Она решала задачу без использования опыта и мудрости предыдущих поколений, включая средневековых алхимиков. Для выполнения акции возмездия Алка, используя свои женские связи, на машинке учебной части напечатала соответствующие бирки. И приготовила клей.
Накануне занятия в химической лаборатории две фигуры маячили по длинному институтскому коридору. Одна из них принадлежала Жеке, проклинающему всеми словами Алку, а вторая - самому объекту обличения. Полнота словарей гневных слов с обеих сторон никак не влияла на уровень их взаимной ненависти.
Ситуацию временно разрядило появление преподавательницы. Она, едва заметив Жеку, пригласила его в лаборантскую передвинуть тяжелый стол. Как только фигуры студента и преподавательницы скрылись за толстой деревянной дверью, Алка на редкость быстро и умело реализовала свои замыслы, переклеив бирки. Ей оставалось только замести следы и получить что-то похожее на алиби. И потому она подхватила под руку незнакомого студента со старшего курса и начала мило болтать с ним на непонятную тему. Молодой человек не успел даже среагировать на это грубое посягательство в отношении личной свободы, как был приведен в еще большее замешательство - на углу коридора Алка безжалостно бросила его, оставив в недоумении и полной растерянности.
Выскочив из лаборантской и обнаружив отсутствие своего врага, Жека немедленно приступил к операции «Катализатор». Он успел как раз до начала занятия. В обычной колбе, стоящей на закрепленном за Алкой столе, только тщательный осмотр мог позволить обнаружить маленький и твердый кусочек темного по цвету вещества, наклеенный на внутреннюю стенку посуды.
Минут пять после звонка на занятие Зоя Лазаревна настойчиво подчеркивала значение фундаментальных работ великих русских химиков, потом напомнила о классификации неорганических соединений и пояснила основные этапы проведения опыта. Самого простейшего и почти школьного опыта, связанного с изучением взаимодействия соединений различных классов.
Когда из колбы на столе Жеки послышался слабый гул, а затем на свободу стал вырываться цилиндрический столб дыма с неприятным запахом, у него сразу изменился цвет лица. Впрочем, не только у него. Никакой команды не прозвучало. Но, не дожидаясь ее, инициативным порядком студенты выскакивали из аудитории, побросав сумки и вещи. Через пять-десять минут в непонятной очередности гул и дым прекратились, и студенты начали возвращаться в класс. И как раз в это время на столе Алки возник второй источник выброса. Только был он поменьше, имел другой запах и цвет. Студенты посмотрели на Зою Лазаревну и смело остались в классе. Уже привыкли. А Зоя Лазаревна медленно подошла к столу Жеки, посмотрела на две бирки на сосудах и полуугрожающим тоном произнесла:
- Кто?
Все молчали. Через полчаса по институту поплыли слухи об аварии с тяжкими последствиями и предполагаемыми жертвами. А на следующий день пронесся слух, что преподавателя химии увольняют. Студенты долго шушукались, а потом с горячей и обличительной речью выступил Женька:
- Говорить о том, что у нас появился идиот - совершенно не правильно. И не только потому, что слово идиот - мужского рода. Кстати, себя я отношу сюда же. Нужно размести все, что сделано.
К концу Женькиного выступления мало кто вспоминал, что произошло совсем недавно на уроке химии. Ведь это уже не главное. Нужно спасать человека.
Через считанные минуты ректор с удовольствием смотрел на выправку Женьки. Хотя он сам и никогда не служил в армии, но славное боевое и революционное прошлое его предков всегда вскипало в его душе, едва он видел что-то, с очевидностью связанное с военной службой. Вот и сейчас, едва Женька напросился на встречу и переступил порог кабинета, ректор заявил:
- А вас хвалят. И вы - лидер. В группе порядок. Кстати, надо подумать о замене вашей старосты. Девочка. Ей же трудно управлять такими бравыми парнями. Вот только этот случай, на химии. Ну, мы уже разговаривали с преподавателем. Куда вы спешите? Молодой человек, прерывать ректора, да и не только - неприлично. Итак, что у тебя?
