Детский дом
Это случилось много лет назад, история, свидетельницей которой я стала. Она произошла с близким другом моего мужа. История любви, но какой ЛЮБВИ! Впрочем, я расскажу все по порядку, нет сил все это держать в себе.
В одном из детских домов нашего города жила девочка по имени Катя. Она была самой обычной девочкой, как и все дети всех детских домов. Дети, которые по разным жизненным обстоятельствам оказывались в них. У Кати мама умерла при родах, по крайней мере, так ей сказала в детском доме воспитательница. Кто знает, может, так говорят всем детям, чтобы они, когда вырастут, не искали своих мам и пап. Потому что часто такие поиски оборачиваются для детей психологической травмой. Бывает, что у родителей уже другие семьи, а об ошибках своей молодости они предпочитают не помнить, и не признают своих сына или дочь, которые жили в детском доме мечтами найти родных родителей.
Катя знала, что когда ей исполнится восемнадцать лет, и она переселится из детского дома в однокомнатную квартиру, которую ей дадут от государства, она будет одна. У других были мамы и папы, бабушки и дедушки, тети и дяди, на душевную помощь которых можно было бы рассчитывать, а она будет одна. Ведь в этом городе у нее никого нет, даже близкой подруги из детского дома. Все девочки почему-то всегда пытались обидеть ее, сделать гадости (например, залепляли волосы жвачкой, проливали суп на платье, толкали, били и делали другие мелкие пакости). Все это заканчивалось тем, что девочка в слезах убегала к себе на кровать и подолгу плакала. А воспитателям казалось, что она просто капризничает, и они ставили ее в угол, а девочки все смеялись. А мальчишки же наоборот все время звали ее куда-то в сарай, или за гаражи за оградой. Только девочка отказывалась и пугливо убегала.
Ей было тогда всего двенадцать лет, она одна играла в песочнице со своей любимой куклой барби по имени Синди. Группа девчонок года на два-три старше ее из соседней группы детского дома стояли неподалеку и, переговариваясь, смотрели в ее сторону и улыбались. Катя не обращала внимания. Подошло время обеда, и ее воспитательница собрала ребят и повела в корпус. Катя не услышала, как Нина Александровна всех позвала, поэтому продолжала играть. Несмотря на столь юный возраст, Катя была с довольно хорошо сложенной фигурой. Да и на личико она была очень хорошенькой: с голубыми глазами и светлыми вьющимися волосами. Видимо, поэтому девочки ненавидели ее.
Когда все из Катиной группы ушли обедать, а ее отсутствия еще не заметили, те самые девчонки незаметно окружили ее. Она испуганно взглянула на них и хотела подняться. Но сзади ее кто-то удержал и зажал рот, она даже закричать не успела, как остальные подхватили ее под руки и потащили в сарай.
- Пикнешь, убью! - пригрозил та, которая сжимала ей рот, Катя не смогла разглядеть её. Они бросили её на кучу сена в сарае и сразу же двое связали ей руки. И потом все трое ушли и закрыли сарай. Катя боялась пошевелиться и только тихо всхлипывала, глотая слёзы, боясь издать звук. Она знала, что сейчас будет что-то страшное. Об этом их воспитательница говорила с ними, после похожего случая в их детском доме. Только тогда та, другая девочка, побоялась выдать своих мучительниц, которые пригрозили ей, что ее убьют, и она сказала, что на тот момент потеряла сознание. Катя испуганно ждала своего часа.
В детском доме за обедом Нина Александровна вдруг заметила, что не хватает одного ребёнка.
- А где Катя? - спросила она у ребят.
Все пожали плечами.
- А я видела, как старшие девочки тащили её в сторону сарая, - сказала вдруг одна из девочек.
Все тихо засмеялись, уже предполагая, зачем они это сделали.
- Что! - Воспитательница в ужасе выбежала из столовой. Все вдруг повскакали со своих мест и бросились к окну, и старшие, и младшие.
Вскоре, все трое девочек вернулись, одна снова зажала Кате рот. А другие две стояли с палками в руках и грозно ухмылялись, намереваясь избить её.
