Старик почти безразлично провел своей широкой рукой по ее голове, выпрямился и, не тратя слов, пошел в сторону небольшой рощи. А Саша сама не поняла, как она сумела встать, но испуг гнал ее вслед за ее врагом и истязателем. И никто другой во всем мире, кроме него, помочь ей не мог. У рощи она почти догнала старика и попыталась протянуть к нему свою руку. Но ее не было. А когда она поднимала переднюю лапу, то сразу теряла устойчивость и падала на дорогу.
Саша снова и снова догоняла старика, пока, но уже одной своей пастью, почти ухватилась за его шаровары. Со стуком зубов челюсти сомкнулись, захватив заполненную только воздухом пустоту. И, пожалуй, что впервые в своей жизни Саша почувствовала настоящее одиночество. А старик исчез, словно растворившись в заметно посвежевшем к вечеру воздухе.
Собачий род
Стояла ранняя осень. Очевидный, но все еще не такой значительный холод почти всегда вызывает желание людей вернуться домой. А для собаки? Сашу знобило. Теплая шкура не спасала. Да и кто сказал, что она теплая. Ей пришлось бежать. Все быстрее и быстрее. Сбоку в основании каменного крыльца огромного санатория Саша обнаружила уютный пролом, заваленный опавшими листьями. Видимо, замели нерадивые дворники. Нырнув в пролом, Саша никак не могла разместиться. Она долго пристраивалась, пока не почувствовала неуверенный, но почти милый уют. Уже через несколько минут вымотанная Саша крепко спала.
- Вот сучка пристроилась! - нецензурная брань ворвалась в ее уют.
Саша не успела прийти в себя ото сна, как движущая по огромному радиусу метла ударила по камню. То ли недовольный дворник не мог показать необходимую меткость, то ли размеры его орудия труда оказались намного больше по размеру входа в Сашину норку. Впрочем, ожидать повторения удара она не стала и, громко взвизгнув, бросилась наутек. А вслед ей еще долго неслись угрозы и предупреждения. А Саше было совершенно непонятно, как влияет ее присутствие на качество работы обыкновенного дворника.
Но страх - неприятная вещь, и потому она продолжала бежать. Саша выскакивала на многочисленные бетонные и асфальтовые дорожки и тут же, едва завидев людей, кидались в примыкающие заросли или в высокую траву. А еще ей жутко хотелось есть. Живот почти притянуло к ребрам. И хотелось почесать правый бок. Она попробовала сделать это правой лапой - не удержала равновесие и упала на дорогу. Стало жутко обидно. Но зато в воздухе появился необычайно резкий запах чего-то мясного. Какое-то время Саша еще сомневалась, а потом, подчиняясь только органам обоняния, стремглав кинулась через кустарник.
Она сравнительно долго продиралась сквозь переплетающиеся ветки. Несколько раз распрямляющиеся после воздействия сучья больно ударяли ее по глазам и оказавшемуся таким чувствительным носу. Но она не останавливалась. Тем более, что скоро началась роща с невысокими деревьями. Не привыкшая к животной жизни, требующей постоянной осмотрительности и готовности к возникновению опасности, Саша неслась как сумасшедшая. Внезапно деревья расступились, открывая несуразно невысокий кирпичный забор. Пришлось развернуться и продолжать бег вдоль этого возникшего препятствия. А стена как-то неожиданно оборвалась, и Саша выскочила на бетонированную площадку, уставленную контейнерами различного размера. Со всех сторон неслись разнообразные запахи. Но постепенно все они оказались подавлены одним, появившимся вместе с выдвинувшимися в ее сторону собаками. Раздалось громкое рычание, а вперед выдвинулся огромный пес. Его окраска представляла собою странную смесь белого, рыжего и невыраженного темного цвета-окраса.
