А еще — скорость, которую Ами любила тоже. И танго. И тишину. И… а интересно, почему вдруг понедельники?
Солнце все так же сияло в чистой синеве, но даже на земле Ами ощутила перемену ветра. Надвигался шквал. Пожалуй, следовало найти местечко под крышей: летать Ами любила, а вот мокнуть — нет. Но подняться не успела.
— Небо закрылось на обед? — сначала она услышала голос, и только потом в поле зрения появился Брандер.
— Почему понедельники? — не удержалась Ами.
— Все вокруг страдают. Приятно смотреть.
Ами села, тряхнула головой, отгоняя навеянную предштормовой тишиной сонливость. Брандер откровенно ее рассматривал, и она ответила тем же.
Вряд ли кто поверил бы, что часа не прошло, как он был в пугающей ярости. Сейчас Рэй выглядел спокойным, даже расслабленным. Хотя и угадывалась за его спокойствием какая-то напряженность. Пожалуй… да, пожалуй, он все еще был готов в любой момент сорваться и — то ли пешком по скалам, то ли вплавь через океан. Но больше не казалось, что каждая секунда промедления грозит смертью если не ему, то окружающим уж точно.
— Отец любит повторять, что умение ждать — добродетель, — сказала Ами. — Мне кажется, ты еще менее добродетелен, чем я. Куда тебе нужно лететь?
— Даже не представляешь, насколько менее. Здесь недалеко. — Он вытащил из кармана смятый листок и протянул Ами. Там жуткими каракулями — будто царапал кто-то спьяну — был начерчен маршрут с координатами. И даже роза ветров красовалась в верхнем правом углу, больше, правда, похожая на перекошенную звезду, чем на розу.
— Подожди минутку, — нырнув с головой в кабину, Ами достала планшет с картами. Нормальными, а не этим пьяным художеством. — Вот. Давай смотреть.
Карту Алмазного берега и прилегающих островов развернули на крыле. Брандер придерживал тонкий лист с двух сторон, а Ами старалась одновременно разобраться в координатах и не слишком часто задевать головой его плечо. Отыскав нужное, уставилась с недоумением. Ничего интересного не было в конечной точке: остров не остров, а так, пустынное нагромождение скал вокруг довольно большой бухты. Никаких людей, только птицы и горные козы. К счастью, с широкой полосой намытого песчаного пляжа, так что приземлиться получится, даже если в бухте разгуляется шторм. А взлететь… А дар ей на что?
— Раньше эта штука была частью вот этой штуки, — пояснил Брандер, ткнув пальцем в соседний остров. — Не спрашивай, как она отвалилась.
— Раньше — это когда? Что-то я не слышала о тектонической активности и других катаклизмах в этом районе.
— Надо думать, давно.
— Тогда что нам за дело? Хоть частью Луны.
— Не Луны, а острова Трайс, который когда-то на заре времен был центром цивилизации авлиев. В курсе, или краткую лекцию истории по требованию? — хмыкнул Брандер. — Сразу предупреждаю, историк из меня — как из тебя секретарша.
— Ты не представляешь, насколько в курсе, — Ами бросила короткий взгляд на браслет. — Трудно не знать о главном увлечении собственной матери. Там что, сокровища зарыты? Почему так спешишь? Ты не ученый.
— Тебе любопытно? — прищурился Брандер. — Похоже, мы обнаружили отсутствие еще одной очень важной добродетели. Вот поэтому я предпочел бы сидеть за штурвалом сам.
— Можешь не волноваться. Мне теоретически любопытно. Только для себя — болтать не стану. Здесь же скука смертная!
— И я должен поверить в это, потому что ты… что?
— Потому что ты, — усмехнулась Ами. — Ты, а не я. Потому что твой бизнес предполагает не только умение разбираться в людях, но и собирать информацию о них. Ты знал, что я летаю и какая машина здесь моя. Предлагаешь поверить, что даже не попробовал разузнать больше? И не знаешь, что у меня здесь нет никого, с кем я не только откровенничаю, но вообще хотя бы не против проводить время?
