Печально опущенные уголки губ и трагически заломленные брови словно на весь мир кричали: «Все плохо! Нет, все не просто плохо, а ужасно, невыносимо и непоправимо!»
— Что с вами?! — не выдержала Элла.
— Миссис Фергюсон уехала на праздники к родным, — объяснил он, расставляя блюда на столе, все так же, не прикасаясь. Силой мысли, что ли? — Это моя экономка. И вместе с ней из моей кухни исчезла жизнь. Там невыразимо печально. Прошу прощения, это вряд ли напоминает настоящий праздничный ужин. Но это все… — он замялся, откровенно смутившись. — Все, что осталось. И все, что я в состоянии разогреть магией, не испортив.
— Но это же прекрасно! Заодно вы разогреете магией котлеты по-киевски, а остальное можно есть холодным, — и Элла радостно принялась распаковывать сумку. Наполеон в пергаментной бумаге, острые помидорки-черри и хрустящие соленые огурчики, сырные шарики с чесноком, рулетики из ветчины, фаршированные яйца, селедка под шубой и гвоздь новогоднего стола — оливье! — Вы не представляете, как я расстроилась от мысли, что некому оценить все то, что я наготовила! Но вдвоем у нас есть шансы, правда?
— О, шансы есть! — обрадовался Честер. — Еще какие! — И спросил, с интересом разглядывая смявшиеся от транспортировки шарики, те самые, о которых так пренебрежительно отозвалась миссис Уилберн. — А что это?
— Попробуйте! — предложила Элла. И, секунду поколебавшись, предупредила для очистки совести: — Если вас не пугает чеснок.
— Пугает? — удивился Честер. — Хм. Никогда не рассматривал чеснок в таком аспекте. Но… надо же проверить, верно?
Пробовал он удивительным образом — осторожно подхватив шарик на вилку и прикрыв глаза в предвкушении. Выражение лица менялось с недоверчиво-заинтересованного на… пожалуй, довольное. Уж точно ничем не напоминающее брезгливую мину Уилбернов. У Эллы от сердца отлегло — если бы и этот милый голубоглазый Честер не оценил ее любимую закуску, оставалось бы только признать свое поражение и согласиться, что русская кухня — не для британцев.
— Нет, — заключил он, наконец открыв глаза. — Чеснок меня по-прежнему не пугает. Пожалуй, наоборот. Чрезвычайно пикантный вкус! Очень необычный!
— Спасибо, — Элла не сдержала улыбку. — Я так рада, что вам понравилось! Это мой любимый рецепт, на каждый праздник делаю. И оливье, конечно. Вы любите оливье?
— Это оно? — спросил Честер, разглядывая салат. — Не знаю. Но готов узнать сию минуту. Может быть… вина? Я почти не пью, но где-то у меня было…
Элла только хотела сказать, что и она почти не пьет, хотя, конечно, Новый год — это повод… Но не успела открыть рот, как Честер исчез. Как будто шагнул куда-то… куда?
— В другое измерение, — пробормотала Элла. Слова Честера о волшебстве, которые в самом начале знакомства почти не приняла всерьез, с каждым его действием обретали новые краски, смыслы и подробности. И порождали все больше вопросов.
Элла нервно потянула в рот ломтик ветчины, и тут Честер появился снова, с бутылкой вина и парой бокалов. Один из них, уже наполненный, завис перед Эллой и мягко опустился на скатерть.
— Мы успеваем! — воскликнул Честер. — Успеваем буквально в последнюю минуту! С Новым годом, Элла!
Удивляться было некогда, Элла подхватила бокал и отозвалась:
— С Новым годом, Честер! С новым счастьем, — и, улыбнувшись, пригубила.
Кисловато-терпкое вино отдавало то ли рябиной, то ли шиповником — какими-то ягодами, которые, по мнению Эллы, вроде бы никак не ассоциируются с вином. Но оказалось очень вкусно. Она потянулась к оливье. Честер, радостно потерев руки, — тоже.