- Николай Капитонович - мы прохвосты.
- Очень интересное начало. Кстати, изначально прохвост - достаточно приличное слово. Но давай конкретнее.
Через десять минут ректор вышел в приемную. Там, невзирая на попытки противодействия со стороны секретаря, собралась вся группа. И все-таки ректор пошел им навстречу. Претензии с Зои Лазаревны сняли. Все пошло своим путем. Но через две недели она все равно уволилась. Людей всегда можно простить, но заставить потом им верить - гораздо труднее. А Женька, только та, женского рода, так и заявила, что во всем виноват Менделеев. Если бы не он, то ничего бы и не случилось. При этом она подразумевала, что и химические реакции тоже он открыл. Знай Ломакина, что Менделеев серьезно занимался и экономикой, то списала бы на него все последние неудачи целой страны.
Новый преподаватель по химии прекратил любую самостоятельность на занятиях. Перед каждым опытом звучала его громкая команда:
- Делаем первое действие. Петров, уберите руки от стола. Что вы делаете Ломакина? Мне жертвы не нужны. Давайте я вам и так засчитаю эту лабу. Тимофеев, я же сказал, что вы нужны живыми. А вы что здесь ходите? Ах, так вы лаборант? Петросян, у меня же дети!
Стало спокойно и абсолютно неинтересно.
Маленькая сестра
Его банально отловили. Или выловили. Едва Женька, легко прыгая через две-три ступеньки, приготовился выскочить в открывающий простор для побега вестибюль, как ему преградили дорогу. В институте желающих пойти на такой поступок найти было трудно. А тут лицо женского пола.
- Вы меня помните? Вы меня тогда спасли.
Женька почти забыл тот случай в клубе. Вернее, он хорошо запомнил групповую африканско-вьетнамскую драку. А вот что было до нее?
- А вы не голодный?
Оценка с высоты его роста дала примерные промеры - на него смотрел почти ребенок. Правда очень пушистый и с большими добрыми глазами.
- Ты кто?
- А, так Вы меня не помните? Я та самая.
Наконец до Женьки дошло. Действительно это та самая, с которой он разыгрывал из себя старшего брата.
- Как же, помню. Ты крепко и надежно держала лапы этого представителя Африки, чтобы он не удрал. Могла бы взять и легко швырнуть его головой на пол.
В круглых глазах прошла череда эмоций: вначале обида, потом злость и, в завершение, Женька не мог поверить, самая настоящая жалость. В жизни его ругали, любили, проклинали, воспитывали и даже угрожали. Но жалеть такого как он? Да и кто? Малышка, сбежавшая с последнего или предпоследнего урока в школе. Кажется, что последние слова он сгоряча произнес вслух. И сразу получил сдачи.
- Во-первых, не с последнего урока, а после последней лекции в институте, только не в вашем. А если я и малышка, то, как говорит мой папа - большая палка годится только г… мешать». Я думала, что вы - настоящий герой. Я ведь давно узнала, где вы учитесь. Только боялась - вас ведь узнают. А вас действительно искали?
Женька на ходу стал проводить анализ сложившейся обстановки:
- Итак, во-первых, не сдала. А могла. Впрочем, а зачем ей это надо. Во-вторых, нужно с Мишкой посоветоваться. Он у нас - аналитик.
В тоже время он чувствовал, что эту малышку нужно как-то отблагодарить. И почти повторяя позу «клубного» приставалы из Африки, Женька уверенно приобнял ее плечи и, только не подумайте ничего плохого, ласково приложился губами к пушистой голове. В дальнейшем должна была появиться уверенная улыбка защитившего девушку джентльмена. И следом - благодарная и восторженная улыбка нашедшей защиту дамы. В смысле - вот этой малышки. Размечтавшийся Женька не сразу понял, что его личность как бы разваливается на две почти равные части: первая все еще продолжала мечтать и представлять триумф целиком состоявшегося героя, а вторая начинала сгибаться от резкой боли в паху. Удар этой малышки оказался настолько неожиданным и резким, что Женька даже боль и то почувствовал не сразу.
