбить несколько картин, которые мирно висели на стене и не имели к его ярости ни малейшего отношения.
- Чёрт, - только и сумел сказать он, приложив руку к голове, раскалывающейся от боли. Для писателя подобное не многословие было… Позором.
Постепенно отходя, Стефан обнаружил, что среди «погибших» также затесалась его семейная фотография, память о деньках, когда он если и не был счастлив, то уж точно радовался жизни больше, чем теперь. Ностальгическое фото, отображающее его, ещё молодого, вместе с не менее молодой женой и двумя детьми. Детьми – с которыми он уже более десяти лет не обмолвился и словцом…
- Пропади оно пропадом, - булькая, выдавил из себя Стефан. Он ненавидел это фото. Словно неприкаянный призрак, он смотрел на себя тогдашнего – живущего полной жизнью, и эту самую жизнь (а если точнее – то и свою нынешнюю) проклинал.
С трудом поднявшись, он медленно обошёл комнату и в очередной раз оценил нанесенный ущерб. Сумма была немаленькая. Раздраженный, Стефан уже хотел было допить ром (после чего намеревался позвать горничную, которая, умудрённая опытом, не рисковала заходить в помещение в такие моменты), как вдруг бросил взгляд на стоящий на подоконнике будильник, чудом уцелевший во время «сражения». На часах было почти двенадцать. Дня. Ровно два часа до презентации нового романа, который, как верил сам писатель, должен был возродить его успех «Короля призрачного романа». Нехотя он отложил в сторонку напиток, криком возвестив Эльзу о том, что она может заходить.
Презентация проходила весьма дерьмово. И дело было не в сушняке, вследствие которого Стефан опустошил уже несколько спонсорских бутылок, не в синяках под глазами, которые были умело замаскированы косметикой, и даже не во внезапных приступах мигрени, которые, частично, и были первопричиной алкоголизма Стефана. Нет. Презентация проходила дерьмово – потому что исходный материал тоже был дерьмом.
Стефан не был уверен, когда точно, но он уже явно исписался. И хотя идеи продолжали приходить в его разум, тревожа и порой заставляя писать прямо посреди ночи – их реализация уже была не та. Более того – ему опротивело общение с людьми. Даже его фанаты, от общения с которыми ранее он кайфовал – теперь вызывали раздражение. Стефан видел перед собой болванчиков, фанатиков – не способных отличить шедевр от сущего дерьма. В их пустых глазах он также видел свою «импотентность», так как подозревал, что уже не способен написать шедевр или, по крайней мере, бестселлер.
Без малейшей искры он подписывал книгу за книгой, втайне думая о том, как, вернувшись домой, снова возьмется за бутылку. В конце концов, там от него ничего не ждут.
- Мистер Стефан, я могу задать Вам вопрос?
Неожиданная наглость стала для писателя отрезвителем. «Открыв глаза», он уставился на молоденькую девушку, посмевшую обратиться к нему с вопросом. Презентация не предрасполагала к подобному общению. «Купил книгу? Получи роспись и иди!» Этот негласный лозунг был его единственным спасением. В противном случае – Стефан рисковал переехать в магазин жить, чего ему явно не хотелось. Улыбнувшись, он махнул рукой, дав организаторам презентации сигнал, что всё окей.
- Да, - Стефан почти искренне улыбнулся, - Вы можете.
- Вы планируете продолжить «Искажение»? – быстро протараторила девушка, явно боясь того – что её выпроводят подальше.
Лицо писателя мгновенно переменилось. «Искажение» было его первой работой. Первой – по-настоящему успешной работой. История об обычном работяге, который в один прекрасный момент обнаружил, что попал в другой мир – где каждый его знакомый, на самом деле, является чудовищем. «Призрачный роман» заканчивался клифхенгером, типичным, по сути, твистом – из-за которого многие фанаты Стефана всё ещё ждали продолжение. Ведь в конце истории, когда бедолага наконец возвращался домой, в реальный мир, автор намекал на то – что этот мир тоже «искажен»…
Стефан так и не понял, почему, однако книга стала бестселлером. Свыше ста миллионов проданных по всему миру копий, голливудская экранизация со звездой фильмов восьмидесятых Ричардом Пимом… Ни одна последующая его работа так и не достигла такого успеха. И, как сильно он ни хотел её продолжить – он не мог.