Девочка в ужасе застонала и завертелась. Внезапно раздался дикий вопль: «А-а, гадина!» - И девушка, сжимавшая ей рот, отпрянул и стал дуть на руку. Катя укусила её. Почувствовав, что рот свободен, девочка завизжала: «А-а-а!» - Но из горла вырвалось сдавленное хрипение, и рот её тут же был зажат тряпкой.
Мучительницам не удалось завершить задуманное: избить её до неузнавания. В сарай ворвались воспитатели-мужчины. Катя отделалась парой царапин, синяками и разодранным платьем. Что стало с теми девчонками, она так и не узнала. Скорее всего, дело замяли. Хотя та, первая, девочка тоже была их жертвой, но и об этом деле тоже не хотели вспоминать.
Катя несколько дней после этого плакала по ночам от страха и боли. Девочка в свои двенадцать лет уже несколько раз жалела, что когда-то появилась на этот свет. Все забылось, и воспитатели не замечали, что все так же девчонки обижали её, а мальчишки, даже уже взрослые даже не старались её защитить, а только насмехались.
А девочка все росла и хорошела, и вот ей уже исполнилось шестнадцать. Однако она сильно замкнулась в себе, долго о чём-то думала. И при приближении чужих людей испуганно убегала. И психолог, наблюдавший её, посоветовал воспитательнице попробовать найти её родственников. И вот социальная работница детского дома отправилась на поиски, рылась в бумагах, поднимала на ноги все родильные дома.
Прошло около года.
Встреча с троюродным братом
Кате было семнадцать. Это был день её рождения. Главный врач детского дома вызвал её к себе. Девушка осторожно вошла в его кабинет. Там сидели её воспитательница, социальная работница и ещё какая-то женщина. Катю пригласили сесть на стул возле стола. Девушка села и заметила, что напротив, возле стены, сидел красивый молодой человек лет 27-29 и с любопытством, но ласково и приветливо разглядывал её. Было видно, что она понравилась ему.
- Катюш, познакомься, это твой троюродный брат Максим Дарованов, - где-то вдалеке звучал голос главного врача.
Девушка, как дикий зверёк, испуганно смотрела на него.
- Максим хочет оформить на тебя опеку, пока тебе не исполнилось восемнадцать.
- Можно, я пойду, - проговорила, точнее прошевелила слипшимися губами девушка.
- Катюш, Максим - твой брат, не бойся, - Пыталась уверить её Нина Александровна
- У меня нет никого, - тихо ответила девушка.
- Не было, но мы долго искали и нашли, - произнесла социальная работница.
- У меня нет, и не было никого, - громче произнесла девушка дрожащим голосом, поднимаясь со стула.
- Катюш, не бойся, он с добрыми намерениями, - произнесла Нина Александровна, подходя к ней.
- Я не хочу! - с мольбой в голосе воскликнула девушка.
- Кать, - женщина взяла её за руку и осторожно подвела к мужчине. Он встал и оказался выше их.
Я не хочу, - прошептала Катя, испуганно взглянув на него. - Я не хочу, не хочу, не хочу! - вдруг закричала она и, вырвавшись, выбежала из кабинета. Лицо Максима вытянулось в испуге, он не ожидал, что все так обернется.
- Катя! - Нина Александровна побежала за ней. Через пятнадцать минут она вернулась.
- Вы можете пройти в комнату и поговорить с ней, - обратилась она к Максиму. - А тут пока бумаги оформят.
- Хорошо, спасибо, - кивнул мужчина.
-Я Вас провожу.
Они вышли.
Катя лежала на своей кровати, обняв подушку. На щеках ее были заметны следы недавних слез. Она шмыгала носом. Она слышала, как в комнату кто-то осторожно вошел. Сердце её бешено стучало. Но надо было побороть в себе страх: боязнь чужих людей. Но она не смогла повернуться навстречу к нему. Тогда он обошёл её кровать и сел перед ней на соседнюю.
- Привет, сестрёнка, - приятный и спокойный мужской голос заставил её открыть глаза. Она поднялась села на постели и, вытерев руками остатки слез, взглянула на него с незаметным испугом.