Саша терялась в сомнениях. Страх охватывал ее со всех сторон. Когда пес подошел совсем близко, внутри Саши стоял настоящий мороз. Очень хотелось убежать, но ноги, точнее лапы, дрожали и подгибались. Саша опустила морду, поджала ушки и стала ожидать своей участи. Она даже глаза закрыла. И ясно даже не поняла, а скорее почувствовала, что стоящие перед ней собаки явно что-то обсуждают. Вот только она ничего не может понять.
Резкий и неприятный запах, как раз то, что мы называем псиной, зависал над Сашей. Он походил вместе с огромным псом вокруг, то замедляясь, то убыстряясь. А потом широкий язык прошелся где-то возле ее носа, проскочил рядом с глазами и совсем близко с ухом оторвался от нее. Вожак признавал Сашу. Хорошо это или плохо - пока было не понятно. И, главное, было очень и очень стыдно, когда другие собаки подходили в порядке непонятной, но очевидной очереди. Выполняя ритуал обнюхивания, они тыкали своими носами в разные места на теле Саши. Когда влажные носы касались ее интимных мест, она покрывалась мурашками ужаса. Конечно, будь она человеком, она умерла бы от стыда. Но только сейчас, с необыкновенной ясностью и ужасом, Саша осознала, что она просто собака. А слово «стыд» не для животных. Когда последней подошла самая маленькая по размеру собака, Саша уже начинала входить в свой новый образ. Но новая знакомая не стала обнюхивать. Для начала она прикусила Сашино ухо, а потом явно нарочно и очень сильно укусила Сашу за бедро. Неизвестно, сколько могло продолжаться это незаслуженное наказание, если бы позади не послышался короткий лай вожака. Маленькая собака неохотно отошла и с виноватым видом направилась к своему властелину. Расположившись чуть позади его, она слегка помахивала своим коротким хвостом и, бросала периодические, Саша была уверенна, и ненавидящие взгляды на пришлую собаку.
Неужели у собак все устроено как у людей? Такая же ревность, обиды и даже злость, выплескивающаяся в устрашающие и даже драчливые действия? И даже проявившиеся узы, только чего? Любви? Брака? Настолько очевидной представлялась Саше связь огромного пса и проявившей себя ненавистницы.
Прошло еще несколько минут и собаки, как казалось, потеряли всяческий интерес к появившейся в их рядах Саше. Они старательно рыскали между контейнеров, принюхивались, а наиболее активные даже ухитрялись запрыгнуть внутрь этих железных коробок. Там они старательно рылись в кучах мусора. А на дорогу вылетали банки, пакеты, наполненные чем-то пахучим и даже кусками съестного. Чаще всего это были куски загнивающей колбасы и заплесневевшего сыра.
Саша мучилась. Запах доводил ее до сумасшествия, а еще страшно хотелось есть. Но вид этих продуктов, имеющих не только далеко не первую свежесть, но и отдающих явной антисанитарией, пугал. Саша долго боролась с бушующей внутри ее моралью и ее быстро умирающими представлениями о человеческих ценностях. Наконец, инстинкт победил. Она подошла к отлетевшему в сторону куску отвердевшей колбасы, помедлила совсем немного и запустила в него свои зубы. Было противно и неприятно. Но в противовес этим чувствам приходили комфорт и сытость. И как-то неожиданно стало хорошо.
Саша рассчитывала, что насытившиеся собаки покинут мусорку. Но бродячие животные привыкли наедаться впрок. И пока им еще попадались приличные и достойные внимание пищевые остатки, вожак не спешил давать команду на отход. Она пришла с той стороны, откуда ее совсем не ждали.
Мусорка находилась на краю населенного пункта, и пока шел прием пищи, мимо нее прошел не один десяток человек. Но большинство только бросало равнодушные взгляды на собачье пиршество. Некоторые возмущенно покачивали головами. Но все равно, все уходили. Появившаяся попозже группа людей тоже проходила мимо, и насторожившиеся вначале собаки продолжили заниматься своим делом. Даже вожак оказался равнодушным. Но разошедшиеся по двум направлениям люди как-то быстро и неожиданно сошлись у входа на огороженную территорию мусорки.