В этот миг, смотря в напоминающие янтарь глаза своей читательницы, Стефан не знал, что ответить. В голове пролетело с десяток отговорок, как вдруг сердце поразил резкий, словно лезвие ножа, удар. Подкосившись в ногах, писатель упал, обнаружив в таком «ответе» некоторую зловещую иронию.
- Доктор велел Вам не пить.
- Доктор – идиот, который ни черта не соображает. Ну подумай, Томас, разве я могу лишить себя последней радости?
С этими словами Стефан открыл очередную бутылку рома. Налив немного в бокал, он разбавил его колой, закончив небольшой импровизированный коктейль, бросив туда маленький кусочек лайма.
На лице Томаса было неодобрение. Высокий чернокожий мужчина уже десять лет работал на Стефана швейцаром и чем-то напоминал «привет из 1860-ых» того времени, когда его предки были рабами.
- Сделай лицо попроще. Что за вид? – язвил писатель, - будешь делать такое лицо – как получишь свою зарплату.
Вздохнув, швейцар подчинился воле своего «Хозяина», сделав лицо попроще. Бросив беглый взгляд на часы, на которых было почти одиннадцать, Томас понадеялся – что сегодня Стефан закончит пораньше. В конце концов, день был трудный, да и тот припадок здоровья ему не прибавил…
Раздался грохот. Там, на улице, вовсю гремел дождь, превращая окрестности в сущее болото. Испугавшись молний, громко завыл пес, раздражая великого писателя.
- Томас! – на лице Стефана возникли первые признаки опьянения, - я клянусь. Если он не уймётся, завтра же! Ты меня понял? ЗАВТРА ЖЕ! Выгони его ко всем чертям! Дурная псина! Всего равно от него никакого проку, лишь жрёт да срёт. Ты меня понял?
- Да, Стефан, - с покорностью сказал Томас. Эта покорность, по сути, притворная маска – позволяла ему выдерживать «налёты» экспрессивного писателя, который с годами становился только хуже.
- Нет, ну правда! – писатель не унимался, - Вот зачем я его держу?
Отвечать Томасу не пришлось. Едва на часах пробило одиннадцать, как раздался звонок в дверь.
- Кто бы это мог быть, в такое время? – удивился швейцар.
- Да какая разница, открой дверь, да пошли его, куда подальше, - Стефан продолжил пить.
Согласно кивнув, Томас направился к выходу. Открыв дверь, он увидел перед собой маленького, одетого в чёрный деловой костюм мужчину с дипломатом в руках, который смешно ежился под маленьким карнизом крыши, не желая мокнуть под вездесущим ливнем.
- Цель визита? – спросил швейцар, нагоняя на себя строгий вид.
- Журналист, - человечек отвечал уверенно, - у меня назначено интервью с мистером Стефаном, как раз на одиннадцать.
- Сэр! – крикнул Томас своему «хозяину», - Это журналист. Говорит, что Вы назначили ему встречу на это время.
- Бред какой-то, - пробурчал себе под нос Стефан, тем не менее, доставая блокнот для заметок. Несмотря на свой алкоголизм, старый писатель был уверен – что никаких встреч на такое время он не назначал. Тем не менее, блокнот говорил об обратном. Удивлённый, Стефан махнул рукой, позволяя впустить внезапного гостя.
Быстро юркнув в дом, тот не стал разуваться, а мгновенно уселся в кресле напротив старого писателя. Было в его облике нечто крысиное. Лицо гостя было несколько вытянутым, а его глаза постоянно бегали по округе, словно не могли остановиться. Наконец, положив дипломат себе на колени, он уставился Стефану в лицо, буравя его взглядом.
Писателю стало неуютно. С удивлением отметив, что пришелец пришел сухим (и это в такую погоду!) он налил себе ещё стопку рома и, мгновенно осушив бокал, расплылся в искренней улыбке, мысленно смеясь над Томасом, который в очередной раз бросил на него удрученный взгляд.