— Знание излишних подробностей предполагает заинтересованность в объекте наблюдения, — выдал Брандер. — Иначе они просто засоряют мозги. Мне мои дороги. Но кое-что я знаю, ты права. Например, что твой отец ни на секунду не оставляет тебя без присмотра и обеспечит мне ненужные проблемы, когда выяснит, что ты оказалась втянута в крайне сомнительное предприятие. На месье Атталя мне плевать, но лишние проблемы не люблю.
Ами пожала плечами, стараясь не выдать обиду: ей, выходит, даже надеяться нельзя на его заинтересованность? Откровенность, конечно, всегда хороша, но конкретно в этом вопросе лучше бы… ну, пусть хотя бы неопределенность. Или ответить прямотой на прямоту и в лоб спросить, какие девушки его интересуют и почему не интересует она?
Возможно, как-нибудь потом стоит так и сделать. Но сейчас точно не время.
А еще задело пренебрежительное «месье». Историей в последние десятилетия интересовались все кому не лень, но отец… Ами подозревала, что его слишком шумное, слишком напоказ увлечение собственной генеалогией, родословное древо, которое он возводил к какому-то французскому то ли писателю, то ли авантюристу — были ответом на мамину любимую археологию. Она знала, что отца многие за глаза называют «месье». Но все-таки невежливо делать так в разговоре с его дочерью! Хотя чего еще ждать от Рэя Брандера?
— Тебе решать, что перевесит — твой интерес здесь, — ткнула Ами в точку назначения, — или вероятные проблемы с моим отцом.
— Уже решил, — Брандер смял свой листок и сунул обратно в карман. — Ты не задаешь вопросов, мы летим туда и обратно и пытаемся не попасть в этот дурацкий шторм. Если я пойму, что слетали не зря, готов удовлетворить твой теоретический интерес, хотя бы частично. Да или нет?
— Сначала встречные условия. Если примешь, то да. В полете сидишь тихо, не дергаешься, не орешь под руку. Не пытаешься схватиться за штурвал, даже если тебе покажется, что я не справляюсь. Если увидишь что-нибудь странное — ты этого не видел.
— Какие-то придурковатые тебе попадались пассажиры, — хмыкнул Брандер. — Не знаю, как ты летаешь, но, говорят, отлично. Самое время проверить. Дай мне пятнадцать минут. Надо кое-что взять.
— Хорошо. — Ами свернула карту и убрала в планшет. — Джей, хэй, где ты там! Прогреваем мотор!
Джей, конечно, пытался отговорить. Грозил сначала прогнозом, потом — отцовским недовольством. Причем очень скоро стало ясно, что Брандер в кабине Крошки пугает его даже больше предсказанного синоптиками шквала. Ами, в общем-то, и не сомневалась, что в должностные инструкции механика входит докладывать господину Атталю о происходящем с дочерью. Но окончательно в этом убедиться оказалось обидно. Джей знал о ней больше любого другого — о ее мечтах, сожалениях, даже некоторых тайных планах.
К счастью, во всем, что касалось полетов, распоряжения Ами были в приоритете, и, хоть и ворча, с машиной Джей помог. А там и Брандер явился.
Его «кое-что» оказалось битком набитой черной спортивной сумкой, да и сам он, судя по виду, собирался не на развлекательную прогулку. Тяжелые ботинки, джинсы, майка, кожаная куртка через плечо и очень грозный вид. То ли от этого вида и крайне устрашающего взгляда, то ли еще отчего Джей совсем уж разнервничался и позволил себе явное превышение полномочий — прямо и во весь голос спросил:
— Госпожа Ами, вы уверены, что не погубите свою репутацию, отправляясь в полет с ЭТИМ господином?
— Заглохни по-хорошему, — очень мягко сказал Рэй. — Приказ слышал? Работу сделал? Взял свой ящик в зубы и умотал отсюда, пока я добрый.
— За свою репутацию отвечаю я, — отрезала Ами. — Не ты.
Запрыгнула в кабину и уже оттуда крикнула:
— Канистру запасную закинул?
— Две, — недовольно ответил Джей.
— Пристегнись, — скомандовала она усевшемуся рядом Брандеру. Дождалась, пока тот щелкнет ремнем безопасности, и кивнула сама себе: — Поехали.
