Глава 1
Вторая четверть только началась, а мне уже хочется выть. С класса, наверное, шестого я, чтоб не помереть от скуки прямо на уроке, развлекала себя тем, что загибала пальцы, отсчитывая, сколько ещё осталось лет до окончания школы, мечтала, надеялась, строила планы.
Шестой класс, например, я просто хотела закончить не хуже, чем пятый, а для этого надо было сильно постараться и исправить семёрку по математике хотя бы на восьмёрку, и подтянуть английский. В седьмом мне исполнялось тринадцать, и я надеялась, что у меня наконец-то начнёт расти грудь – в то, что она вырастет раньше, с моей комплекцией надеяться не приходилось. Когда я перейду в восьмой, провожу старшего брата в армию — Олегу почему-то ужасно хотелось, как он выражался, «пройти эту школу жизни». После девятого я навсегда распрощаюсь с музыкалкой и получу в подарок айфон. В десятом я намеревалась стать достаточно взрослой и привлекательной, чтобы мальчики штабелями ложились у моих ног и умоляли сходить с ними на свидание. Ну а после одиннадцатого я бы просто показала своей школе средний палец и уже больше никогда бы сюда не возвращалась. Даже на порог. Даже в школьный двор — ни ногой. Да сюда вообще ближе, чем на расстояние выстрела, лучше не приближаться, ага.
Ну, в общем, у меня было чем заняться на уроках в шестом классе. А после в седьмом, в восьмом и в девятом. И даже немного в десятом… А сейчас, когда до выпускного осталось всего ничего — считай, три четверти пальца — и что-то планировать эдакое уже просто смешно и бессмысленно, остаётся лишь глазеть в окно на дрожащие на промозглом ноябрьском ветру берёзки, мчавшиеся по своим делам иномарки и на редких прохожих, кутающихся в шарфы и шапки. И ждать, пока время минута за минутой, день за днём, месяц за месяцем превратит меня из обычной одиннадцатиклассницы в студентку. То есть, если верить тёте Алине, которая старше меня всего на десять лет и которую я привыкла называть просто по имени, — стану человеком свободным, независимым, счастливым и по большей мере даже беззаботным. Ну, это её точные слова. Хотелось бы, конечно, ей верить, но там посмотрим.
Тут я резко поворачиваю голову вправо. Ага, так и есть! Этот чудик за предпоследней партой тут же отводит глаза, делая вид, что списывает в свою тетрадь ту дребедень, которую учитель мелом наносит на многострадальную доску. Какое-то время я продолжаю на него смотреть, не без некоторого даже удовольствия подмечая, как он медленно заливается краской, как ёрзает на своём стуле, как бросает на меня взгляд — и тут же снова отводит. Двое придурков позади меня — Жуков и Петров — начинают хихикать. Детский сад, а не выпускной класс.
— Пожалуйста, потише! Вы мешаете мне слушать учителя, — я говорю достаточно громко для того, чтобы Сергей Сергеевич меня услышал.
Но Сергей Сергеевич делает вид, будто всё окей, а Жуков с Петровым ржут всё громче. Я закатываю глаза и возвращаюсь к уроку. Слава Богу, он скоро закончится.
Что самое интересное, всё, о чём я мечтала на уроках с шестого по одиннадцатый класс, сбылось. Наверное, потому что по большей мере я не мечтаю, а ставлю перед собой реальные цели. И достигаю их. Но вот, гм, со штабелями мальчиков как-то не сложилось до сих пор. А целая четверть уже позади. И дело не в том, что я какая-то страшная или занудная. Нет, девушка я очень даже интересная, мне все это говорят, но…
Но кто в нашей школе достоин того, чтобы пойти со мной на свидание? В школе, где учатся либо одни дебилы вроде Петрова и Жукова, либо ботаны наподобие Курочкина и Кошелькова? А кроме школы я практически нигде не бываю. Только у репетиторов по английскому и математике. Ну, ещё выхожу в супермаркет, езжу в метро и брожу по улицам. Но это не те места, где бы я хотела познакомиться с парнем. Библиотеки, выставки современного искусства, кинотеатры, аквапарки?.. Ну да, разбежалась. По библиотекам и музеям ходят мальчики вроде Курочкина (если вообще нос от компьютера отрывают), а по кинотеатрам и аквапаркам — Петровы и Жуковы. Оно мне надо? Правильно — нет.
