– Ай, – вскрикнул тот, когда Смерть ткнула пальцем в гноящуюся царапину, – осторожнее! А почему я должен тебе обо всём докладывать? И, да, конечно, ты была бы против, ведь люди не умирали, а лишь замирали. Тебе это невыгодно.
– Ага, – подтвердила Антака.
И лукаво поинтересовалась:
– Тигр тебя не съел, значит, ты сожрал тигра, да?
Мужчина фыркнул:
– Как бы не так. Там же верховодило Добро, оно не позволило бы мне этого сделать. А я настолько ослаб, что не осмелился с ним спорить. Кстати, где Хита? Я должен извиниться.
На сей раз фыркнула Антака. Но промолчала. Ответила Канти:
– Ищет скульптуры, проданные Эрмером. По моему мнению, он слишком любит людей, я бы не стала их возвращать.
С трудом поднявшись, Ахита подошёл к окну. Несколько минут он стоял, барабаня пальцами по раме, а потом повернулся к соратникам.
– Мы очеловечиваемся, – произнёс он сокрушённо, – и я начинаю сожалеть, что согласился состязаться в людском обличие. Хита хуже не станет, а у меня появляются несвойственные мне чувства. Ещё пара лет на этой планете, и я расстанусь с вечной жизнью, уничтожив зло в себе.
– Возьми отпуск,– посоветовала Антака, – побывай в аду.
И вышла из комнаты.
– Знать бы ещё, где он – настоящий ад, – задумчиво произнёс Ахита. – Скорее всего, в нас самих.
Пока Зло переводило дух, остальные участники турнира колесили по миру. Хита не вмешивался в дела человечества, он обещал сохранять нейтралитет до возвращения противника, а пока с большим удовольствием наблюдал за жизнью на Земле.
– Но ведь не так всё и скверно, – говорил он коллегам, – нам только кажется, что дурного здесь больше, чем хорошего. Посмотрите, каких удивительных особей мы встречаем, и их гораздо больше, чем тёмных.
Антака и Канти не соглашались.
– Чудак ты, – возражал гений, – вспомни о законе равновесия. Да, возможно, добро в людях доминирует, и таковых больше, но беда, что у власти на планете стоят именно плохиши. Один их приказ стоит тысяч возражений твоих подзащитных. Посмотри, с каким трудом последние отвоёвывают крохи добродетели.
Оглядев земной шар космическим оком, Ахита огорчённо вздыхал:
– Ты права, Канти.
И решительно говорил:
– Потому-то я и должен быть тут. Иначе мою паству окончательно раздавят.
– И тебя вместе с ней, – хихикала Антака, – ведь здесь ты слабеешь. Вот увидишь, вернётся Ахита, отсыплет людям горячих, и ты с ним не справишься.
Хита не реагировал на провокации Смерти, но Канти злилась, и исподволь настраивала компаньона на расставание с тёмной сущностью. Она считала, что Антака лишает Добро уверенности в себе, и то, став почти человеком, действительно, может проиграть битву со Злом. А победу гений считал делом чести.
Но проблема заключалась не только в этом. Канти осознавала, что испытывает к соратнику вполне земное чувство, называемое любовью, и прекрасно понимала, что после турнира ей не стать его избранницей. Каким бы простым не казалось это высшее существо, оно принадлежало сферам, куда путь девушке был заказан.
Поэтому она хотела получить своё здесь – на Земле, чему очень мешала Антака. И, желая ту удалить, Канти лишь потакала своему потаённому желанию овладеть Хитой, пока есть возможность.
Гению удалось избавиться от помехи: мужчина согласился с его доводами, Смерть на время покинула пару, присоединившись к другим жнецам, и Канти начала наступление.
Ахита отдыхал в своём личном аду, сильно отличавшемся от созданного воспалённым воображением христианских церковников. Котлы и сковородки пекла не предназначались для истязания грешных душ, а были лишь утварью для приготовления горькой духовной пищи обречённым на вечные муки: совести, нереализованности, неразделённой любви.
