— Что ж до сих пор не выписали?
Он почесал в затылке.
— Тебе простое объяснение или полное?
— Начни с простого, продолжи полным и закончи всеобъемлющим, — фыркнула я. — Учителем не мечтал работать?
— Всеобъемлющее объяснение от учителей? Шутишь? — Люк смачно хрустел яблоком, и я не выдержала:
— Объясняй уже!
А то ведь сил нет смотреть, какая-то эстетически волнующая залипательная ловушка: обалденный парень грызет яблоко! А ты стоишь дура дурой и понимаешь, что можешь смотреть на это вечно… и в голове тем временем творится черт знает что!
— Ладно, — вскинул он руки, — слушай. Простое: с вашей семьей невыгодно ссориться. Всем нужны хорошие амулеты. И городскому совету, и полиции.
— Интересно, — протянула я, и чуть не почесала в затылке тоже: вот уж точно, дурной пример заразителен! — Ты уверен, что это простое, а не всеобъемлющее?
— Видишь ли… — он дохрустел яблоком, закинул огрызок в реку и сел на песок. — Видишь ли, Аннабель Кирч, если рассматривать все аспекты…
Я закатила глаза: про «все аспекты» обожает распинаться наш учитель истории, и получается у него это настолько нудно и сонно, что ему даже прозвище дали «мистер Снотворное».
— А попроще?
— Попроще я только что объяснил. Но скажи, ты в самом деле не хочешь разобраться во всех причинах?
Люк смотрел на меня, спокойно ожидая ответа, и я вдруг поняла: если скажу «не хочу», он просто кивнет и никогда мне об этом не напомнит. И это будет… обидно? Да, обидно. Потому что, во-первых, он решит, что у меня в мозгах только ведьмобол, как у наших девчонок из команды. А я не хочу казаться недалекой дурочкой. Не с ним! И совсем не потому, что он симпатичный взрослый парень, умнее и серьезнее наших придурков, и тем более не потому что полицейский. Просто… не хочу, и всё!
Во-вторых, я той самой недалекой дурочкой и получусь на самом деле. Джессика ведь правильно мне сказала: «не разбираешься в людях», а выходит — и не хочу разбираться? Если мне хватает самого простого и понятного объяснения?
Ну а в-третьих, на самом деле интересно, что скажет о твоей же семье парень из полиции! Папочка точно не собирался объяснять мне таких тонкостей, по крайней мере, в ближайшее время. Да он у нас вообще не любитель что-то объяснять.
Я бросила на песок согревающие чары, села напротив Люка, поджав под себя ноги, и попросила:
— Объясни. Я правда не понимаю, какие могут быть еще причины. Ведь наши амулеты лучшие!
— Ну, смотри, — он снова полез лохматить свою шевелюру, как будто это подстегивало его красноречие. Немножко странная привычка для полицейского, снова подумала я, но она делала Люка… более близким, что ли? Не таким официальным, вот! Перед его начальником я терялась, а с ним — нисколько. — Во-первых, то, что ваши амулеты — лучшие, кое-кому как кость в горле и костер под задницей одновременно. Уж поверь, охранять тебя решили не за успехи в ведьмоболе.
«Успехи в ведьмоболе» я решила гордо пропустить мимо ушей, в основном потому, что слегка удивилась этому его «во-первых». «Во-вторых» и дальше тоже будет? Я сама люблю так перечислять, но до сих пор это была только моя привычка, от папы подхваченная, ни у кого больше не встречала такой же. Но о другом не спросить не могла:
— Так папочкино любимое «конкуренты спят и видят, как бы нас придушить» — это всерьез?
— Еще как всерьез! Ты представляешь, вообще, насколько у вашей семьи серьезный бизнес?
— Уж наверное! — возмутилась я. — В школу пойти не успела, в меня уже в мастерские таскали. Показывать, рассказывать, учить и заинтересовывать!
— Да я не о том, — отмахнулся он от моего праведного возмущения. — Верю, что в ваших мастерских ты каждую мелочь с закрытыми глазами найдешь, а как в амулетах разбираешься, сам только что слышал, но вряд ли тебя натаскивали в торговле, контрактах, рынках сбыта? Насколько я знаю, у вас этим как раз твои родители занимаются.