А как насчёт того чудака, который пялится на меня на уроках? Золотарёв хоть и не дебил, и не ботан, но если он будет продолжать на меня просто пялиться, то вскоре пополнит ряды первых — то есть дебилов.
Я не уверена, что готова сказать ему «да». Скорее, мне будет интересна его реакция, когда я отвечу «нет». Но вся беда в том, что он ничего мне и не предлагает!
Геометрия оказалась на сегодня последней. Я быстренько побросала свои вещи в сумку и в числе первых подскочила к вешалке в углу класса, где у нас разноцветной копной громоздились куртки двадцати восьми бедолаг, которым суждено отсидеть непомерно большой срок за этими партами. Ворам и угонщикам и то дают меньше.
Золотарёв сидел в метре от моей курточки, и мы едва не столкнулись с ним носами. В отличие от него я не страдала идиотизмом и могла, не покраснев, взглянуть ему прямо в глаза. Интересно, когда ему хватит смелости признаться, что я ему нравлюсь? И хватит ли вообще? В классе, похоже, уже ни для кого не секрет, что Золотарёв по мне сохнет. Не самой же спрашивать первой, в самом деле!.. Интересно, как бы это выглядело со стороны? «Привет, Золотарёв, извини, конечно, но мне уже второй месяц не даёт покоя вопрос, не нравлюсь ли я тебе, случаем?»
Я надела и застегнула куртку, не сводя с него глаз. Надеюсь, мой взгляд источал вызов, а не что-нибудь ещё. Стоявший от меня на расстоянии вытянутой руки одноклассник, то краснея, то бледнея, тоже застегнул замок-молнию на своей, при этом едва не прищемив ею кончик своего подбородка. Поморгал, кашлянул, улыбнулся, вздохнул. Мда-а-а. Сколько очков этот чудак уже проиграл мне в гляделки?
— Вика, идёшь? — раздался рядом голос моей подруги Полины Мусиной.
— Иду. — Я отвела взгляд от переносицы Золотарёва и, кинув на прощание оставшимся в классе: — До встречи, придурки, — направилась к выходу, забрасывая сумку на плечо.
— Ну, дорогая, только не говори мне, будто он тебе ни капельки не нравится! — сказала Полина, как только мы вышли из шумной школы под насупившиеся серые тучи.
— Кто? — ляпнула я, делая вид, будто не понимая, о ком речь.
— Кто-кто! Она типа даже не догадывается! Мальчик-с-которым-вы-всё-время-играете-в-гляделки! — Поля расстегнула сумку, достала белую вязаную шапочку и, оглянувшись, нет ли поблизости кого из знакомых, напялила её на свою темноволосую голову.
— А в чём проблема? — Мне тоже было холодно, но не в моих привычках было носить шапки в сумках, и я лишь засунула руки в карманы куртки, чтоб хотя бы они согрелись.
— Тебе его разве не жаль?
— Чего-о? — протянула я. — С каких это пор ты записалась в защитницы справедливо обиженных?
— Ну ты только посмотри на него! Бедняга по тебе сохнет, страдает, стесняется к тебе подойти, потому что боится, что его отошьют, а ты только и занимаешься тем, что подливаешь масла в огонь.
— Я-то что натворила?!
— А кто вечно вертит перед ним своей задницей? Кто утверждал, что я стала выше тебя ростом, лишь бы поменяться со мной на физкультуре местами и постоянно попадать в команду к Золотарёву? Кто выбрал его себе в замстаросты? Кто пялится на него так, что просто невозможно не влюбиться в ответ? Кто, наконец, вешает свою куртку на самый крайний крючок, поближе к нему? А то я не понимаю, что ты делаешь это нарочно!
Я просто задохнулась от возмущения.
— Так ты думаешь, я его провоцирую?!
— Не только я. — Поля улыбнулась и пожала плечами. — Весь класс, по-моему, с вас уже второй месяц прикалывается.
