Ассахш сидела в шумной, суетливой едальне — туземцы называли ее странным словом «кафе», — и строила планы по захвату мира.
Эту формулировку – «планы по захвату мира» — она взяла из головы сидевшей через два столика наискосок студентки. Та, правда, считала фразочку исключительно «стебной» (Ассахш даже разбираться не желала, что это значит!), у нее под «захват мира» шла несусветная ерунда вроде «не забыть скачать конспект», «пригласить Джейка на вечеринку» и «купить помаду поярче». Ассахш улыбалась: если все люди такие глупые, тем лучше. Потому что ее собственные «планы по захвату мира» полностью соответствовали названию.
Ассахш уже выяснила, что от ее расы остались только редчайшие найденные людьми «раритеты» — о назначении которых эти ничтожества не могли себе даже представить, — и еще более редкие упоминания о найденных храмах. Что ж, храмы и возводились с таким расчетом, чтобы в случае всеобщей гибели их нашли те, кто придет на смену. Нашли, сунули любопытные носы и запустили процесс возрождения. И вот — она жива, сидит посреди чужого шумного города, успешно отводя глаза туземцам, а значит, все идет так, как было задумано. В ее памяти — координаты сотен инкубаторов, даже в самом худшем раскладе хотя бы несколько наверняка сохранились в целости.
Раса, которая сегодня владеет галактикой, совсем не впечатлила высокородную Ассахш-Са-Тишш, правительницу Империи Тысячи Звезд и Десяти Тысяч Лун, ту, перед которой простирались ниц даже высокомерные жрецы. Ни величия, ни достоинства, суетливый муравейник, скопище убогих особей с убогими мыслями. Во времена расцвета Империи Звезд и Лун предки этих ничтожеств занимали положенное им место — рабов и корма. Но, извольте полюбоваться, без твердой руки хозяев возомнили себя венцом эволюции.
Самое удивительное, что они совсем не помнили о том давнем прошлом. Лишь у отдельных особей Ассахш нащупала в разуме отголоски былого — детскими страхами, глупыми сказками, неясными снами. И это не хуже изменившегося рисунка звезд в небе показывало, какая бездна времени прошла с тех пор, как императрица заснула в своей гробнице. Но магия жрецов не подвела — пришло время новой жизни, а значит, и новой Империи.
И тут среди сотен тусклых чужих сознаний Ассахш заметила неправильное. Яркое, чистое. Высокоорганизованный разум, который просто не мог принадлежать кому-то из этих мягкотелых ничтожеств. Неужели, кроме людей, во Вселенной возвысилась из грязи какая-то еще, более молодая раса? Достойные, опасные соперники?
Это, разумеется, нужно было выяснить незамедлительно. Но императрице не пристало прерывать завтрак ради низшего существа. Ведь можно бросить на него метку, а уже потом найти, понаблюдать, сделать выводы. Рискованно — есть некоторая вероятность, что метку заметят. Хотя… Императрица высокомерно улыбнулась — ментальные практики жрецов доступны ей, но вряд ли чужак сумеет их обнаружить. А даже если заметит — не снимет. Это будет интересная игра, партия с высокими ставками. Тем лучше! Ведь только в схватке с сильным, в победе над сильным, в унижении сильного чувствуешь всю прелесть жизни.
Если ты родился менталистом, а потом еще и получил высококлассную выучку дозорного, следить за ментальным полем входит в такую же безусловную привычку, как чистить зубы или не гулять без оружия. А если ты — наемник, которого чужие интриги и амбиции однажды привели туда, где врожденный ментальный дар еще и невероятно усилился…
Линкольн Ли, на текущий момент второй номер в рейтинге вольных рейнджеров, прекрасно осознавал все плюсы такого, черти б его взяли, «конкурентного преимущества». Сомневался, правда, к плюсам или к минусам отнести установившуюся тогда же ментальную связь с Гардом — на текущий, опять же, момент тот занимал первую строчку рейтинга, и совместное расхищение заброшенного храма рептилоидов вовсе не сделало из соперников друзей. Хотя их наниматель, кажется, очень на это рассчитывал.