- Ты что? Идиотка, - едва не матерился Женька, - тогда надо было бить, а меня-то за что?
Проходящие по улице люди с недоумением смотрели на странный дуэт. Совсем не похожий на классический. Почему-то невысокая девушка с бесконечно расстроенным лицом гладила здорового молодого человека по плечам, голове и даже спине. Но в сложившейся ситуации подозрение падало на какую-то третью и совершенно постороннюю силу, которая почти средь бела дня пришла и поколотила такого бравого парня. Пока боль не отошла, Женька готовился поклясться, что больше никогда не будет пользоваться шпаргалками, целовать девчонок, может только по их специальным указаниям и пройдя необходимые этапы согласований. И полностью перестанет пить. Когда боль стала отпускать, память безжалостно стала выбрасывать все ненужные клятвы, мысли и пожелания. И захотелось взять ремень и поколотить этого маленького садиста. Но, поглядев в расстроенные и блестящие от слез глаза, Женька внезапно передумал и отказался от наказания. И даже как-то неуверенно промямлил:
- А чего же тогда того грубияна также…
- Время не подошло.
- А если бы ты из меня инвалида сделала?
Маленькая девушка встряхнулась, выпрямилась и, становясь даже чуть-чуть выше, гордо, если не сказать напыщенно, заявила:
- Сама потом и вылечу. Как-никак, я - будущий врач.
Женька необыкновенно долго раздумывал, а потом громко рассмеялся. Промелькнувшая на лице девушки обида быстро сменилась готовностью поддержать свою нечаянную жертву. Он никогда не кормил девушек пряниками, а его сейчас кормили настоящими домашними пирожками: с капустой, с мясом и с яблоками. Прошло еще немного времени, и Женька почувствовал себя совершенно маленьким и даже готовым временно сдаться в плен. И захотелось забыть неурядицы, трудности и даже неотвратимое приближение сессии.
Первые экзамены
Первая, самая непривычная, тяжелая и подготовленная сессия. Совершенно неожиданно начали появляться явные герои. Легенды рождались почти по ходу сдачи экзаменов и зачетов. Одни студенты становились предметами поклонения, другие - насмешек, а третьи - добродушно смеялись над собственными ухищрениями и потугами. Первой засветилась студентка так называемого основного потока - Рита. Эта «жемчужина» по-гречески, с роскошной фигурой выступающих на теле округлых неровностей, используя советы и наставления старших товарищей и подруг, подготовилась к экзамену, добросовестно выписав значительную часть учебного материала на поверхности кожи. Начиная почти от коленок и кончая тем местом, откуда растут ноги у всех нормальных людей. Сверху конспект прикрывала позаимствованная у бабушки длинная цветастая юбка.
При входе в аудиторию она услышала легкую похвалу одного из преподавателей:
- Вот, сразу видна скромность. А говорят, что молодежь…
Носительница этой самой скромности, упустив из виду говорящего и выполнив ритуал регистрации своей персоны и получения билета, демонстративно выбрала место на одном из первых рядов. Чем необыкновенно поразила уже сидевших в аудитории студентов. Рита не торопилась. Она старательно переписывала номер билета, учебные вопросы и даже условия задач. И только после этого, почувствовав, что глаза преподавателей свыклись с ее скромным присутствием на первых рядах, Рита начала решительно действовать. Материал первого вопроса располагался чуть выше края юбки и, обладая замечательным зрением, девушка легко перенесла информацию на экзаменационный лист. Это с левой ноги. На правой была позаимствована нужная задача.