- Мне просто позвонили из отдела опеки и сказали, что у меня есть младшая сестрёнка. И что она одна живёт в детском доме, - заговорил он, скрывая смущение, но открыто глядя ей в глаза. - И я не смог оставить это без внимания и сразу приехал.
- Зачем я Вам?
- Ты моя сестрёнка.
- А если это не так?
- Почему?
- Мы не похожи даже.
- Мы троюродные.
Девушка промолчала, отведя взгляд. Он тоже ждал продолжения разговора.
- У Вас, наверное, семья, - произнесла она и снова взглянула на него. - Зачем я Вам?
- У меня жена – Оля.
- А дети?
- Детей пока нет. Пока не получается.
- Жена Ваша будет против меня.
- Честно скажу, сначала была против, но потом согласилась, так как ты уже взрослая и сможешь помогать ей вести домашние дела.
- А у Вас квартира?
- Да, трехкомнатная.
- Какая большая! И…и своя?
- Да, конечно.
- Как здорово! - Глаза девушки заблестели.
- И у тебя будет отдельная комната, - улыбнулся Максим.
- Правда! - Девушка замерла в восторге. - Своя комната! - Повторила она.
Вдруг она серьёзно посмотрела на него.
- Я обязательно буду вам помогать, буду делать всё, как скажете.
Он улыбнулся и взял её за руку.
- Сестрёнка ты моя, - ласково произнёс Максим. - Постой, - спохватился он и стал рыться в сумке. - Мне сказали, что сегодня у тебя день рождения, и я привёз тебе подарок.
Девушка удивленно смотрела на него: ей никогда не говорили, что на день рождения подарки дарят. Она просто знала дату и всё и ничего особенного. Он достал нежно-розовый сарафанчик и белые босоножки на каблуках.
- Как красиво! - Девушка с замиранием сердца рассматривала наряды и не решалась их примерить.
- Ну, что же ты, принцесса, не хочешь примерить? Ой, прости, я сейчас выйду, - он вышел, прикрыв дверь.
Катя надела наряд. Её немного смутило глубокое декольте, немного обнажающее её полную грудь. И поэтому, когда Максим вошёл, она всячески пыталась её прикрыть, но, в конце концов, поняла, что это бесполезно.
- Красавица ты моя! - Не смог сдержать восхищения мужчина.
- Спасибо, - произнесла она, смущенно заулыбавшись, но тут же осмелела, - а можно Вас обнять?
- Конечно, но при условии, что ты будешь называть меня на ты.
- Хорошо, можно тебя обнять?
- Да, конечно, - они бросились друг к другу в объятья и, прижавшись, простояли несколько минут.
- Ну что, малыш, - заговорил он, - ты собирай вещи, а я пока схожу, узнаю, что там с документами.
- Хорошо, - улыбнулась девочка.
Через полчаса Катя шла рядом с Максимом, по тротуару к калитке. Он держал её за руку, и она была счастлива. Все провожали её взглядами. Девчонки с ненавистью и с заметной завистью, а мальчишки присвистывали ей вслед, увидев её в новом наряде. А воспитатели с облегчением: наконец, пристроили ещё одного ребенка. Катя была счастлива, что наконец-то все её несчастья и злоба, и ненависть других детей к ней закончились, и она уходит отсюда с самым родным человеком на этой земле. И уходит навсегда!
Наваждение
У неё было всё, как она мечтала: и отдельная комната, и много одежды, которую покупал ей Максим, и телевизор в комнате, и магнитофон.
Жена Максима, Оля (девушка двадцати шести лет), была подготовлена, поэтому сразу приняла Катю. Поначалу, конечно, с осторожностью поручала ей кое-какие дела, но потом, заметив, с каким рвением Катя старается выполнять работу, стала учить её кое-каким навыкам, которые пригодятся в будущем, когда Катя выйдет замуж.
Катя всегда старалась сделать приятное Максиму: то что-нибудь постирает, то испечёт. Она всегда старалась быть рядом с ним: сидеть на диване или за столом, идти, касаясь его руки своей. Она сильно привязалась к нему. Максим же в свою очередь опекал её как ребенка. Иногда они вместе баловались, шутили.