Если верна поговорка о том, что как встретишь Новый год, так его и проведешь, то наступивший год им обоим обещал бесконечно много вкусной еды — не иначе! Элла радостно смотрела, как Честер уминает ее кулинарные изыски, сама же попробовала блюда миссис Фергюсон — и с довольным «м-м-м!» остановилась на мясном пироге. Сочный, в меру остренький, он ничуть не напоминал представления Эллы о пресной английской кухне. Или она ошибалась, или миссис Фергюсон не была настолько закоснелым приверженцем классических рецептов, как Дилан и его мамочка.
— Очень вкусно! — почему-то так получилось, что после продолжительной тишины, нарушаемой лишь тихим позвякиванием столовых приборов, Элла с Честером сказали это в один голос.
— Так откуда вы, Элла? — спросил Честер, снова наполнив бокалы. — Ведь не из Британии, так? У вас очень свободный английский, но все же, кажется, не родной. И это, — он с довольным видом обвел рукой почти опустошенные блюда, — удивительное Эльдорадо ничем не напоминает британскую кухню.
— Из России, но… — Элла выразительно пожала плечами, — Мне кажется, что все не так просто. Я сегодня впервые в жизни увидела волшебство — в реальности.
Сомневаюсь, что можно дожить почти до тридцати лет и ни разу не столкнуться с магией или хотя бы достоверными упоминаниями о ней, будь она хоть сто раз засекречена. А по вашему поведению не похоже, что это секрет от простых людей.
— Не секрет, — согласился Честер. — Не все рождаются магами, но очень многие, так что скрывать что-то нет никакого смысла. Мы сотрудничаем и поддерживаем друг друга. Но ваша история… — он замялся, отчего-то хмурясь. — Одну похожую я уже слышал, только… все еще не понимаю… Вы были в России, когда оказались среди моих аренарий?
Элла покачала головой.
— В Лондоне. Я… прилетела в гости. Это оказалось ошибкой. Знаете, Честер, я всегда считала себя спокойной, но молча терпеть, когда тебе всячески дают понять, что ты чуть ли не моральный урод, а твоей готовке место в мусорном ведре… Я, если можно так выразиться, хлопнула дверью. А потом… просто шла, заметила странное в одном палисаднике, хотела посмотреть ближе… поскользнулась и упала. Дальше вы знаете. — Она вздохнула. — Простите. Я не должна была грузить вас всей этой… некрасивой предысторией. Она не имеет отношения к делу.
— Нет-нет, это замечательно, что вы рассказали, — торопливо возразил Честер. — Пусть я не знаю всех подробностей, но даже рад, что вышло именно так, как вышло. Встречать новый год одной посреди Лондона, да еще и незаслуженно обиженной — крайне печально. Правда, мне очень жаль, что я ничем не могу помочь. Вы не единственная, кто попал в наш мир из другого. Причем именно из Лондона. Но путь между нашими мирами пока еще никому не удалось отыскать. И боюсь, активные поиски последних лет делают только хуже. Думаю, и вы здесь именно поэтому.
— Ч-что? — почему-то у Эллы сел голос. Как-то все это звучало... не просто странно, а с привкусом трагической безнадежности, отчего-то напомнившем те самые рябиновые нотки в вине. — Я не понимаю. Пожалуйста, объясните.
Следующие пять, а может, десять минут она слушала невероятную и пугающую историю своей… все-таки можно, наверное, сказать «землячки»? Пусть англичанка, зато из одного мира? Слушала и думала, что у нее все не так страшно, как могло бы быть. Она, по крайней мере, очутилась здесь в своем теле, пусть не очень-то красивом, но привычном и родном. И без всяких смертельно опасных проклятий. Просто, как объяснил Честер, активные эксперименты нарушили границу между мирами и «понаделали дыр», вот только дыры эти непредсказуемы, хаотичны и не держатся дольше нескольких секунд. И она — первый случай, когда сквозь такую дыру провалился человек.
— Может, первый известный случай? — сердито возразила Элла. — Мало ли, куда провалились предыдущие?
— Все может быть, — печально согласился Честер. — Видимо, все-таки Фрейя права, добиваясь запрещения этих экспериментов.