Как бы то ни было, сейчас Лин был свободен, при деньгах, Гарда и других раздражающих факторов в обозримом пространстве — в том числе ментальном — не наблюдалось, и жизнь была почти прекрасна. «Почти» — потому что вот уже несколько дней на самом краю сознания спятившей мухой зудела какая-то неправильность. Как будто где-то рядом было что-то, а может, кто-то, кого Лин должен был срисовать, но не срисовал. Или менталист сильнее него, что казалось почти невероятным, или нацеленная на подавление менталистов аппаратура, что, в принципе, было вполне возможным.
Умным решением было не обращать внимания, пока для самого Лина нет угрозы. Мудрым — убраться с этой планетки, на которой его ничто не держало. Но любопытство – такая штука, которая слишком часто идет вразрез и с мудростью, и с банальным здравым смыслом. И Лин рыскал по Эхне, пытаясь найти, вычислить, понять, что происходит и, главное, для кого оно происходит.
Пока в один чудесный момент не вычислили его.
Чужой пристальный интерес Лин засек сразу. Срисовавший его менталист и не думал блочиться, прятаться, маскировать невероятную, пылающую в ментальном пространстве чертовым вулканом силищу. Наглый. И у его силы был очень памятный Лину гадостный привкус, тот самый, которого они с Гардом досыта хлебнули в храме рептилоидов. Кто-то воссоздал уничтоженную аппаратуру?
Именно так Лин и подумал поначалу, но… нет. Аппаратура дает другой фон, безликий, безличностный. Читать чужую менталку с мерзким высокомерным злорадством, с интересом коллекционера, втыкающего булавку в очередную бабочку, может только человек. Или – нечеловек? Стоило запустить ответный щуп, и на Лина обрушилось то, что уже видел в храме. Видения из жизни рептилоидов. Убийства и совокупления, измены и ложь, грызня за власть или за тень власти, и жрецы, тщательно пестующие самые низменные страсти своей паствы, и владычица, взирающая на низших с презрительной улыбкой. А следом за видениями — метка, аурное клеймо, каким эти твари метили своих рабов.
Вымершая, чтоб их, сотни веков назад раса! Как?!
Впрочем, «как» — вопрос теоретический. Сейчас важнее, «сколько», «где» и «что с этим делать». Лезть на такого соперника в одиночку – Лин еще не совсем спятил. Но кому он мог доверить такую новость? Полиции Альянса? Дозору? Политикам? Не смешите! Одни пальцем не шелохнут без приказа, другие прикажут то, что выгоднее лично им. На ум приходило только одно имя, ни разу не вдохновляющее. «Эй, Гард, не хочешь как-нибудь между делом спасти мир от рептилоидов?» — Лин даже засмеялся, представив, что может услышать в ответ.
К тому же Гард сейчас вполне может быть на другом краю Галактики, а непонятный предположительно рептилоид – точно здесь, на Эхне. Где-то рядом. Может, вон в том скверике или в кафе на той стороне улицы.
«Уверен, что мир стоит спасения? — отозвалось в мыслях. — По мне, пусть катится к чертям».
Гард? Здесь?!
Лин усмехнулся: «Не хочешь — как хочешь. А я был уверен, что ты не пропустишь такую развлекуху».
Ответную ругань можно было не принимать в расчет. Лин знал, что от такого веселья Гард не откажется. И Гард знал, что Лин знает. Просто обоим нужно привыкнуть к мысли, что снова придется стать напарниками.
«Чертовы твари за это ответят», — мрачно пообещал Гард.
Словно эхом чужой и чуждой мысли пришло в голову: «Это будет интересная игра».
