- Ромка, здаров! Ты сегодня вечером дома будешь? – возбужденным тоном, сбивчиво проговорил голос моего друга Юры в трубке. Обычно собранный и спокойный парень сейчас был явно чем-то расстроен. «Снова с Ольгой поругался» подумал я.
- Привет, Юр. Дома планировал вечер провести. А что такое?! Нужно горе или радость залить сотней-другой грамм жидкости огненной? Так тогда в магаз заскочить надо…- ответил я, думая о том, как же хорошо, что разговор выпал на выходные.
- Да неее… Тут понимаешь… Дело такое… С наследством отцовским хрень какая-то… Но… Давай лучше вечером, в живую, поговорим. Не стоит по телефону о таком… - выпалил Ромка, периодически вставляя тягучие паузы между словами.
- Ок. Тогда я сам зайду в магазин. Пожелания по напиткам есть?! – стараясь сбить хоть немного волнение друга, перевел я тему на весьма насущный вопрос.
- Нет, Ром. И без бухла сейчас голова пухнет. Возьми то, что сам захочешь.
- Ладно… Тогда давай, до вечера. – ответил я, вспоминая что мне рассказывал друг о наследстве, которое свалилось ему на голову относительно недавно.
- До вечера, – проговорил мой друг, прежде чем прервать разговор.
Отложив телефон на край кровати, которую я еще не успел покинуть по причине раннего часа.
«Видать Юрца сильно припекло, раз он в субботу в 8мь утра позвонить решил», - подумал я, покидая нагретое за ночь ложе.
Пока выполнял все элементы своего традиционного утра, не переставал строить догадки о теме, на которую предстоял разговор с другом этим вечером.
Что-то, связанное с наследством его отца… Мдааа, дела…
Юрку я знал еще со школьной скамьи. Наше общение прекращалось лишь на то время, которое он провел отдавая Долг Родине. Не скрою, в какой-то момент того периода мне даже стало казаться что я не узнаю в вернувшемся из армии человеке своего друга… Но нет. Это был тот самый Юрка Щеглов. Несмотря на то, что детство у него выдалось не совсем радужным, он вырос хорошим человеком. Человеком, на которого можно было положиться всегда. Хоть ночью разбуди и попроси приехать.
История с наследством была в чем-то похожа на сюжет отечественных мелодрам. Человек узнает о том, что его родной отец, которого он считал еще с детства давно почившим, умер на самом деле. И оставил все свое имущество единственному сыну. Именно такая история и произошла с моим другом.
Отец, которого Юра и не знал даже, оставил ему в наследство квартиру на окраине нашего города, гараж и всё, что находилось в них. По словам Юрки, в квартире была старая мебель, которая только портила вид жилища, куча всяких книг и тряпьё, которое он выкинул в тот же день, как попал внутрь обретенной жилплощади.
Что в этой истории могло взволновать моего друга? Кто-то хотел «отжать» квартиру? Объявились новые, незнакомые родственники со стороны отца, желающие поделить то, что им не принадлежит?
Версии в голове сменялись одна на другую, но это были догадки, теории. Я решил не загоняться по этой теме - всё равно вечером узнаю причину возбужденного состояния друга.
Предстояла уборка, поход в магазин за покупками и, возможно, готовка.
Вечер того же дня.
Я как раз успел приготовить пюре и котлеты к приходу друга. Несколько спешных нажатий на кнопку моего дверного звонка выдали волнение Юрца. Чтобы он не переполошил всех моих соседей трелями, раздававшимися после каждого подобного нажатия, я поспешил открыть дверь.
- Ну и чё ты шумишь, Юр?! Пожар что ли? Проходи давай! – сказал я, рассматривая человека, которого знал, без малого, пару десятков лет. Рассматривая, но не узнавая.
Казалось, что за ту пару недель, которую мы не виделись с бывшим одноклассником, он потерял больше пяти килограмм живого веса, осунулся и побледнел. Вид был… Болезненный и погасший, словно в мою квартиру зашла тень моего друга, негатив, а не он сам.