Многие годы в вечной ночи галактик подчинённые Зла готовили сожаления, угрызения, смешивали слёзы и пот, выливая это варево на головы жертвам: как мёртвым, так и живым. При этом последние, ещё недавно неунывающие и весёлые, хирели, не понимая, почему мысли их вдруг стали горше, а страдания сильнее.
А сейчас и сам владыка преисподней пошёл по их стопам, предавшись печали. Что за узы связали его с Землёй, он не знал, тоски своей не понимал, но полностью избавиться от человеческих чувств не мог. Не выдержав напряжения, желая развеяться, он принялся собственноручно готовить ядовитый коктейль душевных мук, щедро одаривая ядрёной отравой без того угнетённых подопечных.
Когда же это перестало приносить удовлетворение, Ахита, решив, что достаточно натешился чужими бедами и вновь готов к битве за первенство, ринулся через Вселенную к манившей его жёлтой звезде, дарящей тепло и свет незабвенному зелёно-голубому шарику.
Ну, а что же Добро? Оно наслаждалось обычной жизнью. Канти добилась своего, ей удалось соблазнить Хиту, поселившись в теле земной женщины. Мужчина изведал страсть, и без ложного стыда признал, что это ему понравилось.
Девушка тоже находилась на вершине блаженства. Возлюбленный осыпал её цветами и ласками, нежил уши словами признаний и искренне заботился о её благополучии. Они всё больше сближались, и миг, когда перед затуманенными глазами обоих предстало Зло, стал самым неприятным моментом в их вечной жизни.
Увидев томно раскинувшихся в постели людей, Ахита расхохотался.
– Вот как надо расслабляться, – веселился он, – а не по старинке, как я, издевавшийся над безответными греховодниками.
– Злу иного не дано, – вскакивая и заворачиваясь в простыню, огрызнулась Канти.
Приподнявшись на кровати, Хита потянул девушку к себе, и она, не устояв на ногах, упала в объятия мужчины. А тот сердито сказал:
– Не трогай святого, Ахита. Мы с Канти любим друг друга, и наши отношения не имеют ничего общего с низменными потребностями, о которых ты говоришь.
Собеседник перестал смеяться. Расширенными глазами он смотрел на пару, внезапно осознав, что, полюбив, враг обрёл неодолимую силу. Первым порывом Ахиты стал отказ от борьбы, но он сдержался и, укоризненно взглянув на противников, хрипло поинтересовался:
– Антака где?
Те дружно пожали плечами, а мужчина, хмыкнув, развернулся и вышел, отправившись искать напарницу. Оставшиеся переглянулись, и Хита, прошептав: «В последний раз», приник к губам Канти.
С тех пор, как Ахита вернулся из ада, не произошло ничего примечательного. То ли Зло решило, что сопротивление Добру бесполезно, то ли выжидало, но весь следующий месяц человек в чёрном ничего не предпринимал.
Пользуясь затишьем, Хита и Канти продолжали любить и холить друг друга под недоброжелательным взглядом Антаки, ревновавшей воплощение света к маленькой сопернице. Ахита, напротив, относился к чувством пары с трепетом, как к непонятному и недоступному ему явлению, и нередко деликатно оставлял влюблённых наедине, за что те мысленно его благодарили.
Но тьма не была бы тьмой, если бы бездействовала, не пытаясь подмять мир под себя, и её представитель, несомненно, вынашивал преступные замыслы, но так, что этого никто не замечал. Он подолгу отсутствовал, и сама Смерть не знала, где пропадает её партнёр. А тот готовил материал.
Римма возвращалась с работы. Сегодняшний день оказался тяжёлым даже для привычной к физическому труду женщины. Широкие рулоны искусственного меха, которые работники цеха раскатывали в поисках брака, оттянули руки, а спина и ноги ныли от тяжести переносимого с места на место груза.
«Ничего, – вспомнив о муже, подумала Римма, – Витя поможет мне расслабиться: сделает массаж, нальёт ванну, вкусно накормит, и все проблемы останутся позади. А в следующем месяце, даст бог, машины починят, и проколов в работе станет намного меньше».
Улыбаясь своим мыслям, женщина вошла в подъезд, отперла дверь квартиры на первом этаже и удивилась непривычной тишине. Дети не встречали её, как обычно, восторженными взвизгами, мужа она тоже не наблюдала.