Кто первым напал на другого? Любое постороннее и независимое в своих рассуждениях животное безоговорочно могло сделать вывод, что два вида вступили в безжалостное сражение за зону кормления. И дело тут совсем не в ошибочном представлении, что сытые звери никогда не нападают друг на друга. Люди, нападавшие первыми, метлами, черенками и даже совковыми лопатами били во все стороны. Причем делали они это так старательно, что очень часто попадали по средствам нападения своих же единомышленников.
На огороженной территории началось что-то невообразимое: лай, рычанье, многоэтажный мат и обиженный визг попадавших под удары собак. Основное занятие любой стаи бродячих собак - добыча пропитания. И потому сейчас они были готовы защищать свою территорию кормежки. Но, то ли вожак осознал, что люди имеют обоснованно более высокое право на мусорку, то ли понял безнадежность ситуации. И по его команде собаки пошли на прорыв. Острые зубы впивались в черенки лопат и одетые в сапоги ноги. В ответ удары посыпались еще чаще. Но, видимо, люди не ставили перед собою задачу истребления, а просто хотели освободить от присутствия собак хозяйственную территорию. Поэтому, когда в образовавшийся на левом фланге разрыв между нападавшими устремились собаки, их никто особо и не задерживал. Только били сверху. По головам и лапам.
Вожак остановил стаю почти в сотне метров от места разгрома. Вокруг него сразу стали собираться другие собаки. Вожак окинул своим взглядом путь отступления. По ней ковыляли еще три особи. Один из псов старательно прихрамывал на переднюю лапу. Следующий за ним соплеменник периодически останавливался. Он поднимал свою залитую кровью морду и жалобно выл. И уже на совсем значительном расстоянии, нет не бежала, а шла маленькая самочка. По всей видимости, она выскакивала в разрыв последней, и ей досталась основная масса ударов. Она передвигалась на передних лапах, упираясь одной задней. Вторая, неестественно вывернутая вперед, волочилась сзади. Со стороны казалось, что собака ползет, наклонившись в сторону перебитой лапы.
Саше повезло. Она получила только несколько, причем непрямых ударов - все они прошли как-то вскользь. И только один, последний, вызывал никак не проходящую боль в спине. Приходилось выгибать позвоночник, заставляя болезненные ощущения распределяться от головы до хвоста и даже стихать на какое-то время. А потом Саша почувствовала на себе тяжелый взгляд. Вожак то смотрел на нее, то переводил взгляд на свою хромоногую фаворитку. И так несколько раз. До сих пор с трудом понимающая, о чем говорят собаки, Саша начала догадываться, о чем думает огромный пес. Она повернулась в сторону покинутой мусорки и, неожиданно для себя, жалобно завыла.
Собака
Ночь стремительно, как будто получив чью-то отмашку, вступала в свои права, захватывая кусками окружающую территорию. Вначале ту, которая скрывалась за кустами и постройками, затем - между домами. И, наконец, пришел черед всего остального. Добиться полной темноты не получалось - осень только начиналась. А там, где смело и одиноко торчали фонарные столбы, ночь вообще проигрывала по всем пунктам.
Вожак уверенно привел свою стаю к заасфальтированной площадке. Наверняка все коммунальные службы давно позабыли, когда на стоящем здесь столбе заменяли разбитую мальчишками лампу. Но бегущая за вожаком Саша сама удивлялась, как хорошо она видит. Как только закончилась узкая тропа, вожак еще раз повернул - между деревьев стоял полуразрушенный остов небольшого хозяйственного помещения. Это и было место дневки. Остатки стен прикрывали заваленную ворохом листьев площадку от налетавших порывов ночного ветра. Сюда возвращалась каждый день бродячая банда собак.