Короткий разгон — и заросшее травой поле прыгнуло вниз, уменьшилось, превратившись в тусклую заплатку на ярком фоне рукотворного парка. Еще пара минут, и земля под крыльями сменилась морем. Ами установила курс и тут только обратила внимание на Рэя. Тот до сих пор сидел молча, но вряд ли боялся помешать, скорее просто не хотел болтать, и лишь теперь вдруг протянул с явным отвращением:
— А-м-и-и-и. Сопли в квадрате. Камелия — воротит. Амели — убиться и не жить. Цветочком, что ли, называть? Хотя бы забавно. — Он, кажется, и не ждал ответа, просто размышлял. С другой стороны, если не хотел, чтобы она слышала и отвечала — не думал бы вслух. Стрекот мотора, конечно, немного мешает разговору, но все-таки не заглушает слова.
— Что это было? — поинтересовалась Ами. — Если попытка выяснить, как ко мне обращаться, спроси прямо.
— Попытка проверить, какой из вариантов самый приемлемый. Ни один.
— А теперь представь — я с этим живу. Спасибо папочке и классической литературе.
— Скорее папочке и ботаникам. Но если тебя не устраивает — сочувствую.
— Спасибо. «Милая Камелия» — верный способ испортить мне настроение. Хуже только «Амели, дорогая!»
— По тебе утром заметно не было.
— Ну я же не какая-нибудь вульгарная кухарка, лупить сковородкой по лицу? За столько лет… в общем, привыкаешь улыбаться.
— Сковородкой? Меня? — Рэй расхохотался. — Это было бы, пожалуй, даже забавнее Цветочка.
— Предлагаешь как-нибудь проверить? — говоря откровенно, Ами считала, что это был бы адекватный ответ на такое имечко. Если бы его позволил себе кто-то другой. У Рэя получилось до странного необидно.
— Возможно. Но я не отвечаю за последствия. Так что? Цветочек?
— Не на публике, — решилась Ами. — А то и правда отец мне не простит загубленной к дьяволам репутации.
— Учту. Ах да, наше соглашение, забыл. Сижу тихо. Не отсвечиваю. — И Рэй замолчал. Только ухмылялся вполне заметно.
— Вон он, шквал, — махнула рукой Ами минут через пять, показывая на серую стену дождя, стремительно двигавшуюся от моря к берегу — довольно далеко от курса Крошки. — Синоптики не обманули. Вылетели бы позже на четверть часа — как раз бы влетели в самый центр.
Рэй кивнул, и Ами подавила усмешку: ишь, молчит! Ну и отлично. Она отвлеклась от пассажира и сосредоточилась на Крошке. Та поймала ветер, шла ровно, теперь можно проделать любимый фокус.
Ами еще раз проверила курс и отключила мотор.
В обрушившейся тишине отчетливо слышен был свист ветра и едва угадывался далекий шум ливня.
Рэй зашевелился, но все что сделал — закинул руки за голову, устраиваясь удобнее. Будто всю жизнь так летал. Крепкие у него нервы. Отец, даже зная о ее способностях, дергался и просил не играть с судьбой.
Но ведь это и есть настоящий полет — не споря с ветром, а подчиняясь и используя! Хотелось петь от восторга, но петь в небе — это все-таки слишком личное. Не при пассажирах. Хватит и того, что она улыбается во весь рот и наверняка выглядит такой же счастливой, как мать, откопав на своих раскопках очередной древний артефакт.
Еще минут десять такого полета — и внизу показалась цель. Слишком быстро. Ами с сомнением покосилась на Рэя. Рушить момент не хотелось. Заложила плавный вираж, покидая принесший их сюда поток. Крошка накренилась, и Ами сжала руки на штурвале. Теперь придется побороться.
Она подозревала, что в такие моменты ее улыбка из просто счастливой делается абсолютно сумасшедшей — но, к сожалению или к счастью, в зеркало смотреться было некогда. Даже если использовать в качестве зеркала стекла на приборах. Ветер гудел тревожным басом, и Ами чудилось, что не крылья Крошки дрожат от нагрузки, а собственные плечи едва не выворачиваются из суставов.
