ЧУЖИЕ СНЫ
Черные крылья
Из пепла и пыли
Сквозь время в чужие сны.
Мы не забыли,
Кем стали, кем были,
Как сильно любили
И ждали весны.
Но дороги судьбы развели нас по разным мирам
И в бессильной тоске обращаю я взор к равнодушным небесам.
Молчаливая тьма, серебристых звезд холодный свет...
Голоса за спиной...
Обернусь - никого рядом нет.
Мы не видим друг друга, мы бродим по разным мирам,
И в бессильной тоске обращаю я взор к равнодушным небесам.
Молчаливая тьма, серебристых звезд холодный свет...
Голоса за спиной...
Обернусь - никого...
Нас дороги судьбы вновь уводят по разным мирам
И в бессильной тоске обращаем мы взор к равнодушным небесам.
Молчаливая тьма, серебристых звезд холодный свет...
И рука на плече...
- Улыбнись, мы не умерли, нет.
Ignes Fatui
В святилище рода Золотого ясеня тайно проводился ритуал. Над лежащей на алтаре умирающей красивой девушкой что-то шепча, склонился молодой эльрин. Тонкая фигурка, облачённая в окровавленные лохмотья, бывшие некогда изящным платьем, бессильно распласталась на холодном камне. Длинная, черного цвета коса, плетью свисала до самой земли. Обманчиво хрупкие запястья девушки охватывали родовые браслеты, принадлежащие взывавшему к богам молодому парню. Сын Владыки эльринов молил о помощи, но боги молчали. Ни мольбы, ни проклятия не получили ответа.
-Рин… - едва слышно прошептала умирающая. – Почему так темно? Я ничего не вижу…. Рин…
Девушка прерывисто дышала, захлёбываясь от хлынувшей в легкие крови. Попавший в рану яд не давал остановиться крови. Стекая на алтарь, она собиралась в небольшие лужинки и постепенно впитывалась в белоснежный камень, перекрашивая его в бурый цвет.
Девушка снова приоткрыла глаза, попыталась проморгаться, отгоняя темную плену с глаз. Глаза слепо смотрели вверх. Эльрин, заметив, что девушка очнулась от продолжительного обморока, тыльной стороной ладони ласково погладил её по лицу.
-Я здесь, Лея. Потерпи немного, ты обязательно поправишься. И всё у нас будет хорошо.
Он не замечал скупых слез, капавших на алтарь. Не видел ничего, кроме лица любимой, чья душа в любой могла покинуть этот мир и уйти за грань. Кто сказал, что мужчины не плачут? Редко, но плачут. Когда от боли сердце замирает в груди, а после осыпается ледяными осколками.
- Ты пришёл, мой Рин, - едва заметная улыбка коснулась губ умирающей. - Почему так холодно? Я ничего не вижу. Рин….
- Я не дам тебе умереть, аимэ. Любимая. Не сдавайся, борись. Ты же сильная, ты сможешь.
Он перепробовал всё: лечащие амулеты, собственную магию, провел ритуал связывания жизни. Всё оказалось напрасно. Жизнь тоненькой струйкой покидала тело Леи. Ещё раньше погиб их не рождённый ребенок. Оставалась последняя надежда – отнести девушку к родне. Может быть они смогут что-нибудь придумать. Матерью Леи была младшая дочь Владыки княжества многоликих и очень сильная магичка Инариен. Уж она то точно сможет помочь своей дочери, - принял решение мужчина и, осторожно подхватив на руки тело умирающей невесты, быстро двинулся в путь.
Пришлось бежать, изматывая себя и стараясь не попасть на глаза пограничной страже. Увидят – донесут отцу. Или и того хуже, попытаются остановить. А для него, как и для Леи, промедление равносильно смерти. Умрёт она – уйдет и он. Такова плата за ритуал. Он не мог с этим смириться. Они ещё так молоды с Леей. Вся жизнь впереди. Это так несправедливо!
Он почти успел. Девушка ещё дышала, когда он внёс её в родительский дом.
-Помогите ей….