Для нас, друзей, со стороны было видно, что это одна семья: мама Оля, папа Максим и дочка Катя. Я и муж воспринимали её как ребенка: всегда живая, весёлая, игривая. Да она и была ребенком, несмотря на вполне уже женскую фигуру и её совершеннолетие. Внутри же она была ребенком. Максим часто называл её «малышкой».
Она поступила в техникум после школы. Ей уже было девятнадцать лет. Девушка уже училась около двух лет, когда произошло это несчастье.
Оли, слава богу, не было дома. У Максима был выходной. Было около четырёх дня. Он ждал Катю с учёбы. Она должна была прийти с минуты на минуту. Наконец, зашевелился ключ в замочной скважине, дверь открылась, и на пороге показалась Катя. Максим, готовивший обед, в фартуке и с поварешкой в руках вышел встречать сестру. Но, увидев её, тут же выпустил поварёшку из рук. Платье на Кате было разодрано, волосы разлохмачены, руки и ноги ободраны, лицо поцарапано. Платье, руки и шея залиты чем-то чёрным, то ли краской, то ли чернилами.
- Катюш, кто это сделал?
Девочка заплакала, он обнял её.
- Я…я не хотела…,- захлёбываясь, произнесла она, - он сам…он подошел и поцеловал, - её слова прервались рыданиями. - Он мне нравился, но… я… я не знала, что она его девушка! - У Кати была истерика, и она задыхалась от слез. Максим держал её до тех пор, пока она не успокоилась. Он понял лишь одно, что какой-то подонок воспользовался невинностью Кати, а его девчонка застукала их и отомстила за нахала его, Максимовой, сестрёнке. Когда она немного успокоилась, он потащил её в ванную. Умыв лицо, он обнаружил, что тёмные пятна не оттираются. Максим набрал в ванну воды и заставил Катю залезть. Но та не шелохнулась, глядя мимо него пустыми глазами. Тогда он, немного смущаясь, её наготы, сам снял платье и помог залезть в горячую воду.
- Сиди, отмокай, - заботливо произнес он, - я сейчас.
Вспомнив, что краску оттирают маслом, он пошел за ним. Мужчина снова вернулся в ванную, Катя лежала, закрыв глаза. Её спокойное лицо, её обнаженное тело в воде… Округлые бедра, красивая грудь, тонкая талия…на минуту Максим остолбенел, любуясь Ей. Но потом подошел и коснулся её плеча, почувствовав под рукой нежную бархатистую кожу. Ему было жалко тереть её, но он тер эти ужасные пятна. И Катя машинально подставляла ему руки, шею, грудь. А он все тер и тер, пока вода из прозрачно-голубой не превратилась в серо-мутную. Тогда он помог девушке вылезти и, выпустив грязную воду и промыв ванную, снова набрал воды и посадил её. Максим намылил Катю, она была безразлична ко всем его действиям. Он ополоснул её под душем и, укутав в большое полотенце, взял на руки и отнёс в комнату. Максим положил Катю на диван и, достав флакон с зелёнкой, стал обрабатывать её коленки и ладошки. Она по-прежнему была безразлична. Он закончил и взглянул ей в глаза. Он заметил, как её рука стала медленно разворачивать полотенце. Катя раскрылась, и он снова невольно залюбовался её наготой. Его щёки зарумянились в смущении. Она смотрела ему в глаза, завораживая своими голубыми. Она осторожно взяла его руку и положила к себе на живот. Он хотел убрать её, помня, что нельзя с сестрой, хоть и с троюродной. Но она удержала. У него закружилась голова: её гладкая нежная кожа, мягкий живот, упругая грудь, тонкая шея, влажные алые губы, которые он целовал, не помня себя, отказавшись от всех запретов и законов. Он прижимал к себе её тело, сливался с ней в единое целое, двигаясь в унисон, дышал вместе с ней, растворяясь в ней без остатка и навсегда.
Он не помнил, как вышел из её комнаты, на ходу надевая рубашку. Было все, как в тумане: мужчина дождался, пока она уснет и вышел, прикрыв дверь. Непонятные мысли крутились в голове: «она же сестра, нельзя же с ней! Нельзя! Но уже поздно.