Элла невольно поежилась. Оказаться среди аренарий милейшего Честера и само по себе все больше казалось ей удачей, а уж стоило подумать, что дыра могла открыться где-нибудь над Марианской впадиной или жерлом вулкана… Или, не так экстремально, но не менее смертельно, посреди дороги перед мчащимся грузовиком!
— Что же мне теперь делать? — растерянно спросила она. Не то чтобы никогда в жизни не задумывалась хоть ненадолго об эмиграции, но не так же радикально!
— У нас очень гуманный мир, — осторожно заметил Честер, будто боялся ненароком усугубить ситуацию. — Раньше или немного позже вы обязательно найдете дело себе по душе. Я понимаю, это, конечно, не заменит всего, что у вас было, но… — он беспомощно развел руками.
— Но надо жить, да? — Элла всхлипнула, сердито вытерла непрошенные слезы и заела горе последним куском «Наполеона». Весь остальной торт умудрился приговорить Честер, причем, как-то совершенно незаметно. Вроде бы только что был тут, весь такой красивый, в хрустящей крошке. Мысли о «Наполеоне», который тоже явно пришелся по душе хозяину, удивительным образом отвлекли от перспектив мрачного будущего в чужом мире. В крайнем случае, будет торты делать, неужели не найдется еще желающих попробовать…
— Конечно! — воскликнул Честер. — Конечно, надо жить. Знаете, Элла, вы сразу, с первого взгляда, показались мне крайне разумной особой. То есть, — он неопределенно повел рукой, — не склонной к пустой панике и глупым сетованиям. Я очень рад, что не ошибся. И, я надеюсь, вы не откажетесь, пока не прояснится ситуация, оставаться моей гостьей? Вам, кажется, интересны растения? Я буду рад показать вам… — он вдруг замолчал и замер, словно к чему-то прислушиваясь. Улыбнулся: — А сейчас я познакомлю вас со своим другом и с вашей… подругой по перемещению, наверное?
— Но ведь… мы же все съели?! — ужаснулась Элла. — Как неловко… — она осеклась, поймав себя на том, что чуть не сказала «нечем угостить гостей». Как будто она здесь хозяйка, а не такая же гостья. Но Честер только руками замахал:
— Вот увидите, они не с пустыми руками!
Совсем рядом уже раздавался мужской голос:
— Честер, я надеюсь, ты не умер здесь с голоду, пока миссис Фергюсон печет пироги внукам. На эпитафию от меня даже не рассчитывай. Не заслужил.
Честер вскочил со стула и бросился к двери.
— Нет, Дугал, я жив и сыт, благодаря одной прекрасной незнакомке! И я так рад, что вы пришли!
— С Новым годом, — улыбнулась вошедшая первой женщина, на вид ровесница Эллы, худощавая сероглазая блондинка. — Что я вижу, неужели наш Честер празднует не в теплицах с пурпурницей, а за столом и с женщиной? Дорогая незнакомка, вы совершили настоящее чудо. Год начинается просто невероятно.
Вслед за блондинкой вошел высокий брюнет, а перед ним уже знакомым Элле порядком плыла по воздуху вереница свертков. Комнату наполнил аромат лимона и корицы, а Честер воскликнул:
— Я чую любимый пудинг твоей матушки, Дугал!
Элла в прострации смотрела, как едва ли не мановением брови гость освобождает стол от пустой посуды и расставляет новое угощение. Нет, такое волшебство ей нравилось! Но поверить в него было как-то сложно...
Честер засуетился, представляя Элле новых гостей, а ей — их. И не только представляя. Он сразу же вывалил историю ее появления на головы Дугала и Фрейи — тех самых, как поняла Элла, о которых ей рассказывал. А дальше даже ее очень неплохого английского начало не хватать, чтобы уследить за разговором. И это расстраивало, потому что обсуждали ее, Эллы, появление здесь и будущее! А она, вместо того чтобы хоть как-то поучаствовать в обсуждении собственной судьбы, пыталась понять, что такое «корпускулярные прорывы» и как они связаны с «напряжением астрального поля».
В конце концов не выдержала и воскликнула:
— Подождите! Я совсем перестала понимать, о чем речь!