Это ее дом. Теперь будет так. Саша вспомнила рассказы своей соседки - заядлой собачницы - и необыкновенно ясно представила, что всю оставшуюся жизнь будет возвращаться сюда после дневной кормежки. И под холодными осенними дождями и в морозные зимние дни. И на ее глазах будут проходить разборки между псами, вместо человеческой речи будет стоять лай, вой и рычанье. Да, и где-то здесь будут баловаться и играть щенки. Разные - пушистые, лохматые, ушастые и какие-нибудь другие. От разных кобелей. Саша огляделась вокруг и заметила, что та, укусившая ее самочка, сюда не дошла. Взгляд беспомощно и напрасно бегал по площадке. Снова ужас объял Сашу, и она с необычайной ясностью поняла - это будут ее щенки. В этот раз она не завыла, а только замерла как беспомощное изваяние, а из ее глаз непрерывным потоком потекли слезы. Прошли долгие минуты, и Саша почувствовала, как широкий язык несколько раз прошелся по ее лицу. Только теперь его нужно было называть мордой. А рядом опять чувствовался запах и дыхание огромного пса.
Когда собаки разбежались по площадке, устраиваясь на сон, вожак улегся перед Сашей, загораживая ее своим телом от отдельных долетающих сюда порывов ветра. А Саша уснуть не могла. Она продолжала думать о той роли, которую ей придется играть дальше по жизни. Подстраиваться под вожака? Он сильный и смелый. Он не даст ее в обиду. А как же ее Сережа? Она же изменит ему? Какая она дура? Разве это измена? Или все-таки… А Вовка, Вика и Ванька?
Саша металась почти до самого утра. Лежащий рядом вожак терпеливо молчал и только один раз мягко укусил ее за предплечье. Саша затихла. Она так и встала первой. И сразу заметила, как разительно изменилось отношение к ней. Нет, это нельзя было назвать подобострастием, но ее, словно даму в разгар часа пик, начали везде пропускать. И теперь она смело бежала за вожаком. А он был занят только одной проблемой - пропитанием. И только его решения могли не только накормить, но и спасти стаю. Он - голова. А она? Саша огляделась кругом и поняла - она теперь центр.
Стая была сытая. Это позволяло не задумываться о кормежке весь ближайший день. Но приближались холодные и злые времена. И вожак решил еще раз сводить стаю на место кормежки. Весьма сомнительно, что собака может задумываться о других особях. Единоличные инстинкты - самый устойчивый сигнал, двигающий животное вперед. Тем более, что обстановка была самая подходящая - осенний день радовал скупым солнцем, а отбуянивший за ночь ветер залег где-то на дневной сон. И какие замечательные запахи шли от приближающейся мусорки. Довольные собаки врывались в пространство между каменных стен и, не вступая в ссоры, распределялись по пространству между контейнерами. Только Саша замерла на входе на мусорку. Она видела прыгающих в контейнеры соплеменников и слышала их радостный лай. Медленно и неуверенно Саша начала движение вперед.
Почему все может измениться за считанные мгновения? И солнце светит и каменные стенки на месте. Но только знакомые ей собаки смотрят на окружающий мир через крупные ячейки наброшенной на них сети, а их отчаянный и неосознанный лай становится последним порывом беспомощной ярости.
- Ну вот! Попались, - довольные голоса людей слышались со всех сторон, - а то сколько не приводи в порядок, а эти разроют. Да и на людей кидаться стали.
- Это же люди, - радостно пропело у Саши в голове.
Она даже дернулась в сторону подходящего к ней человека. Но в последний момент осознала, что он - ее враг. Выскользнув из под удара палкой, Саша кинулась в ту сторону, откуда только что прибежала ее стая.
- Сука убежала! - неслось ей вслед.