-Аэриниаль, сын Владыки Даоларина, я вызываю тебя на бой! До твоей смерти! – голос тана Милада сочился ненавистью. Глаза горели обещанием всех мук ада. Ненависть витала в воздухе, проникала в души тех, кто посчитал смерть наследницы клана «Тёмной луны» убийством.
-Я не могу принять этот вызов. От кого угодно, только не от вас.
-Это ты её убил. Ты виновен. Ты и твой род.
-Нет! Я люблю Лею и не причастен к случившемуся.
-Ты заплатишь…
Сколько себя помню, мне всегда снились яркие, красочные сны. Необычные сны. Слишком реалистичные для сновидений. В детстве я этого не понимала, и свои ночные приключения принимала как должное. А поутру готова была поделиться со всем миром своей радостью. Мой брат Сашка, слушая очередной рассказ о тренировке с оружием или пробежке по осеннему лесу в образе большой кошки, страшно этому завидовал и всячески пытался отыграться. А я не понимала, почему моим словам совсем нет веры, Сашка называет обманщицей, а родители, ласково улыбаясь, фантазеркой. Как же так?
И я старалась объяснить, что никакой выдумки в моих снах нет. И я всегда рассказываю только правду. И про броски ножами в цель, про добрых и злых волшебников, и про огромную кошку тоже. Как можно такое придумать, когда только недавно во сне лапы с шумом зарывались в шуршащие листья, и ты неслась навстречу ветру и выглядывающему из облаков красноватому солнцу? Как передать словами запах осенней листвы, вкус лесного воздуха, радость, охватывающую тебя всякий раз, когда за спиной слышится легкий звук шагов? Ведь рядом с тобой мчится наперегонки самый близкий, самый родной человек – твоя половинка души.
Моей половинкой души всегда был Сашка. А как могло быть иначе у двойняшек? Мы с братом родились с разницей в полчаса и это давало ему право на покровительственное ко мне отношение. Всегда и всюду вместе, общие игры, схожая одежда и вкусы в еде. Сколько бы мне мама не покупала девичьих нарядов, я всё равно умудрялась прихватизировать Сашкины одежки. Брат жадиной не был. Скорее наоборот, готов был пожертвовать всеми своими вещами, лишь бы была компания для игр, в которых он, естественно, оказывался заводилой. А я должна была хвостиком бегать следом и во всём слушаться. И восхищаться. Он лидер – я ведомая.
Мы не были похожи внешне: светловолосый сероглазый крепыш Сашка и черноволосая зеленоглазая мелкая я. Две противоположности. Мы всё делили на двоих. Кроме своих снов.
Дети бывают так наивно доверчивы. Они верят в сказки: в существование добрых фей и злых ведьм, в хоббитов и драконов, и что добро всегда побеждает зло. А как иначе?
-Ну что, Елена Прекрасная, какую сегодня тебе сказку расскажет подушка? – улыбается мама, укладывая меня спать.
-Сказочную, - мои губы расползаются в ответной улыбке.
-Опять будешь превращаться в кошечку?
-Нет, сегодня я буду принцессой!
-Спи, моя принцесса, - мама наклоняется и перед сном целует в лоб сначала меня, потом точно такой же чмок достается и брату.
Сашка обычно тихонько дулся во время этого разговора. И старался не показывать, что ему завидно. Иногда доходило до того, что он подменивал одеяло с подушкой. Но ему никаких сказочных снов никогда не снилось. А утром я объявлялась обманщицей, которая опять навыдумывала разной ерунды.
-Ты всё врёшь! Врушка! Мама, она всё придумала!
-Сам такой. Ты просто завидуешь, потому что не помнишь, что тебе снилось! А я помню. И тебя в своём сне тоже помню.
А вот это уже было обидно, не помнить.
-Кто разбросал игрушки и поленился сложить обратно?
-Не я! Не я! Это Лен…тяйка.
-Сам ты, тяйка!
Так и прицепилось. Когда нужно было составить компанию для игры во дворе, я было Ленчиком, Ленуськой, а когда Сашка хотел уколоть за что-то, обзывал «тяйкой».
-Тяйка опять свои носки разбросала. И воду на кухне разлила. Мама, мама! Так не честно! Она все раскидала, а убирать мне!