«Не сомневаюсь», — хмыкнул Лин, будто отвечая обоим сразу.
Эту формулировку – «планы по захвату мира» — она взяла из головы сидевшей через два столика наискосок студентки. Та, правда, считала фразочку исключительно «стебной» (Ассахш даже разбираться не желала, что это значит!), у нее под «захват мира» шла несусветная ерунда вроде «не забыть скачать конспект», «пригласить Джейка на вечеринку» и «купить помаду поярче». Ассахш улыбалась: если все люди такие глупые, тем лучше. Потому что ее собственные «планы по захвату мира» полностью соответствовали названию.
Ассахш уже выяснила, что от ее расы остались только редчайшие найденные людьми «раритеты» — о назначении которых эти ничтожества не могли себе даже представить, — и еще более редкие упоминания о найденных храмах. Что ж, храмы и возводились с таким расчетом, чтобы в случае всеобщей гибели их нашли те, кто придет на смену. Нашли, сунули любопытные носы и запустили процесс возрождения. И вот — она жива, сидит посреди чужого шумного города, успешно отводя глаза туземцам, а значит, все идет так, как было задумано. В ее памяти — координаты сотен инкубаторов, даже в самом худшем раскладе хотя бы несколько наверняка сохранились в целости.
Раса, которая сегодня владеет галактикой, совсем не впечатлила высокородную Ассахш-Са-Тишш, правительницу Империи Тысячи Звезд и Десяти Тысяч Лун, ту, перед которой простирались ниц даже высокомерные жрецы. Ни величия, ни достоинства, суетливый муравейник, скопище убогих особей с убогими мыслями. Во времена расцвета Империи Звезд и Лун предки этих ничтожеств занимали положенное им место — рабов и корма. Но, извольте полюбоваться, без твердой руки хозяев возомнили себя венцом эволюции.
Самое удивительное, что они совсем не помнили о том давнем прошлом. Лишь у отдельных особей Ассахш нащупала в разуме отголоски былого — детскими страхами, глупыми сказками, неясными снами. И это не хуже изменившегося рисунка звезд в небе показывало, какая бездна времени прошла с тех пор, как императрица заснула в своей гробнице. Но магия жрецов не подвела — пришло время новой жизни, а значит, и новой Империи.
И тут среди сотен тусклых чужих сознаний Ассахш заметила неправильное. Яркое, чистое. Высокоорганизованный разум, который просто не мог принадлежать кому-то из этих мягкотелых ничтожеств. Неужели, кроме людей, во Вселенной возвысилась из грязи какая-то еще, более молодая раса? Достойные, опасные соперники?
Это, разумеется, нужно было выяснить незамедлительно. Но императрице не пристало прерывать завтрак ради низшего существа. Ведь можно бросить на него метку, а уже потом найти, понаблюдать, сделать выводы. Рискованно — есть некоторая вероятность, что метку заметят. Хотя… Императрица высокомерно улыбнулась — ментальные практики жрецов доступны ей, но вряд ли чужак сумеет их обнаружить. А даже если заметит — не снимет. Это будет интересная игра, партия с высокими ставками. Тем лучше! Ведь только в схватке с сильным, в победе над сильным, в унижении сильного чувствуешь всю прелесть жизни.
***
Если ты родился менталистом, а потом еще и получил высококлассную выучку дозорного, следить за ментальным полем входит в такую же безусловную привычку, как чистить зубы или не гулять без оружия. А если ты — наемник, которого чужие интриги и амбиции однажды привели туда, где врожденный ментальный дар еще и невероятно усилился…
Линкольн Ли, на текущий момент второй номер в рейтинге вольных рейнджеров, прекрасно осознавал все плюсы такого, черти б его взяли, «конкурентного преимущества». Сомневался, правда, к плюсам или к минусам отнести установившуюся тогда же ментальную связь с Гардом — на текущий, опять же, момент тот занимал первую строчку рейтинга, и совместное расхищение заброшенного храма рептилоидов вовсе не сделало из соперников друзей. Хотя их наниматель, кажется, очень на это рассчитывал.