Впервые в жизни мне захотелось провалиться сквозь землю. Но я лишь натянула на голову капюшон, чтобы больше ничего не слышать из того, что может как-то нарушить мой душевный покой, и ускорила шаг.
Но только покой и так уже был серьёзно нарушен. Неужели я начала первой? Быть такого не может! Я же его не люблю. Вроде бы. Да нет, точно не люблю. Но гораздо важнее то, что о наших «чувствах» якобы знает весь одиннадцатый «Б». А ещё интересно, почему сам Золотарёв молчит и ничего не предпринимает, чтобы расставить все точки над «ё»?
Глава 2
Нечего и говорить, что слова Полины сильно меня задели. Я думала об этом всё то время, пока пыталась проглотить обед, пока ехала к репетитору по алгебре, с горем пополам решала ненавистные уравнения и добиралась обратно. С этим недоразумением нужно что-то делать, и чем скорее — тем лучше.
Вернулась домой часов в семь и, как обычно, перед тем как сесть за домашку, приготовила себе кофе и открыла мессенджер.
Там меня уже ждало сообщение от подруги: «Доехала? Сильно замёрзла?» Я улыбнулась и настрочила ответ: «Ага. Отогреваюсь теперь кофеином».
«А я пересматриваю "Как приручить дракона"», — написала Полина.
«Ясно. Мечтаешь встретить своего Иккинга?»
«Пфф. Хотя... Согласись, он прикольный».
«Знаю. А ты, случайно, не замечала, что твой кумир похож на Курочкина? Ну, если выпрямить тому волосы и снять идиотские очки? Присмотрись-ка к нему получше, дорогая! Ахаха».
«Неееет!!! Только не Курочкин!!! Тогда, если уж мы начали эту игру в ассоциации, то ты — вылитая Астрид. Кстати, твой Золотарёв тоже на кого-то смахивает… Минутку, запамятовала...»
«Нет! Нет! Нет! Во-первых, Золотарёв не мой, заруби себе это раз и навсегда на носу! Во-вторых, ни на кого из "КПД" он не похож. Он похож на себя самого. И в-третьих, какая из меня Астрид?! Всё, что у нас с ней общего — это любовь к драконам. Даже цвет волос разный. Хотя, спасибо за комплимент. А ты — вторая Энн Хэтуэй».
«Пожалуйста. Просто кто-то скромничает. И к тому же по уши влюблён. Ага. Кто такая Энн Хэтуэй?»
«Не пиши ерунды!!! Погугли!»
Я устала общаться на дурацкие темы и решила переключиться на недоделанное сочинение по литературе, отослав подруге письмо: «Домашка, конечно, не волк — в лес не убежит, но, блин, лучше бы убежала», — как характерный звук сообщил мне, что в любимой соцсети появилось новое сообщение, и оно не от Полины. Кто же там ещё жаждет пообщаться со мной?
Я удивилась, увидев сообщение от Артёма Золотарёва. Мы с ним вообще не переписывались ни разу, хоть и числились Бог знает сколько лет друг у друга в друзьях. Его сообщение можно было даже не открывать — и так видно, что там написано. «Вика, ты мне нравишься» — и смайлик «сердечко».
Вот придурок! Признаваться в любви в соцсетях — последнее дело. Смелости, значит, не хватило сказать то же самое в глаза?!
Меня хоть и подмывало нахамить ему сразу же, но я сдержалась, чем неимоверно была горда. Ответила только тогда, когда дописала сочинение: «Ха-ха. Но сегодня не первое апреля». Честно, я собиралась выйти из сети, но мне стало интересно, что он ответит, и замешкалась.
«Я не шучу, — пришёл ответ, — ты мне правда очень нравишься».
Гм. Я не удержалась и зашла на его страницу посмотреть фотки. Лайкать я их, конечно, не собиралась (ещё чего!), просто захотелось окунуться, так сказать, в мир человека, который, по всей видимости, много думает обо мне и таращится в мою сторону каждый день все битых семь уроков подряд. А теперь, поди ж ты, решился мне написать.
Но на его страничке почти не было фоток. На аве вообще стояла Бугатти чёрного цвета, а самые свежие, на которых был изображён он сам, датировались прошлой весной. Стесняется он себя, что ли? Напрасно, парень он далеко не уродливый.