Это случилось много лет назад, история, свидетельницей которой я стала. Она произошла с близким другом моего мужа. История любви, но какой ЛЮБВИ! Впрочем, я расскажу все по порядку, нет сил все это держать в себе.
В одном из детских домов нашего города жила девочка по имени Катя. Она была самой обычной девочкой, как и все дети всех детских домов. Дети, которые по разным жизненным обстоятельствам оказывались в них. У Кати мама умерла при родах, по крайней мере, так ей сказала в детском доме воспитательница. Кто знает, может, так говорят всем детям, чтобы они, когда вырастут, не искали своих мам и пап. Потому что часто такие поиски оборачиваются для детей психологической травмой. Бывает, что у родителей уже другие семьи, а об ошибках своей молодости они предпочитают не помнить, и не признают своих сына или дочь, которые жили в детском доме мечтами найти родных родителей.
Катя знала, что когда ей исполнится восемнадцать лет, и она переселится из детского дома в однокомнатную квартиру, которую ей дадут от государства, она будет одна. У других были мамы и папы, бабушки и дедушки, тети и дяди, на душевную помощь которых можно было бы рассчитывать, а она будет одна. Ведь в этом городе у нее никого нет, даже близкой подруги из детского дома. Все девочки почему-то всегда пытались обидеть ее, сделать гадости (например, залепляли волосы жвачкой, проливали суп на платье, толкали, били и делали другие мелкие пакости). Все это заканчивалось тем, что девочка в слезах убегала к себе на кровать и подолгу плакала. А воспитателям казалось, что она просто капризничает, и они ставили ее в угол, а девочки все смеялись. А мальчишки же наоборот все время звали ее куда-то в сарай, или за гаражи за оградой. Только девочка отказывалась и пугливо убегала.
Ей было тогда всего двенадцать лет, она одна играла в песочнице со своей любимой куклой барби по имени Синди. Группа девчонок года на два-три старше ее из соседней группы детского дома стояли неподалеку и, переговариваясь, смотрели в ее сторону и улыбались. Катя не обращала внимания. Подошло время обеда, и ее воспитательница собрала ребят и повела в корпус. Катя не услышала, как Нина Александровна всех позвала, поэтому продолжала играть. Несмотря на столь юный возраст, Катя была с довольно хорошо сложенной фигурой. Да и на личико она была очень хорошенькой: с голубыми глазами и светлыми вьющимися волосами. Видимо, поэтому девочки ненавидели ее.
Когда все из Катиной группы ушли обедать, а ее отсутствия еще не заметили, те самые девчонки незаметно окружили ее. Она испуганно взглянула на них и хотела подняться. Но сзади ее кто-то удержал и зажал рот, она даже закричать не успела, как остальные подхватили ее под руки и потащили в сарай.
- Пикнешь, убью! - пригрозил та, которая сжимала ей рот, Катя не смогла разглядеть её. Они бросили её на кучу сена в сарае и сразу же двое связали ей руки. И потом все трое ушли и закрыли сарай. Катя боялась пошевелиться и только тихо всхлипывала, глотая слёзы, боясь издать звук. Она знала, что сейчас будет что-то страшное. Об этом их воспитательница говорила с ними, после похожего случая в их детском доме. Только тогда та, другая девочка, побоялась выдать своих мучительниц, которые пригрозили ей, что ее убьют, и она сказала, что на тот момент потеряла сознание. Катя испуганно ждала своего часа.
В детском доме за обедом Нина Александровна вдруг заметила, что не хватает одного ребёнка.
- А где Катя? - спросила она у ребят.
Все пожали плечами.
- А я видела, как старшие девочки тащили её в сторону сарая, - сказала вдруг одна из девочек.
Все тихо засмеялись, уже предполагая, зачем они это сделали.
- Что! - Воспитательница в ужасе выбежала из столовой. Все вдруг повскакали со своих мест и бросились к окну, и старшие, и младшие.
Вскоре, все трое девочек вернулись, одна снова зажала Кате рот. А другие две стояли с палками в руках и грозно ухмылялись, намереваясь избить её.