— Не переживайте, — Фрейя подхватила ее под руку и увлекла в сторону от мужчин, под прекрасные цветущие орхидеи. — Я и сама понимаю через слово, когда Дугал так увлекается. Магия — это очень сложно. Ничуть не похоже на те сказки, которые пишут и снимают в нашем мире. Это высшие уровни науки. А с вами все будет просто. Здесь довольно суровое законодательство по части компенсаций жертвам случайных магических воздействий. Без жилья и средств к существованию не останетесь, а программу адаптации к новому миру я вам лично обеспечу. А вы расскажете, как дела там, у нас, — она, кажется, подавила вздох. Спросила: — Кем вы были?
— Преподавала в школе. Ботанику, основы биологии.
— Ботанику? Вам это нравится?
— Очень. То есть… — Элла замялась. Как разделить саму науку, которую до сих пор считаешь самой интересной из всего, и бесконечные школьные планы и отчеты, равнодушных учеников, скандальных родителей? — Пожалуй, по школе я не буду скучать, — призналась она. — Разве что по некоторым ребятам.
Фрейя тихо рассмеялась.
— Значит, вас вынесло именно сюда не случайно! Случайности в мире магии обычно лишь кажутся таковыми, а на самом деле… Вы с Честером родственные души, вот и притянуло!
— Правда? — Элла обернулась, и в этот самый миг отвернулся от Дугала Честер, отыскивая ее взглядом. И… она что, краснеет? Почему?
То ли почудилось, то ли в комнате и правда повисла крайне неловкая пауза. Они с Честером так и смотрели друг на друга, а остальные, похоже, смотрели на них.
— Дугал! — воскликнула вдруг Фрейя, будто спохватившись. — По-моему, самое время проверить твое страшное изобретение! Пойдемте! Пойдемте на улицу! А потом вернемся и попробуем фруктовую настойку по секретному рецепту Борвура и закуски Сабеллы.
На плечи Эллы опустилось нечто невесомо-меховое, блестящее и шелковистое. Честер подхватил под руку, спросил:
— Удобно?
— Что это? — она пощупала короткий, мягкий, густой и нежный мех.
— Высокогорная шиншилла. Мне кажется, вам идет. Но главное, она очень теплая.
— И никакого гринписа, — пробормотала Элла.
После чего пришлось объяснять, что она имеет в виду под «гринписом» и выслушивать встречные объяснения — что при изготовлении этой удивительной накидки ни одна живая шиншилла не пострадала. Магия!
Наверное, по-настоящему осознать, что эта самая магия, не сказочная, не выдуманная, а, может быть, даже научно обоснованная, реально существует, Элле еще только предстояло. Пока что в глубине души все списывалось на волшебство новогодней ночи — когда и не такие чудеса случаются. Обычно, правда, только в кино… ну вот, значит, не только!
Она очутилась в заснеженном дворике, с неба, кружась, падали невесомые крупные снежинки, и очень хотелось, как когда-то давным-давно, поймать их на ладонь и загадать желание. Может, хоть однажды что-нибудь сбудется! Честер так и не выпустил ее локтя, и это отчего-то казалось правильным и приятным. Смеялись, тихо переговариваясь, Дугал и Фрейя, расставляли по двору какие-то непонятные длинные штуковины, перевитые разноцветными лентами. Честер шепотом рассказывал об уникальной смеси, которую совсем недавно изобрел его друг, а Элла будто раздвоилась. Одна ее часть осталась там, где-то очень далеко, в родном мире, с новогодними каникулами и школьными буднями, с праздниками перед телевизором и шумными визитами родственников и оставшихся знакомых, а другая сгорала от любопытства — какой он, этот волшебный новый мир? И тревожилась — сумеет ли она найти здесь себе место? И радовалась — как же хорошо, что ее перенесло именно к Честеру, и как волнующе стоять вот так с ним рядом...
Честно говоря, ее попытка сблизиться с едва знакомым по переписке англичанином была, наверное, актом отчаяния. И к лучшему, что она не удалась! Сейчас от одной мысли, что могла бы провести новогоднюю ночь в компании чопорной миссис Уилберн и ее сына («Диди, мальчик мой, скушай еще вот эту котлетку».
