На одинокой, мёрзлой скамейке в тёмном закоулке городского парка сидел человек. Он неспроста выбрал именно это место - там почти не бывало людей, внимание которых ему так не хотелось привлекать. Его взгляд был устремлён ввысь. Мужчина словно пытался что-то разглядеть среди россыпи ярких звёзд на тёмном зимнем небе.
Его потрёпанный, болезненный вид говорил о том, что он здесь проводит далеко не первый и, вероятнее всего, не последний вечер. Выражение обветренного, испещрённого морщинами лица, отражавшего отрешённость, указывало на потерю им важных жизненных ориентиров. Он не был похож на большинство бездомных, скорее — на несчастного, который вышел ненадолго и навсегда потерял дорогу домой.
Всё его богатство умещалось в небольшую, местами зашитую толстыми нитками, сумку с широкой грубой лямкой, которую он носил, перекинув накрест через плечо. Одежда и обувь были изношенными и неказистыми, но, учитывая обстоятельства, относительно чистыми, что могло указывать на аккуратность их владельца. Даже при наличии тёплых вещей невозможно представить, как человек в такую стужу мог умиротворённо сидеть на покрытой инеем скамье и невозмутимо всматриваться во тьму. Что же должно было твориться в его душе, чтобы он не замечал накатывающей колючей боли? Словно холод прокрался внутрь тела и стал неотъемлемой частью его природы.
Дождавшись, когда редкие прохожие почти перестали попадаться на глаза, и ночной парк опустел, мужчина с трудом поднялся. Опираясь на стылую, как и всё вокруг него, трость, он медленно поплёлся по слабо освещённой аллее, сильно хромая на одну ногу. Даже закалённый непогодой организм вряд ли выстоял бы перед испытанием лютым морозом в течение бесконечной зимней ночи. Потому он никогда прежде не оставался на улице в стужу до утра, стараясь найти укромное место для ночлега.
Но в этот вечер всё сложилось иначе. Сердца людей, прежде закрывавших глаза на его нежелательное присутствие, в эту морозную пору словно заледенели. Они не желали видеть рядом незваного бродягу, пускай даже рискующего замёрзнуть насмерть без тёплого убежища.
А он не осмеливался им противоречить. Да и кто он такой, чтобы претендовать на их сострадание?! Разве способны понять бездомного те, у кого есть дом?!
Сделав несколько несмелых и безрезультатных попыток, подавленный, но не сломленный, человек направился обратно, в сторону старой и промёрзшей скамьи в парке – места, откуда его точно никто не прогонит.
Расстелив заранее припасённый лист плотного картона и укутавшись в небольшое, аккуратно уложенное в сумку покрывало, которого едва хватало, чтобы накрыть спину и плечи, он тяжело вздохнул. Краюшка мёрзлого хлеба немного притупила тревожное чувство, и человек вновь погрузился с головой в бездонное море одному лишь ему известных мыслей.
Неожиданно возникшая из ниоткуда фигура заставила его перенести фокус со звёзд на скованный инеем куст, расположенный неподалёку. Сквозь его ветви, опасливо изучая человека, выглядывал пёс.
Они уже были знакомы. Этот крупный беспородный кобель светлого окраса давно хозяйничал в парке, ревностно оберегая его от назойливых конкурентов. Он вёл себя агрессивно и с сородичами, и с людьми, волею судеб с ним столкнувшимися. Однажды, стремясь изгнать зачастившего в его владения гостя, пёс даже умудрился покусать того, кого теперь вновь видел перед собой.
Оба замерли в ожидании. Недолгая пауза была прервана желанием одолеваемого стужей пса продолжить своё спасительное движение.
- И куда же ты в такой мороз? Подходи, я угощу тебя хлебом.