Просмотрела список друзей — он был в разы меньше моего, а среди наших одноклассников и, как можно предположить, немногочисленных родственников, носивших ту же фамилию, что и он, попадались странные фотки лохматых неформалов или вообще непонятно кого, скорее всего, изображения героев каких-то компьютерных игр из тех, о которых я даже не слышала. О Господи. Да мне вообще наплевать, с кем он там дружит и чем увлекается. Но всё равно зачем-то пробежалась по списку музыки. Он меня тоже не особенно вдохновил. Наугад ткнула в первую попавшуюся аудиозапись. Послушала малость. Ну, ничего так музыка, хотя я любительница совершенно другого направления, более лёгкого, что ли, но что-то в этом определённо есть…
«Давай встречаться? Если твой ответ "да", пожалуйста, подойди ко мне завтра на физкультуре», — тем временем пришло ещё одно сообщение.
Покусала губу и вернулась на свою страничку. Восемьдесят новых лайков. И похоже, все от Золотарёва. Ну-ну.
Я отправила ему чёртика. Пусть думает всё, что ему хочется и на что достанет воображения.
Глава 3
В среду у нас первая физкультура. До того, как войти в спортзал, Золотарёва я не видела. И хоть умирала от любопытства, даже не думала подойти к нему первой. Если у него хватило ума начать со мной переписываться, то хватит и заговорить.
Только, кажется, не я одна сгорала от нетерпения. Кроме Полины, которая по понятным причинам неотступно следила за мной и Золотарёвым, этим же почему-то занимались и Жуков с Петровым. Ну просто шпионы без прикрытия.
Мы не поздоровались. Как обычно. То есть просто окинули друг друга взглядом — и всё. Это мне ужасно не понравилось. Но и навело на определённые мысли.
Золотарёв вёл себя точно так же, как всегда. То есть не было у него того выражения, которое обычно появляется на лице парня, который вчера заочно признался девушке в любви, а сегодня встретился с ней вживую. Почему я так решила? Да потому что у меня есть старший брат, за плечами которого уже имелась подобная ошибка.
И я решила сменить тактику. Если Полина говорит, что я переигрываю, значит, так оно и есть. В этот раз я снова поменялась с ней местами в строю, но так, чтобы, когда прозвучала команда физрука: «На первый-второй рассчитайсь!» — я оказалась не в одной команде с Золотарёвым, а в команде соперников. И добилась, чего хотела — он явно был озадачен и смотрел на меня даже чаще обычного.
Всё своё внимание я переключила на бедного Курочкина, из-за своего великанского роста возглавлявшего ряд мальчиков. На физкультуру он всегда ходил без очков, чтобы, не дай Бог, их не разбить (из чего следует, что видел он не так уж и плохо, а подслеповатый возлюбленный моей подруге ни к чему), из-за активных физических упражнений его кудри растрепались и торчали в разные стороны, точно пух одуванчика. То и дело я толкала в бок свою подругу и уверяла её, что сегодня как никогда Курочкин похож на её любимого героя из «КПД». Полина фыркала, закатывала глаза, умоляла меня прекратить и почему-то краснела.
Несколько раз мне удалось переброситься с озадаченным Курочкиным парой фраз и даже втянуть в разговор Мусину, ещё чаще — оказаться вместе с Полинкой рядом с ним, когда мы качали пресс, отжимались или занимались всякой разной фигнёй, пока остальные прыгали через козла. В общем, к концу урока я добилась, чего хотела — Поля уже была не в состоянии посмотреть в сторону Курочкина, чтобы не залиться краской, а отечественный «Иккинг» впал в некое подобие ступора и отводил от Мусиной взгляд лишь тогда, когда в очередной раз спотыкался.
Ну что же, я доказала Полинкину теорию на ней же самой. И даже времени на это много не потребовалось — всего-то один урок физкультуры.
Зато Петров с Жуковым недоуменно переглядывались, мол, что это со Степановой сегодня случилось?
В раздевалке я затеяла важный разговор с Полинкой.
— По-моему, дорогая, Курочкин от тебя без ума.
— Вик, ну что я буду с ним делать? — Подруга состроила рожицу. — Алгеброй, что ли, заниматься?