Какое обидно слово - «сука». А ведь так оно и есть. Опять у нее эти дурацкие человеческие слезы. Но плакать было некогда, и Саша помчалась. Почти как ветер. Поздно ночью она вышла на шоссе и побежала по обочине в сторону города.
Саша снова и снова догоняла старика, пока, но уже одной своей пастью, почти ухватилась за его шаровары. Со стуком зубов челюсти сомкнулись, захватив заполненную только воздухом пустоту. И, пожалуй, что впервые в своей жизни Саша почувствовала настоящее одиночество. А старик исчез, словно растворившись в заметно посвежевшем к вечеру воздухе.
Прода от 31.01.2021, 12:43
Собачий род
Стояла ранняя осень. Очевидный, но все еще не такой значительный холод почти всегда вызывает желание людей вернуться домой. А для собаки? Сашу знобило. Теплая шкура не спасала. Да и кто сказал, что она теплая. Ей пришлось бежать. Все быстрее и быстрее. Сбоку в основании каменного крыльца огромного санатория Саша обнаружила уютный пролом, заваленный опавшими листьями. Видимо, замели нерадивые дворники. Нырнув в пролом, Саша никак не могла разместиться. Она долго пристраивалась, пока не почувствовала неуверенный, но почти милый уют. Уже через несколько минут вымотанная Саша крепко спала.
- Вот сучка пристроилась! - нецензурная брань ворвалась в ее уют.
Саша не успела прийти в себя ото сна, как движущая по огромному радиусу метла ударила по камню. То ли недовольный дворник не мог показать необходимую меткость, то ли размеры его орудия труда оказались намного больше по размеру входа в Сашину норку. Впрочем, ожидать повторения удара она не стала и, громко взвизгнув, бросилась наутек. А вслед ей еще долго неслись угрозы и предупреждения. А Саше было совершенно непонятно, как влияет ее присутствие на качество работы обыкновенного дворника.
Но страх - неприятная вещь, и потому она продолжала бежать. Саша выскакивала на многочисленные бетонные и асфальтовые дорожки и тут же, едва завидев людей, кидались в примыкающие заросли или в высокую траву. А еще ей жутко хотелось есть. Живот почти притянуло к ребрам. И хотелось почесать правый бок. Она попробовала сделать это правой лапой - не удержала равновесие и упала на дорогу. Стало жутко обидно. Но зато в воздухе появился необычайно резкий запах чего-то мясного. Какое-то время Саша еще сомневалась, а потом, подчиняясь только органам обоняния, стремглав кинулась через кустарник.
Она сравнительно долго продиралась сквозь переплетающиеся ветки. Несколько раз распрямляющиеся после воздействия сучья больно ударяли ее по глазам и оказавшемуся таким чувствительным носу. Но она не останавливалась. Тем более, что скоро началась роща с невысокими деревьями. Не привыкшая к животной жизни, требующей постоянной осмотрительности и готовности к возникновению опасности, Саша неслась как сумасшедшая. Внезапно деревья расступились, открывая несуразно невысокий кирпичный забор. Пришлось развернуться и продолжать бег вдоль этого возникшего препятствия. А стена как-то неожиданно оборвалась, и Саша выскочила на бетонированную площадку, уставленную контейнерами различного размера. Со всех сторон неслись разнообразные запахи. Но постепенно все они оказались подавлены одним, появившимся вместе с выдвинувшимися в ее сторону собаками. Раздалось громкое рычание, а вперед выдвинулся огромный пес. Его окраска представляла собою странную смесь белого, рыжего и невыраженного темного цвета-окраса.
Саша терялась в сомнениях. Страх охватывал ее со всех сторон. Когда пес подошел совсем близко, внутри Саши стоял настоящий мороз. Очень хотелось убежать, но ноги, точнее лапы, дрожали и подгибались. Саша опустила морду, поджала ушки и стала ожидать своей участи. Она даже глаза закрыла. И ясно даже не поняла, а скорее почувствовала, что стоящие перед ней собаки явно что-то обсуждают. Вот только она ничего не может понять.