Машина нырнула в нисходящий поток, качнулась, ласково подхваченная им, и Ами помогла, выровняла и повела на снижение уже плавно, присматривая место для посадки. Пляж не подходил — волны захлестывали его почти полностью, сухой оставалась узкая полоса у самых скал. Рискованно. Попадет шасси на камень, развернет крылом о скалу — и привет, жди спасателей. Стыда не оберешься.
Но карта подсказала еще одну возможность, и Ами с самого начала держала ее в голове. А потому сейчас Крошка плавно шла над скалами, а она больше смотрела за борт, чем на приборы. Летела к закрытой бухте, в которой наверняка можно надежно спрятаться от шторма. Вот только оценить ее нужно своими глазами. Волнение, удобное направление посадки, да даже и место, где проще будет выбраться на берег.
Она рассчитала верно — лишь совсем немного пришлось развернуться перед тем, как повести Крошку вниз. Любой пилот сказал бы, что она снижается слишком круто, рискуя уронить машину, но ведь у любого пилота не было ее тайной способности. Поддерживать в воздухе полуторатонный самолет гораздо сложнее, чем только себя, однако большую часть работы умница Крошка сделала сама. Оставалось лишь подстраховать и вовремя довернуть штурвал.
Крошка приводнилась в туче брызг, проскакала вверх-вниз по вполне умеренным волнам и закачалась метрах в десяти от берега.
— Приехали, — сообщила Ами, стирая пот со лба.
Рэй повел плечами, потянулся, насколько позволяла кабина, и сказал, как показалось Ами, с одобрением:
— Интересно рулишь. — А потом вдруг потянул через голову майку. Мелькнул неровный, рваный шрам через весь живот — двойной, словно оставленный гигантскими когтями. Ами вздрогнула и даже не сразу сообразила, что он вообще творит.
— Ты плыть, что ли, собрался? На любом уважающем себя гидроплане есть шлюпка.
— Вооружаться, — коротко ответил Рэй. — А тебе лучше посидеть тут.
Ами проглотила рванувшееся на язык: «От кого вооружаться?» — Брандер свою часть договора выполнил на все сто, ничем ей не мешал. Опустила кресло, перебралась в багажный отсек. Достала шлюпку, насос. И все-таки задала единственный вопрос:
— Так тебе лодку, или вплавь собрался?
— Могу вплавь, но с лодкой проще.
— Четыре минуты, — кивнула Ами. Насос загудел, лодка начала разворачиваться из бесформенной тряпки. Присмотра не требовалось, и Ами обернулась к Рэю.
И замерла, почти не дыша: там было на что посмотреть!
Первым делом в глаза бросилась татуировка во всю спину. Разноцветный, совершенно натуральный, как живой тигр — от каждого движения Рэя выражение морды менялось, шевелились уши, щурились глаза. Как вообще возможно настолько точно рассчитать?!
Сейчас Рэй закопался в свою сумку, и казалось, что тигр аж порыкивает: мол, чего уставилась? Тебе не положено знать, что там.
Рэй выпрямился, развернувшись боком — теперь Ами могла оценить крепкие плечи и руки. Защелкнул на предплечьях тугие браслеты. Что это такое, Ами понятия не имела. Через плечо перекинул тяжелую перевязь с патронами и какими-то металлическими штуковинами. Еще одну. Здесь были ножи и поблескивали из креплений острые края сюрикенов. Затянул на поясе широченный ремень, набитый до отказа какими-то явно кустарными капсулами. И наконец вытащил пистолеты. Два маленьких, почти что дамских, и два увесистых, больше напоминающих допотопные револьверы, но явно современной сборки. Нацепил кобуры, резко затянул их и поднял голову. Смотрел прямо и серьезно, изучающе.
— Просто сидеть и ждать? — уточнила Ами. Ей было жарко. Очень. Все прежние «аж уши горят» сейчас казались сущей ерундой. — Судя по твоим сборам, могут понадобиться более детальные инструкции.
— Сказал бы, что мне будет спокойнее, если ты останешься в поле зрения, но… — он демонстративно посмотрел на ее ноги, на голые коленки и руки, оценил тончайший шелк блузки. — Нет. Не будет.