И вот тут я задумалась. Очень крепко задумалась!
Папа — боевик и портальщик, его «зона ответственности» в семье — частные, неучтенные порталы. Стационарные и индивидуальные, настроенные на ауру, время, пароль или срабатывающие при угрозе жизни — вариантов много. И, наверное, все это тоже не очень хорошо стыкуется с законами. Не отсюда ли его приятельство с полицейским инспектором? С полицией у наших мастерских постоянный контракт, это я точно знаю.
А мама совсем, даже в малости не артефактор. В мастерские заходит разве что ознакомиться с ассортиментом. Она у нас переговорщик и экономист в одном лице, и я всю жизнь считала, что скучнее занятия и придумать невозможно.
Да-да, а еще всю жизнь была уверена, что артефактов Витчтауну нужно столько — хоть десяток еще таких же мастерских открой, как наша, всем клиентов хватит. А ведь есть еще и кланы! У них, правда и своих артефакторов хватает, но кое-что и у нас заказывают.
Или это, как в ведьмоболе? Команд много, но каждый хочет быть первым?
— Все сложно, — призналась я хмуро.
— Сложно, — согласился Люк. — Понимаешь, у нашего городского совета с кланами не сказать чтобы хорошие отношения. Может, только такие семьи, как твоя, которые издавна, много поколений ведут с ними дела, спасают нас от полного разрыва. У Кирчей репутация, такой нет ни у кого из ваших конкурентов. Случись что с вами, наши горожане, может, и не заметят, а кланам точно не понравится. А кланы для Витчтауна — это защита от дикий тварей и темной магии.
— Поэтому ты меня охраняешь?
— Поэтому ты у нас по документам проходишь не как школьница, которая решила самовольно прошвырнуться за стенами, а как работник ваших мастерских, осваивающий поиск и добычу ингредиентов. А я — официально нанятый твоим отцом охранник, раз уж у тебя пока нет лицензии. Все строго по закону, никто не придерется, даже если очень захочет. — И спросил тут же, без перехода: — Что за карта, покажешь?
Я расстегнула кармашек на рюкзаке и достала свое сокровище. Отдавать в чужие руки не хотелось: столько лет я не показывала ее никому! Даже родители о ней не знали, только бабушка. Но ба не могла сказать, настоящая эта карта или обманка, а то и вовсе просто рисунок от нечего делать. Когда я показала книгу, в которой нашла ее, бабуля только вздохнула:
— Это сундук моего деда, я о нем и не знаю ничего.
— Совсем ничего? — удивилась я тогда, — разве так бывает?
Теперь-то знала — бывает. А тогда…
— Он добывал редкие ингредиенты, — сказала бабушка. — Однажды просто не вернулся домой из очередного похода. Моя мать тогда была девчонкой, так что даже она почти его не помнила. Что уж обо мне говорить. Стоит себе сундук и стоит, до него ли.
Но Люк взял карту не сразу, сначала провел над ней рукой, проверяя на магию — как будто я раз сто не проверяла! — а потом вдруг наложил какие-то свои чары.
— Эй, что ты делаешь! — перепугалась я.
— Чары сохранности для бумаги, — пояснил он и бережно развернул лист — и эта бережность мне понравилась. Разложил у себя на коленях и так и впился взглядом. Я смотрела, как ползут вверх его брови и округляются глаза, и с трудом сдерживалась, чтобы не заорать: «Объясни, что с ней не так?!»
Но первым успел он. Поднял голову, уставился теперь уже на меня и спросил:
— Откуда у тебя это?
Да так спросил, будто «это» — не старый, потертый на сгибах лист бумаги, а что-то невероятно ценное и к тому же давно утерянное. Что-то вроде легендарных клановых артефактов, о которых так любят спорить папа и дядя Виктор — то ли они есть, то ли нет, то ли были да потерялись, а может, это и вовсе сплошное вранье для легковерных дурачков?
— Нашла, — ответила я. Выждала несколько секунд, чтобы полюбоваться на смену выражений от потрясенного до «подозреваемый, не врите следствию», и добавила: — У бабушки на чердаке. В сундуке, в старой книге.