-Ну ты же старше ее, должен присматривать за сестрой. Видел, как она шкодила, почему не остановил?
А потому, что был рядом и пытался руководить процессом.
Родители старались никого из нас не обделить своим вниманием и любовью. Но мы с Сашкой ревностно друг за другом следили, чтобы кому-то не перепало лишнее. В обиду друг друга тоже не давали. Всегда старались быть заодно.
В детстве кажется, что время очень медленно тянется. Детям всегда хочется скорее стать взрослыми. Так мы с Сашкой дружно пошли в первый класс. Потом отец отвел брата на секцию карате. А следом за Сашкой туда потянулась и я. Мама была против, но переспорить нас двоих у нее не получилось. Пришлось смириться. Иногда правда, удручённо качала головой, говоря, что вместо дочери получила ещё одного сорванца. А время летело. Среднее звено, а потом и старшая школа.
Постепенно наши с братом интересы стали сильно разниться. У каждого образовался свой кружок друзей-приятелей. И, хотя мы продолжали всё-также держаться друг друга, тайнами больше не делились. А мои сны, они никуда не пропали. Стали сниться реже, это правда, но оставались всё такими же красочными и живыми, реалистичными. Со временем пришло осознание, что тень за моей спиной принадлежит вовсе не Сашке. Не его шаги я слышу рядом, запыхавшееся дыхание и голос…. Вот голос я не помнила.
Не знаю, что подвигло меня не делиться этим с родителями и Сашкой? Вероятнее всего, подсознательно догадалась, что ничем хорошим для меня эти откровения не закончатся.
Сашка, скорее всего, просто надо мной бы посмеялся. Но это Сашка. Он давно считает, что все мои рассказы просто выдумка, чтобы досадить ему. А вот мама. С мамой всё было бы не просто. Любое подозрение на пошатнувшееся здоровье обычно заканчивалось посещением кучи разных специалистов. И визит к психиатру был бы мне обеспечен, что совершенно не входило в дальнейшие планы на жизнь. Мама всегда старалась нас с братом оберегать от всех опасностей: мнимых и настоящих. И уж отклонений в психическом развитии собственного ребенка точно бы не пропустила. Я же некоторое время успокаивала себя тем, что у меня просто хорошо развитая фантазия. Или игры подсознания.
Но не все мои сновидения можно было объяснить буйной фантазией. Были среди них и совершенно фантастические, что впору сценарий для Голливуда писать. Такие обычно оставляли приятное послевкусие, радовали замечательным настроением и долго помнились. Но снились и кошмары, в которых сцены кровавой охоты в безлунном лесу сменялись на наблюдение за жизнью средневековых сервов, страшной в своей обыденности. И я воспринимала увиденное во сне, словно являюсь участником этих событий. Полеты, купание в лесном озере, где вода настолько прозрачная, что были видны камешки, устилающие дно, бескрайние луга, с одуряющим ароматом цветов, странные звери и птицы – разве это можно выдумать? Как и горячие руки таинственного спутника, бережно обнимающие тебя за плечи, спиной прижимающие к себе. Звук чужого дыхания над ухом, ласковые слова в утешение, когда что-то не получалось.
Чем старше я становилась, тем откровеннее становились мои сны. И мне всё меньше и меньше возникало желание ими поделиться. Хоть с кем-нибудь. Моя шизофрения никому не приносила вреда. Кроме меня самой.
В древности люди верили, что душа человека во сне покидает тело. Моя душа блуждала где-то уж очень далеко. Явно не в нашем мире.
Девочки-подростки часто ведут дневник. Записывают туда разные приятные мелочи, анкеты подруг и приятельниц, а иногда и просто свои мысли. А я стала записывать сны. То, что помнила утром. Не всё сохранялось в памяти, но были некоторые моменты, которые забыть оказалось невозможно.
Я влюбилась.
Я не помнила лица парня из снов. Только имя - Аэриниаль. А ещё голос, прикосновение его рук, первый поцелуй. В шестнадцать лет – это похоже на сказку. Порхание бабочек в животе. Ты счастлива и сама похожа на ту бабочку. В семнадцать –это начинает становиться проблемой. Потому что кроме него, тебе никто не нужен. Для одноклассниц ты заучка, с которой не интересно проводить свободное время. Для парней – странная.