- Так… Какова тема нашего интервью? – наконец Стефан начал диалог, - Извините, но я совершенно не помню, как мы о нём договаривались. А в моём блокноте, вот чудо, нету никакой информации. Вы хотите узнать больше о грядущей книге?
- Я хочу поговорить с вами об «Искажении».
Лицо Стефана переменилось. Отставив пустой бокал в сторону, он смерил журналиста недобрым взглядом, после чего тихо сказал:
- Томас, я прошу тебя немедленно выгнать нашего гостя.
Кивнув, швейцар подошёл к гостю, однако, не успев сказать ни слова, внезапно упал.
- Эй! – раздраженно обратился к нему Стефан, - ты живой? Что за чёртов день…
- Мне бы хотелось говорить конфиденциально, - прервал его журналист, - без свидетелей.
- А пойти нахрен тебе бы не хотелось? – вскипел писатель, - приходишь тут среди ночи, вопросы задаёшь дурацкие… Думаешь, я сам не смогу тебя спровадить? Я смогу… - сказав это, Стефан встал, собираясь лично «выбросить» гостя из своего дома.
- Сядь, - в приказном тоне обратился к нему журналист, и, что странно, писатель подчинился.
Быстро заморгав, Стефан принялся искать подсознательные причины подобного поведения, однако, так и не смог ничего найти. Более того – тело ему не повиновалось. Он пытался пошевелить ногой, однако, она ему не подчинялась. Видимо, за микро-инсультом следовал инсульт настоящий…
- У тебя не инсульт, старый идиот, - в голосе журналиста звучала нескрываемая злоба, - перестань тратить моё время и, дьявол тебя раздери, молча выслушай.
Вынужденно сфокусировавшись на своём госте, Стефан с удивлением обнаружил, что тот не отбрасывает тени. «Как я не заметил этого раньше?» - подумал писатель, в ужасе осознавая, что стал похож на героев своих романов.
- Так вот, - продолжил человек в чёрном, - у меня в дипломате есть контракт. Подпишешь его – и твоя жизнь в корне переменится. Ты никогда не напишешь «Искажение» и будешь освобожден от своего «проклятия». Сможешь без труда концентрироваться на других историях, не боясь расспросов фанаток. Не подпишешь – и ты забудешь об этой встрече. И… - «журналист» бросил беглый взгляд на календарь, - умрёшь через пару месяцев. Цена сделки – твоя душа. Подписываешь?
Стефан снова мог говорить.
- Может…Может мы провернём другую сделку? – наконец осторожно спросил он, - например, я снова буду хорошо писать…
Гость злобно усмехнулся.
- За такую сделку ты не расплатишься. Не переоценивай свою душу, Стефан. Она у тебя…Не без дерьмеца.
Вздохнув, Стефан уставился на висящий на стене календарь. Так значит, жить ему осталось несколько месяцев. Писатель видел в этом несправедливость. Да, он уже не мог хорошо писать, но он всё ещё был полон планов. И контракты… Да и детей он давно не видел… На его лице проступили слёзы. Нет, к смерти он не готов. Нервно содрогаясь, он подошёл к «журналисту», чтобы подписать контракт.
Это напоминало сон. Подписав контракт, Стефан потерял сознание, очнувшись в совершенно другом месте. Богемный особняк сменился на жалкую, маленькую, не превышающую и 12 метров комнату-коморку. Выцветшие обои местами почти отклеились и скрывали плесень; потолок зелёного цвета – был таким вовсе не из-за дизайнерской задумки, а из-за соседей – постоянно его заливающих. Старое деревянное окно не закрывалось, а уж если кто-то и удосуживался его закрыть – то открыть его снова было настоящим квестом. Более того, в комнате воняло крысиной отравой, и едва уловив в воздухе этот «благоухающий аромат», Стефан сразу же понял, где находится.
В этой комнате они с Эмили жили около двух лет. Сразу после окончания университета и до того, как он стал по-настоящему успешным писателем. Здесь и родилось «Искажение», по крайней мере – здесь он начал его писать.