Солнце все так же сияло в чистой синеве, но даже на земле Ами ощутила перемену ветра. Надвигался шквал. Пожалуй, следовало найти местечко под крышей: летать Ами любила, а вот мокнуть — нет. Но подняться не успела.
— Небо закрылось на обед? — сначала она услышала голос, и только потом в поле зрения появился Брандер.
— Почему понедельники? — не удержалась Ами.
— Все вокруг страдают. Приятно смотреть.
Ами села, тряхнула головой, отгоняя навеянную предштормовой тишиной сонливость. Брандер откровенно ее рассматривал, и она ответила тем же.
Вряд ли кто поверил бы, что часа не прошло, как он был в пугающей ярости. Сейчас Рэй выглядел спокойным, даже расслабленным. Хотя и угадывалась за его спокойствием какая-то напряженность. Пожалуй… да, пожалуй, он все еще был готов в любой момент сорваться и — то ли пешком по скалам, то ли вплавь через океан. Но больше не казалось, что каждая секунда промедления грозит смертью если не ему, то окружающим уж точно.
— Отец любит повторять, что умение ждать — добродетель, — сказала Ами. — Мне кажется, ты еще менее добродетелен, чем я. Куда тебе нужно лететь?
— Даже не представляешь, насколько менее. Здесь недалеко. — Он вытащил из кармана смятый листок и протянул Ами. Там жуткими каракулями — будто царапал кто-то спьяну — был начерчен маршрут с координатами. И даже роза ветров красовалась в верхнем правом углу, больше, правда, похожая на перекошенную звезду, чем на розу.
— Подожди минутку, — нырнув с головой в кабину, Ами достала планшет с картами. Нормальными, а не этим пьяным художеством. — Вот. Давай смотреть.
Карту Алмазного берега и прилегающих островов развернули на крыле. Брандер придерживал тонкий лист с двух сторон, а Ами старалась одновременно разобраться в координатах и не слишком часто задевать головой его плечо. Отыскав нужное, уставилась с недоумением. Ничего интересного не было в конечной точке: остров не остров, а так, пустынное нагромождение скал вокруг довольно большой бухты. Никаких людей, только птицы и горные козы. К счастью, с широкой полосой намытого песчаного пляжа, так что приземлиться получится, даже если в бухте разгуляется шторм. А взлететь… А дар ей на что?
— Раньше эта штука была частью вот этой штуки, — пояснил Брандер, ткнув пальцем в соседний остров. — Не спрашивай, как она отвалилась.
— Раньше — это когда? Что-то я не слышала о тектонической активности и других катаклизмах в этом районе.
— Надо думать, давно.
— Тогда что нам за дело? Хоть частью Луны.
— Не Луны, а острова Трайс, который когда-то на заре времен был центром цивилизации авлиев. В курсе, или краткую лекцию истории по требованию? — хмыкнул Брандер. — Сразу предупреждаю, историк из меня — как из тебя секретарша.
— Ты не представляешь, насколько в курсе, — Ами бросила короткий взгляд на браслет. — Трудно не знать о главном увлечении собственной матери. Там что, сокровища зарыты? Почему так спешишь? Ты не ученый.
— Тебе любопытно? — прищурился Брандер. — Похоже, мы обнаружили отсутствие еще одной очень важной добродетели. Вот поэтому я предпочел бы сидеть за штурвалом сам.
— Можешь не волноваться. Мне теоретически любопытно. Только для себя — болтать не стану. Здесь же скука смертная!
— И я должен поверить в это, потому что ты… что?
— Потому что ты, — усмехнулась Ами. — Ты, а не я. Потому что твой бизнес предполагает не только умение разбираться в людях, но и собирать информацию о них. Ты знал, что я летаю и какая машина здесь моя. Предлагаешь поверить, что даже не попробовал разузнать больше? И не знаешь, что у меня здесь нет никого, с кем я не только откровенничаю, но вообще хотя бы не против проводить время?