— Что с вами?! — не выдержала Элла.
— Миссис Фергюсон уехала на праздники к родным, — объяснил он, расставляя блюда на столе, все так же, не прикасаясь. Силой мысли, что ли? — Это моя экономка. И вместе с ней из моей кухни исчезла жизнь. Там невыразимо печально. Прошу прощения, это вряд ли напоминает настоящий праздничный ужин. Но это все… — он замялся, откровенно смутившись. — Все, что осталось. И все, что я в состоянии разогреть магией, не испортив.
— Но это же прекрасно! Заодно вы разогреете магией котлеты по-киевски, а остальное можно есть холодным, — и Элла радостно принялась распаковывать сумку. Наполеон в пергаментной бумаге, острые помидорки-черри и хрустящие соленые огурчики, сырные шарики с чесноком, рулетики из ветчины, фаршированные яйца, селедка под шубой и гвоздь новогоднего стола — оливье! — Вы не представляете, как я расстроилась от мысли, что некому оценить все то, что я наготовила! Но вдвоем у нас есть шансы, правда?
— О, шансы есть! — обрадовался Честер. — Еще какие! — И спросил, с интересом разглядывая смявшиеся от транспортировки шарики, те самые, о которых так пренебрежительно отозвалась миссис Уилберн. — А что это?
— Попробуйте! — предложила Элла. И, секунду поколебавшись, предупредила для очистки совести: — Если вас не пугает чеснок.
— Пугает? — удивился Честер. — Хм. Никогда не рассматривал чеснок в таком аспекте. Но… надо же проверить, верно?
Пробовал он удивительным образом — осторожно подхватив шарик на вилку и прикрыв глаза в предвкушении. Выражение лица менялось с недоверчиво-заинтересованного на… пожалуй, довольное. Уж точно ничем не напоминающее брезгливую мину Уилбернов. У Эллы от сердца отлегло — если бы и этот милый голубоглазый Честер не оценил ее любимую закуску, оставалось бы только признать свое поражение и согласиться, что русская кухня — не для британцев.
— Нет, — заключил он, наконец открыв глаза. — Чеснок меня по-прежнему не пугает. Пожалуй, наоборот. Чрезвычайно пикантный вкус! Очень необычный!
— Спасибо, — Элла не сдержала улыбку. — Я так рада, что вам понравилось! Это мой любимый рецепт, на каждый праздник делаю. И оливье, конечно. Вы любите оливье?
— Это оно? — спросил Честер, разглядывая салат. — Не знаю. Но готов узнать сию минуту. Может быть… вина? Я почти не пью, но где-то у меня было…
Элла только хотела сказать, что и она почти не пьет, хотя, конечно, Новый год — это повод… Но не успела открыть рот, как Честер исчез. Как будто шагнул куда-то… куда?
— В другое измерение, — пробормотала Элла. Слова Честера о волшебстве, которые в самом начале знакомства почти не приняла всерьез, с каждым его действием обретали новые краски, смыслы и подробности. И порождали все больше вопросов.
Элла нервно потянула в рот ломтик ветчины, и тут Честер появился снова, с бутылкой вина и парой бокалов. Один из них, уже наполненный, завис перед Эллой и мягко опустился на скатерть.
— Мы успеваем! — воскликнул Честер. — Успеваем буквально в последнюю минуту! С Новым годом, Элла!
Удивляться было некогда, Элла подхватила бокал и отозвалась:
— С Новым годом, Честер! С новым счастьем, — и, улыбнувшись, пригубила.
Кисловато-терпкое вино отдавало то ли рябиной, то ли шиповником — какими-то ягодами, которые, по мнению Эллы, вроде бы никак не ассоциируются с вином. Но оказалось очень вкусно. Она потянулась к оливье. Честер, радостно потерев руки, — тоже.