Девочка в ужасе застонала и завертелась. Внезапно раздался дикий вопль: «А-а, гадина!» - И девушка, сжимавшая ей рот, отпрянул и стал дуть на руку. Катя укусила её. Почувствовав, что рот свободен, девочка завизжала: «А-а-а!» - Но из горла вырвалось сдавленное хрипение, и рот её тут же был зажат тряпкой.
Мучительницам не удалось завершить задуманное: избить её до неузнавания. В сарай ворвались воспитатели-мужчины. Катя отделалась парой царапин, синяками и разодранным платьем. Что стало с теми девчонками, она так и не узнала. Скорее всего, дело замяли. Хотя та, первая, девочка тоже была их жертвой, но и об этом деле тоже не хотели вспоминать.
Катя несколько дней после этого плакала по ночам от страха и боли. Девочка в свои двенадцать лет уже несколько раз жалела, что когда-то появилась на этот свет. Все забылось, и воспитатели не замечали, что все так же девчонки обижали её, а мальчишки, даже уже взрослые даже не старались её защитить, а только насмехались.
А девочка все росла и хорошела, и вот ей уже исполнилось шестнадцать. Однако она сильно замкнулась в себе, долго о чём-то думала. И при приближении чужих людей испуганно убегала. И психолог, наблюдавший её, посоветовал воспитательнице попробовать найти её родственников. И вот социальная работница детского дома отправилась на поиски, рылась в бумагах, поднимала на ноги все родильные дома.
Прошло около года.
Встреча с троюродным братом
Кате было семнадцать. Это был день её рождения. Главный врач детского дома вызвал её к себе. Девушка осторожно вошла в его кабинет. Там сидели её воспитательница, социальная работница и ещё какая-то женщина. Катю пригласили сесть на стул возле стола. Девушка села и заметила, что напротив, возле стены, сидел красивый молодой человек лет 27-29 и с любопытством, но ласково и приветливо разглядывал её. Было видно, что она понравилась ему.
- Катюш, познакомься, это твой троюродный брат Максим Дарованов, - где-то вдалеке звучал голос главного врача.
Девушка, как дикий зверёк, испуганно смотрела на него.
- Максим хочет оформить на тебя опеку, пока тебе не исполнилось восемнадцать.
- Можно, я пойду, - проговорила, точнее прошевелила слипшимися губами девушка.
- Катюш, Максим - твой брат, не бойся, - Пыталась уверить её Нина Александровна
- У меня нет никого, - тихо ответила девушка.
- Не было, но мы долго искали и нашли, - произнесла социальная работница.
- У меня нет, и не было никого, - громче произнесла девушка дрожащим голосом, поднимаясь со стула.
- Катюш, не бойся, он с добрыми намерениями, - произнесла Нина Александровна, подходя к ней.
- Я не хочу! - с мольбой в голосе воскликнула девушка.
- Кать, - женщина взяла её за руку и осторожно подвела к мужчине. Он встал и оказался выше их.
Я не хочу, - прошептала Катя, испуганно взглянув на него. - Я не хочу, не хочу, не хочу! - вдруг закричала она и, вырвавшись, выбежала из кабинета. Лицо Максима вытянулось в испуге, он не ожидал, что все так обернется.
- Катя! - Нина Александровна побежала за ней. Через пятнадцать минут она вернулась.
- Вы можете пройти в комнату и поговорить с ней, - обратилась она к Максиму. - А тут пока бумаги оформят.
- Хорошо, спасибо, - кивнул мужчина.
-Я Вас провожу.
Они вышли.
Катя лежала на своей кровати, обняв подушку. На щеках ее были заметны следы недавних слез. Она шмыгала носом. Она слышала, как в комнату кто-то осторожно вошел. Сердце её бешено стучало. Но надо было побороть в себе страх: боязнь чужих людей. Но она не смогла повернуться навстречу к нему. Тогда он обошёл её кровать и сел перед ней на соседнюю.
- Привет, сестрёнка, - приятный и спокойный мужской голос заставил её открыть глаза. Она поднялась села на постели и, вытерев руками остатки слез, взглянула на него с незаметным испугом.