— Ничего себе находочки! — с чувством выдал Люк. — Что ж там еще у твоей бабки по сундукам?!
Интересный вопрос.
— Что удивительного в древней карте, кроме исторической ценности? С тех пор уже в сто раз лучше должны были все разведать и нарисовать, разве нет?
— Ты видела современные карты?
И вот тут я задумалась. В школе мы изучали географию на примере мира за Барьером. Предполагалось, что у нас те же самые моря и континенты, горы и пустыни, только города другие и кланы вместо государств. Но карт нашего мира я видела ровно две. Одну на портальной станции, где территории ближайших кланов были закрашены разными цветами, а на них отмечены города. И вторую — в мастерских, с подробно прорисованными окрестностями Витчтауна, со всеми выселками, фермами и местами добычи ингредиентов.
Но ведь это не то?
— Получается, что не видела. А ты?
Уж в полиции они наверняка есть! Должны быть, правда?
— План города и окрестностей, — сообщил Люк.
— Но почему?!
— Потому что карты, правдивые карты, — уточнил, о чем-то на несколько секунд задумавшись, — очень важная, ценная и очень оберегаемая информация.
— Почему? — честное слово, я не понимала! Есть же карты мира за Барьером, и никто не считает их настолько ценными, чтобы оберегать и никому не показывать. В чем разница?
И тут я поняла — внезапно, будто озарением. Да в том и разница! Что никто в здравом уме не полезет за Барьер, в чужой мир! А здесь…
— Тайные места? — спросила, поймав взгляд Люка. — Ингредиенты, пастбища и гнездовья? Фермы, жители которых не смогут защититься, если на них нападут всерьез?
— Удобные подступы к поселениям кланов, — продолжил Люк. — Территории, на которых издавна живут волшебные народы. Места, где было бы удобно построить новый город.
Я словно заново увидела все еще расстеленную на его коленях карту. Мое детское сокровище могло оказаться сокровищем самым настоящим.
— Как думаешь, она… правдивая?
— Предлагаешь заняться гаданием? Сколько ей лет? Двести, триста?
— Больше! Бабушке скоро триста исполнится, она ведь на самом деле не бабка мне, а пра-пра. А карта — ее деда.
— И откуда нам знать, зачем и для кого твой пра-в-шестом-поколении дед ее рисовал и много ли в ней напутал? Или нарочно запутал. И он ли рисовал? Но проверить ее было бы…
— Круто? — от предвкушения настоящего приключения, да еще и с очень важным, нет, Очень Важным результатом, а главное — в компании с Очень Клевым парнем, у меня аж в кончиках пальцев зазудело! Лететь надо, а мы сидим!
— Интересно и полезно, — согласился Люк. — Только нестись сломя голову не надо. Это может оказаться опасным.
— Но мы ведь проверим?
Он долго смотрел на меня молча, и я ерзала и нервничала под этим внимательным, пристальным взглядом. И в конце концов не выдержала, спросила:
— Что?!
— Ты ведь куда-то уже собиралась?
— Сама не знаю, куда, — призналась честно. — Меня наследие зовет. А где его искать? А это тоже, получается, наследство, так?
— Может быть, — задумчиво сказал он. Поводил по карте пальцем, словно отслеживая ведомый ему одному маршрут, и резко кивнул: — Ладно. Давай проверим.
Я пересела ближе, столкнулась с Люком коленками и неловко отодвинулась, а он вдруг притянул к себе:
— Садись рядом, чего ты? Неудобно же так смотреть.
Ну вот, «смотреть неудобно»… То есть он только о карте думает? «Так, Аннабель, прекрати страдать!» — одернула себя мысленно. — «Сама же затеяла насчет проверки».
Я прислонилась к Люку и заглянула в карту. Расположение бабулиной фермы относительно Витчтауна представляла, оставалось провести прямую через две точки до пересечения с ближайшей рекой. Элементарно же, да?