Звук слов, нарушивший ночную тишину и отозвавшийся звоном колючих ледяных крупиц, осыпaвших ветви деревьев, заставил животное остановиться. Ещё недавно невозможно было и представить, чтобы это озлобленное на весь мир существо, без оскала реагировало на чьё-то внимание. Но это было прежде, а теперь - обессилевший и замёрзший пёс стал медленно приближаться к человеку. По правде говоря, его опасения были вполне объяснимы, ведь он ожидал подвоха потому, что абсолютно не был знаком с добром. Мир всегда платил ему за его зло той же монетой.
- Не бойся, я тебя не укушу! Держи!
Человек с трудом отделил замёрзшими руками половину краюшки и бросил псу. Тот с недоверием стал принюхиваться к угощению. Никогда раньше еда не доставалась ему так легко. Её всегда приходилось добывать. Порой в жестокой драке.
Пса манил запах еды, но отпугивала её доступность и присутствие человека, который мог таить на него обиду. С каждым разом он подходил к заветному куску всё ближе и вновь отбегал на безопасное расстояние. И вот, после десятка неуверенных попыток, голод всё-таки взял верх над осторожностью. Пёс схватил свою нежданную добычу и стремительно отпрянул в сторону.
Доедая хлеб, он понял, что человек не желает ему зла. Более того, продолжает с ним говорить. Тихо и спокойно.
- Ешь, ешь… Ночь будет долгой. Возможно даже более долгой, чем вся предыдущая жизнь.
Мужчина снял с себя покрывало и уложил его на снег так, чтобы укутать свои ноги и оставить достаточно места для пса. Плавным движением руки он стал подзывать своего нового друга, поневоле ставшего таким же, как он, заложником суровых жизненных обстоятельств.
У него ещё оставалась горстка крошек, которыми он по привычке никогда не разбрасывался попусту. Вот и теперь, сжав в плотный комочек, человек предложил их псу.
Подойдя за добавкой и оказавшись прозябшими лапами на покрывале, отделявшем их от всепроникающей стужи, животное осмелилось на несколько мгновений задержаться на месте.
- Не спеши бежать. Вместе легче бороться с холодом. Сядь, погрейся. Уйти всегда успеешь. Только куда тебе идти?.. Знаешь, холод ведь тоже хищник. Только в отличие от зверя зубастого одолевает он свою жертву не столь стремительно. Чаще всего она даже не осознаёт, что уже находится в его смертельных объятиях. В этом и кроется уникальность этой искусной охоты. Кого-то он убивает в считанные часы, кого-то месяцами. Словно наслаждаясь процессом или испытывая жертву на прочность, проникает всё глубже и глубже, пока не овладеет последним рубежом обороны.
Пёс присел на самый краешек покрывала и всё ещё с опаской смотрел в сторону человека. Он не понимал, о чём именно тот с ним говорит, но начинал ощущать зарождающееся в глубине души доверие.
- Знай, я очень тебе благодарен! Уже и не припомню, когда последний раз мне выдавалась возможность поговорить с кем-то, кроме себя самого. Когда много лет говоришь лишь с самим собой, что-то меняется внутри. Да и собеседник, если честно, я так себе. Случается, могу быть занудой или демонстрировать характер. Представляешь, порой поспорю сам с собой, а потом сам на себя и обижусь. И не разговариваю часами. Рассказал бы кто прежде - не поверил бы...
Человек замолчал. Он будто погрузился в воспоминания, которые приносили ему нестерпимую боль. От них ком подступил к его горлу и, чтобы не позволить нахлынувшим эмоциям одолеть себя, мужчина спешно продолжил.
- У меня ведь раньше была собака. Лайка. Макар. Хороший был пёс, умный, воспитанный. Была семья. Был дом. Была работа. Не веришь? Зря!
В тот момент их взгляды встретились. Печаль, читавшаяся в глазах человека, будто всколыхнула что-то внутри животного. Что-то, что оно никогда прежде не испытывало. Это чувство точно подтолкнуло его в спину, и пёс лёг вплотную к ногам разоткровенничавшегося с ним собеседника. Положив покрытую инеем морду на свои замёрзшие лапы, он неотрывно наблюдал за человеком.