Дневник я вела с двенадцати лет, потихоньку записывая свои рассуждения. Пока в него не залез Сашка. Брат долго ржал, перелистывая странички и зачитывая вслух наиболее понравившиеся места. А мне стало обидно. До слёз.
-«Утонув в синеве глаз Аэриниаля, я, кажется, потеряла всякую связь с реальностью. На всем белом свете были только мы вдвоем: он и я, и никого более. Я потянулась к Рину, поймала в плен его губы, слегка куснула нижнюю, уцепилась руками за его плечи, тесно прижавшись к сильному мужскому телу. Это был наш третий поцелуй. Первые разы инициатива исходила со стороны моего Рина, но не в этот раз. Он так давно не приходил в мои сны, мы так долго не виделись, и я скучала….
Мне не хватало его понимания, нежности и заботы. Его присутствия. Сильных рук, которыми он прижимает меня к своему телу, губ со вкусом айрики, запаха его кожи. От Рина всегда пахло лесной фиалкой и ягодами айрики. Он весь пропитался этими запахами.
Ответ моего эльрина был не менее жадным. Он потянулся ко мне всем телом, обхватив руками за талию, прижал к себе, так что я прекрасно ощутила всю силу его желания.
-Я скучала, -тихо шепнула я, купаясь в его нежности и любви.
И мой рот снова попал в плен твердых губ, то нежных и ласковых, но при этом умеющих быть настойчивыми и жесткими. Доставлять ни с чем не сравнимое удовольствие, сводить с ума.
Снова сон. Такой яркий и чувственный. Утром я попыталась восстановить в памяти свои ощущения и эмоции. Я даже смогла вспомнить, о чем думала в эти мгновения. Странно всё это. Словно во мне живет память другого человека и потихоньку открывает свои тайны…»
-Ну, sister, - вопил Сашка, пытаясь прочитать ещё что-нибудь в дневнике. – А ты оказывается, тайная нимфоманка. Хочешь я тебя с нормальными парнями познакомлю, может, попробуешь свои фантазии на практике?
Это был первый случай, когда мы жестоко подрались. Учитывая совместное посещение секции по каратэ, мордобой закончился плачевно для нас обоих. Поскольку, зачинщиком конфликта оказалась я, то именно мне запретили посещать секцию на целый месяц. А брата просто лишили карманных денег, попутно объяснив, что несмотря на то, что мы двойняшки, каждый имеет право на личные вещи, и на свои маленькие тайны. И это нужно просто понять и принять. Родителям Сашка моего секрета не выдал, только подначивал иногда и пытался шантажировать, если я отказывалась пойти ему в чём-то на уступки. Но, как мне позднее удалось выяснить, мой брат так ничего и не понял из прочитанного, приняв всё за очередные фантазии.
Записи свои я не забросила, стала только прятать тщательнее. У меня появились секреты, что не могло не отразиться на формировании характера. Становясь старше, я пыталась найти объяснение происходящему. И не находила. Не хватало знаний и специальной литературы.
Психология человека – сложная штука. С наскоку не одолеешь. Поэтому, когда после окончания школы встал вопрос, куда поступать? Мать, зная моё увлечение этой темой, советовала выбрать факультет Социальной и психологической педагогики. Отец был против.
-Ну и кем она будет? Школьным психологом работать за гроши? Тогда уж лучше в медицину. Психиатром.
-Психов лечить? – возмущалась мама. – Я не таким вижу будущее Елены. Для любой женщины важно удачно выйти замуж, а карьерой она может заниматься уже имея семью и детей.
И так до бесконечности.
Закончилось всё тем, что мы с Сашкой дружно подали документы совсем не туда, куда ожидали родители. Брат выбрал компьютерное проектирование, а я банковское дело. С математикой проблем не возникло ни у него, ни у меня. Поступили мы без проблем. И впервые разделились надолго. Разные общаги не предполагали частых встреч.