— Смотри, мы где-то здесь, так? — ткнула пальцем в речной берег, а потом чиркнула до ближайшей картинки, башни посреди леса. — Сюда…
Хотела сказать: «Сюда быстро долетим», но и лететь не пришлось — сработал портал. Хороший, качественный, мгновенный портал — моргнуть не успела, и мы вместо речного берега оказались сидящими на пыльном каменном полу!
Очень пыльном. Я чихнула, а Люк уже вскочил, поставил щиты и, кажется, ждал нападения и готовился отбиваться.
Вот только нападать никто не спешил.
Я поднялась на ноги и осмотрелась. Башня, значит? Огромное пустое пространство: квадратный, ну пусть будет зал, размером с полтора стадиона, не меньше. Каменные стены уходят вверх и теряются в солнечной дымке: то ли крыши вовсе не было никогда, то ли разрушилась за века. Пусто, пыльно, гулко.
— Будем осматривать? — почему-то шепотом спросила я.
— Стой пока здесь, — скомандовал Люк. — Я сам.
Как-то так он это сказал, что я сразу вспомнила и «я должен тебя охранять», и то, что он, вообще-то, полицейский, хоть пока и стажер, а я только школьница. И пожалела, что никогда не увлекалась боевкой и даже защитной магией.
Но зато я ведь знаю кучу артефакторских чар! Ладно, Люк, сам так сам. Как скажешь. Он пошел к ближайшей стене, а я, расправив карту, бросила на нее первые из диагностирующих портальных чар.
Ничего. Ну, если не считать тут же оказавшегося рядом Люка — будто его порталом принесло от той стены!
— Спятила? — прошипел он.
— Ты чего? Это простая диагностика.
Он посмотрел на меня так выразительно, будто хотел немедленно, не сходя с места, вскрыть череп и впихнуть туда какие-то неведомые мне знания. А потом хорошенько утрамбовать и еще впихнуть. И сверху придавить чем-нибудь тяжелым, чтобы не улетело.
— Диагностика, — повторил язвительно. — Рядом с другой диагностикой. И много мы с тобой надиагностируем? А если резонанс? Или критическая несочетаемость чар? Аннабель Кирч, тебя хоть чему-нибудь действительно важному учили?
Черт! Черт, черт, черт! Конечно, учили! Это же не школьная программа, убогая и никому не нужная, это артефакторика. Вот только у нас в мастерских в принципе не может так получиться, чтобы одна диагностика помешала другой. Все учтено. Отдельные, полностью изолированные от посторонней магии рабочие комнаты. Встроенные в двери артефакты-гасилки. Жесткое правило: не входить, когда тестировщик работает! И я… привыкла, банально привыкла к тому, что можно работать спокойно, ни о чем постороннем не думая и ничего не опасаясь!
Вот и… не подумала! Позорище…
Я медленно, дрожащими руками, свернула карту. Собралась сунуть в рюкзак — и тут только поняла: а ведь мой рюкзак, и, кстати, метла тоже, остались возле речки!
Наверное, на моем лице нарисовалось что-то совсем уж выразительное, потому что Люк вздохнул, шагнул ко мне вплотную и обнял. Проговорил в макушку:
— Хочешь пореветь — реви, только быстро.
— Не хочу, — буркнула, шмыгая носом. — Рюкзак потерялся. Там, у реки. И метла.
— Не переживай, — сказал он. — Найдем. Метла ведь наверняка с меткой, так?
— Д-да, — я медленно вдохнула и выдохнула. Стоять прижатой к Люку, чувствуя его ни разу не нежные объятия, было приятно. Меня еще никто никогда вот так не обнимал — чтобы не полапать и все такое, а защитить и успокоить. То есть, конечно, никто из посторонних парней, папа не в счет. И почему-то я правда успокаивалась. Ничего ведь страшного не случилось. Наоборот. У нас тут в руках небывалое открытие, уникальный раритет, а сами мы — в таинственной древней башне, которую явно не люди строили! Что по сравнению с этим рюкзак с одеждой и школьная метла? Даже если не найдем. Хотя насчет метки Люк правильно напомнил, так что — можно будет найти.
Но если бы он обнял не только с этим желанием… не только для «пореви, если хочешь, и успокойся»!