- Моя жена работала преподавателем. Она — мудрый и очень справедливый человек. Была. Дети учились в той же школе. Лиза в третьем классе, Серёжа — в пятом. Оба были любознательными, целеустремлёнными, старательными, добрыми детьми. Радовали нас своей успеваемостью, самостоятельностью.
Человек вновь прервал свой рассказ. Было видно, как он борется с непреодолимым желанием разрыдаться. Пытаясь выровнять сбивчивое дыхание, мужчина по привычке поднял глаза к небу и вдруг улыбнулся.
- Мы с дочкой раньше очень любили смотреть на звёзды. Бывало, часто сидели допоздна у телескопа, вели журнал наблюдений, мечтали когда-нибудь открыть новую планету и назвать её в честь мамы. Как же легко человек может разрушить то, что ещё совсем недавно было ему дорого!..
На этот раз мужчина не смог сдержать слёз и закрыл лицо руками. Это был надрывный, почти беззвучный плач его измученной души. И пёс с сочувствием поднял морду и положил её на ноги терзаемого прошлым человека.
- Мы можем быть безрассудными и гораздо более жестокими, чем любой зверь! Животным руководят инстинкты, а люди делают свой выбор осмысленно. Они способны осознанно приносить боль тем, кто их любит! Это ужасно! Это непростительно! Это гадко!
Пёс вдруг заскулил. Нет, он не жаловался на холод и не просил хлеба. Это вырвалось случайно и в то же время так закономерно. Он настолько проникся состраданием к своему другу, ещё вчера причисляемого им к врагам, что более не мог оставаться молчаливо-безучастным.
Человек с умилением и благодарностью посмотрел на пса и положил руку ему на голову. Он по-доброму потрепал его между ушей.
- Я часто смотрю в ночное небо. Хочу в свете одной из звёзд увидеть отражение лица своей дочери. Она, наверняка, в тот же миг смотрит ввысь. Во всяком случае, мне очень хочется в это верить.
Мужчина съёжился, сильная дрожь пробежала по его спине.
- Пока живу на улице, я повидал многое. И могу с уверенностью сказать – есть вещь пострашнее, чем переохлаждение тела. Это замерзание сердца! Сердечное тепло во сто крат важнее любого другого тепла. Без него жизнь превращается в кромешный лёд. И чтобы его растопить, человеку потребуется сжечь себя дотла.
А ведь этой жертвы можно было бы избежать, не поддайся он когда-то манящему свету яркой, холодной вспышки, ослепляющей потерявшее бдительность сознание. Я не сумел устоять - поддался…
Человек подтянул к себе сумку и с усилием справился с задубевшим на морозе замком. Он достал оставшийся ломтик хлеба и бережно подал псу. Тот так же аккуратно взял его из руки дающего. Но есть не стал. Пристально вглядываясь в глаза человека, животное будто предлагало поделиться с ним этой скудной трапезой.
- Ешь, дружище. Не стесняйся. Я не голоден. Тебя ведь наверняка интересует, как я тут оказался? Боюсь ты меня не поймёшь, потому как вряд ли когда-то кого-то предавал. А я совершил такую подлость. И мне нет за это прощения.
Пёс подобрал упавшие на покрывало крошки. Он точно ждал продолжения истории, пытливо заглядывая в лицо склонившегося над ним собеседника.
- Как скажешь! Но если после этого ты меня покинешь - пойму.
Тогда я работал в торговой организации и занимал одну из руководящих должностей. Это приносило денег не больше и не меньше, чем требовалось для вполне достойной жизни. Мы могли себе позволить всей семьёй отдыхать на море, обустраивать быт, строить планы на будущее. Жили пусть и не очень богато, но зато очень счастливо.
Всё поменялось, как только я принял предложение своего школьного приятеля поучаствовать в одной его задумке. Она не отличалась высокой нравственностью, однако сулила неплохой доход. Немного поколебавшись, я ударил с ним по рукам.