Обойдя комнату по кругу несколько раз, Стефан всё ещё не мог поверить в происходящее. С непривычной для себя радостью он рассматривал предметы прошлого, которые в своё время ненавидел. Наконец, заново обнаружив в углу комнаты маленькое зеркальце – Стефан с удовольствием обнаружил, что снова молод. Его голову вновь покрывала густая шевелюра, а там, ниже пояса, он опять чувствовал себя богатырем. Ухмыльнувшись, Стефан запрыгнул в кровать, понимая, что, когда Эмили вернётся – он будет страстным, как никогда прежде.
Всё вокруг напоминало какую-то дерьмовую игру, только вот ставка в этой игре была слишком высока – её жизнь. Тщательно рассматривая искаженное отражение, Аня мысленно старалась отвлечься от того, что грядет. Оно близко. Всё вокруг начало дрожать, и у девушки возникло явственное впечатление, что она находится в животе какого-то чудовища. В этот миг её озарила мысль. «Что, если в этой комнате всё же есть выход?» - подумала она, закусив свою губу до крови. Раньше, когда её чуть не похоронило заживо в комнате детских игрушек – ей тоже казалось, что выхода нет. Но он был. Воодушевленно девушка схватила биту и принялась разбивать зеркала, искренне надеясь найти за одним из них лаз или дверь.
Хаотично, стёкла разлетались по всей округе, царапая её конечности. Весь пол был усеян сотнями осколков, из которых на неё глядело всё то же изуродовано-испуганное лицо. Но это было тщетно. И под аккомпанемент звуков падающего на пол битого стекла Аня осознала, что в этот раз выхода в самом деле нет. Всё вокруг снова задрожало. Тварь была близко. Сцепив зубы от страха, с битой наперевес, девушка развернулась – чтобы наконец встретиться лицом с чудовищем. Каково же было её удивление, когда в зеркальную комнату вошла… Она.
- Не может быть, - только и успела сказать Аня, с ужасом рассматривая пришельца. Та была похожа на неё как две капли воды;она не была искажена, как это было с зеркалами. Она была настоящей. Остановившись, она тоже рассматривала Аню, в свою очередь, не произнося ни слова.
- Ты не настоящая! – наконец прервала затянувшееся молчание девушка, - ты не настоящая, и всё это кошмарный сон!
- Вот как? – на лице двойника застыло странное выражение, напоминающее печальную улыбку клоуна Пьеро.
- Да! – девушка едва не переходила на крик, - это всё невозможно! Этого не может быть.
- А, пожалуй, ты права, - внезапно согласилась с ней девушка-двойник, - вот только ненастоящая – ты.
Раздался треск.
И Анино тело разлетелось на тысячи осколков…
***
Закрыв глаза, он пытался успокоиться, однако, его нервы были ни к чёрту – а бутылка пряного рома уже была опустошена наполовину. И, поддавшись своей тёмной стороне, Стефан открыл глаза, встал, после чего, схватившись за стоящий подле него стол – с силой его опрокинул. Раздался грохот, наверняка разбудивший всю прислугу, однако, Стефану было всё равно. В ярости он пинал разбросанные по полу карандаши, ручки, осколки битого стекла и даже собственный рабочий ноутбук. Наконец, когда его старое тело не выдержало столь резкой нагрузки, он потянул ногу, после чего еле доковылял до дивана, развалившись на котором, старый алкоголик понемногу пришёл в себя.
Всё вокруг напоминало поле брани, только вместо мёртвых тел и стервятников на полу лежали предметы интерьера. Всё ещё мутным взглядом Стефан водил глазами вдоль помещения, обнаружив, что во время своего припадка он также умудрился разбить несколько картин, которые мирно висели на стене и не имели к его ярости ни малейшего отношения.
- Чёрт, - только и сумел сказать он, приложив руку к голове, раскалывающейся от боли. Для писателя подобное не многословие было… Позором.