Несомненно, что можно было бы и завершить списывание. На тройку вполне хватало. Но Рита решила не останавливаться на достигнутом, а, значит, и показать свои знания во всей красе. И вот тут и возникли проблемы. Одно дело приподнять юбку - со стороны очевидная случайность. И совсем другое - перевести ее в состояние, которое для преподавателей мужского пола однозначно свидетельствует, что студентка прямо во время экзамена почти пытается снять с себя элемент одежды. В те времена пуританские обычаи медленно, но верно уходили в прошлое вместе с выходившими на пенсию ветеранами. Но об эротике речь пока тоже не шла. И остающийся в живых здравый смысл категорически отвергал возможность прихода в институт в одних трусах. Хотя, кажется, даже и сейчас остается предосудительным снимать юбку во время экзамена. Или уже разрешили? Впрочем, на том экзамене длительное время никто не обращал внимания на студентку с юбкой, подол которой все ближе приближался к поясу. И поэтому неожиданно для нее и почти как набат ударил по перепонкам голос одного из преподавателей:
- Что вы делаете?
Как была, Рита от неожиданности вскочила со стула, одергивая свою задранную юбку.
- Что вы делаете?
Это почти как у артиллеристов - перелет, недолет. Второй вопрос, третьего не будет. Привлеченная явно обостряющейся ситуацией в их угол зашла новая молодая преподавательница.
- Я могу быть чем-то полезна?
Рита всеми своими исписанными и даже не использованными частями тела почувствовала, что скоро ее будут раздевать, а потом, что весьма возможно, еще и сечь.
- Ну, так что?
Рита склонилась к уху женщины и шепотом произнесла:
- У меня резинка лопнула.
Все было сказано так тихо, что с задних столов немедленно послышался комментарий в мужском исполнении:
- Освободите нас от экзамена, мы в магазин сбегаем. За резинкой. Если надо, сами и…
Преподавательница немедленно вскинула голову:
- Как вам не стыдно.
Наступившее молчание показало полную стыдливость аудитории.
- Пойдем со мной, - по прозвучавшей как будто где-то вдалеке команде Рита встала из-за стола и пошла на выход, обреченно чувствуя впереди приближающееся тепло, дым и даже гарь разжигаемого костра, приготовленного с одной только целью - сжечь ее как средневековую ведьму.
Сейчас последует тщательный осмотр. Можно, конечно, возмутиться, она не обязана показывать свое тело и нижнее белье. Но рядом идет женщина. И когда Риту привели на место, она, отвернув голову в сторону, начала медленно задирать подол бабушкиной юбки.
- Ты что - дура? - раздался возмущенный голос преподавательницы, - кто же так делает? Нельзя же так высоко писать. Ты еще бы на своей заднице нарисовала.
Выходя из аудитории с красовавшейся в зачетке оценкой хорошо, Рита была полностью согласна, что оценка была снижена вполне обосновано.
В соседней аудитории параллельно с нею мучился и прославлялся сам Женька. И все-таки, практика сдачи экзаменов показывают, что более удобная в быту мужская одежда - брюки - остается категорическим архаизмом. Даже мужественный и сильный Женька мечтал о каком-нибудь шотландском килте. Ну, нет, пока не поймут, а потому приходилось исхитряться и списывать традиционными способами.
Инесса Васильевна грозно уперлась взглядом в Женьку. Пожалуй, что она была из тех немногих преподавателей, кто относился с подозрением к высокому и симпатичному студенту.
- Ну так что, списываете, Сурменко?
- Да вы что? - с искренним недоумением в глазах вопрошал Женька.
- Я же вижу.
- Да где?
Когда спор стал переходить через свой экватор, шпаргалка окончательно соскользнула вниз. Остался только проем в штанах, называемый в народе расстегнутой ширинкой. Ее и обнаружил случайно зашедший на экзамен по аналитической геометрии декан. Он мало того, что осмотрел подозрительного студента. Со стороны могло показаться, что он его даже обнюхал.