И закрутилось… Дело стало приносить не просто большие, очень большие деньги. А там, где большие деньги, там большие возможности и, что вполне логично, большие соблазны. Вот тут-то меня и ослепила та самая вспышка!
Следом за раздувшимся кошельком раздулось и моё самомнение. Прежние ценности начали стремительно уступать место новым. Семейные прогулки и ужины сменились бесконечными гулянками и посиделками в кругу малознакомых, постоянно сменяющих друг друга, зачастую нетрезвых людей. Звёзды на небе померкли на фоне звёзд гостиниц, ресторанов и коньячных этикеток. Тёплые объятия жены потеснили извивающиеся силуэты фигуристых особ в откровенных нарядах. Книги, учебники, тетради затерялись под толстым слоем распухших бухгалтерских отчётов, гипнотизирующих внушительным количеством нолей.
Я почти перестал появляться дома. На уговоры близких стать прежним и обратить на них хоть чуточку внимания, с раздражением отвечал, что стараюсь только ради них, а деньги помогут нам в корне изменить жизнь и позволят добиться гораздо большего. Моя озлобленность и отрицание простых истин лишь усугубляли положение, превращая возникшее между нами непонимание в бездонную чёрную пропасть неприятия.
На самом деле, это была лишь беззубая попытка оправдать себя. Самообман, цель которого - любыми средствами скрыть неудобную истину за непреодолимым забором из «железных» аргументов. Ведь никакие богатства мира не стoят простого человеческого счастья! Человеку для счастья нужно совсем немного!
Ссылаясь на надуманные причины – неадекватную реакцию жены и отстранённость детей - я ушёл. Наотрез отказавшись поддерживать какие-либо контакты с семьёй до тех пор, пока она не признает своей неправоты. Деньги и открывшиеся перспективы напрочь затмили мой разум, а вся сопутствующая им грязь наглухо залепила мои глаза и уши.
Сначала я ждал, что жена и дети выйдут со мной на связь, чтобы повиниться, каждый день. Затем я вспоминал о них раз в неделю. Потом – раз в месяц…
Когда у человека денег больше, чем можно потратить, он порой начинает бросаться в крайности. Авантюры с малопредсказуемым итогом. Такая история случилась и со мной. Меня увлекли азартные игры. Сначала ради праздного любопытства, затем - чтобы развлечься, а под конец – чтобы отыграться и, в итоге, окончательно проиграть и потерять всё… Я лишился денег, имущества, работы, репутации. Увы, но и это ещё не стало концом злоключений. Я остался должен. Много. Очень много!
Холодный душ из льющихся на голову проблем отрезвил меня. Он в одно мгновение смыл своими ледяными струями копившуюся долгое время напыщенность, гордыню, ненасытность, заставив вернуться с золочёных небес обратно на пыльную землю.
Первое, что я сделал, оправившись от удара, пошёл к своей семье. К людям, которых когда-то предательски бросил. Со своими проблемами, долгами и пустыми карманами. Поведение, достойное только самого недостойного! Пошёл, чтобы вымаливать прощение, которого не заслуживал ни при каких обстоятельствах.
Но, увы, в той квартире, где прежде мы были счастливы вместе, жила уже совсем другая семья. Они-то мне и сообщили, что моя жена и дети переехали в другой город. В какой именно, им неизвестно.
Извечный парадокс: люди начинают благодарить судьбу за то, что им было хорошо, лишь тогда, когда им становится плохо! Не тогда, когда счастье необходимо было ценить и беречь, а много позже, когда жизнь уже разбилась на до и после, будучи разменянной по мелочам.
Ледяные струи того холодного душа даже сейчас, спустя много лет, каждый день вызывают дрожь в теле, напоминая о том, что когда-то я позволил своему сердцу замёрзнуть.