- Мне просто позвонили из отдела опеки и сказали, что у меня есть младшая сестрёнка. И что она одна живёт в детском доме, - заговорил он, скрывая смущение, но открыто глядя ей в глаза. - И я не смог оставить это без внимания и сразу приехал.
- Зачем я Вам?
- Ты моя сестрёнка.
- А если это не так?
- Почему?
- Мы не похожи даже.
- Мы троюродные.
Девушка промолчала, отведя взгляд. Он тоже ждал продолжения разговора.
- У Вас, наверное, семья, - произнесла она и снова взглянула на него. - Зачем я Вам?
- У меня жена – Оля.
- А дети?
- Детей пока нет. Пока не получается.
- Жена Ваша будет против меня.
- Честно скажу, сначала была против, но потом согласилась, так как ты уже взрослая и сможешь помогать ей вести домашние дела.
- А у Вас квартира?
- Да, трехкомнатная.
- Какая большая! И…и своя?
- Да, конечно.
- Как здорово! - Глаза девушки заблестели.
- И у тебя будет отдельная комната, - улыбнулся Максим.
- Правда! - Девушка замерла в восторге. - Своя комната! - Повторила она.
Вдруг она серьёзно посмотрела на него.
- Я обязательно буду вам помогать, буду делать всё, как скажете.
Он улыбнулся и взял её за руку.
- Сестрёнка ты моя, - ласково произнёс Максим. - Постой, - спохватился он и стал рыться в сумке. - Мне сказали, что сегодня у тебя день рождения, и я привёз тебе подарок.
Девушка удивленно смотрела на него: ей никогда не говорили, что на день рождения подарки дарят. Она просто знала дату и всё и ничего особенного. Он достал нежно-розовый сарафанчик и белые босоножки на каблуках.
- Как красиво! - Девушка с замиранием сердца рассматривала наряды и не решалась их примерить.
- Ну, что же ты, принцесса, не хочешь примерить? Ой, прости, я сейчас выйду, - он вышел, прикрыв дверь.
Катя надела наряд. Её немного смутило глубокое декольте, немного обнажающее её полную грудь. И поэтому, когда Максим вошёл, она всячески пыталась её прикрыть, но, в конце концов, поняла, что это бесполезно.
- Красавица ты моя! - Не смог сдержать восхищения мужчина.
- Спасибо, - произнесла она, смущенно заулыбавшись, но тут же осмелела, - а можно Вас обнять?
- Конечно, но при условии, что ты будешь называть меня на ты.
- Хорошо, можно тебя обнять?
- Да, конечно, - они бросились друг к другу в объятья и, прижавшись, простояли несколько минут.
- Ну что, малыш, - заговорил он, - ты собирай вещи, а я пока схожу, узнаю, что там с документами.
- Хорошо, - улыбнулась девочка.
Через полчаса Катя шла рядом с Максимом, по тротуару к калитке. Он держал её за руку, и она была счастлива. Все провожали её взглядами. Девчонки с ненавистью и с заметной завистью, а мальчишки присвистывали ей вслед, увидев её в новом наряде. А воспитатели с облегчением: наконец, пристроили ещё одного ребенка. Катя была счастлива, что наконец-то все её несчастья и злоба, и ненависть других детей к ней закончились, и она уходит отсюда с самым родным человеком на этой земле. И уходит навсегда!
Наваждение
У неё было всё, как она мечтала: и отдельная комната, и много одежды, которую покупал ей Максим, и телевизор в комнате, и магнитофон.
Жена Максима, Оля (девушка двадцати шести лет), была подготовлена, поэтому сразу приняла Катю. Поначалу, конечно, с осторожностью поручала ей кое-какие дела, но потом, заметив, с каким рвением Катя старается выполнять работу, стала учить её кое-каким навыкам, которые пригодятся в будущем, когда Катя выйдет замуж.
Катя всегда старалась сделать приятное Максиму: то что-нибудь постирает, то испечёт. Она всегда старалась быть рядом с ним: сидеть на диване или за столом, идти, касаясь его руки своей. Она сильно привязалась к нему. Максим же в свою очередь опекал её как ребенка. Иногда они вместе баловались, шутили.