«Наверное, уснули», – несколько разочарованно подумала хозяйка и прошла в спальню.
Увиденное там заставило её замереть. Покрытые синяками и ссадинами, напуганные, но молчавшие мальчики сидели, привязанные к батарее, а Виктор, развалившись в кресле, читал газету. Он посмотрел на застывшую жену, и глаза его потемнели.
– Где ты шлялась? – ровно и зло спросил он.
– Я работала, – растерянно ответила та.
– Работала, значит?
Мужчина поднялся и шагнул вперёд.
– А то, что я пашу и устаю, как пёс, для тебя не имеет значения? Почему я прихожу к пустому холодильнику, а? Почему не выстирано и не поглажено бельё, и вокруг кавардак? Почему эти зверёныши…
Он кивнул на сжавшихся детей.
– … почему они мешают мне отдыхать? Разве мы не говорили об этом? Или тебе показалось мало?
– Витя, да ты что, – слабо возмутилась Римма, не понимающая, что происходит, – белены объелся? Мы же делаем всё вместе в выходные и…
Она не закончила. Тяжёлый мужской кулак врезался женщине в лицо, рассекши губы, слёзы брызнули из её глаз, и она закричала. А Виктор не останавливался. Каждый взмах руки уничтожал прежнюю боль, рождая другую, более сильную и пронзительную. И вскоре Римму накрыла темнота.
Хита подскочил на кровати. Он услышал, как щёлкнул турнирный счётчик, и отклонение было явно не в пользу Добра. Ухо Канти не улавливало звуки движения космических шестерёнок, но, увидев, в каком состоянии находится возлюбленный, гений встревожился.
– Милый, что случилось? – стряхнув остатки сна, поинтересовался он.
– Ахита что-то придумал, – угрюмо ответствовал мужчина. – На его чашу весов один за другим сыплются очки, а значит, пришло и наше время.
Тяжело вздохнув, Канти посетовала:
– Ну, что ж, пора прощаться с этой оболочкой, а жаль…
– Зачем? – удивился Хита. – Пока ты на Земле, можешь оставаться в ней.
– Но как тогда я смогу тебе помочь?
– Только любовью и пониманием, – нежно целуя женщину, ответило Добро. – Я не возьму тебя с собой.
Канти недоумевающее захлопала ресницами.
– Почему?
– Это опасно.
Гений расхохотался и, мгновенно усыпив свой сосуд, выскользнул наружу.
– Но я бессмертна, как и ты. Так что мне может угрожать?
Улыбнулся и Хита, с лица которого не сходило выражение озабоченности.
– Совсем забыл, – промолвил он, осторожно гладя золотые волосы любимой, обрамляющие маленькое личико. – Тогда идём. Возможно, ты заметишь вещи, на которые я не обращу внимания.
На сборы не потребовалось много времени, и вскоре светловолосый мужчина в белом, держа сидящую на плече спутницу за руку, вышел в ночь, полную зловещих тайн.
В мрачном, тесном подвале плакал ребёнок. Мальчик лет восьми, потирая ушибленную ногу и не переставая лить слёзы, периодически принимался взывать о помощи. Но крики звучали всё реже, ведь он уже понял, что его никто не услышит.
Парнишка не мог поверить, что беда случилась именно с ним. И Коля… Коля – его вернейший друг, с которым они пришли играть к полуразрушенному дому, не только не помог ему, но и забил камнями спасительный лаз. Жертва пыталась расшатать преграду, но с внутренней стороны зацепиться было не за что, поэтому Лёша, так звали мальчика, лишь расцарапал руки в кровь, и к боли в разбитой коленке прибавилась другая – в изъязвлённых ладонях.
Алёша снова закричал, зовя маму. Захлёбываясь рыданиями при мысли, что умрёт здесь от голода и жажды и никогда больше её не увидит, он, вопреки всему, всё же надеялся, что самый любимый человек обязательно отыщет сына.
Он ошибся, нашли его другие. Внезапно у подвального окна послышалось:
– Хита, похоже там плачет дитя. Только как оно туда попало?
