-Заблудшие

Краем глаза он увидел, как Ян побежал к телеге Стефании, оставив своих родителей. Но теперь после слов Стеши в его душе не возникало чувство ревности. Стефания сделала свой выбор, и он был в пользу Чижова. Смотреть, как покидают мирные жители свои обжитые места, Гриша не стал. Вернулся к пулемету, где его поджидал Юзек. Парни, оставленные для заслона стали занимать свои места. По скрипучей дубовой лестнице на чердак поднялся тучный боец с польским карабином в руках. Растущая луна вынырнула из-за тучек и теперь освещала село, словно большой небесный фонарь. Ближе к часу ночи послышались одиночные выстрелы на окраинах села, звуки которых быстро смещались к центру. Националисты пошли в третью атаку. Основная оборона поляков сосредоточилась в поместье бывшего помещика Мицкевича. Его каменные здания служили надежной защитой для обороняющихся партизан. Из каждого окна или двери в бандеровцев летели смертоносные пули. Хлопцы из сотни Литвинчука и отрядов сформированных из местных крестьян, в ответ обильно поливали свинцом здания поместья, ставших для бойцов армии Краевой своеобразной крепостью. Чижову несколько раз доводилось менять огневые точки, в зависимости от того, где больше всего напирал враг. Когда заработал миномет, стало совсем плохо. Замолчал пулемет Бенеша и толстяк на чердаке больше не палил из своего карабина. Мины разорвались в помещичьей усадьбе, и воцарилась тишина. Из большого дома больше никто не стрелял. Толи защитники погибли или просто замерли в ожидании очередной атаки.
       -Вахмистр, узнайте, в чем дело. Почему замолчал Бенеш? – распорядился подпоручик Новак, занимавший позицию в одной комнате с Чижовым.
       -Есть, - кратко ответил военный и быстро скрылся в стенном проломе.
       -Юзек, давай на чердак, - раздавал приказы Ян. Парнишка вопросительно посмотрел на своего первого номера и, не дождавшись его реакции, поспешил к деревянной лестнице.
       -Снова пошли, - заметил Григорий фигурки националистов перебегающих от одного укрытия к другому. Та-та-та! Заработал его пулемет. Выпустив несколько очередей ДП-27 замолчал. Гришка вовремя успел убрать с подоконника пулемет, так как оконный проем стал мишенью для атакующего противника. «Шума» сидя пол окном отсоединил пустой диск и, высыпав из вещевого мешка последние боеприпасы, стал его снаряжать. Ни с того и ни сего, у шуцмана засосало под ложечкой. Возникло острое ощущение какой-то близкой опасности. Он повернул голову в сторону Новака и увидел ствол карабина направленного в его сторону. Пальцы так и замерли, держа патрон. Подпоручик пока не стрелял, что-то размышляя.
       -Какой молодец. Свидетелей никого. Можно было, и поквитаться за униженные чувства. Убрать так, сказать конкурента. Тогда у Стеши и выбора не останется, как принять своего первого муженька, - подумал Чижов.
       -Ребеночка от Стеши значит захотел? От меня она почему-то не беременела, а появился ты и сразу о детях заговорили, - зло произнес Ян.
       -Не сразу, - не стал молчать Григорий. Сейчас у него не было страха, а только злость. Стефания всегда, так хорошо отзывалась о муже. Польский офицер, белая кость, а на поверку оказался малодушный, обиженный судьбой лавочник.
       -Если бы захотела, то и у тебя дети были. А может, ты сам в этом виноват? – поинтересовался полицейский, подразумевая несостоятельность Яна как мужчины. Поляк понял направленность такого вопроса, и это его задело за живое. Выстрела не прозвучало, потому-что ухнула мина прямо в крышу их дома. Грохот на какое-то мгновение оглушил пулеметчика, и в этот миг что-то острое впилось ему в грудь. Сверху посыпались бревна, глина и битый кирпич. В облако поднятой пыли погрузилось все помещение. Гришка закашлялся, но кашель отдался болью в груди. «Шума» засунул ладонь под куртку. Рубаха пропиталась кровью.
       -Ранен, - догадался полицейский. Пыль немного рассеялась, и он заметил Новака, стоящего в центре комнаты, рассматривающего дыру в потолке.