Он почесал в затылке.
— Тебе простое объяснение или полное?
— Начни с простого, продолжи полным и закончи всеобъемлющим, — фыркнула я. — Учителем не мечтал работать?
— Всеобъемлющее объяснение от учителей? Шутишь? — Люк смачно хрустел яблоком, и я не выдержала:
— Объясняй уже!
А то ведь сил нет смотреть, какая-то эстетически волнующая залипательная ловушка: обалденный парень грызет яблоко! А ты стоишь дура дурой и понимаешь, что можешь смотреть на это вечно… и в голове тем временем творится черт знает что!
— Ладно, — вскинул он руки, — слушай. Простое: с вашей семьей невыгодно ссориться. Всем нужны хорошие амулеты. И городскому совету, и полиции.
— Интересно, — протянула я, и чуть не почесала в затылке тоже: вот уж точно, дурной пример заразителен! — Ты уверен, что это простое, а не всеобъемлющее?
— Видишь ли… — он дохрустел яблоком, закинул огрызок в реку и сел на песок. — Видишь ли, Аннабель Кирч, если рассматривать все аспекты…
Я закатила глаза: про «все аспекты» обожает распинаться наш учитель истории, и получается у него это настолько нудно и сонно, что ему даже прозвище дали «мистер Снотворное».
— А попроще?
— Попроще я только что объяснил. Но скажи, ты в самом деле не хочешь разобраться во всех причинах?
Люк смотрел на меня, спокойно ожидая ответа, и я вдруг поняла: если скажу «не хочу», он просто кивнет и никогда мне об этом не напомнит. И это будет… обидно? Да, обидно. Потому что, во-первых, он решит, что у меня в мозгах только ведьмобол, как у наших девчонок из команды. А я не хочу казаться недалекой дурочкой. Не с ним! И совсем не потому, что он симпатичный взрослый парень, умнее и серьезнее наших придурков, и тем более не потому что полицейский. Просто… не хочу, и всё!
Во-вторых, я той самой недалекой дурочкой и получусь на самом деле. Джессика ведь правильно мне сказала: «не разбираешься в людях», а выходит — и не хочу разбираться? Если мне хватает самого простого и понятного объяснения?
Ну а в-третьих, на самом деле интересно, что скажет о твоей же семье парень из полиции! Папочка точно не собирался объяснять мне таких тонкостей, по крайней мере, в ближайшее время. Да он у нас вообще не любитель что-то объяснять.
Я бросила на песок согревающие чары, села напротив Люка, поджав под себя ноги, и попросила:
— Объясни. Я правда не понимаю, какие могут быть еще причины. Ведь наши амулеты лучшие!
— Ну, смотри, — он снова полез лохматить свою шевелюру, как будто это подстегивало его красноречие. Немножко странная привычка для полицейского, снова подумала я, но она делала Люка… более близким, что ли? Не таким официальным, вот! Перед его начальником я терялась, а с ним — нисколько. — Во-первых, то, что ваши амулеты — лучшие, кое-кому как кость в горле и костер под задницей одновременно. Уж поверь, охранять тебя решили не за успехи в ведьмоболе.
«Успехи в ведьмоболе» я решила гордо пропустить мимо ушей, в основном потому, что слегка удивилась этому его «во-первых». «Во-вторых» и дальше тоже будет? Я сама люблю так перечислять, но до сих пор это была только моя привычка, от папы подхваченная, ни у кого больше не встречала такой же. Но о другом не спросить не могла:
— Так папочкино любимое «конкуренты спят и видят, как бы нас придушить» — это всерьез?
— Еще как всерьез! Ты представляешь, вообще, насколько у вашей семьи серьезный бизнес?
— Уж наверное! — возмутилась я. — В школу пойти не успела, в меня уже в мастерские таскали. Показывать, рассказывать, учить и заинтересовывать!
— Да я не о том, — отмахнулся он от моего праведного возмущения. — Верю, что в ваших мастерских ты каждую мелочь с закрытыми глазами найдешь, а как в амулетах разбираешься, сам только что слышал, но вряд ли тебя натаскивали в торговле, контрактах, рынках сбыта? Насколько я знаю, у вас этим как раз твои родители занимаются.