Женский голос, прозвенев, как колокольчик, стих, и зазвучал низкий, но благозвучный мужской:
– Эй, кто тут?
Мальчик набрал полную грудь воздуха.
– Дяденька, тётя, спасите меня, – во всю силу лёгких позвал он.
Кирпичная кладка затряслась, камни, один за другим, вылетели из отверстия, и в проёме показалась светлая голова.
– Тебе помочь или ты сам?
– Сам, сам, – обрадовано ответил Лёша и, постанывая, выбрался наружу.
– Как это получилось? – кивая на зияющую дыру, поинтересовался спаситель.
И мальчик всё ему рассказал.
Брезжило утро. Хита и Канти, подлечив ребёнка и отведя того к матери, направились к дому, где застали Ахиту. Расположившись в неудобном, шатком кресле, он дремал, а Антака сидела за столом и, подперев голову рукой, рассматривала спящего.
– Устал, да? – войдя, рявкнул Хита, заставив людей подскочить от неожиданности. – Гадостей натворил, можно и расслабиться?
– Вы и так долго отдыхали, – потягиваясь и ухмыляясь, ответствовал тёмный, – пора за дело.
– И что ты затеял на сей раз? – нежным голосом поинтересовалась Канти.
Ахита изумился:
– Фу ты, а я думал, что Хита ушёл без тебя, – показав на занятую сосудом гения постель, произнёс он.
Пожав плечами, тот проскользнул в оболочку и поднялся с одра в любимом Хитой облике.
– Терпеть не могу втискиваться обратно, – посетовал он. – Тесно, мокро, скользко, и к этому не сразу привыкаешь.
Ахита хихикнул, но тотчас посерьёзнел, поймав взгляд Добра.
– Никому ничего не скажу, – заявил он, – додумывайтесь сами.
– Даже мне? – поинтересовалась Антака.
– И тебе. Ты слишком часто стала вставать на сторону света, – объяснило Зло.
– Я?! – возмутилась Смерть.
Но взяла себя в руки.
– Хорошо, – кривя губы, согласилась она, – раз ты меня в этом обвиняешь, я так и поступлю.
Она повернулась к Хите.
– Отдыхайте, ребятки, а я пойду и разведаю, что происходит.
И, бросив Ахите: «Съел?», покинула квартиру.
Ошеломлённое Зло ещё глядело ей вслед, когда опомнившаяся Канти залилась торжествующим смехом.
А в городе, где обосновались сверхъестественные силы, творилось страшное. Люди менялись на глазах: участились случаи домашнего насилия, стрелка на шкале убийств скакнула к знаку плюс, стало больше ограблений и эпизодов вандализма, и порой жителям большого областного центра казалось, что к ним нагрянул сам ад.
Никто не понимал, что творится, не могли уловить суть происходящего и участники турнира. Только Ахита мрачно усмехался, наблюдая, как увеличивается его счёт. Антаки он побаивался, предчувствуя, что именно она положит конец его везению, но, поскольку ничего нельзя было изменить, наслаждался моментом и наблюдал за растерявшимися соперниками.
А те не знали, что делать, и однажды Смерть не выдержала:
– Думаю, нам стоит вмешаться в людское правосудие, – сказала она, – убийц убивать, насильников насиловать, грабителей… пороть до потери сознания.
Хита покачал головой.
– Если мы станем злом бороться со Злом, оно получит дополнительное преимущество. Кроме того, я не смогу поднять руку на человека…
– Убийцу, насильника, вора, – поправила Антака.
– Неважно, – пригорюнилась Канти. – Не в наших правилах уничтожать хомосапиенсов.
– Тогда я возьму этот грех на себя, – взорвалась тёмная. – Я жнец и имею право…
– Не имеешь, – возразил возникший на пороге Ахита. – В книге жизни отмечен срок каждого и…
– Книга жи-изни, – перебив собеседника, протянула Смерть. – Почему я сразу о ней не подумала?
И, исчезая за дверью, кинула партнёрам:
– Пойду, полистаю странички. Ждите.
Лицо Ахиты перекосилось и, хлопнув себя по лбу, мужчина вылетел вслед.
А светлые задумчиво посмотрели друг на друга.