       -Юзек, ты живой? – закричал Ян. В ответ тишина. Значит, парня не стало. Теперь его взгляд был обращен в сторону Чижова. От глаз поляка не ускользнула деталь с видом окровавленной ладони полицейского. Гришка тяжело дышал, не отводя взора от соперника. Поблизости кто-то выругался на польском языке, и в проломе появилась фигура вахмистра.
       -Пан подпоручик, в имении никого в живых не осталось. Бенеш тоже убит. Надо уходить. Теперь уже ничего не изменить, - доложил военный.
       -Я знаю проход через конюшню. У нас будет шанс спастись, - предлагал мужчина прекратить бессмысленное сопротивление и спастись бегством. Ян, долго не думал.
       -Уходим, - последовал короткий ответ.
       -А этот? – кивнул вахмистр на шуцмана.
       -С раненным нам не уйти. Пусть остается. Да и не наш он вовсе, - обрек поляк Чижова на смерть. Вахмистр сделал шаг к выходу в другую комнату, когда за пределами дома раздался чей-то голос.
       -Гриша, это я, Федор!
       -Идемте, - торопил вахмистр своего командира.
       -Федя? – выдавил из себя Григорий.
       -Не стреляй, Гриша, - кричали с улицы. Подпоручик уже сделал несколько шагов, когда остановился. В оконный проем ему был виден силуэт идущего к зданию человека. «Шума» предпринял попытку подняться.
       -Федька, иди скорее сюда, - выкрикнул Чижов.
       -Вот мерзавец! Уже своих зовет. Я же говорил, что он не наш, - произнес сквозь зубы Ян, вскидывая карабин. Выстрел. Фигурка противника исчезла из поля зрения.
       -Зачем? Это же Федя! – с надрывом в голосе воскликнул «шума». И тут в том месте, где исчез это Федя, бухнул взрыв.
       -Гранату он тебе нес, твой дружок, - торжествующе произнес подпоручик. Григорий снова ссунулся по стене на прежнее место. Зато из-за груды битого строительного мусора выскочил еще один полицай, и с дикими криками побежал в их сторону, поливая свинцом окна из своего автомата. Ян лихорадочно передернул затвор. На каменный пол у его ног прилетела немецкая «колотушка». Времени на размышления не было. Палец нажал на спусковой крючок. Выстрел и одновременно взрыв гранаты. Вспышка, крик, и снова темнота.
       

       
       
       Глава 21

       
       Деревянко перебежками направился к усадьбе. По нему никто не стрелял, но это еще не значило, что все враги были повержены. Возможно, кто-то наблюдает за ним сквозь разрез прицела и лишь выжидает удобной минуты, чтобы нажать на спусковой крючок. Он достиг стены и забрался внутрь сквозь разбитую минометной миной дверь. Луна подсвечивала сквозь разбитые оконные рамы, и поэтому он уверенно ориентировался в комнате. Разбитая пулями мебель, битое стекло под ногами и каменная крошка. Вот труп одного из защитников «крепости», лежащий в неестественной позе согнувшись пополам. Следующая дверь, ведущая в коридор. Сердечко учащенно бьется, автомат упирается в плечо, готовый в любой момент выплеснуть в противника смертоносную свинцовую струю. Осторожно ступая продвинулся вперед, проверяя помещения попадавшиеся по ходу движения. Коридор привел в большую комнату с дырой в потолке. Здесь человеческих тел было больше. У окна, прислонившись к стене, сидел мужчина в форме полицейского шуцманшафта. Возле него валялся ДП-27 без диска. «Шума» тяжело дышал. Значит, живой. Чуть дальше еще двое. Причем один шевелился и был одет во что-то наподобие польской военной формы. Поляк тянулся к карабину лежащему неподалеку от него. Этого Александру было не надо. Его МП-40 дернулся от отдачи. Пули вошли в тело по всей длине спины. Больше вояка не дергался. Деревянко подошел поближе к «шума», чтобы лучше его рассмотреть. Это был его сосед, у которого Сашка гулял на свадьбе.
       -Гриша? – склонился он к раненному пулеметчику.
       -Саня? – узнал его полицейский.
       -Где Наташка? – первым делом поинтересовался Деревянко, вроде как сосед должен был знать о судьбе его жены.