Так окончательно разорвалась наша связь. Они решили начать новую жизнь. Жизнь, в которой их израненные души не будет и дальше калечить удалёнными напоминаниями о себе тот, кто предал их бескорыстную любовь. Это было абсолютно верное решение.
Его потрёпанный, болезненный вид говорил о том, что он здесь проводит далеко не первый и, вероятнее всего, не последний вечер. Выражение обветренного, испещрённого морщинами лица, отражавшего отрешённость, указывало на потерю им важных жизненных ориентиров. Он не был похож на большинство бездомных, скорее — на несчастного, который вышел ненадолго и навсегда потерял дорогу домой.
Всё его богатство умещалось в небольшую, местами зашитую толстыми нитками, сумку с широкой грубой лямкой, которую он носил, перекинув накрест через плечо. Одежда и обувь были изношенными и неказистыми, но, учитывая обстоятельства, относительно чистыми, что могло указывать на аккуратность их владельца. Даже при наличии тёплых вещей невозможно представить, как человек в такую стужу мог умиротворённо сидеть на покрытой инеем скамье и невозмутимо всматриваться во тьму. Что же должно было твориться в его душе, чтобы он не замечал накатывающей колючей боли? Словно холод прокрался внутрь тела и стал неотъемлемой частью его природы.
Дождавшись, когда редкие прохожие почти перестали попадаться на глаза, и ночной парк опустел, мужчина с трудом поднялся. Опираясь на стылую, как и всё вокруг него, трость, он медленно поплёлся по слабо освещённой аллее, сильно хромая на одну ногу. Даже закалённый непогодой организм вряд ли выстоял бы перед испытанием лютым морозом в течение бесконечной зимней ночи. Потому он никогда прежде не оставался на улице в стужу до утра, стараясь найти укромное место для ночлега.
***
Но в этот вечер всё сложилось иначе. Сердца людей, прежде закрывавших глаза на его нежелательное присутствие, в эту морозную пору словно заледенели. Они не желали видеть рядом незваного бродягу, пускай даже рискующего замёрзнуть насмерть без тёплого убежища.
А он не осмеливался им противоречить. Да и кто он такой, чтобы претендовать на их сострадание?! Разве способны понять бездомного те, у кого есть дом?!
Сделав несколько несмелых и безрезультатных попыток, подавленный, но не сломленный, человек направился обратно, в сторону старой и промёрзшей скамьи в парке – места, откуда его точно никто не прогонит.
***
Расстелив заранее припасённый лист плотного картона и укутавшись в небольшое, аккуратно уложенное в сумку покрывало, которого едва хватало, чтобы накрыть спину и плечи, он тяжело вздохнул. Краюшка мёрзлого хлеба немного притупила тревожное чувство, и человек вновь погрузился с головой в бездонное море одному лишь ему известных мыслей.
***
Неожиданно возникшая из ниоткуда фигура заставила его перенести фокус со звёзд на скованный инеем куст, расположенный неподалёку. Сквозь его ветви, опасливо изучая человека, выглядывал пёс.
Они уже были знакомы. Этот крупный беспородный кобель светлого окраса давно хозяйничал в парке, ревностно оберегая его от назойливых конкурентов. Он вёл себя агрессивно и с сородичами, и с людьми, волею судеб с ним столкнувшимися. Однажды, стремясь изгнать зачастившего в его владения гостя, пёс даже умудрился покусать того, кого теперь вновь видел перед собой.
Оба замерли в ожидании. Недолгая пауза была прервана желанием одолеваемого стужей пса продолжить своё спасительное движение.
- И куда же ты в такой мороз? Подходи, я угощу тебя хлебом.
Звук слов, нарушивший ночную тишину и отозвавшийся звоном колючих ледяных крупиц, осыпaвших ветви деревьев, заставил животное остановиться. Ещё недавно невозможно было и представить, чтобы это озлобленное на весь мир существо, без оскала реагировало на чьё-то внимание. Но это было прежде, а теперь - обессилевший и замёрзший пёс стал медленно приближаться к человеку. По правде говоря, его опасения были вполне объяснимы, ведь он ожидал подвоха потому, что абсолютно не был знаком с добром. Мир всегда платил ему за его зло той же монетой.