– Кажется, она что-то нащупала, – пробормотала Канти и, сев рядом с озадаченным Хитой, спрятала лицо у того на груди.
– Ага, – подтвердила Антака.
И лукаво поинтересовалась:
– Тигр тебя не съел, значит, ты сожрал тигра, да?
Мужчина фыркнул:
– Как бы не так. Там же верховодило Добро, оно не позволило бы мне этого сделать. А я настолько ослаб, что не осмелился с ним спорить. Кстати, где Хита? Я должен извиниться.
На сей раз фыркнула Антака. Но промолчала. Ответила Канти:
– Ищет скульптуры, проданные Эрмером. По моему мнению, он слишком любит людей, я бы не стала их возвращать.
С трудом поднявшись, Ахита подошёл к окну. Несколько минут он стоял, барабаня пальцами по раме, а потом повернулся к соратникам.
– Мы очеловечиваемся, – произнёс он сокрушённо, – и я начинаю сожалеть, что согласился состязаться в людском обличие. Хита хуже не станет, а у меня появляются несвойственные мне чувства. Ещё пара лет на этой планете, и я расстанусь с вечной жизнью, уничтожив зло в себе.
– Возьми отпуск,– посоветовала Антака, – побывай в аду.
И вышла из комнаты.
– Знать бы ещё, где он – настоящий ад, – задумчиво произнёс Ахита. – Скорее всего, в нас самих.
Пока Зло переводило дух, остальные участники турнира колесили по миру. Хита не вмешивался в дела человечества, он обещал сохранять нейтралитет до возвращения противника, а пока с большим удовольствием наблюдал за жизнью на Земле.
– Но ведь не так всё и скверно, – говорил он коллегам, – нам только кажется, что дурного здесь больше, чем хорошего. Посмотрите, каких удивительных особей мы встречаем, и их гораздо больше, чем тёмных.
Антака и Канти не соглашались.
– Чудак ты, – возражал гений, – вспомни о законе равновесия. Да, возможно, добро в людях доминирует, и таковых больше, но беда, что у власти на планете стоят именно плохиши. Один их приказ стоит тысяч возражений твоих подзащитных. Посмотри, с каким трудом последние отвоёвывают крохи добродетели.
Оглядев земной шар космическим оком, Ахита огорчённо вздыхал:
– Ты права, Канти.
И решительно говорил:
– Потому-то я и должен быть тут. Иначе мою паству окончательно раздавят.
– И тебя вместе с ней, – хихикала Антака, – ведь здесь ты слабеешь. Вот увидишь, вернётся Ахита, отсыплет людям горячих, и ты с ним не справишься.
Хита не реагировал на провокации Смерти, но Канти злилась, и исподволь настраивала компаньона на расставание с тёмной сущностью. Она считала, что Антака лишает Добро уверенности в себе, и то, став почти человеком, действительно, может проиграть битву со Злом. А победу гений считал делом чести.
Но проблема заключалась не только в этом. Канти осознавала, что испытывает к соратнику вполне земное чувство, называемое любовью, и прекрасно понимала, что после турнира ей не стать его избранницей. Каким бы простым не казалось это высшее существо, оно принадлежало сферам, куда путь девушке был заказан.
Поэтому она хотела получить своё здесь – на Земле, чему очень мешала Антака. И, желая ту удалить, Канти лишь потакала своему потаённому желанию овладеть Хитой, пока есть возможность.
Гению удалось избавиться от помехи: мужчина согласился с его доводами, Смерть на время покинула пару, присоединившись к другим жнецам, и Канти начала наступление.
Ахита отдыхал в своём личном аду, сильно отличавшемся от созданного воспалённым воображением христианских церковников. Котлы и сковородки пекла не предназначались для истязания грешных душ, а были лишь утварью для приготовления горькой духовной пищи обречённым на вечные муки: совести, нереализованности, неразделённой любви.
Многие годы в вечной ночи галактик подчинённые Зла готовили сожаления, угрызения, смешивали слёзы и пот, выливая это варево на головы жертвам: как мёртвым, так и живым. При этом последние, ещё недавно неунывающие и весёлые, хирели, не понимая, почему мысли их вдруг стали горше, а страдания сильнее.