       -Она уехала. Ее забрала с собой Стеша, - немного с задержкой ответил Чижов.
       -Слава Богу! – облегченно выдохнул бандеровец.
       -Тещу спасай, - продолжал говорить шуцман.
       -Богдановну? Что с ней?
       За стеной закричали по-украински, и послышалось какое-то движение.
       -Хлопцi, пiшли вперед!
       -Наши идут. Слышу голос «Мясника», - прояснил ситуацию Александр.
       -Так, что с Богдановной? – хотел он знать о судьбе тещи.
       -Осталась, - был краток Чижов.
       -Дура! Я же ей говорил, чтобы уезжала, - негодовал повстанец.
       -Саня, добей меня, - неожиданно попросил полицейский.
       -Не хочу, чтобы меня порезали на куски.
       Определенный смысл в его словах был. Резник уже истошно вопил, чтобы пулеметчика оставили ему. Это слышал и Чижов. Даже если этот мерзавец найдет мертвое тело Гришки, то все равно не преминет поглумиться над ним. А сейчас Григорий был жив, и его смерть могла стать такой мучительной, что от вида возможных пыток содрогнутся и сами демоны в Аду.
       -Не могу Гриша. Ты же не сделал это там в лесу. Как я потом с этим жить буду? – не согласился повстанец.
       -Сашко, я уговорил Стефанию забрать Наталью и твоего малыша, - соврал Чижов.
       -Считай, я их спас от «Мясника». Спаси и меня. Не дай ему поглумиться надо мной, - просил Григорий. Деревянко задумался. Хоть ему и внушали, что Гришка не ухлестывал за его женой, но людская молва сделала свое дело и недоверие в душе осталось. Встреча Чижова и резника была бы сладкой местью, но он не был настолько кровожаден. От жестокости этого урода его самого выворачивало наизнанку. Таких методов он не приемлил. Одно дело служить у Тараса Бульбы, а другое дело у «Дубового». Цель вроде бы и одна, а методы ее достижения разные. Да и Наташку он действительно спас. Его Стефания, несмотря на то, что была польской пани, всегда хорошо относилась к Наталье. За добро надо платить добром, как бы жестоко оно не выглядело. Деревянко вытащил из запала «лимонки» кольцо и вложил гранату в ладонь шуцмана, прижав его пальцами чеку.
       -Это все, чем я могу тебе помочь.
       -Спасибо, - со свистом в голосе из-за поврежденного легкого произнес Григорий. Чтобы Александра ни в чем не заподозрили, он поспешил перейти в другие помещения усадьбы. Ждать финала долго не пришлось. Сначала был радостный крик «Мясника» обнаружившего свою жертву, а потом взрыв Ф-1. Он даже вернулся, чтобы посмотреть на произошедшее. В комнате стояло несколько повстанцев во главе с Бородаем.
       -Ох, Дмитро, Дмитро! – причитал над покойником хорунжий. Увидев Деревянко, Степан выругался.
       -Я же тебе говорил, чтобы ты все проверил!
       -Так, я и проверяю. Не могу же я все поместье пробежать? - изобразил парень невинность на своем лице.
       -Такого побратима потеряли, - сожалел хорунжий.
       -Что дальше делать? – спросили у Бородая подчиненные.
       -Что делать? Сжечь это село! – закричал бандеровец.
       -А с украинцами, что? – уточняли повстанцы.
       -Всех уничтожить! Нет здесь больше украинцев, остались одни предатели.
       Оуновцы стали расходится, когда с потолка посыпалась штукатурка. Оставшиеся в комнате мужчины подняли головы. На чердаке лежал парнишка. Лицо перепачканное в кровь, а в руках винтовка. Александр и стоявшие рядом хлопцы, подняли вверх свои стволы. Струи свинца устремились в пролом, но все равно парнишка успел опередить бандеровцев. Его выстрела за стрекотней автоматов никто не услышал. Парня просто изрешетили.