Если верна поговорка о том, что как встретишь Новый год, так его и проведешь, то наступивший год им обоим обещал бесконечно много вкусной еды — не иначе! Элла радостно смотрела, как Честер уминает ее кулинарные изыски, сама же попробовала блюда миссис Фергюсон — и с довольным «м-м-м!» остановилась на мясном пироге. Сочный, в меру остренький, он ничуть не напоминал представления Эллы о пресной английской кухне. Или она ошибалась, или миссис Фергюсон не была настолько закоснелым приверженцем классических рецептов, как Дилан и его мамочка.
— Очень вкусно! — почему-то так получилось, что после продолжительной тишины, нарушаемой лишь тихим позвякиванием столовых приборов, Элла с Честером сказали это в один голос.
— Так откуда вы, Элла? — спросил Честер, снова наполнив бокалы. — Ведь не из Британии, так? У вас очень свободный английский, но все же, кажется, не родной. И это, — он с довольным видом обвел рукой почти опустошенные блюда, — удивительное Эльдорадо ничем не напоминает британскую кухню.
— Из России, но… — Элла выразительно пожала плечами, — Мне кажется, что все не так просто. Я сегодня впервые в жизни увидела волшебство — в реальности.
Сомневаюсь, что можно дожить почти до тридцати лет и ни разу не столкнуться с магией или хотя бы достоверными упоминаниями о ней, будь она хоть сто раз засекречена. А по вашему поведению не похоже, что это секрет от простых людей.
— Не секрет, — согласился Честер. — Не все рождаются магами, но очень многие, так что скрывать что-то нет никакого смысла. Мы сотрудничаем и поддерживаем друг друга. Но ваша история… — он замялся, отчего-то хмурясь. — Одну похожую я уже слышал, только… все еще не понимаю… Вы были в России, когда оказались среди моих аренарий?
Элла покачала головой.
— В Лондоне. Я… прилетела в гости. Это оказалось ошибкой. Знаете, Честер, я всегда считала себя спокойной, но молча терпеть, когда тебе всячески дают понять, что ты чуть ли не моральный урод, а твоей готовке место в мусорном ведре… Я, если можно так выразиться, хлопнула дверью. А потом… просто шла, заметила странное в одном палисаднике, хотела посмотреть ближе… поскользнулась и упала. Дальше вы знаете. — Она вздохнула. — Простите. Я не должна была грузить вас всей этой… некрасивой предысторией. Она не имеет отношения к делу.
— Нет-нет, это замечательно, что вы рассказали, — торопливо возразил Честер. — Пусть я не знаю всех подробностей, но даже рад, что вышло именно так, как вышло. Встречать новый год одной посреди Лондона, да еще и незаслуженно обиженной — крайне печально. Правда, мне очень жаль, что я ничем не могу помочь. Вы не единственная, кто попал в наш мир из другого. Причем именно из Лондона. Но путь между нашими мирами пока еще никому не удалось отыскать. И боюсь, активные поиски последних лет делают только хуже. Думаю, и вы здесь именно поэтому.
— Ч-что? — почему-то у Эллы сел голос. Как-то все это звучало... не просто странно, а с привкусом трагической безнадежности, отчего-то напомнившем те самые рябиновые нотки в вине. — Я не понимаю. Пожалуйста, объясните.
Следующие пять, а может, десять минут она слушала невероятную и пугающую историю своей… все-таки можно, наверное, сказать «землячки»? Пусть англичанка, зато из одного мира? Слушала и думала, что у нее все не так страшно, как могло бы быть. Она, по крайней мере, очутилась здесь в своем теле, пусть не очень-то красивом, но привычном и родном. И без всяких смертельно опасных проклятий. Просто, как объяснил Честер, активные эксперименты нарушили границу между мирами и «понаделали дыр», вот только дыры эти непредсказуемы, хаотичны и не держатся дольше нескольких секунд. И она — первый случай, когда сквозь такую дыру провалился человек.
— Может, первый известный случай? — сердито возразила Элла. — Мало ли, куда провалились предыдущие?
— Все может быть, — печально согласился Честер. — Видимо, все-таки Фрейя права, добиваясь запрещения этих экспериментов.
Прода от 27.01.2020, 08:00
Элла невольно поежилась. Оказаться среди аренарий милейшего Честера и само по себе все больше казалось ей удачей, а уж стоило подумать, что дыра могла открыться где-нибудь над Марианской впадиной или жерлом вулкана… Или, не так экстремально, но не менее смертельно, посреди дороги перед мчащимся грузовиком!