- Не бойся, я тебя не укушу! Держи!
Человек с трудом отделил замёрзшими руками половину краюшки и бросил псу. Тот с недоверием стал принюхиваться к угощению. Никогда раньше еда не доставалась ему так легко. Её всегда приходилось добывать. Порой в жестокой драке.
Пса манил запах еды, но отпугивала её доступность и присутствие человека, который мог таить на него обиду. С каждым разом он подходил к заветному куску всё ближе и вновь отбегал на безопасное расстояние. И вот, после десятка неуверенных попыток, голод всё-таки взял верх над осторожностью. Пёс схватил свою нежданную добычу и стремительно отпрянул в сторону.
Доедая хлеб, он понял, что человек не желает ему зла. Более того, продолжает с ним говорить. Тихо и спокойно.
- Ешь, ешь… Ночь будет долгой. Возможно даже более долгой, чем вся предыдущая жизнь.
Мужчина снял с себя покрывало и уложил его на снег так, чтобы укутать свои ноги и оставить достаточно места для пса. Плавным движением руки он стал подзывать своего нового друга, поневоле ставшего таким же, как он, заложником суровых жизненных обстоятельств.
У него ещё оставалась горстка крошек, которыми он по привычке никогда не разбрасывался попусту. Вот и теперь, сжав в плотный комочек, человек предложил их псу.
Подойдя за добавкой и оказавшись прозябшими лапами на покрывале, отделявшем их от всепроникающей стужи, животное осмелилось на несколько мгновений задержаться на месте.
- Не спеши бежать. Вместе легче бороться с холодом. Сядь, погрейся. Уйти всегда успеешь. Только куда тебе идти?.. Знаешь, холод ведь тоже хищник. Только в отличие от зверя зубастого одолевает он свою жертву не столь стремительно. Чаще всего она даже не осознаёт, что уже находится в его смертельных объятиях. В этом и кроется уникальность этой искусной охоты. Кого-то он убивает в считанные часы, кого-то месяцами. Словно наслаждаясь процессом или испытывая жертву на прочность, проникает всё глубже и глубже, пока не овладеет последним рубежом обороны.
Пёс присел на самый краешек покрывала и всё ещё с опаской смотрел в сторону человека. Он не понимал, о чём именно тот с ним говорит, но начинал ощущать зарождающееся в глубине души доверие.
- Знай, я очень тебе благодарен! Уже и не припомню, когда последний раз мне выдавалась возможность поговорить с кем-то, кроме себя самого. Когда много лет говоришь лишь с самим собой, что-то меняется внутри. Да и собеседник, если честно, я так себе. Случается, могу быть занудой или демонстрировать характер. Представляешь, порой поспорю сам с собой, а потом сам на себя и обижусь. И не разговариваю часами. Рассказал бы кто прежде - не поверил бы...
Человек замолчал. Он будто погрузился в воспоминания, которые приносили ему нестерпимую боль. От них ком подступил к его горлу и, чтобы не позволить нахлынувшим эмоциям одолеть себя, мужчина спешно продолжил.
- У меня ведь раньше была собака. Лайка. Макар. Хороший был пёс, умный, воспитанный. Была семья. Был дом. Была работа. Не веришь? Зря!
В тот момент их взгляды встретились. Печаль, читавшаяся в глазах человека, будто всколыхнула что-то внутри животного. Что-то, что оно никогда прежде не испытывало. Это чувство точно подтолкнуло его в спину, и пёс лёг вплотную к ногам разоткровенничавшегося с ним собеседника. Положив покрытую инеем морду на свои замёрзшие лапы, он неотрывно наблюдал за человеком.