- Да я это…Волновался, что могли с тобой разминуться… Мало ли – дела появились… - выговорил он настолько тихо, что я с трудом расслышал. Причина его опасений мне была непонятна – у него были ключи от моей квартиры. Когда по работе мне приходилось уезжать в командировку заботы о моей квартире ложились на плечи моего единственного друга.
-Юрка, что случилось то? На тебе лица нет!- выпалил я, закрывая за ним дверь и пропуская его вглубь квартиры, - На кухню сразу. И не разувайся. Хрен с ними, с полами.
Юрий направился прямиком на кухню. Движения его показались мне какими-то вялыми, безжизненными. Он присел на табуретку, стоящую возле стола и продолжал молчать, игнорируя мой вопрос и замечание по поводу его болезненного вида. Единственное, на что его хватило, это положить на поверхность стола старую общую тетрадь. По виду - истрепанную, явно не современную.
Я расположился напротив и уставился на тетрадь, которую Юрец трепал руками, словно боялся отпустить ее и при этом – она жгла ему руки.
- Братишка, может, ты объяснишь, что с тобой??! – произнес я, стараясь вырвать своего друга из плена тяжких дум.
- Ром… Рассказывать особо то и не о чем… Но… Мне нужно мнение человека со стороны… Дело вот в чем… Получил я наследство… Ты уже знаешь об этом… Квартира, гараж, хлам какой – то… Так вот… Оформил я все документы и решил, что продавать квартиру глупо – лучше уж сдавать ее… А для этого нужно весь хлам выкинуть, может что-то подремонтировать, мебель там сменить или еще что…
В общем… В хламе я нашел несколько таких тетрадей, скрепленных резинкой. Сначала хотел выкинуть их. Но… Понимаешь, я же отца и не знал совсем… Вот и оставил их… Полистать на досуге. Может… Глупо, но я подумал, что может эти тетради хоть немного познакомят меня с отцом… - Юрка замолчал, собираясь с мыслями. Пока он говорил, его лоб покрыла испарина, что вновь навело меня на мысль о том, что он болен.
- Почему же глупо, брат? Вполне понятное желание, – проговорил я, подталкивая его к продолжению рассказа, – Выговорись. Ты же знаешь – помогу, чем смогу.
- Знаю. Просто… Крыша едет от всего этого, Ром… К психиатру уже была мысль обратиться… Да с работы сразу выкинут… Ладно. Отвлекся я… В общем… Рылся я в вещах, оставшихся от моего отца. Выкинул много всякого хлама, который особой ценности не представлял. Да вот и осталось то не мало. Я и не знал даже, что отец мой по работе путешествовал много. По стране и по миру. У него и коллекция всяких безделушек, привезенных из таких поездок. Типа, местный колорит, все дела…
Рука не поднялась выкинуть эти вещи – даже мысль была, отправить все это в музей. Да так это и осталось лишь мыслью…
И всё из-за этих тетрадей… Вернее… Из-за того, что в них написано… Ром… У меня к тебе просьба… Прочитай эту тетрадь… И скажи, что ты об этом думаешь…
Юрка толкнул тетрадь в мою сторону. Я, всё еще не понимая его переживаний, взял ее. Раз друг просит прочитать записи его отца, полагая, что ему от этого станет легче… Моя обязанность выполнить его просьбу.
- Сейчас прочитать?? – спросил я, проводя большим пальцем по корешку тетради.
- Да… Если тебе не трудно – прочти сейчас… Я… Я подожду… Мне нужно услышать чужое мнение. Не Ольку же просить… Не для нее это чтиво…
- Хорошо… Как скажешь, брат… Ты это… Чаю хочешь? Или чего покрепче? – спросил я, уставившись в его лицо.
- Нет.. Это потерпит… - ответил он.
- Ладно… Постараюсь прочитать… Надеюсь хоть почерк понятный…
Я открыл тетрадь и принялся читать запись. От первых же строчек волосы на моём затылке встали дыбом.
Здравствуй, Сынок!
Надеюсь, что именно ты и прочтешь всё, что я успею написать перед своей смертью.
Я понимаю, что, возможно, ты не поймешь, почему когда-то давно я бросил твою маму, когда она еще носила тебя под сердцем.