Резкий и неприятный запах, как раз то, что мы называем псиной, зависал над Сашей. Он походил вместе с огромным псом вокруг, то замедляясь, то убыстряясь. А потом широкий язык прошелся где-то возле ее носа, проскочил рядом с глазами и совсем близко с ухом оторвался от нее. Вожак признавал Сашу. Хорошо это или плохо - пока было не понятно. И, главное, было очень и очень стыдно, когда другие собаки подходили в порядке непонятной, но очевидной очереди. Выполняя ритуал обнюхивания, они тыкали своими носами в разные места на теле Саши. Когда влажные носы касались ее интимных мест, она покрывалась мурашками ужаса. Конечно, будь она человеком, она умерла бы от стыда. Но только сейчас, с необыкновенной ясностью и ужасом, Саша осознала, что она просто собака. А слово «стыд» не для животных. Когда последней подошла самая маленькая по размеру собака, Саша уже начинала входить в свой новый образ. Но новая знакомая не стала обнюхивать. Для начала она прикусила Сашино ухо, а потом явно нарочно и очень сильно укусила Сашу за бедро. Неизвестно, сколько могло продолжаться это незаслуженное наказание, если бы позади не послышался короткий лай вожака. Маленькая собака неохотно отошла и с виноватым видом направилась к своему властелину. Расположившись чуть позади его, она слегка помахивала своим коротким хвостом и, бросала периодические, Саша была уверенна, и ненавидящие взгляды на пришлую собаку.
Неужели у собак все устроено как у людей? Такая же ревность, обиды и даже злость, выплескивающаяся в устрашающие и даже драчливые действия? И даже проявившиеся узы, только чего? Любви? Брака? Настолько очевидной представлялась Саше связь огромного пса и проявившей себя ненавистницы.
Прошло еще несколько минут и собаки, как казалось, потеряли всяческий интерес к появившейся в их рядах Саше. Они старательно рыскали между контейнеров, принюхивались, а наиболее активные даже ухитрялись запрыгнуть внутрь этих железных коробок. Там они старательно рылись в кучах мусора. А на дорогу вылетали банки, пакеты, наполненные чем-то пахучим и даже кусками съестного. Чаще всего это были куски загнивающей колбасы и заплесневевшего сыра.
Саша мучилась. Запах доводил ее до сумасшествия, а еще страшно хотелось есть. Но вид этих продуктов, имеющих не только далеко не первую свежесть, но и отдающих явной антисанитарией, пугал. Саша долго боролась с бушующей внутри ее моралью и ее быстро умирающими представлениями о человеческих ценностях. Наконец, инстинкт победил. Она подошла к отлетевшему в сторону куску отвердевшей колбасы, помедлила совсем немного и запустила в него свои зубы. Было противно и неприятно. Но в противовес этим чувствам приходили комфорт и сытость. И как-то неожиданно стало хорошо.
Прода от 02.02.2021, 17:27
Саша рассчитывала, что насытившиеся собаки покинут мусорку. Но бродячие животные привыкли наедаться впрок. И пока им еще попадались приличные и достойные внимание пищевые остатки, вожак не спешил давать команду на отход. Она пришла с той стороны, откуда ее совсем не ждали.
Мусорка находилась на краю населенного пункта, и пока шел прием пищи, мимо нее прошел не один десяток человек. Но большинство только бросало равнодушные взгляды на собачье пиршество. Некоторые возмущенно покачивали головами. Но все равно, все уходили. Появившаяся попозже группа людей тоже проходила мимо, и насторожившиеся вначале собаки продолжили заниматься своим делом. Даже вожак оказался равнодушным. Но разошедшиеся по двум направлениям люди как-то быстро и неожиданно сошлись у входа на огороженную территорию мусорки.