Накануне занятия в химической лаборатории две фигуры маячили по длинному институтскому коридору. Одна из них принадлежала Жеке, проклинающему всеми словами Алку, а вторая - самому объекту обличения. Полнота словарей гневных слов с обеих сторон никак не влияла на уровень их взаимной ненависти.
Ситуацию временно разрядило появление преподавательницы. Она, едва заметив Жеку, пригласила его в лаборантскую передвинуть тяжелый стол. Как только фигуры студента и преподавательницы скрылись за толстой деревянной дверью, Алка на редкость быстро и умело реализовала свои замыслы, переклеив бирки. Ей оставалось только замести следы и получить что-то похожее на алиби. И потому она подхватила под руку незнакомого студента со старшего курса и начала мило болтать с ним на непонятную тему. Молодой человек не успел даже среагировать на это грубое посягательство в отношении личной свободы, как был приведен в еще большее замешательство - на углу коридора Алка безжалостно бросила его, оставив в недоумении и полной растерянности.
Выскочив из лаборантской и обнаружив отсутствие своего врага, Жека немедленно приступил к операции «Катализатор». Он успел как раз до начала занятия. В обычной колбе, стоящей на закрепленном за Алкой столе, только тщательный осмотр мог позволить обнаружить маленький и твердый кусочек темного по цвету вещества, наклеенный на внутреннюю стенку посуды.
Минут пять после звонка на занятие Зоя Лазаревна настойчиво подчеркивала значение фундаментальных работ великих русских химиков, потом напомнила о классификации неорганических соединений и пояснила основные этапы проведения опыта. Самого простейшего и почти школьного опыта, связанного с изучением взаимодействия соединений различных классов.
Когда из колбы на столе Жеки послышался слабый гул, а затем на свободу стал вырываться цилиндрический столб дыма с неприятным запахом, у него сразу изменился цвет лица. Впрочем, не только у него. Никакой команды не прозвучало. Но, не дожидаясь ее, инициативным порядком студенты выскакивали из аудитории, побросав сумки и вещи. Через пять-десять минут в непонятной очередности гул и дым прекратились, и студенты начали возвращаться в класс. И как раз в это время на столе Алки возник второй источник выброса. Только был он поменьше, имел другой запах и цвет. Студенты посмотрели на Зою Лазаревну и смело остались в классе. Уже привыкли. А Зоя Лазаревна медленно подошла к столу Жеки, посмотрела на две бирки на сосудах и полуугрожающим тоном произнесла:
- Кто?
Все молчали. Через полчаса по институту поплыли слухи об аварии с тяжкими последствиями и предполагаемыми жертвами. А на следующий день пронесся слух, что преподавателя химии увольняют. Студенты долго шушукались, а потом с горячей и обличительной речью выступил Женька:
- Говорить о том, что у нас появился идиот - совершенно не правильно. И не только потому, что слово идиот - мужского рода. Кстати, себя я отношу сюда же. Нужно размести все, что сделано.
К концу Женькиного выступления мало кто вспоминал, что произошло совсем недавно на уроке химии. Ведь это уже не главное. Нужно спасать человека.
Через считанные минуты ректор с удовольствием смотрел на выправку Женьки. Хотя он сам и никогда не служил в армии, но славное боевое и революционное прошлое его предков всегда вскипало в его душе, едва он видел что-то, с очевидностью связанное с военной службой. Вот и сейчас, едва Женька напросился на встречу и переступил порог кабинета, ректор заявил:
- А вас хвалят. И вы - лидер. В группе порядок. Кстати, надо подумать о замене вашей старосты. Девочка. Ей же трудно управлять такими бравыми парнями. Вот только этот случай, на химии. Ну, мы уже разговаривали с преподавателем. Куда вы спешите? Молодой человек, прерывать ректора, да и не только - неприлично. Итак, что у тебя?