— Знание излишних подробностей предполагает заинтересованность в объекте наблюдения, — выдал Брандер. — Иначе они просто засоряют мозги. Мне мои дороги. Но кое-что я знаю, ты права. Например, что твой отец ни на секунду не оставляет тебя без присмотра и обеспечит мне ненужные проблемы, когда выяснит, что ты оказалась втянута в крайне сомнительное предприятие. На месье Атталя мне плевать, но лишние проблемы не люблю.
Ами пожала плечами, стараясь не выдать обиду: ей, выходит, даже надеяться нельзя на его заинтересованность? Откровенность, конечно, всегда хороша, но конкретно в этом вопросе лучше бы… ну, пусть хотя бы неопределенность. Или ответить прямотой на прямоту и в лоб спросить, какие девушки его интересуют и почему не интересует она?
Возможно, как-нибудь потом стоит так и сделать. Но сейчас точно не время.
А еще задело пренебрежительное «месье». Историей в последние десятилетия интересовались все кому не лень, но отец… Ами подозревала, что его слишком шумное, слишком напоказ увлечение собственной генеалогией, родословное древо, которое он возводил к какому-то французскому то ли писателю, то ли авантюристу — были ответом на мамину любимую археологию. Она знала, что отца многие за глаза называют «месье». Но все-таки невежливо делать так в разговоре с его дочерью! Хотя чего еще ждать от Рэя Брандера?
— Тебе решать, что перевесит — твой интерес здесь, — ткнула Ами в точку назначения, — или вероятные проблемы с моим отцом.
— Уже решил, — Брандер смял свой листок и сунул обратно в карман. — Ты не задаешь вопросов, мы летим туда и обратно и пытаемся не попасть в этот дурацкий шторм. Если я пойму, что слетали не зря, готов удовлетворить твой теоретический интерес, хотя бы частично. Да или нет?
— Сначала встречные условия. Если примешь, то да. В полете сидишь тихо, не дергаешься, не орешь под руку. Не пытаешься схватиться за штурвал, даже если тебе покажется, что я не справляюсь. Если увидишь что-нибудь странное — ты этого не видел.
— Какие-то придурковатые тебе попадались пассажиры, — хмыкнул Брандер. — Не знаю, как ты летаешь, но, говорят, отлично. Самое время проверить. Дай мне пятнадцать минут. Надо кое-что взять.
— Хорошо. — Ами свернула карту и убрала в планшет. — Джей, хэй, где ты там! Прогреваем мотор!
ГЛАВА 4. Настоящий Рэй Брандер, приятно познакомиться
Джей, конечно, пытался отговорить. Грозил сначала прогнозом, потом — отцовским недовольством. Причем очень скоро стало ясно, что Брандер в кабине Крошки пугает его даже больше предсказанного синоптиками шквала. Ами, в общем-то, и не сомневалась, что в должностные инструкции механика входит докладывать господину Атталю о происходящем с дочерью. Но окончательно в этом убедиться оказалось обидно. Джей знал о ней больше любого другого — о ее мечтах, сожалениях, даже некоторых тайных планах.
К счастью, во всем, что касалось полетов, распоряжения Ами были в приоритете, и, хоть и ворча, с машиной Джей помог. А там и Брандер явился.
Его «кое-что» оказалось битком набитой черной спортивной сумкой, да и сам он, судя по виду, собирался не на развлекательную прогулку. Тяжелые ботинки, джинсы, майка, кожаная куртка через плечо и очень грозный вид. То ли от этого вида и крайне устрашающего взгляда, то ли еще отчего Джей совсем уж разнервничался и позволил себе явное превышение полномочий — прямо и во весь голос спросил:
— Госпожа Ами, вы уверены, что не погубите свою репутацию, отправляясь в полет с ЭТИМ господином?
— Заглохни по-хорошему, — очень мягко сказал Рэй. — Приказ слышал? Работу сделал? Взял свой ящик в зубы и умотал отсюда, пока я добрый.
— За свою репутацию отвечаю я, — отрезала Ами. — Не ты.
Запрыгнула в кабину и уже оттуда крикнула:
— Канистру запасную закинул?
— Две, — недовольно ответил Джей.
— Пристегнись, — скомандовала она усевшемуся рядом Брандеру. Дождалась, пока тот щелкнет ремнем безопасности, и кивнула сама себе: — Поехали.