Постепенно отходя, Стефан обнаружил, что среди «погибших» также затесалась его семейная фотография, память о деньках, когда он если и не был счастлив, то уж точно радовался жизни больше, чем теперь. Ностальгическое фото, отображающее его, ещё молодого, вместе с не менее молодой женой и двумя детьми. Детьми – с которыми он уже более десяти лет не обмолвился и словцом…
- Пропади оно пропадом, - булькая, выдавил из себя Стефан. Он ненавидел это фото. Словно неприкаянный призрак, он смотрел на себя тогдашнего – живущего полной жизнью, и эту самую жизнь (а если точнее – то и свою нынешнюю) проклинал.
С трудом поднявшись, он медленно обошёл комнату и в очередной раз оценил нанесенный ущерб. Сумма была немаленькая. Раздраженный, Стефан уже хотел было допить ром (после чего намеревался позвать горничную, которая, умудрённая опытом, не рисковала заходить в помещение в такие моменты), как вдруг бросил взгляд на стоящий на подоконнике будильник, чудом уцелевший во время «сражения». На часах было почти двенадцать. Дня. Ровно два часа до презентации нового романа, который, как верил сам писатель, должен был возродить его успех «Короля призрачного романа». Нехотя он отложил в сторонку напиток, криком возвестив Эльзу о том, что она может заходить.
***
Презентация проходила весьма дерьмово. И дело было не в сушняке, вследствие которого Стефан опустошил уже несколько спонсорских бутылок, не в синяках под глазами, которые были умело замаскированы косметикой, и даже не во внезапных приступах мигрени, которые, частично, и были первопричиной алкоголизма Стефана. Нет. Презентация проходила дерьмово – потому что исходный материал тоже был дерьмом.
Стефан не был уверен, когда точно, но он уже явно исписался. И хотя идеи продолжали приходить в его разум, тревожа и порой заставляя писать прямо посреди ночи – их реализация уже была не та. Более того – ему опротивело общение с людьми. Даже его фанаты, от общения с которыми ранее он кайфовал – теперь вызывали раздражение. Стефан видел перед собой болванчиков, фанатиков – не способных отличить шедевр от сущего дерьма. В их пустых глазах он также видел свою «импотентность», так как подозревал, что уже не способен написать шедевр или, по крайней мере, бестселлер.
Без малейшей искры он подписывал книгу за книгой, втайне думая о том, как, вернувшись домой, снова возьмется за бутылку. В конце концов, там от него ничего не ждут.
- Мистер Стефан, я могу задать Вам вопрос?
Неожиданная наглость стала для писателя отрезвителем. «Открыв глаза», он уставился на молоденькую девушку, посмевшую обратиться к нему с вопросом. Презентация не предрасполагала к подобному общению. «Купил книгу? Получи роспись и иди!» Этот негласный лозунг был его единственным спасением. В противном случае – Стефан рисковал переехать в магазин жить, чего ему явно не хотелось. Улыбнувшись, он махнул рукой, дав организаторам презентации сигнал, что всё окей.
- Да, - Стефан почти искренне улыбнулся, - Вы можете.
- Вы планируете продолжить «Искажение»? – быстро протараторила девушка, явно боясь того – что её выпроводят подальше.
Лицо писателя мгновенно переменилось. «Искажение» было его первой работой. Первой – по-настоящему успешной работой. История об обычном работяге, который в один прекрасный момент обнаружил, что попал в другой мир – где каждый его знакомый, на самом деле, является чудовищем. «Призрачный роман» заканчивался клифхенгером, типичным, по сути, твистом – из-за которого многие фанаты Стефана всё ещё ждали продолжение. Ведь в конце истории, когда бедолага наконец возвращался домой, в реальный мир, автор намекал на то – что этот мир тоже «искажен»…
Стефан так и не понял, почему, однако книга стала бестселлером. Свыше ста миллионов проданных по всему миру копий, голливудская экранизация со звездой фильмов восьмидесятых Ричардом Пимом… Ни одна последующая его работа так и не достигла такого успеха. И, как сильно он ни хотел её продолжить – он не мог.
В этот миг, смотря в напоминающие янтарь глаза своей читательницы, Стефан не знал, что ответить. В голове пролетело с десяток отговорок, как вдруг сердце поразил резкий, словно лезвие ножа, удар. Подкосившись в ногах, писатель упал, обнаружив в таком «ответе» некоторую зловещую иронию.