- Николай Капитонович - мы прохвосты.
- Очень интересное начало. Кстати, изначально прохвост - достаточно приличное слово. Но давай конкретнее.
Через десять минут ректор вышел в приемную. Там, невзирая на попытки противодействия со стороны секретаря, собралась вся группа. И все-таки ректор пошел им навстречу. Претензии с Зои Лазаревны сняли. Все пошло своим путем. Но через две недели она все равно уволилась. Людей всегда можно простить, но заставить потом им верить - гораздо труднее. А Женька, только та, женского рода, так и заявила, что во всем виноват Менделеев. Если бы не он, то ничего бы и не случилось. При этом она подразумевала, что и химические реакции тоже он открыл. Знай Ломакина, что Менделеев серьезно занимался и экономикой, то списала бы на него все последние неудачи целой страны.
Новый преподаватель по химии прекратил любую самостоятельность на занятиях. Перед каждым опытом звучала его громкая команда:
- Делаем первое действие. Петров, уберите руки от стола. Что вы делаете Ломакина? Мне жертвы не нужны. Давайте я вам и так засчитаю эту лабу. Тимофеев, я же сказал, что вы нужны живыми. А вы что здесь ходите? Ах, так вы лаборант? Петросян, у меня же дети!
Стало спокойно и абсолютно неинтересно.
Маленькая сестра
Его банально отловили. Или выловили. Едва Женька, легко прыгая через две-три ступеньки, приготовился выскочить в открывающий простор для побега вестибюль, как ему преградили дорогу. В институте желающих пойти на такой поступок найти было трудно. А тут лицо женского пола.
- Вы меня помните? Вы меня тогда спасли.
Женька почти забыл тот случай в клубе. Вернее, он хорошо запомнил групповую африканско-вьетнамскую драку. А вот что было до нее?
- А вы не голодный?
Оценка с высоты его роста дала примерные промеры - на него смотрел почти ребенок. Правда очень пушистый и с большими добрыми глазами.
- Ты кто?
- А, так Вы меня не помните? Я та самая.
Наконец до Женьки дошло. Действительно это та самая, с которой он разыгрывал из себя старшего брата.
- Как же, помню. Ты крепко и надежно держала лапы этого представителя Африки, чтобы он не удрал. Могла бы взять и легко швырнуть его головой на пол.
В круглых глазах прошла череда эмоций: вначале обида, потом злость и, в завершение, Женька не мог поверить, самая настоящая жалость. В жизни его ругали, любили, проклинали, воспитывали и даже угрожали. Но жалеть такого как он? Да и кто? Малышка, сбежавшая с последнего или предпоследнего урока в школе. Кажется, что последние слова он сгоряча произнес вслух. И сразу получил сдачи.
- Во-первых, не с последнего урока, а после последней лекции в институте, только не в вашем. А если я и малышка, то, как говорит мой папа - большая палка годится только г… мешать». Я думала, что вы - настоящий герой. Я ведь давно узнала, где вы учитесь. Только боялась - вас ведь узнают. А вас действительно искали?
Женька на ходу стал проводить анализ сложившейся обстановки:
- Итак, во-первых, не сдала. А могла. Впрочем, а зачем ей это надо. Во-вторых, нужно с Мишкой посоветоваться. Он у нас - аналитик.
В тоже время он чувствовал, что эту малышку нужно как-то отблагодарить. И почти повторяя позу «клубного» приставалы из Африки, Женька уверенно приобнял ее плечи и, только не подумайте ничего плохого, ласково приложился губами к пушистой голове. В дальнейшем должна была появиться уверенная улыбка защитившего девушку джентльмена. И следом - благодарная и восторженная улыбка нашедшей защиту дамы. В смысле - вот этой малышки. Размечтавшийся Женька не сразу понял, что его личность как бы разваливается на две почти равные части: первая все еще продолжала мечтать и представлять триумф целиком состоявшегося героя, а вторая начинала сгибаться от резкой боли в паху. Удар этой малышки оказался настолько неожиданным и резким, что Женька даже боль и то почувствовал не сразу.