Кто первым напал на другого? Любое постороннее и независимое в своих рассуждениях животное безоговорочно могло сделать вывод, что два вида вступили в безжалостное сражение за зону кормления. И дело тут совсем не в ошибочном представлении, что сытые звери никогда не нападают друг на друга. Люди, нападавшие первыми, метлами, черенками и даже совковыми лопатами били во все стороны. Причем делали они это так старательно, что очень часто попадали по средствам нападения своих же единомышленников.
На огороженной территории началось что-то невообразимое: лай, рычанье, многоэтажный мат и обиженный визг попадавших под удары собак. Основное занятие любой стаи бродячих собак - добыча пропитания. И потому сейчас они были готовы защищать свою территорию кормежки. Но, то ли вожак осознал, что люди имеют обоснованно более высокое право на мусорку, то ли понял безнадежность ситуации. И по его команде собаки пошли на прорыв. Острые зубы впивались в черенки лопат и одетые в сапоги ноги. В ответ удары посыпались еще чаще. Но, видимо, люди не ставили перед собою задачу истребления, а просто хотели освободить от присутствия собак хозяйственную территорию. Поэтому, когда в образовавшийся на левом фланге разрыв между нападавшими устремились собаки, их никто особо и не задерживал. Только били сверху. По головам и лапам.
Вожак остановил стаю почти в сотне метров от места разгрома. Вокруг него сразу стали собираться другие собаки. Вожак окинул своим взглядом путь отступления. По ней ковыляли еще три особи. Один из псов старательно прихрамывал на переднюю лапу. Следующий за ним соплеменник периодически останавливался. Он поднимал свою залитую кровью морду и жалобно выл. И уже на совсем значительном расстоянии, нет не бежала, а шла маленькая самочка. По всей видимости, она выскакивала в разрыв последней, и ей досталась основная масса ударов. Она передвигалась на передних лапах, упираясь одной задней. Вторая, неестественно вывернутая вперед, волочилась сзади. Со стороны казалось, что собака ползет, наклонившись в сторону перебитой лапы.
Саше повезло. Она получила только несколько, причем непрямых ударов - все они прошли как-то вскользь. И только один, последний, вызывал никак не проходящую боль в спине. Приходилось выгибать позвоночник, заставляя болезненные ощущения распределяться от головы до хвоста и даже стихать на какое-то время. А потом Саша почувствовала на себе тяжелый взгляд. Вожак то смотрел на нее, то переводил взгляд на свою хромоногую фаворитку. И так несколько раз. До сих пор с трудом понимающая, о чем говорят собаки, Саша начала догадываться, о чем думает огромный пес. Она повернулась в сторону покинутой мусорки и, неожиданно для себя, жалобно завыла.
Прода от 05.02.2021, 06:53
Собака
Ночь стремительно, как будто получив чью-то отмашку, вступала в свои права, захватывая кусками окружающую территорию. Вначале ту, которая скрывалась за кустами и постройками, затем - между домами. И, наконец, пришел черед всего остального. Добиться полной темноты не получалось - осень только начиналась. А там, где смело и одиноко торчали фонарные столбы, ночь вообще проигрывала по всем пунктам.
Вожак уверенно привел свою стаю к заасфальтированной площадке. Наверняка все коммунальные службы давно позабыли, когда на стоящем здесь столбе заменяли разбитую мальчишками лампу. Но бегущая за вожаком Саша сама удивлялась, как хорошо она видит. Как только закончилась узкая тропа, вожак еще раз повернул - между деревьев стоял полуразрушенный остов небольшого хозяйственного помещения. Это и было место дневки. Остатки стен прикрывали заваленную ворохом листьев площадку от налетавших порывов ночного ветра. Сюда возвращалась каждый день бродячая банда собак.