Для нас, друзей, со стороны было видно, что это одна семья: мама Оля, папа Максим и дочка Катя. Я и муж воспринимали её как ребенка: всегда живая, весёлая, игривая. Да она и была ребенком, несмотря на вполне уже женскую фигуру и её совершеннолетие. Внутри же она была ребенком. Максим часто называл её «малышкой».
Она поступила в техникум после школы. Ей уже было девятнадцать лет. Девушка уже училась около двух лет, когда произошло это несчастье.
Оли, слава богу, не было дома. У Максима был выходной. Было около четырёх дня. Он ждал Катю с учёбы. Она должна была прийти с минуты на минуту. Наконец, зашевелился ключ в замочной скважине, дверь открылась, и на пороге показалась Катя. Максим, готовивший обед, в фартуке и с поварешкой в руках вышел встречать сестру. Но, увидев её, тут же выпустил поварёшку из рук. Платье на Кате было разодрано, волосы разлохмачены, руки и ноги ободраны, лицо поцарапано. Платье, руки и шея залиты чем-то чёрным, то ли краской, то ли чернилами.
- Катюш, кто это сделал?
Девочка заплакала, он обнял её.
- Я…я не хотела…,- захлёбываясь, произнесла она, - он сам…он подошел и поцеловал, - её слова прервались рыданиями. - Он мне нравился, но… я… я не знала, что она его девушка! - У Кати была истерика, и она задыхалась от слез. Максим держал её до тех пор, пока она не успокоилась. Он понял лишь одно, что какой-то подонок воспользовался невинностью Кати, а его девчонка застукала их и отомстила за нахала его, Максимовой, сестрёнке. Когда она немного успокоилась, он потащил её в ванную. Умыв лицо, он обнаружил, что тёмные пятна не оттираются. Максим набрал в ванну воды и заставил Катю залезть. Но та не шелохнулась, глядя мимо него пустыми глазами. Тогда он, немного смущаясь, её наготы, сам снял платье и помог залезть в горячую воду.
- Сиди, отмокай, - заботливо произнес он, - я сейчас.
Вспомнив, что краску оттирают маслом, он пошел за ним. Мужчина снова вернулся в ванную, Катя лежала, закрыв глаза. Её спокойное лицо, её обнаженное тело в воде… Округлые бедра, красивая грудь, тонкая талия…на минуту Максим остолбенел, любуясь Ей. Но потом подошел и коснулся её плеча, почувствовав под рукой нежную бархатистую кожу. Ему было жалко тереть её, но он тер эти ужасные пятна. И Катя машинально подставляла ему руки, шею, грудь. А он все тер и тер, пока вода из прозрачно-голубой не превратилась в серо-мутную. Тогда он помог девушке вылезти и, выпустив грязную воду и промыв ванную, снова набрал воды и посадил её. Максим намылил Катю, она была безразлична ко всем его действиям. Он ополоснул её под душем и, укутав в большое полотенце, взял на руки и отнёс в комнату. Максим положил Катю на диван и, достав флакон с зелёнкой, стал обрабатывать её коленки и ладошки. Она по-прежнему была безразлична. Он закончил и взглянул ей в глаза. Он заметил, как её рука стала медленно разворачивать полотенце. Катя раскрылась, и он снова невольно залюбовался её наготой. Его щёки зарумянились в смущении. Она смотрела ему в глаза, завораживая своими голубыми. Она осторожно взяла его руку и положила к себе на живот. Он хотел убрать её, помня, что нельзя с сестрой, хоть и с троюродной. Но она удержала. У него закружилась голова: её гладкая нежная кожа, мягкий живот, упругая грудь, тонкая шея, влажные алые губы, которые он целовал, не помня себя, отказавшись от всех запретов и законов. Он прижимал к себе её тело, сливался с ней в единое целое, двигаясь в унисон, дышал вместе с ней, растворяясь в ней без остатка и навсегда.
Он не помнил, как вышел из её комнаты, на ходу надевая рубашку. Было все, как в тумане: мужчина дождался, пока она уснет и вышел, прикрыв дверь. Непонятные мысли крутились в голове: «она же сестра, нельзя же с ней! Нельзя! Но уже поздно.