— Что же мне теперь делать? — растерянно спросила она. Не то чтобы никогда в жизни не задумывалась хоть ненадолго об эмиграции, но не так же радикально!
— У нас очень гуманный мир, — осторожно заметил Честер, будто боялся ненароком усугубить ситуацию. — Раньше или немного позже вы обязательно найдете дело себе по душе. Я понимаю, это, конечно, не заменит всего, что у вас было, но… — он беспомощно развел руками.
— Но надо жить, да? — Элла всхлипнула, сердито вытерла непрошенные слезы и заела горе последним куском «Наполеона». Весь остальной торт умудрился приговорить Честер, причем, как-то совершенно незаметно. Вроде бы только что был тут, весь такой красивый, в хрустящей крошке. Мысли о «Наполеоне», который тоже явно пришелся по душе хозяину, удивительным образом отвлекли от перспектив мрачного будущего в чужом мире. В крайнем случае, будет торты делать, неужели не найдется еще желающих попробовать…
— Конечно! — воскликнул Честер. — Конечно, надо жить. Знаете, Элла, вы сразу, с первого взгляда, показались мне крайне разумной особой. То есть, — он неопределенно повел рукой, — не склонной к пустой панике и глупым сетованиям. Я очень рад, что не ошибся. И, я надеюсь, вы не откажетесь, пока не прояснится ситуация, оставаться моей гостьей? Вам, кажется, интересны растения? Я буду рад показать вам… — он вдруг замолчал и замер, словно к чему-то прислушиваясь. Улыбнулся: — А сейчас я познакомлю вас со своим другом и с вашей… подругой по перемещению, наверное?
— Но ведь… мы же все съели?! — ужаснулась Элла. — Как неловко… — она осеклась, поймав себя на том, что чуть не сказала «нечем угостить гостей». Как будто она здесь хозяйка, а не такая же гостья. Но Честер только руками замахал:
— Вот увидите, они не с пустыми руками!
Совсем рядом уже раздавался мужской голос:
— Честер, я надеюсь, ты не умер здесь с голоду, пока миссис Фергюсон печет пироги внукам. На эпитафию от меня даже не рассчитывай. Не заслужил.
Честер вскочил со стула и бросился к двери.
— Нет, Дугал, я жив и сыт, благодаря одной прекрасной незнакомке! И я так рад, что вы пришли!
— С Новым годом, — улыбнулась вошедшая первой женщина, на вид ровесница Эллы, худощавая сероглазая блондинка. — Что я вижу, неужели наш Честер празднует не в теплицах с пурпурницей, а за столом и с женщиной? Дорогая незнакомка, вы совершили настоящее чудо. Год начинается просто невероятно.
Вслед за блондинкой вошел высокий брюнет, а перед ним уже знакомым Элле порядком плыла по воздуху вереница свертков. Комнату наполнил аромат лимона и корицы, а Честер воскликнул:
— Я чую любимый пудинг твоей матушки, Дугал!
Элла в прострации смотрела, как едва ли не мановением брови гость освобождает стол от пустой посуды и расставляет новое угощение. Нет, такое волшебство ей нравилось! Но поверить в него было как-то сложно...
Честер засуетился, представляя Элле новых гостей, а ей — их. И не только представляя. Он сразу же вывалил историю ее появления на головы Дугала и Фрейи — тех самых, как поняла Элла, о которых ей рассказывал. А дальше даже ее очень неплохого английского начало не хватать, чтобы уследить за разговором. И это расстраивало, потому что обсуждали ее, Эллы, появление здесь и будущее! А она, вместо того чтобы хоть как-то поучаствовать в обсуждении собственной судьбы, пыталась понять, что такое «корпускулярные прорывы» и как они связаны с «напряжением астрального поля».
В конце концов не выдержала и воскликнула:
— Подождите! Я совсем перестала понимать, о чем речь!