Черные крылья
Из пепла и пыли
Сквозь время в чужие сны.
Мы не забыли,
Кем стали, кем были,
Как сильно любили
И ждали весны.
Но дороги судьбы развели нас по разным мирам
И в бессильной тоске обращаю я взор к равнодушным небесам.
Молчаливая тьма, серебристых звезд холодный свет...
Голоса за спиной...
Обернусь - никого рядом нет.
Мы не видим друг друга, мы бродим по разным мирам,
И в бессильной тоске обращаю я взор к равнодушным небесам.
Молчаливая тьма, серебристых звезд холодный свет...
Голоса за спиной...
Обернусь - никого...
Нас дороги судьбы вновь уводят по разным мирам
И в бессильной тоске обращаем мы взор к равнодушным небесам.
Молчаливая тьма, серебристых звезд холодный свет...
И рука на плече...
- Улыбнись, мы не умерли, нет.
Ignes Fatui
ПРОЛОГ.
В святилище рода Золотого ясеня тайно проводился ритуал. Над лежащей на алтаре умирающей красивой девушкой что-то шепча, склонился молодой эльрин. Тонкая фигурка, облачённая в окровавленные лохмотья, бывшие некогда изящным платьем, бессильно распласталась на холодном камне. Длинная, черного цвета коса, плетью свисала до самой земли. Обманчиво хрупкие запястья девушки охватывали родовые браслеты, принадлежащие взывавшему к богам молодому парню. Сын Владыки эльринов молил о помощи, но боги молчали. Ни мольбы, ни проклятия не получили ответа.
-Рин… - едва слышно прошептала умирающая. – Почему так темно? Я ничего не вижу…. Рин…
Девушка прерывисто дышала, захлёбываясь от хлынувшей в легкие крови. Попавший в рану яд не давал остановиться крови. Стекая на алтарь, она собиралась в небольшие лужинки и постепенно впитывалась в белоснежный камень, перекрашивая его в бурый цвет.
Девушка снова приоткрыла глаза, попыталась проморгаться, отгоняя темную плену с глаз. Глаза слепо смотрели вверх. Эльрин, заметив, что девушка очнулась от продолжительного обморока, тыльной стороной ладони ласково погладил её по лицу.
-Я здесь, Лея. Потерпи немного, ты обязательно поправишься. И всё у нас будет хорошо.
Он не замечал скупых слез, капавших на алтарь. Не видел ничего, кроме лица любимой, чья душа в любой могла покинуть этот мир и уйти за грань. Кто сказал, что мужчины не плачут? Редко, но плачут. Когда от боли сердце замирает в груди, а после осыпается ледяными осколками.
- Ты пришёл, мой Рин, - едва заметная улыбка коснулась губ умирающей. - Почему так холодно? Я ничего не вижу. Рин….
- Я не дам тебе умереть, аимэ. Любимая. Не сдавайся, борись. Ты же сильная, ты сможешь.
Он перепробовал всё: лечащие амулеты, собственную магию, провел ритуал связывания жизни. Всё оказалось напрасно. Жизнь тоненькой струйкой покидала тело Леи. Ещё раньше погиб их не рождённый ребенок. Оставалась последняя надежда – отнести девушку к родне. Может быть они смогут что-нибудь придумать. Матерью Леи была младшая дочь Владыки княжества многоликих и очень сильная магичка Инариен. Уж она то точно сможет помочь своей дочери, - принял решение мужчина и, осторожно подхватив на руки тело умирающей невесты, быстро двинулся в путь.
Пришлось бежать, изматывая себя и стараясь не попасть на глаза пограничной страже. Увидят – донесут отцу. Или и того хуже, попытаются остановить. А для него, как и для Леи, промедление равносильно смерти. Умрёт она – уйдет и он. Такова плата за ритуал. Он не мог с этим смириться. Они ещё так молоды с Леей. Вся жизнь впереди. Это так несправедливо!
Он почти успел. Девушка ещё дышала, когда он внёс её в родительский дом.
-Помогите ей….