- Ты что? Идиотка, - едва не матерился Женька, - тогда надо было бить, а меня-то за что?
Проходящие по улице люди с недоумением смотрели на странный дуэт. Совсем не похожий на классический. Почему-то невысокая девушка с бесконечно расстроенным лицом гладила здорового молодого человека по плечам, голове и даже спине. Но в сложившейся ситуации подозрение падало на какую-то третью и совершенно постороннюю силу, которая почти средь бела дня пришла и поколотила такого бравого парня. Пока боль не отошла, Женька готовился поклясться, что больше никогда не будет пользоваться шпаргалками, целовать девчонок, может только по их специальным указаниям и пройдя необходимые этапы согласований. И полностью перестанет пить. Когда боль стала отпускать, память безжалостно стала выбрасывать все ненужные клятвы, мысли и пожелания. И захотелось взять ремень и поколотить этого маленького садиста. Но, поглядев в расстроенные и блестящие от слез глаза, Женька внезапно передумал и отказался от наказания. И даже как-то неуверенно промямлил:
- А чего же тогда того грубияна также…
- Время не подошло.
- А если бы ты из меня инвалида сделала?
Маленькая девушка встряхнулась, выпрямилась и, становясь даже чуть-чуть выше, гордо, если не сказать напыщенно, заявила:
- Сама потом и вылечу. Как-никак, я - будущий врач.
Женька необыкновенно долго раздумывал, а потом громко рассмеялся. Промелькнувшая на лице девушки обида быстро сменилась готовностью поддержать свою нечаянную жертву. Он никогда не кормил девушек пряниками, а его сейчас кормили настоящими домашними пирожками: с капустой, с мясом и с яблоками. Прошло еще немного времени, и Женька почувствовал себя совершенно маленьким и даже готовым временно сдаться в плен. И захотелось забыть неурядицы, трудности и даже неотвратимое приближение сессии.
Прода от 12.03.2020, 18:02
Первые экзамены
Первая, самая непривычная, тяжелая и подготовленная сессия. Совершенно неожиданно начали появляться явные герои. Легенды рождались почти по ходу сдачи экзаменов и зачетов. Одни студенты становились предметами поклонения, другие - насмешек, а третьи - добродушно смеялись над собственными ухищрениями и потугами. Первой засветилась студентка так называемого основного потока - Рита. Эта «жемчужина» по-гречески, с роскошной фигурой выступающих на теле округлых неровностей, используя советы и наставления старших товарищей и подруг, подготовилась к экзамену, добросовестно выписав значительную часть учебного материала на поверхности кожи. Начиная почти от коленок и кончая тем местом, откуда растут ноги у всех нормальных людей. Сверху конспект прикрывала позаимствованная у бабушки длинная цветастая юбка.
При входе в аудиторию она услышала легкую похвалу одного из преподавателей:
- Вот, сразу видна скромность. А говорят, что молодежь…
Носительница этой самой скромности, упустив из виду говорящего и выполнив ритуал регистрации своей персоны и получения билета, демонстративно выбрала место на одном из первых рядов. Чем необыкновенно поразила уже сидевших в аудитории студентов. Рита не торопилась. Она старательно переписывала номер билета, учебные вопросы и даже условия задач. И только после этого, почувствовав, что глаза преподавателей свыклись с ее скромным присутствием на первых рядах, Рита начала решительно действовать. Материал первого вопроса располагался чуть выше края юбки и, обладая замечательным зрением, девушка легко перенесла информацию на экзаменационный лист. Это с левой ноги. На правой была позаимствована нужная задача.