И вот тут я задумалась. Очень крепко задумалась!
Папа — боевик и портальщик, его «зона ответственности» в семье — частные, неучтенные порталы. Стационарные и индивидуальные, настроенные на ауру, время, пароль или срабатывающие при угрозе жизни — вариантов много. И, наверное, все это тоже не очень хорошо стыкуется с законами. Не отсюда ли его приятельство с полицейским инспектором? С полицией у наших мастерских постоянный контракт, это я точно знаю.
А мама совсем, даже в малости не артефактор. В мастерские заходит разве что ознакомиться с ассортиментом. Она у нас переговорщик и экономист в одном лице, и я всю жизнь считала, что скучнее занятия и придумать невозможно.
Да-да, а еще всю жизнь была уверена, что артефактов Витчтауну нужно столько — хоть десяток еще таких же мастерских открой, как наша, всем клиентов хватит. А ведь есть еще и кланы! У них, правда и своих артефакторов хватает, но кое-что и у нас заказывают.
Или это, как в ведьмоболе? Команд много, но каждый хочет быть первым?
— Все сложно, — призналась я хмуро.
— Сложно, — согласился Люк. — Понимаешь, у нашего городского совета с кланами не сказать чтобы хорошие отношения. Может, только такие семьи, как твоя, которые издавна, много поколений ведут с ними дела, спасают нас от полного разрыва. У Кирчей репутация, такой нет ни у кого из ваших конкурентов. Случись что с вами, наши горожане, может, и не заметят, а кланам точно не понравится. А кланы для Витчтауна — это защита от дикий тварей и темной магии.
— Поэтому ты меня охраняешь?
— Поэтому ты у нас по документам проходишь не как школьница, которая решила самовольно прошвырнуться за стенами, а как работник ваших мастерских, осваивающий поиск и добычу ингредиентов. А я — официально нанятый твоим отцом охранник, раз уж у тебя пока нет лицензии. Все строго по закону, никто не придерется, даже если очень захочет. — И спросил тут же, без перехода: — Что за карта, покажешь?
Я расстегнула кармашек на рюкзаке и достала свое сокровище. Отдавать в чужие руки не хотелось: столько лет я не показывала ее никому! Даже родители о ней не знали, только бабушка. Но ба не могла сказать, настоящая эта карта или обманка, а то и вовсе просто рисунок от нечего делать. Когда я показала книгу, в которой нашла ее, бабуля только вздохнула:
— Это сундук моего деда, я о нем и не знаю ничего.
— Совсем ничего? — удивилась я тогда, — разве так бывает?
Теперь-то знала — бывает. А тогда…
— Он добывал редкие ингредиенты, — сказала бабушка. — Однажды просто не вернулся домой из очередного похода. Моя мать тогда была девчонкой, так что даже она почти его не помнила. Что уж обо мне говорить. Стоит себе сундук и стоит, до него ли.
Но Люк взял карту не сразу, сначала провел над ней рукой, проверяя на магию — как будто я раз сто не проверяла! — а потом вдруг наложил какие-то свои чары.
— Эй, что ты делаешь! — перепугалась я.
— Чары сохранности для бумаги, — пояснил он и бережно развернул лист — и эта бережность мне понравилась. Разложил у себя на коленях и так и впился взглядом. Я смотрела, как ползут вверх его брови и округляются глаза, и с трудом сдерживалась, чтобы не заорать: «Объясни, что с ней не так?!»
Но первым успел он. Поднял голову, уставился теперь уже на меня и спросил:
— Откуда у тебя это?
Да так спросил, будто «это» — не старый, потертый на сгибах лист бумаги, а что-то невероятно ценное и к тому же давно утерянное. Что-то вроде легендарных клановых артефактов, о которых так любят спорить папа и дядя Виктор — то ли они есть, то ли нет, то ли были да потерялись, а может, это и вовсе сплошное вранье для легковерных дурачков?
— Нашла, — ответила я. Выждала несколько секунд, чтобы полюбоваться на смену выражений от потрясенного до «подозреваемый, не врите следствию», и добавила: — У бабушки на чердаке. В сундуке, в старой книге.