-Аэриниаль, сын Владыки Даоларина, я вызываю тебя на бой! До твоей смерти! – голос тана Милада сочился ненавистью. Глаза горели обещанием всех мук ада. Ненависть витала в воздухе, проникала в души тех, кто посчитал смерть наследницы клана «Тёмной луны» убийством.
-Я не могу принять этот вызов. От кого угодно, только не от вас.
-Это ты её убил. Ты виновен. Ты и твой род.
-Нет! Я люблю Лею и не причастен к случившемуся.
-Ты заплатишь…
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ЧУЖИЕ СНЫ
Сколько себя помню, мне всегда снились яркие, красочные сны. Необычные сны. Слишком реалистичные для сновидений. В детстве я этого не понимала, и свои ночные приключения принимала как должное. А поутру готова была поделиться со всем миром своей радостью. Мой брат Сашка, слушая очередной рассказ о тренировке с оружием или пробежке по осеннему лесу в образе большой кошки, страшно этому завидовал и всячески пытался отыграться. А я не понимала, почему моим словам совсем нет веры, Сашка называет обманщицей, а родители, ласково улыбаясь, фантазеркой. Как же так?
И я старалась объяснить, что никакой выдумки в моих снах нет. И я всегда рассказываю только правду. И про броски ножами в цель, про добрых и злых волшебников, и про огромную кошку тоже. Как можно такое придумать, когда только недавно во сне лапы с шумом зарывались в шуршащие листья, и ты неслась навстречу ветру и выглядывающему из облаков красноватому солнцу? Как передать словами запах осенней листвы, вкус лесного воздуха, радость, охватывающую тебя всякий раз, когда за спиной слышится легкий звук шагов? Ведь рядом с тобой мчится наперегонки самый близкий, самый родной человек – твоя половинка души.
Моей половинкой души всегда был Сашка. А как могло быть иначе у двойняшек? Мы с братом родились с разницей в полчаса и это давало ему право на покровительственное ко мне отношение. Всегда и всюду вместе, общие игры, схожая одежда и вкусы в еде. Сколько бы мне мама не покупала девичьих нарядов, я всё равно умудрялась прихватизировать Сашкины одежки. Брат жадиной не был. Скорее наоборот, готов был пожертвовать всеми своими вещами, лишь бы была компания для игр, в которых он, естественно, оказывался заводилой. А я должна была хвостиком бегать следом и во всём слушаться. И восхищаться. Он лидер – я ведомая.
Мы не были похожи внешне: светловолосый сероглазый крепыш Сашка и черноволосая зеленоглазая мелкая я. Две противоположности. Мы всё делили на двоих. Кроме своих снов.
Дети бывают так наивно доверчивы. Они верят в сказки: в существование добрых фей и злых ведьм, в хоббитов и драконов, и что добро всегда побеждает зло. А как иначе?
-Ну что, Елена Прекрасная, какую сегодня тебе сказку расскажет подушка? – улыбается мама, укладывая меня спать.
-Сказочную, - мои губы расползаются в ответной улыбке.
-Опять будешь превращаться в кошечку?
-Нет, сегодня я буду принцессой!
-Спи, моя принцесса, - мама наклоняется и перед сном целует в лоб сначала меня, потом точно такой же чмок достается и брату.
Сашка обычно тихонько дулся во время этого разговора. И старался не показывать, что ему завидно. Иногда доходило до того, что он подменивал одеяло с подушкой. Но ему никаких сказочных снов никогда не снилось. А утром я объявлялась обманщицей, которая опять навыдумывала разной ерунды.
-Ты всё врёшь! Врушка! Мама, она всё придумала!
-Сам такой. Ты просто завидуешь, потому что не помнишь, что тебе снилось! А я помню. И тебя в своём сне тоже помню.
А вот это уже было обидно, не помнить.
-Кто разбросал игрушки и поленился сложить обратно?
-Не я! Не я! Это Лен…тяйка.
-Сам ты, тяйка!
Так и прицепилось. Когда нужно было составить компанию для игры во дворе, я было Ленчиком, Ленуськой, а когда Сашка хотел уколоть за что-то, обзывал «тяйкой».
-Тяйка опять свои носки разбросала. И воду на кухне разлила. Мама, мама! Так не честно! Она все раскидала, а убирать мне!