— Не переживайте, — Фрейя подхватила ее под руку и увлекла в сторону от мужчин, под прекрасные цветущие орхидеи. — Я и сама понимаю через слово, когда Дугал так увлекается. Магия — это очень сложно. Ничуть не похоже на те сказки, которые пишут и снимают в нашем мире. Это высшие уровни науки. А с вами все будет просто. Здесь довольно суровое законодательство по части компенсаций жертвам случайных магических воздействий. Без жилья и средств к существованию не останетесь, а программу адаптации к новому миру я вам лично обеспечу. А вы расскажете, как дела там, у нас, — она, кажется, подавила вздох. Спросила: — Кем вы были?
— Преподавала в школе. Ботанику, основы биологии.
— Ботанику? Вам это нравится?
— Очень. То есть… — Элла замялась. Как разделить саму науку, которую до сих пор считаешь самой интересной из всего, и бесконечные школьные планы и отчеты, равнодушных учеников, скандальных родителей? — Пожалуй, по школе я не буду скучать, — призналась она. — Разве что по некоторым ребятам.
Фрейя тихо рассмеялась.
— Значит, вас вынесло именно сюда не случайно! Случайности в мире магии обычно лишь кажутся таковыми, а на самом деле… Вы с Честером родственные души, вот и притянуло!
— Правда? — Элла обернулась, и в этот самый миг отвернулся от Дугала Честер, отыскивая ее взглядом. И… она что, краснеет? Почему?
Прода от 27.01.2020, 18:01
То ли почудилось, то ли в комнате и правда повисла крайне неловкая пауза. Они с Честером так и смотрели друг на друга, а остальные, похоже, смотрели на них.
— Дугал! — воскликнула вдруг Фрейя, будто спохватившись. — По-моему, самое время проверить твое страшное изобретение! Пойдемте! Пойдемте на улицу! А потом вернемся и попробуем фруктовую настойку по секретному рецепту Борвура и закуски Сабеллы.
На плечи Эллы опустилось нечто невесомо-меховое, блестящее и шелковистое. Честер подхватил под руку, спросил:
— Удобно?
— Что это? — она пощупала короткий, мягкий, густой и нежный мех.
— Высокогорная шиншилла. Мне кажется, вам идет. Но главное, она очень теплая.
— И никакого гринписа, — пробормотала Элла.
После чего пришлось объяснять, что она имеет в виду под «гринписом» и выслушивать встречные объяснения — что при изготовлении этой удивительной накидки ни одна живая шиншилла не пострадала. Магия!
Наверное, по-настоящему осознать, что эта самая магия, не сказочная, не выдуманная, а, может быть, даже научно обоснованная, реально существует, Элле еще только предстояло. Пока что в глубине души все списывалось на волшебство новогодней ночи — когда и не такие чудеса случаются. Обычно, правда, только в кино… ну вот, значит, не только!
Она очутилась в заснеженном дворике, с неба, кружась, падали невесомые крупные снежинки, и очень хотелось, как когда-то давным-давно, поймать их на ладонь и загадать желание. Может, хоть однажды что-нибудь сбудется! Честер так и не выпустил ее локтя, и это отчего-то казалось правильным и приятным. Смеялись, тихо переговариваясь, Дугал и Фрейя, расставляли по двору какие-то непонятные длинные штуковины, перевитые разноцветными лентами. Честер шепотом рассказывал об уникальной смеси, которую совсем недавно изобрел его друг, а Элла будто раздвоилась. Одна ее часть осталась там, где-то очень далеко, в родном мире, с новогодними каникулами и школьными буднями, с праздниками перед телевизором и шумными визитами родственников и оставшихся знакомых, а другая сгорала от любопытства — какой он, этот волшебный новый мир? И тревожилась — сумеет ли она найти здесь себе место? И радовалась — как же хорошо, что ее перенесло именно к Честеру, и как волнующе стоять вот так с ним рядом...
Честно говоря, ее попытка сблизиться с едва знакомым по переписке англичанином была, наверное, актом отчаяния. И к лучшему, что она не удалась! Сейчас от одной мысли, что могла бы провести новогоднюю ночь в компании чопорной миссис Уилберн и ее сына («Диди, мальчик мой, скушай еще вот эту котлетку».