Короткий разгон — и заросшее травой поле прыгнуло вниз, уменьшилось, превратившись в тусклую заплатку на ярком фоне рукотворного парка. Еще пара минут, и земля под крыльями сменилась морем. Ами установила курс и тут только обратила внимание на Рэя. Тот до сих пор сидел молча, но вряд ли боялся помешать, скорее просто не хотел болтать, и лишь теперь вдруг протянул с явным отвращением:
— А-м-и-и-и. Сопли в квадрате. Камелия — воротит. Амели — убиться и не жить. Цветочком, что ли, называть? Хотя бы забавно. — Он, кажется, и не ждал ответа, просто размышлял. С другой стороны, если не хотел, чтобы она слышала и отвечала — не думал бы вслух. Стрекот мотора, конечно, немного мешает разговору, но все-таки не заглушает слова.
— Что это было? — поинтересовалась Ами. — Если попытка выяснить, как ко мне обращаться, спроси прямо.
— Попытка проверить, какой из вариантов самый приемлемый. Ни один.
— А теперь представь — я с этим живу. Спасибо папочке и классической литературе.
— Скорее папочке и ботаникам. Но если тебя не устраивает — сочувствую.
— Спасибо. «Милая Камелия» — верный способ испортить мне настроение. Хуже только «Амели, дорогая!»
— По тебе утром заметно не было.
— Ну я же не какая-нибудь вульгарная кухарка, лупить сковородкой по лицу? За столько лет… в общем, привыкаешь улыбаться.
— Сковородкой? Меня? — Рэй расхохотался. — Это было бы, пожалуй, даже забавнее Цветочка.
— Предлагаешь как-нибудь проверить? — говоря откровенно, Ами считала, что это был бы адекватный ответ на такое имечко. Если бы его позволил себе кто-то другой. У Рэя получилось до странного необидно.
— Возможно. Но я не отвечаю за последствия. Так что? Цветочек?
— Не на публике, — решилась Ами. — А то и правда отец мне не простит загубленной к дьяволам репутации.
— Учту. Ах да, наше соглашение, забыл. Сижу тихо. Не отсвечиваю. — И Рэй замолчал. Только ухмылялся вполне заметно.
— Вон он, шквал, — махнула рукой Ами минут через пять, показывая на серую стену дождя, стремительно двигавшуюся от моря к берегу — довольно далеко от курса Крошки. — Синоптики не обманули. Вылетели бы позже на четверть часа — как раз бы влетели в самый центр.
Рэй кивнул, и Ами подавила усмешку: ишь, молчит! Ну и отлично. Она отвлеклась от пассажира и сосредоточилась на Крошке. Та поймала ветер, шла ровно, теперь можно проделать любимый фокус.
Ами еще раз проверила курс и отключила мотор.
В обрушившейся тишине отчетливо слышен был свист ветра и едва угадывался далекий шум ливня.
Рэй зашевелился, но все что сделал — закинул руки за голову, устраиваясь удобнее. Будто всю жизнь так летал. Крепкие у него нервы. Отец, даже зная о ее способностях, дергался и просил не играть с судьбой.
Но ведь это и есть настоящий полет — не споря с ветром, а подчиняясь и используя! Хотелось петь от восторга, но петь в небе — это все-таки слишком личное. Не при пассажирах. Хватит и того, что она улыбается во весь рот и наверняка выглядит такой же счастливой, как мать, откопав на своих раскопках очередной древний артефакт.
Еще минут десять такого полета — и внизу показалась цель. Слишком быстро. Ами с сомнением покосилась на Рэя. Рушить момент не хотелось. Заложила плавный вираж, покидая принесший их сюда поток. Крошка накренилась, и Ами сжала руки на штурвале. Теперь придется побороться.
Она подозревала, что в такие моменты ее улыбка из просто счастливой делается абсолютно сумасшедшей — но, к сожалению или к счастью, в зеркало смотреться было некогда. Даже если использовать в качестве зеркала стекла на приборах. Ветер гудел тревожным басом, и Ами чудилось, что не крылья Крошки дрожат от нагрузки, а собственные плечи едва не выворачиваются из суставов.