— Ничего себе находочки! — с чувством выдал Люк. — Что ж там еще у твоей бабки по сундукам?!
Интересный вопрос.
— Что удивительного в древней карте, кроме исторической ценности? С тех пор уже в сто раз лучше должны были все разведать и нарисовать, разве нет?
— Ты видела современные карты?
И вот тут я задумалась. В школе мы изучали географию на примере мира за Барьером. Предполагалось, что у нас те же самые моря и континенты, горы и пустыни, только города другие и кланы вместо государств. Но карт нашего мира я видела ровно две. Одну на портальной станции, где территории ближайших кланов были закрашены разными цветами, а на них отмечены города. И вторую — в мастерских, с подробно прорисованными окрестностями Витчтауна, со всеми выселками, фермами и местами добычи ингредиентов.
Но ведь это не то?
— Получается, что не видела. А ты?
Уж в полиции они наверняка есть! Должны быть, правда?
— План города и окрестностей, — сообщил Люк.
— Но почему?!
— Потому что карты, правдивые карты, — уточнил, о чем-то на несколько секунд задумавшись, — очень важная, ценная и очень оберегаемая информация.
— Почему? — честное слово, я не понимала! Есть же карты мира за Барьером, и никто не считает их настолько ценными, чтобы оберегать и никому не показывать. В чем разница?
И тут я поняла — внезапно, будто озарением. Да в том и разница! Что никто в здравом уме не полезет за Барьер, в чужой мир! А здесь…
— Тайные места? — спросила, поймав взгляд Люка. — Ингредиенты, пастбища и гнездовья? Фермы, жители которых не смогут защититься, если на них нападут всерьез?
— Удобные подступы к поселениям кланов, — продолжил Люк. — Территории, на которых издавна живут волшебные народы. Места, где было бы удобно построить новый город.
Я словно заново увидела все еще расстеленную на его коленях карту. Мое детское сокровище могло оказаться сокровищем самым настоящим.
— Как думаешь, она… правдивая?
— Предлагаешь заняться гаданием? Сколько ей лет? Двести, триста?
— Больше! Бабушке скоро триста исполнится, она ведь на самом деле не бабка мне, а пра-пра. А карта — ее деда.
— И откуда нам знать, зачем и для кого твой пра-в-шестом-поколении дед ее рисовал и много ли в ней напутал? Или нарочно запутал. И он ли рисовал? Но проверить ее было бы…
— Круто? — от предвкушения настоящего приключения, да еще и с очень важным, нет, Очень Важным результатом, а главное — в компании с Очень Клевым парнем, у меня аж в кончиках пальцев зазудело! Лететь надо, а мы сидим!
— Интересно и полезно, — согласился Люк. — Только нестись сломя голову не надо. Это может оказаться опасным.
— Но мы ведь проверим?
Он долго смотрел на меня молча, и я ерзала и нервничала под этим внимательным, пристальным взглядом. И в конце концов не выдержала, спросила:
— Что?!
— Ты ведь куда-то уже собиралась?
— Сама не знаю, куда, — призналась честно. — Меня наследие зовет. А где его искать? А это тоже, получается, наследство, так?
— Может быть, — задумчиво сказал он. Поводил по карте пальцем, словно отслеживая ведомый ему одному маршрут, и резко кивнул: — Ладно. Давай проверим.
ГЛАВА 5. Тайны древней карты
Я пересела ближе, столкнулась с Люком коленками и неловко отодвинулась, а он вдруг притянул к себе:
— Садись рядом, чего ты? Неудобно же так смотреть.
Ну вот, «смотреть неудобно»… То есть он только о карте думает? «Так, Аннабель, прекрати страдать!» — одернула себя мысленно. — «Сама же затеяла насчет проверки».
Я прислонилась к Люку и заглянула в карту. Расположение бабулиной фермы относительно Витчтауна представляла, оставалось провести прямую через две точки до пересечения с ближайшей рекой. Элементарно же, да?