-Ну ты же старше ее, должен присматривать за сестрой. Видел, как она шкодила, почему не остановил?
А потому, что был рядом и пытался руководить процессом.
Родители старались никого из нас не обделить своим вниманием и любовью. Но мы с Сашкой ревностно друг за другом следили, чтобы кому-то не перепало лишнее. В обиду друг друга тоже не давали. Всегда старались быть заодно.
В детстве кажется, что время очень медленно тянется. Детям всегда хочется скорее стать взрослыми. Так мы с Сашкой дружно пошли в первый класс. Потом отец отвел брата на секцию карате. А следом за Сашкой туда потянулась и я. Мама была против, но переспорить нас двоих у нее не получилось. Пришлось смириться. Иногда правда, удручённо качала головой, говоря, что вместо дочери получила ещё одного сорванца. А время летело. Среднее звено, а потом и старшая школа.
Постепенно наши с братом интересы стали сильно разниться. У каждого образовался свой кружок друзей-приятелей. И, хотя мы продолжали всё-также держаться друг друга, тайнами больше не делились. А мои сны, они никуда не пропали. Стали сниться реже, это правда, но оставались всё такими же красочными и живыми, реалистичными. Со временем пришло осознание, что тень за моей спиной принадлежит вовсе не Сашке. Не его шаги я слышу рядом, запыхавшееся дыхание и голос…. Вот голос я не помнила.
Не знаю, что подвигло меня не делиться этим с родителями и Сашкой? Вероятнее всего, подсознательно догадалась, что ничем хорошим для меня эти откровения не закончатся.
Сашка, скорее всего, просто надо мной бы посмеялся. Но это Сашка. Он давно считает, что все мои рассказы просто выдумка, чтобы досадить ему. А вот мама. С мамой всё было бы не просто. Любое подозрение на пошатнувшееся здоровье обычно заканчивалось посещением кучи разных специалистов. И визит к психиатру был бы мне обеспечен, что совершенно не входило в дальнейшие планы на жизнь. Мама всегда старалась нас с братом оберегать от всех опасностей: мнимых и настоящих. И уж отклонений в психическом развитии собственного ребенка точно бы не пропустила. Я же некоторое время успокаивала себя тем, что у меня просто хорошо развитая фантазия. Или игры подсознания.
Но не все мои сновидения можно было объяснить буйной фантазией. Были среди них и совершенно фантастические, что впору сценарий для Голливуда писать. Такие обычно оставляли приятное послевкусие, радовали замечательным настроением и долго помнились. Но снились и кошмары, в которых сцены кровавой охоты в безлунном лесу сменялись на наблюдение за жизнью средневековых сервов, страшной в своей обыденности. И я воспринимала увиденное во сне, словно являюсь участником этих событий. Полеты, купание в лесном озере, где вода настолько прозрачная, что были видны камешки, устилающие дно, бескрайние луга, с одуряющим ароматом цветов, странные звери и птицы – разве это можно выдумать? Как и горячие руки таинственного спутника, бережно обнимающие тебя за плечи, спиной прижимающие к себе. Звук чужого дыхания над ухом, ласковые слова в утешение, когда что-то не получалось.
Чем старше я становилась, тем откровеннее становились мои сны. И мне всё меньше и меньше возникало желание ими поделиться. Хоть с кем-нибудь. Моя шизофрения никому не приносила вреда. Кроме меня самой.
В древности люди верили, что душа человека во сне покидает тело. Моя душа блуждала где-то уж очень далеко. Явно не в нашем мире.
Девочки-подростки часто ведут дневник. Записывают туда разные приятные мелочи, анкеты подруг и приятельниц, а иногда и просто свои мысли. А я стала записывать сны. То, что помнила утром. Не всё сохранялось в памяти, но были некоторые моменты, которые забыть оказалось невозможно.
Я влюбилась.
Я не помнила лица парня из снов. Только имя - Аэриниаль. А ещё голос, прикосновение его рук, первый поцелуй. В шестнадцать лет – это похоже на сказку. Порхание бабочек в животе. Ты счастлива и сама похожа на ту бабочку. В семнадцать –это начинает становиться проблемой. Потому что кроме него, тебе никто не нужен. Для одноклассниц ты заучка, с которой не интересно проводить свободное время. Для парней – странная.