       -Куда вы олухи смотрели!? – схватился за шею Степан. Он рухнул на пол рядом со своим товарищем. Деревянко незаметно шагнул в пролом, оставив в помещении своих товарищей возле трупа хорунжего. Сашка быстро шел по улице, не обращая внимания на повстанцев, которые шарили по оставленным жителями домам. Кое-где уже начинали полыхать крытые камышом крыши саманных хат. Эти языки пламени быстро перескакивали на новые дома, образуя одно большое пожарище. Его дом тоже горел, выбрасывая в звездное небо снопы искр. Радостные националисты бегали по улице с факелами в руках, распространяя стихию огня все дальше и дальше. Он шагнул в открытую калитку и увидел на траве распластавшееся тело Оксаны Богдановны. Сашко присел возле тещи и положил ее голову к себе на колени. Череп пожилой женщины раскроили чем-то тяжелым. Даже от такого удара ее губы застыли в радостной улыбке. Кого она увидела в свой предсмертный миг? Освободителей? Родственную душу? Впрочем, это теперь было не важно.
       - Мамо, мамо, я же вам говорил! – тоскливо произнес зять, поглаживая рукой седой волос женщины. Пока огонь не перекинулся на сарай он забрал оттуда лопату, чтобы закопать тело тещи.
       
       
       Обоз беженцев растянулся длиною до километра. Люди ехали в неизвестность, стараясь по возможности соблюдать молчание, ведь неизвестно кто, мог притаиться в ночной мгле. Они прекрасно слышали звуки отдаленного боя и видели зарницы от пожарищ. От этого их сердца сжимались в комок. Стефания, периодически смахивая слезы со своих щек, руководила лошадью запряженной в повозку. Наталья, умостившись среди баулов с вещами, старалась убаюкать Ваньку, чтобы тот не кричал. Перестрелка вспыхнула слева от колонны. Дозорные обнаружили засаду бандеровцев и открыли огонь. Пули засвистели над головами у беженцев. Народ стал волноваться.
       -Поворачиваем на Антоновку, - прокатился приказ по обозу. Почему на Антоновку? Собирались ведь в Сарны? – стали волноваться крестьяне. Движение застопорилось. К телеге Стефании подошел Казимир Новак.
       -Слышала, что наши руководители решили ехать в Антоновку? – поинтересовался свекр.
       -Конечно, слышала, - подтвердила полька.
       -Через Антоновку это крюк в десять километров. Тут дорога идет напрямки. Через два часа ходу и мы в Сарнах, - предложил альтернативный вариант Новак.
       -Ты с нами? Мы с соседями решили ехать именно так.
       -А что говорит пан Дроздовский и Марек? – не хотела Стефания принимать такие решения самостоятельно.
       -Что они могут сказать? Твой брат боится каждого куста. Это не Ян. Он бы давно нас всех вывел в безопасное место, - не лестно отозвался о Коваче пан Казимир. Такой пренебрежительный тон задел женщину. Новаки идеализировали своего сына, но Ян был далеко не идеалом и Стефания это прекрасно знала.
       -Но вы сами слышите, что стреляют. Значит, враг где-то рядом, - попыталась полька защитить своего брата от нападок свекра.
       -У страха глаза велики. Кто сказал, что в Антоновке нас не ждет засада? Деревня русская и от них всего можно ожидать, - не верил Казимир в полководческие таланты своих руководителей. Идти на поводу у отца своего первого мужа Стефания не захотела. Она больше доверяла брату, да и перед свекром хотела показать характер. Недовольный Казимир ушел к своим повозкам. Там послышались недовольные возгласы, заржала лошадь, и из общего строя отделилось с десяток телег, которые продолжили путь, невзирая на предупреждения Дроздовского. Основная колонна свернула вправо. Вскоре транспортное средство женщины догнал и сам Марек.
       -Фу! – облегченно выдохнул поляк.
       -Хорошо, что ты здесь. Я боялся, что ты последуешь за Новаками.
       -Пан Казимир предлагал мне сократить путь к Сарнам, но я отказалась, - призналась Стефания.
       -Правильно сделала. Наверняка на этой дороге нас поджидают. Я пытался их образумить, но никто меня слушать не захотел, - жаловался мужчина.
       -А в Антоновке разве не безопасно? – поинтересовалась сестра.
       -Там советские партизаны. Мы уже договорились с ними, и они нас подстрахуют. Бандеровцы вряд ли туда сунутся. Так дорога длиннее, но безопасней, - развеял Марек ее опасения по поводу русской деревни.
       -А, что дальше? – хотела Стефани знать конечную цель этой спасательной операции.