— Смотри, мы где-то здесь, так? — ткнула пальцем в речной берег, а потом чиркнула до ближайшей картинки, башни посреди леса. — Сюда…
Хотела сказать: «Сюда быстро долетим», но и лететь не пришлось — сработал портал. Хороший, качественный, мгновенный портал — моргнуть не успела, и мы вместо речного берега оказались сидящими на пыльном каменном полу!
Очень пыльном. Я чихнула, а Люк уже вскочил, поставил щиты и, кажется, ждал нападения и готовился отбиваться.
Вот только нападать никто не спешил.
Я поднялась на ноги и осмотрелась. Башня, значит? Огромное пустое пространство: квадратный, ну пусть будет зал, размером с полтора стадиона, не меньше. Каменные стены уходят вверх и теряются в солнечной дымке: то ли крыши вовсе не было никогда, то ли разрушилась за века. Пусто, пыльно, гулко.
— Будем осматривать? — почему-то шепотом спросила я.
— Стой пока здесь, — скомандовал Люк. — Я сам.
Как-то так он это сказал, что я сразу вспомнила и «я должен тебя охранять», и то, что он, вообще-то, полицейский, хоть пока и стажер, а я только школьница. И пожалела, что никогда не увлекалась боевкой и даже защитной магией.
Но зато я ведь знаю кучу артефакторских чар! Ладно, Люк, сам так сам. Как скажешь. Он пошел к ближайшей стене, а я, расправив карту, бросила на нее первые из диагностирующих портальных чар.
Ничего. Ну, если не считать тут же оказавшегося рядом Люка — будто его порталом принесло от той стены!
— Спятила? — прошипел он.
— Ты чего? Это простая диагностика.
Он посмотрел на меня так выразительно, будто хотел немедленно, не сходя с места, вскрыть череп и впихнуть туда какие-то неведомые мне знания. А потом хорошенько утрамбовать и еще впихнуть. И сверху придавить чем-нибудь тяжелым, чтобы не улетело.
— Диагностика, — повторил язвительно. — Рядом с другой диагностикой. И много мы с тобой надиагностируем? А если резонанс? Или критическая несочетаемость чар? Аннабель Кирч, тебя хоть чему-нибудь действительно важному учили?
Черт! Черт, черт, черт! Конечно, учили! Это же не школьная программа, убогая и никому не нужная, это артефакторика. Вот только у нас в мастерских в принципе не может так получиться, чтобы одна диагностика помешала другой. Все учтено. Отдельные, полностью изолированные от посторонней магии рабочие комнаты. Встроенные в двери артефакты-гасилки. Жесткое правило: не входить, когда тестировщик работает! И я… привыкла, банально привыкла к тому, что можно работать спокойно, ни о чем постороннем не думая и ничего не опасаясь!
Вот и… не подумала! Позорище…
Я медленно, дрожащими руками, свернула карту. Собралась сунуть в рюкзак — и тут только поняла: а ведь мой рюкзак, и, кстати, метла тоже, остались возле речки!
Наверное, на моем лице нарисовалось что-то совсем уж выразительное, потому что Люк вздохнул, шагнул ко мне вплотную и обнял. Проговорил в макушку:
— Хочешь пореветь — реви, только быстро.
— Не хочу, — буркнула, шмыгая носом. — Рюкзак потерялся. Там, у реки. И метла.
— Не переживай, — сказал он. — Найдем. Метла ведь наверняка с меткой, так?
— Д-да, — я медленно вдохнула и выдохнула. Стоять прижатой к Люку, чувствуя его ни разу не нежные объятия, было приятно. Меня еще никто никогда вот так не обнимал — чтобы не полапать и все такое, а защитить и успокоить. То есть, конечно, никто из посторонних парней, папа не в счет. И почему-то я правда успокаивалась. Ничего ведь страшного не случилось. Наоборот. У нас тут в руках небывалое открытие, уникальный раритет, а сами мы — в таинственной древней башне, которую явно не люди строили! Что по сравнению с этим рюкзак с одеждой и школьная метла? Даже если не найдем. Хотя насчет метки Люк правильно напомнил, так что — можно будет найти.
Но если бы он обнял не только с этим желанием… не только для «пореви, если хочешь, и успокойся»!