- Моя жена работала преподавателем. Она — мудрый и очень справедливый человек. Была. Дети учились в той же школе. Лиза в третьем классе, Серёжа — в пятом. Оба были любознательными, целеустремлёнными, старательными, добрыми детьми. Радовали нас своей успеваемостью, самостоятельностью.
Человек вновь прервал свой рассказ. Было видно, как он борется с непреодолимым желанием разрыдаться. Пытаясь выровнять сбивчивое дыхание, мужчина по привычке поднял глаза к небу и вдруг улыбнулся.
- Мы с дочкой раньше очень любили смотреть на звёзды. Бывало, часто сидели допоздна у телескопа, вели журнал наблюдений, мечтали когда-нибудь открыть новую планету и назвать её в честь мамы. Как же легко человек может разрушить то, что ещё совсем недавно было ему дорого!..
На этот раз мужчина не смог сдержать слёз и закрыл лицо руками. Это был надрывный, почти беззвучный плач его измученной души. И пёс с сочувствием поднял морду и положил её на ноги терзаемого прошлым человека.
- Мы можем быть безрассудными и гораздо более жестокими, чем любой зверь! Животным руководят инстинкты, а люди делают свой выбор осмысленно. Они способны осознанно приносить боль тем, кто их любит! Это ужасно! Это непростительно! Это гадко!
Пёс вдруг заскулил. Нет, он не жаловался на холод и не просил хлеба. Это вырвалось случайно и в то же время так закономерно. Он настолько проникся состраданием к своему другу, ещё вчера причисляемого им к врагам, что более не мог оставаться молчаливо-безучастным.
Человек с умилением и благодарностью посмотрел на пса и положил руку ему на голову. Он по-доброму потрепал его между ушей.
- Я часто смотрю в ночное небо. Хочу в свете одной из звёзд увидеть отражение лица своей дочери. Она, наверняка, в тот же миг смотрит ввысь. Во всяком случае, мне очень хочется в это верить.
Мужчина съёжился, сильная дрожь пробежала по его спине.
- Пока живу на улице, я повидал многое. И могу с уверенностью сказать – есть вещь пострашнее, чем переохлаждение тела. Это замерзание сердца! Сердечное тепло во сто крат важнее любого другого тепла. Без него жизнь превращается в кромешный лёд. И чтобы его растопить, человеку потребуется сжечь себя дотла.
А ведь этой жертвы можно было бы избежать, не поддайся он когда-то манящему свету яркой, холодной вспышки, ослепляющей потерявшее бдительность сознание. Я не сумел устоять - поддался…
Человек подтянул к себе сумку и с усилием справился с задубевшим на морозе замком. Он достал оставшийся ломтик хлеба и бережно подал псу. Тот так же аккуратно взял его из руки дающего. Но есть не стал. Пристально вглядываясь в глаза человека, животное будто предлагало поделиться с ним этой скудной трапезой.
- Ешь, дружище. Не стесняйся. Я не голоден. Тебя ведь наверняка интересует, как я тут оказался? Боюсь ты меня не поймёшь, потому как вряд ли когда-то кого-то предавал. А я совершил такую подлость. И мне нет за это прощения.
Пёс подобрал упавшие на покрывало крошки. Он точно ждал продолжения истории, пытливо заглядывая в лицо склонившегося над ним собеседника.
- Как скажешь! Но если после этого ты меня покинешь - пойму.
Тогда я работал в торговой организации и занимал одну из руководящих должностей. Это приносило денег не больше и не меньше, чем требовалось для вполне достойной жизни. Мы могли себе позволить всей семьёй отдыхать на море, обустраивать быт, строить планы на будущее. Жили пусть и не очень богато, но зато очень счастливо.
Всё поменялось, как только я принял предложение своего школьного приятеля поучаствовать в одной его задумке. Она не отличалась высокой нравственностью, однако сулила неплохой доход. Немного поколебавшись, я ударил с ним по рукам.
И закрутилось… Дело стало приносить не просто большие, очень большие деньги. А там, где большие деньги, там большие возможности и, что вполне логично, большие соблазны. Вот тут-то меня и ослепила та самая вспышка!