Как бы то ни было, сейчас Лин был свободен, при деньгах, Гарда и других раздражающих факторов в обозримом пространстве — в том числе ментальном — не наблюдалось, и жизнь была почти прекрасна. «Почти» — потому что вот уже несколько дней на самом краю сознания спятившей мухой зудела какая-то неправильность. Как будто где-то рядом было что-то, а может, кто-то, кого Лин должен был срисовать, но не срисовал. Или менталист сильнее него, что казалось почти невероятным, или нацеленная на подавление менталистов аппаратура, что, в принципе, было вполне возможным.
Умным решением было не обращать внимания, пока для самого Лина нет угрозы. Мудрым — убраться с этой планетки, на которой его ничто не держало. Но любопытство – такая штука, которая слишком часто идет вразрез и с мудростью, и с банальным здравым смыслом. И Лин рыскал по Эхне, пытаясь найти, вычислить, понять, что происходит и, главное, для кого оно происходит.
Пока в один чудесный момент не вычислили его.
Чужой пристальный интерес Лин засек сразу. Срисовавший его менталист и не думал блочиться, прятаться, маскировать невероятную, пылающую в ментальном пространстве чертовым вулканом силищу. Наглый. И у его силы был очень памятный Лину гадостный привкус, тот самый, которого они с Гардом досыта хлебнули в храме рептилоидов. Кто-то воссоздал уничтоженную аппаратуру?
Именно так Лин и подумал поначалу, но… нет. Аппаратура дает другой фон, безликий, безличностный. Читать чужую менталку с мерзким высокомерным злорадством, с интересом коллекционера, втыкающего булавку в очередную бабочку, может только человек. Или – нечеловек? Стоило запустить ответный щуп, и на Лина обрушилось то, что уже видел в храме. Видения из жизни рептилоидов. Убийства и совокупления, измены и ложь, грызня за власть или за тень власти, и жрецы, тщательно пестующие самые низменные страсти своей паствы, и владычица, взирающая на низших с презрительной улыбкой. А следом за видениями — метка, аурное клеймо, каким эти твари метили своих рабов.
Вымершая, чтоб их, сотни веков назад раса! Как?!
Впрочем, «как» — вопрос теоретический. Сейчас важнее, «сколько», «где» и «что с этим делать». Лезть на такого соперника в одиночку – Лин еще не совсем спятил. Но кому он мог доверить такую новость? Полиции Альянса? Дозору? Политикам? Не смешите! Одни пальцем не шелохнут без приказа, другие прикажут то, что выгоднее лично им. На ум приходило только одно имя, ни разу не вдохновляющее. «Эй, Гард, не хочешь как-нибудь между делом спасти мир от рептилоидов?» — Лин даже засмеялся, представив, что может услышать в ответ.
К тому же Гард сейчас вполне может быть на другом краю Галактики, а непонятный предположительно рептилоид – точно здесь, на Эхне. Где-то рядом. Может, вон в том скверике или в кафе на той стороне улицы.
«Уверен, что мир стоит спасения? — отозвалось в мыслях. — По мне, пусть катится к чертям».
Гард? Здесь?!
Лин усмехнулся: «Не хочешь — как хочешь. А я был уверен, что ты не пропустишь такую развлекуху».
Ответную ругань можно было не принимать в расчет. Лин знал, что от такого веселья Гард не откажется. И Гард знал, что Лин знает. Просто обоим нужно привыкнуть к мысли, что снова придется стать напарниками.
«Чертовы твари за это ответят», — мрачно пообещал Гард.
Словно эхом чужой и чуждой мысли пришло в голову: «Это будет интересная игра».
«Не сомневаюсь», — хмыкнул Лин, будто отвечая обоим сразу.