А сейчас и сам владыка преисподней пошёл по их стопам, предавшись печали. Что за узы связали его с Землёй, он не знал, тоски своей не понимал, но полностью избавиться от человеческих чувств не мог. Не выдержав напряжения, желая развеяться, он принялся собственноручно готовить ядовитый коктейль душевных мук, щедро одаривая ядрёной отравой без того угнетённых подопечных.
Когда же это перестало приносить удовлетворение, Ахита, решив, что достаточно натешился чужими бедами и вновь готов к битве за первенство, ринулся через Вселенную к манившей его жёлтой звезде, дарящей тепло и свет незабвенному зелёно-голубому шарику.
Ну, а что же Добро? Оно наслаждалось обычной жизнью. Канти добилась своего, ей удалось соблазнить Хиту, поселившись в теле земной женщины. Мужчина изведал страсть, и без ложного стыда признал, что это ему понравилось.
Девушка тоже находилась на вершине блаженства. Возлюбленный осыпал её цветами и ласками, нежил уши словами признаний и искренне заботился о её благополучии. Они всё больше сближались, и миг, когда перед затуманенными глазами обоих предстало Зло, стал самым неприятным моментом в их вечной жизни.
Увидев томно раскинувшихся в постели людей, Ахита расхохотался.
– Вот как надо расслабляться, – веселился он, – а не по старинке, как я, издевавшийся над безответными греховодниками.
– Злу иного не дано, – вскакивая и заворачиваясь в простыню, огрызнулась Канти.
Приподнявшись на кровати, Хита потянул девушку к себе, и она, не устояв на ногах, упала в объятия мужчины. А тот сердито сказал:
– Не трогай святого, Ахита. Мы с Канти любим друг друга, и наши отношения не имеют ничего общего с низменными потребностями, о которых ты говоришь.
Собеседник перестал смеяться. Расширенными глазами он смотрел на пару, внезапно осознав, что, полюбив, враг обрёл неодолимую силу. Первым порывом Ахиты стал отказ от борьбы, но он сдержался и, укоризненно взглянув на противников, хрипло поинтересовался:
– Антака где?
Те дружно пожали плечами, а мужчина, хмыкнув, развернулся и вышел, отправившись искать напарницу. Оставшиеся переглянулись, и Хита, прошептав: «В последний раз», приник к губам Канти.
ГЛАВА 5. ЧУЖАКИ
С тех пор, как Ахита вернулся из ада, не произошло ничего примечательного. То ли Зло решило, что сопротивление Добру бесполезно, то ли выжидало, но весь следующий месяц человек в чёрном ничего не предпринимал.
Пользуясь затишьем, Хита и Канти продолжали любить и холить друг друга под недоброжелательным взглядом Антаки, ревновавшей воплощение света к маленькой сопернице. Ахита, напротив, относился к чувством пары с трепетом, как к непонятному и недоступному ему явлению, и нередко деликатно оставлял влюблённых наедине, за что те мысленно его благодарили.
Но тьма не была бы тьмой, если бы бездействовала, не пытаясь подмять мир под себя, и её представитель, несомненно, вынашивал преступные замыслы, но так, что этого никто не замечал. Он подолгу отсутствовал, и сама Смерть не знала, где пропадает её партнёр. А тот готовил материал.
Римма возвращалась с работы. Сегодняшний день оказался тяжёлым даже для привычной к физическому труду женщины. Широкие рулоны искусственного меха, которые работники цеха раскатывали в поисках брака, оттянули руки, а спина и ноги ныли от тяжести переносимого с места на место груза.
«Ничего, – вспомнив о муже, подумала Римма, – Витя поможет мне расслабиться: сделает массаж, нальёт ванну, вкусно накормит, и все проблемы останутся позади. А в следующем месяце, даст бог, машины починят, и проколов в работе станет намного меньше».
Улыбаясь своим мыслям, женщина вошла в подъезд, отперла дверь квартиры на первом этаже и удивилась непривычной тишине. Дети не встречали её, как обычно, восторженными взвизгами, мужа она тоже не наблюдала.
«Наверное, уснули», – несколько разочарованно подумала хозяйка и прошла в спальню.