Следом за раздувшимся кошельком раздулось и моё самомнение. Прежние ценности начали стремительно уступать место новым. Семейные прогулки и ужины сменились бесконечными гулянками и посиделками в кругу малознакомых, постоянно сменяющих друг друга, зачастую нетрезвых людей. Звёзды на небе померкли на фоне звёзд гостиниц, ресторанов и коньячных этикеток. Тёплые объятия жены потеснили извивающиеся силуэты фигуристых особ в откровенных нарядах. Книги, учебники, тетради затерялись под толстым слоем распухших бухгалтерских отчётов, гипнотизирующих внушительным количеством нолей.
Я почти перестал появляться дома. На уговоры близких стать прежним и обратить на них хоть чуточку внимания, с раздражением отвечал, что стараюсь только ради них, а деньги помогут нам в корне изменить жизнь и позволят добиться гораздо большего. Моя озлобленность и отрицание простых истин лишь усугубляли положение, превращая возникшее между нами непонимание в бездонную чёрную пропасть неприятия.
На самом деле, это была лишь беззубая попытка оправдать себя. Самообман, цель которого - любыми средствами скрыть неудобную истину за непреодолимым забором из «железных» аргументов. Ведь никакие богатства мира не стoят простого человеческого счастья! Человеку для счастья нужно совсем немного!
Ссылаясь на надуманные причины – неадекватную реакцию жены и отстранённость детей - я ушёл. Наотрез отказавшись поддерживать какие-либо контакты с семьёй до тех пор, пока она не признает своей неправоты. Деньги и открывшиеся перспективы напрочь затмили мой разум, а вся сопутствующая им грязь наглухо залепила мои глаза и уши.
Сначала я ждал, что жена и дети выйдут со мной на связь, чтобы повиниться, каждый день. Затем я вспоминал о них раз в неделю. Потом – раз в месяц…
***
Когда у человека денег больше, чем можно потратить, он порой начинает бросаться в крайности. Авантюры с малопредсказуемым итогом. Такая история случилась и со мной. Меня увлекли азартные игры. Сначала ради праздного любопытства, затем - чтобы развлечься, а под конец – чтобы отыграться и, в итоге, окончательно проиграть и потерять всё… Я лишился денег, имущества, работы, репутации. Увы, но и это ещё не стало концом злоключений. Я остался должен. Много. Очень много!
***
Холодный душ из льющихся на голову проблем отрезвил меня. Он в одно мгновение смыл своими ледяными струями копившуюся долгое время напыщенность, гордыню, ненасытность, заставив вернуться с золочёных небес обратно на пыльную землю.
Первое, что я сделал, оправившись от удара, пошёл к своей семье. К людям, которых когда-то предательски бросил. Со своими проблемами, долгами и пустыми карманами. Поведение, достойное только самого недостойного! Пошёл, чтобы вымаливать прощение, которого не заслуживал ни при каких обстоятельствах.
Но, увы, в той квартире, где прежде мы были счастливы вместе, жила уже совсем другая семья. Они-то мне и сообщили, что моя жена и дети переехали в другой город. В какой именно, им неизвестно.
Извечный парадокс: люди начинают благодарить судьбу за то, что им было хорошо, лишь тогда, когда им становится плохо! Не тогда, когда счастье необходимо было ценить и беречь, а много позже, когда жизнь уже разбилась на до и после, будучи разменянной по мелочам.
Ледяные струи того холодного душа даже сейчас, спустя много лет, каждый день вызывают дрожь в теле, напоминая о том, что когда-то я позволил своему сердцу замёрзнуть.
***
Так окончательно разорвалась наша связь. Они решили начать новую жизнь. Жизнь, в которой их израненные души не будет и дальше калечить удалёнными напоминаниями о себе тот, кто предал их бескорыстную любовь. Это было абсолютно верное решение.