***
- Доктор велел Вам не пить.
- Доктор – идиот, который ни черта не соображает. Ну подумай, Томас, разве я могу лишить себя последней радости?
С этими словами Стефан открыл очередную бутылку рома. Налив немного в бокал, он разбавил его колой, закончив небольшой импровизированный коктейль, бросив туда маленький кусочек лайма.
На лице Томаса было неодобрение. Высокий чернокожий мужчина уже десять лет работал на Стефана швейцаром и чем-то напоминал «привет из 1860-ых» того времени, когда его предки были рабами.
- Сделай лицо попроще. Что за вид? – язвил писатель, - будешь делать такое лицо – как получишь свою зарплату.
Вздохнув, швейцар подчинился воле своего «Хозяина», сделав лицо попроще. Бросив беглый взгляд на часы, на которых было почти одиннадцать, Томас понадеялся – что сегодня Стефан закончит пораньше. В конце концов, день был трудный, да и тот припадок здоровья ему не прибавил…
Раздался грохот. Там, на улице, вовсю гремел дождь, превращая окрестности в сущее болото. Испугавшись молний, громко завыл пес, раздражая великого писателя.
- Томас! – на лице Стефана возникли первые признаки опьянения, - я клянусь. Если он не уймётся, завтра же! Ты меня понял? ЗАВТРА ЖЕ! Выгони его ко всем чертям! Дурная псина! Всего равно от него никакого проку, лишь жрёт да срёт. Ты меня понял?
- Да, Стефан, - с покорностью сказал Томас. Эта покорность, по сути, притворная маска – позволяла ему выдерживать «налёты» экспрессивного писателя, который с годами становился только хуже.
- Нет, ну правда! – писатель не унимался, - Вот зачем я его держу?
Отвечать Томасу не пришлось. Едва на часах пробило одиннадцать, как раздался звонок в дверь.
- Кто бы это мог быть, в такое время? – удивился швейцар.
- Да какая разница, открой дверь, да пошли его, куда подальше, - Стефан продолжил пить.
Согласно кивнув, Томас направился к выходу. Открыв дверь, он увидел перед собой маленького, одетого в чёрный деловой костюм мужчину с дипломатом в руках, который смешно ежился под маленьким карнизом крыши, не желая мокнуть под вездесущим ливнем.
- Цель визита? – спросил швейцар, нагоняя на себя строгий вид.
- Журналист, - человечек отвечал уверенно, - у меня назначено интервью с мистером Стефаном, как раз на одиннадцать.
- Сэр! – крикнул Томас своему «хозяину», - Это журналист. Говорит, что Вы назначили ему встречу на это время.
- Бред какой-то, - пробурчал себе под нос Стефан, тем не менее, доставая блокнот для заметок. Несмотря на свой алкоголизм, старый писатель был уверен – что никаких встреч на такое время он не назначал. Тем не менее, блокнот говорил об обратном. Удивлённый, Стефан махнул рукой, позволяя впустить внезапного гостя.
Быстро юркнув в дом, тот не стал разуваться, а мгновенно уселся в кресле напротив старого писателя. Было в его облике нечто крысиное. Лицо гостя было несколько вытянутым, а его глаза постоянно бегали по округе, словно не могли остановиться. Наконец, положив дипломат себе на колени, он уставился Стефану в лицо, буравя его взглядом.
Писателю стало неуютно. С удивлением отметив, что пришелец пришел сухим (и это в такую погоду!) он налил себе ещё стопку рома и, мгновенно осушив бокал, расплылся в искренней улыбке, мысленно смеясь над Томасом, который в очередной раз бросил на него удрученный взгляд.
- Так… Какова тема нашего интервью? – наконец Стефан начал диалог, - Извините, но я совершенно не помню, как мы о нём договаривались. А в моём блокноте, вот чудо, нету никакой информации. Вы хотите узнать больше о грядущей книге?
- Я хочу поговорить с вами об «Искажении».
Лицо Стефана переменилось. Отставив пустой бокал в сторону, он смерил журналиста недобрым взглядом, после чего тихо сказал:
- Томас, я прошу тебя немедленно выгнать нашего гостя.