Увиденное там заставило её замереть. Покрытые синяками и ссадинами, напуганные, но молчавшие мальчики сидели, привязанные к батарее, а Виктор, развалившись в кресле, читал газету. Он посмотрел на застывшую жену, и глаза его потемнели.
– Где ты шлялась? – ровно и зло спросил он.
– Я работала, – растерянно ответила та.
– Работала, значит?
Мужчина поднялся и шагнул вперёд.
– А то, что я пашу и устаю, как пёс, для тебя не имеет значения? Почему я прихожу к пустому холодильнику, а? Почему не выстирано и не поглажено бельё, и вокруг кавардак? Почему эти зверёныши…
Он кивнул на сжавшихся детей.
– … почему они мешают мне отдыхать? Разве мы не говорили об этом? Или тебе показалось мало?
– Витя, да ты что, – слабо возмутилась Римма, не понимающая, что происходит, – белены объелся? Мы же делаем всё вместе в выходные и…
Она не закончила. Тяжёлый мужской кулак врезался женщине в лицо, рассекши губы, слёзы брызнули из её глаз, и она закричала. А Виктор не останавливался. Каждый взмах руки уничтожал прежнюю боль, рождая другую, более сильную и пронзительную. И вскоре Римму накрыла темнота.
Хита подскочил на кровати. Он услышал, как щёлкнул турнирный счётчик, и отклонение было явно не в пользу Добра. Ухо Канти не улавливало звуки движения космических шестерёнок, но, увидев, в каком состоянии находится возлюбленный, гений встревожился.
– Милый, что случилось? – стряхнув остатки сна, поинтересовался он.
– Ахита что-то придумал, – угрюмо ответствовал мужчина. – На его чашу весов один за другим сыплются очки, а значит, пришло и наше время.
Тяжело вздохнув, Канти посетовала:
– Ну, что ж, пора прощаться с этой оболочкой, а жаль…
– Зачем? – удивился Хита. – Пока ты на Земле, можешь оставаться в ней.
– Но как тогда я смогу тебе помочь?
– Только любовью и пониманием, – нежно целуя женщину, ответило Добро. – Я не возьму тебя с собой.
Канти недоумевающее захлопала ресницами.
– Почему?
– Это опасно.
Гений расхохотался и, мгновенно усыпив свой сосуд, выскользнул наружу.
– Но я бессмертна, как и ты. Так что мне может угрожать?
Улыбнулся и Хита, с лица которого не сходило выражение озабоченности.
– Совсем забыл, – промолвил он, осторожно гладя золотые волосы любимой, обрамляющие маленькое личико. – Тогда идём. Возможно, ты заметишь вещи, на которые я не обращу внимания.
На сборы не потребовалось много времени, и вскоре светловолосый мужчина в белом, держа сидящую на плече спутницу за руку, вышел в ночь, полную зловещих тайн.
В мрачном, тесном подвале плакал ребёнок. Мальчик лет восьми, потирая ушибленную ногу и не переставая лить слёзы, периодически принимался взывать о помощи. Но крики звучали всё реже, ведь он уже понял, что его никто не услышит.
Парнишка не мог поверить, что беда случилась именно с ним. И Коля… Коля – его вернейший друг, с которым они пришли играть к полуразрушенному дому, не только не помог ему, но и забил камнями спасительный лаз. Жертва пыталась расшатать преграду, но с внутренней стороны зацепиться было не за что, поэтому Лёша, так звали мальчика, лишь расцарапал руки в кровь, и к боли в разбитой коленке прибавилась другая – в изъязвлённых ладонях.
Алёша снова закричал, зовя маму. Захлёбываясь рыданиями при мысли, что умрёт здесь от голода и жажды и никогда больше её не увидит, он, вопреки всему, всё же надеялся, что самый любимый человек обязательно отыщет сына.
Он ошибся, нашли его другие. Внезапно у подвального окна послышалось:
– Хита, похоже там плачет дитя. Только как оно туда попало?
Женский голос, прозвенев, как колокольчик, стих, и зазвучал низкий, но благозвучный мужской:
– Эй, кто тут?
Мальчик набрал полную грудь воздуха.