Это ее дом. Теперь будет так. Саша вспомнила рассказы своей соседки - заядлой собачницы - и необыкновенно ясно представила, что всю оставшуюся жизнь будет возвращаться сюда после дневной кормежки. И под холодными осенними дождями и в морозные зимние дни. И на ее глазах будут проходить разборки между псами, вместо человеческой речи будет стоять лай, вой и рычанье. Да, и где-то здесь будут баловаться и играть щенки. Разные - пушистые, лохматые, ушастые и какие-нибудь другие. От разных кобелей. Саша огляделась вокруг и заметила, что та, укусившая ее самочка, сюда не дошла. Взгляд беспомощно и напрасно бегал по площадке. Снова ужас объял Сашу, и она с необычайной ясностью поняла - это будут ее щенки. В этот раз она не завыла, а только замерла как беспомощное изваяние, а из ее глаз непрерывным потоком потекли слезы. Прошли долгие минуты, и Саша почувствовала, как широкий язык несколько раз прошелся по ее лицу. Только теперь его нужно было называть мордой. А рядом опять чувствовался запах и дыхание огромного пса.
Когда собаки разбежались по площадке, устраиваясь на сон, вожак улегся перед Сашей, загораживая ее своим телом от отдельных долетающих сюда порывов ветра. А Саша уснуть не могла. Она продолжала думать о той роли, которую ей придется играть дальше по жизни. Подстраиваться под вожака? Он сильный и смелый. Он не даст ее в обиду. А как же ее Сережа? Она же изменит ему? Какая она дура? Разве это измена? Или все-таки… А Вовка, Вика и Ванька?
Саша металась почти до самого утра. Лежащий рядом вожак терпеливо молчал и только один раз мягко укусил ее за предплечье. Саша затихла. Она так и встала первой. И сразу заметила, как разительно изменилось отношение к ней. Нет, это нельзя было назвать подобострастием, но ее, словно даму в разгар часа пик, начали везде пропускать. И теперь она смело бежала за вожаком. А он был занят только одной проблемой - пропитанием. И только его решения могли не только накормить, но и спасти стаю. Он - голова. А она? Саша огляделась кругом и поняла - она теперь центр.
Стая была сытая. Это позволяло не задумываться о кормежке весь ближайший день. Но приближались холодные и злые времена. И вожак решил еще раз сводить стаю на место кормежки. Весьма сомнительно, что собака может задумываться о других особях. Единоличные инстинкты - самый устойчивый сигнал, двигающий животное вперед. Тем более, что обстановка была самая подходящая - осенний день радовал скупым солнцем, а отбуянивший за ночь ветер залег где-то на дневной сон. И какие замечательные запахи шли от приближающейся мусорки. Довольные собаки врывались в пространство между каменных стен и, не вступая в ссоры, распределялись по пространству между контейнерами. Только Саша замерла на входе на мусорку. Она видела прыгающих в контейнеры соплеменников и слышала их радостный лай. Медленно и неуверенно Саша начала движение вперед.
Почему все может измениться за считанные мгновения? И солнце светит и каменные стенки на месте. Но только знакомые ей собаки смотрят на окружающий мир через крупные ячейки наброшенной на них сети, а их отчаянный и неосознанный лай становится последним порывом беспомощной ярости.
- Ну вот! Попались, - довольные голоса людей слышались со всех сторон, - а то сколько не приводи в порядок, а эти разроют. Да и на людей кидаться стали.
- Это же люди, - радостно пропело у Саши в голове.
Она даже дернулась в сторону подходящего к ней человека. Но в последний момент осознала, что он - ее враг. Выскользнув из под удара палкой, Саша кинулась в ту сторону, откуда только что прибежала ее стая.
- Сука убежала! - неслось ей вслед.
Какое обидно слово - «сука». А ведь так оно и есть. Опять у нее эти дурацкие человеческие слезы. Но плакать было некогда, и Саша помчалась. Почти как ветер. Поздно ночью она вышла на шоссе и побежала по обочине в сторону города.