Кивнув, швейцар подошёл к гостю, однако, не успев сказать ни слова, внезапно упал.
- Эй! – раздраженно обратился к нему Стефан, - ты живой? Что за чёртов день…
- Мне бы хотелось говорить конфиденциально, - прервал его журналист, - без свидетелей.
- А пойти нахрен тебе бы не хотелось? – вскипел писатель, - приходишь тут среди ночи, вопросы задаёшь дурацкие… Думаешь, я сам не смогу тебя спровадить? Я смогу… - сказав это, Стефан встал, собираясь лично «выбросить» гостя из своего дома.
- Сядь, - в приказном тоне обратился к нему журналист, и, что странно, писатель подчинился.
Быстро заморгав, Стефан принялся искать подсознательные причины подобного поведения, однако, так и не смог ничего найти. Более того – тело ему не повиновалось. Он пытался пошевелить ногой, однако, она ему не подчинялась. Видимо, за микро-инсультом следовал инсульт настоящий…
- У тебя не инсульт, старый идиот, - в голосе журналиста звучала нескрываемая злоба, - перестань тратить моё время и, дьявол тебя раздери, молча выслушай.
Вынужденно сфокусировавшись на своём госте, Стефан с удивлением обнаружил, что тот не отбрасывает тени. «Как я не заметил этого раньше?» - подумал писатель, в ужасе осознавая, что стал похож на героев своих романов.
- Так вот, - продолжил человек в чёрном, - у меня в дипломате есть контракт. Подпишешь его – и твоя жизнь в корне переменится. Ты никогда не напишешь «Искажение» и будешь освобожден от своего «проклятия». Сможешь без труда концентрироваться на других историях, не боясь расспросов фанаток. Не подпишешь – и ты забудешь об этой встрече. И… - «журналист» бросил беглый взгляд на календарь, - умрёшь через пару месяцев. Цена сделки – твоя душа. Подписываешь?
Стефан снова мог говорить.
- Может…Может мы провернём другую сделку? – наконец осторожно спросил он, - например, я снова буду хорошо писать…
Гость злобно усмехнулся.
- За такую сделку ты не расплатишься. Не переоценивай свою душу, Стефан. Она у тебя…Не без дерьмеца.
Вздохнув, Стефан уставился на висящий на стене календарь. Так значит, жить ему осталось несколько месяцев. Писатель видел в этом несправедливость. Да, он уже не мог хорошо писать, но он всё ещё был полон планов. И контракты… Да и детей он давно не видел… На его лице проступили слёзы. Нет, к смерти он не готов. Нервно содрогаясь, он подошёл к «журналисту», чтобы подписать контракт.
***
Это напоминало сон. Подписав контракт, Стефан потерял сознание, очнувшись в совершенно другом месте. Богемный особняк сменился на жалкую, маленькую, не превышающую и 12 метров комнату-коморку. Выцветшие обои местами почти отклеились и скрывали плесень; потолок зелёного цвета – был таким вовсе не из-за дизайнерской задумки, а из-за соседей – постоянно его заливающих. Старое деревянное окно не закрывалось, а уж если кто-то и удосуживался его закрыть – то открыть его снова было настоящим квестом. Более того, в комнате воняло крысиной отравой, и едва уловив в воздухе этот «благоухающий аромат», Стефан сразу же понял, где находится.
В этой комнате они с Эмили жили около двух лет. Сразу после окончания университета и до того, как он стал по-настоящему успешным писателем. Здесь и родилось «Искажение», по крайней мере – здесь он начал его писать.
Обойдя комнату по кругу несколько раз, Стефан всё ещё не мог поверить в происходящее. С непривычной для себя радостью он рассматривал предметы прошлого, которые в своё время ненавидел. Наконец, заново обнаружив в углу комнаты маленькое зеркальце – Стефан с удовольствием обнаружил, что снова молод. Его голову вновь покрывала густая шевелюра, а там, ниже пояса, он опять чувствовал себя богатырем. Ухмыльнувшись, Стефан запрыгнул в кровать, понимая, что, когда Эмили вернётся – он будет страстным, как никогда прежде.