– Дяденька, тётя, спасите меня, – во всю силу лёгких позвал он.
Кирпичная кладка затряслась, камни, один за другим, вылетели из отверстия, и в проёме показалась светлая голова.
– Тебе помочь или ты сам?
– Сам, сам, – обрадовано ответил Лёша и, постанывая, выбрался наружу.
– Как это получилось? – кивая на зияющую дыру, поинтересовался спаситель.
И мальчик всё ему рассказал.
Брезжило утро. Хита и Канти, подлечив ребёнка и отведя того к матери, направились к дому, где застали Ахиту. Расположившись в неудобном, шатком кресле, он дремал, а Антака сидела за столом и, подперев голову рукой, рассматривала спящего.
– Устал, да? – войдя, рявкнул Хита, заставив людей подскочить от неожиданности. – Гадостей натворил, можно и расслабиться?
– Вы и так долго отдыхали, – потягиваясь и ухмыляясь, ответствовал тёмный, – пора за дело.
– И что ты затеял на сей раз? – нежным голосом поинтересовалась Канти.
Ахита изумился:
– Фу ты, а я думал, что Хита ушёл без тебя, – показав на занятую сосудом гения постель, произнёс он.
Пожав плечами, тот проскользнул в оболочку и поднялся с одра в любимом Хитой облике.
– Терпеть не могу втискиваться обратно, – посетовал он. – Тесно, мокро, скользко, и к этому не сразу привыкаешь.
Ахита хихикнул, но тотчас посерьёзнел, поймав взгляд Добра.
– Никому ничего не скажу, – заявил он, – додумывайтесь сами.
– Даже мне? – поинтересовалась Антака.
– И тебе. Ты слишком часто стала вставать на сторону света, – объяснило Зло.
– Я?! – возмутилась Смерть.
Но взяла себя в руки.
– Хорошо, – кривя губы, согласилась она, – раз ты меня в этом обвиняешь, я так и поступлю.
Она повернулась к Хите.
– Отдыхайте, ребятки, а я пойду и разведаю, что происходит.
И, бросив Ахите: «Съел?», покинула квартиру.
Ошеломлённое Зло ещё глядело ей вслед, когда опомнившаяся Канти залилась торжествующим смехом.
А в городе, где обосновались сверхъестественные силы, творилось страшное. Люди менялись на глазах: участились случаи домашнего насилия, стрелка на шкале убийств скакнула к знаку плюс, стало больше ограблений и эпизодов вандализма, и порой жителям большого областного центра казалось, что к ним нагрянул сам ад.
Никто не понимал, что творится, не могли уловить суть происходящего и участники турнира. Только Ахита мрачно усмехался, наблюдая, как увеличивается его счёт. Антаки он побаивался, предчувствуя, что именно она положит конец его везению, но, поскольку ничего нельзя было изменить, наслаждался моментом и наблюдал за растерявшимися соперниками.
А те не знали, что делать, и однажды Смерть не выдержала:
– Думаю, нам стоит вмешаться в людское правосудие, – сказала она, – убийц убивать, насильников насиловать, грабителей… пороть до потери сознания.
Хита покачал головой.
– Если мы станем злом бороться со Злом, оно получит дополнительное преимущество. Кроме того, я не смогу поднять руку на человека…
– Убийцу, насильника, вора, – поправила Антака.
– Неважно, – пригорюнилась Канти. – Не в наших правилах уничтожать хомосапиенсов.
– Тогда я возьму этот грех на себя, – взорвалась тёмная. – Я жнец и имею право…
– Не имеешь, – возразил возникший на пороге Ахита. – В книге жизни отмечен срок каждого и…
– Книга жи-изни, – перебив собеседника, протянула Смерть. – Почему я сразу о ней не подумала?
И, исчезая за дверью, кинула партнёрам:
– Пойду, полистаю странички. Ждите.
Лицо Ахиты перекосилось и, хлопнув себя по лбу, мужчина вылетел вслед.
А светлые задумчиво посмотрели друг на друга.
– Кажется, она что-то нащупала, – пробормотала Канти и, сев рядом с озадаченным Хитой, спрятала лицо у того на груди.