Несомненно, что можно было бы и завершить списывание. На тройку вполне хватало. Но Рита решила не останавливаться на достигнутом, а, значит, и показать свои знания во всей красе. И вот тут и возникли проблемы. Одно дело приподнять юбку - со стороны очевидная случайность. И совсем другое - перевести ее в состояние, которое для преподавателей мужского пола однозначно свидетельствует, что студентка прямо во время экзамена почти пытается снять с себя элемент одежды. В те времена пуританские обычаи медленно, но верно уходили в прошлое вместе с выходившими на пенсию ветеранами. Но об эротике речь пока тоже не шла. И остающийся в живых здравый смысл категорически отвергал возможность прихода в институт в одних трусах. Хотя, кажется, даже и сейчас остается предосудительным снимать юбку во время экзамена. Или уже разрешили? Впрочем, на том экзамене длительное время никто не обращал внимания на студентку с юбкой, подол которой все ближе приближался к поясу. И поэтому неожиданно для нее и почти как набат ударил по перепонкам голос одного из преподавателей:
- Что вы делаете?
Как была, Рита от неожиданности вскочила со стула, одергивая свою задранную юбку.
- Что вы делаете?
Это почти как у артиллеристов - перелет, недолет. Второй вопрос, третьего не будет. Привлеченная явно обостряющейся ситуацией в их угол зашла новая молодая преподавательница.
- Я могу быть чем-то полезна?
Рита всеми своими исписанными и даже не использованными частями тела почувствовала, что скоро ее будут раздевать, а потом, что весьма возможно, еще и сечь.
- Ну, так что?
Рита склонилась к уху женщины и шепотом произнесла:
- У меня резинка лопнула.
Все было сказано так тихо, что с задних столов немедленно послышался комментарий в мужском исполнении:
- Освободите нас от экзамена, мы в магазин сбегаем. За резинкой. Если надо, сами и…
Преподавательница немедленно вскинула голову:
- Как вам не стыдно.
Наступившее молчание показало полную стыдливость аудитории.
- Пойдем со мной, - по прозвучавшей как будто где-то вдалеке команде Рита встала из-за стола и пошла на выход, обреченно чувствуя впереди приближающееся тепло, дым и даже гарь разжигаемого костра, приготовленного с одной только целью - сжечь ее как средневековую ведьму.
Сейчас последует тщательный осмотр. Можно, конечно, возмутиться, она не обязана показывать свое тело и нижнее белье. Но рядом идет женщина. И когда Риту привели на место, она, отвернув голову в сторону, начала медленно задирать подол бабушкиной юбки.
- Ты что - дура? - раздался возмущенный голос преподавательницы, - кто же так делает? Нельзя же так высоко писать. Ты еще бы на своей заднице нарисовала.
Выходя из аудитории с красовавшейся в зачетке оценкой хорошо, Рита была полностью согласна, что оценка была снижена вполне обосновано.
В соседней аудитории параллельно с нею мучился и прославлялся сам Женька. И все-таки, практика сдачи экзаменов показывают, что более удобная в быту мужская одежда - брюки - остается категорическим архаизмом. Даже мужественный и сильный Женька мечтал о каком-нибудь шотландском килте. Ну, нет, пока не поймут, а потому приходилось исхитряться и списывать традиционными способами.
Инесса Васильевна грозно уперлась взглядом в Женьку. Пожалуй, что она была из тех немногих преподавателей, кто относился с подозрением к высокому и симпатичному студенту.
- Ну так что, списываете, Сурменко?
- Да вы что? - с искренним недоумением в глазах вопрошал Женька.
- Я же вижу.
- Да где?
Когда спор стал переходить через свой экватор, шпаргалка окончательно соскользнула вниз. Остался только проем в штанах, называемый в народе расстегнутой ширинкой. Ее и обнаружил случайно зашедший на экзамен по аналитической геометрии декан. Он мало того, что осмотрел подозрительного студента. Со стороны могло показаться, что он его даже обнюхал.