Дневник я вела с двенадцати лет, потихоньку записывая свои рассуждения. Пока в него не залез Сашка. Брат долго ржал, перелистывая странички и зачитывая вслух наиболее понравившиеся места. А мне стало обидно. До слёз.
-«Утонув в синеве глаз Аэриниаля, я, кажется, потеряла всякую связь с реальностью. На всем белом свете были только мы вдвоем: он и я, и никого более. Я потянулась к Рину, поймала в плен его губы, слегка куснула нижнюю, уцепилась руками за его плечи, тесно прижавшись к сильному мужскому телу. Это был наш третий поцелуй. Первые разы инициатива исходила со стороны моего Рина, но не в этот раз. Он так давно не приходил в мои сны, мы так долго не виделись, и я скучала….
Мне не хватало его понимания, нежности и заботы. Его присутствия. Сильных рук, которыми он прижимает меня к своему телу, губ со вкусом айрики, запаха его кожи. От Рина всегда пахло лесной фиалкой и ягодами айрики. Он весь пропитался этими запахами.
Ответ моего эльрина был не менее жадным. Он потянулся ко мне всем телом, обхватив руками за талию, прижал к себе, так что я прекрасно ощутила всю силу его желания.
-Я скучала, -тихо шепнула я, купаясь в его нежности и любви.
И мой рот снова попал в плен твердых губ, то нежных и ласковых, но при этом умеющих быть настойчивыми и жесткими. Доставлять ни с чем не сравнимое удовольствие, сводить с ума.
Снова сон. Такой яркий и чувственный. Утром я попыталась восстановить в памяти свои ощущения и эмоции. Я даже смогла вспомнить, о чем думала в эти мгновения. Странно всё это. Словно во мне живет память другого человека и потихоньку открывает свои тайны…»
-Ну, sister, - вопил Сашка, пытаясь прочитать ещё что-нибудь в дневнике. – А ты оказывается, тайная нимфоманка. Хочешь я тебя с нормальными парнями познакомлю, может, попробуешь свои фантазии на практике?
Это был первый случай, когда мы жестоко подрались. Учитывая совместное посещение секции по каратэ, мордобой закончился плачевно для нас обоих. Поскольку, зачинщиком конфликта оказалась я, то именно мне запретили посещать секцию на целый месяц. А брата просто лишили карманных денег, попутно объяснив, что несмотря на то, что мы двойняшки, каждый имеет право на личные вещи, и на свои маленькие тайны. И это нужно просто понять и принять. Родителям Сашка моего секрета не выдал, только подначивал иногда и пытался шантажировать, если я отказывалась пойти ему в чём-то на уступки. Но, как мне позднее удалось выяснить, мой брат так ничего и не понял из прочитанного, приняв всё за очередные фантазии.
Записи свои я не забросила, стала только прятать тщательнее. У меня появились секреты, что не могло не отразиться на формировании характера. Становясь старше, я пыталась найти объяснение происходящему. И не находила. Не хватало знаний и специальной литературы.
Психология человека – сложная штука. С наскоку не одолеешь. Поэтому, когда после окончания школы встал вопрос, куда поступать? Мать, зная моё увлечение этой темой, советовала выбрать факультет Социальной и психологической педагогики. Отец был против.
-Ну и кем она будет? Школьным психологом работать за гроши? Тогда уж лучше в медицину. Психиатром.
-Психов лечить? – возмущалась мама. – Я не таким вижу будущее Елены. Для любой женщины важно удачно выйти замуж, а карьерой она может заниматься уже имея семью и детей.
И так до бесконечности.
Закончилось всё тем, что мы с Сашкой дружно подали документы совсем не туда, куда ожидали родители. Брат выбрал компьютерное проектирование, а я банковское дело. С математикой проблем не возникло ни у него, ни у меня. Поступили мы без проблем. И впервые разделились надолго. Разные общаги не предполагали частых встреч.