Машина нырнула в нисходящий поток, качнулась, ласково подхваченная им, и Ами помогла, выровняла и повела на снижение уже плавно, присматривая место для посадки. Пляж не подходил — волны захлестывали его почти полностью, сухой оставалась узкая полоса у самых скал. Рискованно. Попадет шасси на камень, развернет крылом о скалу — и привет, жди спасателей. Стыда не оберешься.
Но карта подсказала еще одну возможность, и Ами с самого начала держала ее в голове. А потому сейчас Крошка плавно шла над скалами, а она больше смотрела за борт, чем на приборы. Летела к закрытой бухте, в которой наверняка можно надежно спрятаться от шторма. Вот только оценить ее нужно своими глазами. Волнение, удобное направление посадки, да даже и место, где проще будет выбраться на берег.
Она рассчитала верно — лишь совсем немного пришлось развернуться перед тем, как повести Крошку вниз. Любой пилот сказал бы, что она снижается слишком круто, рискуя уронить машину, но ведь у любого пилота не было ее тайной способности. Поддерживать в воздухе полуторатонный самолет гораздо сложнее, чем только себя, однако большую часть работы умница Крошка сделала сама. Оставалось лишь подстраховать и вовремя довернуть штурвал.
Крошка приводнилась в туче брызг, проскакала вверх-вниз по вполне умеренным волнам и закачалась метрах в десяти от берега.
— Приехали, — сообщила Ами, стирая пот со лба.
Рэй повел плечами, потянулся, насколько позволяла кабина, и сказал, как показалось Ами, с одобрением:
— Интересно рулишь. — А потом вдруг потянул через голову майку. Мелькнул неровный, рваный шрам через весь живот — двойной, словно оставленный гигантскими когтями. Ами вздрогнула и даже не сразу сообразила, что он вообще творит.
— Ты плыть, что ли, собрался? На любом уважающем себя гидроплане есть шлюпка.
— Вооружаться, — коротко ответил Рэй. — А тебе лучше посидеть тут.
Ами проглотила рванувшееся на язык: «От кого вооружаться?» — Брандер свою часть договора выполнил на все сто, ничем ей не мешал. Опустила кресло, перебралась в багажный отсек. Достала шлюпку, насос. И все-таки задала единственный вопрос:
— Так тебе лодку, или вплавь собрался?
— Могу вплавь, но с лодкой проще.
— Четыре минуты, — кивнула Ами. Насос загудел, лодка начала разворачиваться из бесформенной тряпки. Присмотра не требовалось, и Ами обернулась к Рэю.
И замерла, почти не дыша: там было на что посмотреть!
Первым делом в глаза бросилась татуировка во всю спину. Разноцветный, совершенно натуральный, как живой тигр — от каждого движения Рэя выражение морды менялось, шевелились уши, щурились глаза. Как вообще возможно настолько точно рассчитать?!
Сейчас Рэй закопался в свою сумку, и казалось, что тигр аж порыкивает: мол, чего уставилась? Тебе не положено знать, что там.
Рэй выпрямился, развернувшись боком — теперь Ами могла оценить крепкие плечи и руки. Защелкнул на предплечьях тугие браслеты. Что это такое, Ами понятия не имела. Через плечо перекинул тяжелую перевязь с патронами и какими-то металлическими штуковинами. Еще одну. Здесь были ножи и поблескивали из креплений острые края сюрикенов. Затянул на поясе широченный ремень, набитый до отказа какими-то явно кустарными капсулами. И наконец вытащил пистолеты. Два маленьких, почти что дамских, и два увесистых, больше напоминающих допотопные револьверы, но явно современной сборки. Нацепил кобуры, резко затянул их и поднял голову. Смотрел прямо и серьезно, изучающе.
— Просто сидеть и ждать? — уточнила Ами. Ей было жарко. Очень. Все прежние «аж уши горят» сейчас казались сущей ерундой. — Судя по твоим сборам, могут понадобиться более детальные инструкции.
— Сказал бы, что мне будет спокойнее, если ты останешься в поле зрения, но… — он демонстративно посмотрел на ее ноги, на голые коленки и руки, оценил тончайший шелк блузки. — Нет. Не будет.