Но всё, что я хочу поведать тебе – важно. Важно для тебя.
Буквально за неделю до того, как я узнал о том, что у меня появится ребенок, мне поставили диагноз… Рак.
Твоей матери я не смог сказать о своем диагнозе. Ты знаешь, какой она человек – бросила бы всё, ради того, чтобы заботиться о человеке, которому осталось жить совсем ничего. Заботиться обо мне.
Честнее, на мой взгляд, было дать ей жить. Жить полной жизнью, став матерью. А не существовать в роли сиделки возле умирающего.
Понимаю, что ты сейчас задаешься вопросом, почему я жив, раз смертельный диагноз мне поставили уже несколько десятков лет назад. Именно это я и хочу тебе рассказать. Именно ради этого я и затеял всю эту писанину.
Как ты понимаешь, умирать мне не хотелось. Но медицина была бессильна. Опухоль головного мозга. Неоперабельная. Хотелось жить. Жить, дышать, нянчить ребенка, которого я хотел больше всего.
Но… Богу лучше не говорить о своих планах. Он всегда решит по-своему.
Да, я уверовал в Бога… Но не потому, что он излечил меня, нет… А из-за того, что я столкнулся с Дьяволом. А уж если есть он, то есть и Бог. Я имею ввиду не какого-то определенного Бога в какой-либо конфессии. Нет. Есть кто-то выше нас. Тот, кто судит нас в конце, дарует нам то, что именуется душой.
Понимаю, что моё повествование может казаться тебе сумбурным, и в чем-то так и есть. Мыслей много и они путаются между собой. Поэтому… Проще рассказать все по порядку.
Итак…Узнав о том, что я смертельно болен и плюсом ко всему, у меня должен появится ребенок…Я ударился в поиски нетрадиционных методов лечения. Заговоры, растирки, медитации, припарки… Перепробовал многое, побывал у сотен различных знахарей, колдунов, бабок… И всё было впустую.
Пустая трата времени, которого у меня итак было мало. По работе я оказывался в разных местах, и это помогало мне находить разных людей, обещающих Исцеление. Обещающих, но не дарующих его.
И так продолжалось до тех пор, пока я не оказался в Африке.
Поездка оказалась удачной во всех планах – и по работе и по своим личным делам, связанным с болезнью и ее лечением. Работа завела меня и моих коллег в такие дебри, о существовании которых на всём белом свете знало от силы несколько десятков человек. Ожидали мы всякого, но только не того радушного приёма, которым нас встретили. Коренные жители этих мест, затерянное племя, которое ограничивало контакты с цивилизацией, оказались вполне добрыми и радушными.
Я даже стал завидовать их жизненному укладу. Живут в гармонии с природой, все здоровые как на подбор, хоть о медицине, и знать ничего не знают, и ведать не ведают. А лечились они у знахаря, обитающего в глубине леса. Этакий отшельник, который лечил всех с помощью духов.
Терять мне всё равно уже было не чего. Путь к отшельнику этому я вызнал с трудом – все же мы были чужаками, и кто мог знать, как на меня отреагирует колдун. Хоть направление для поисков я и получил, но мне нужна была помощь в преодолении языкового барьера. А вот тут-то и начались трудности. Нанятый нами переводчик отказался наотрез контактировать с колдуном, пытаясь и меня отговорить от этой затеи. И чем больше я сулил ему денег – тем сильнее он упирался.
Удалось лишь уговорить его на то, чтобы он сходил со мной к колдуну, рассказал ему о том, чего именно я хочу от него, а дальше уж я как-нибудь сам. Не впервой.
Поиски колдуна заняли не мало времени, но успехом они всё же увенчались. Нашли мы постройку из веток, больше напоминающую шалаш, очень глубоко в лесу, и до нее даже не было тропинки. Пробирались сквозь плотные заросли и заметили обитель колдуна лишь случайно.
Первым внутрь зашел мой проводник, я же остался ожидать снаружи. Я слышал весь разговор, хоть и не понимал, что же именно говорят колдун и переводчик.
Иногда тональность разговора повышалась, и это говорило мне о том, что колдун не рад незваным гостям. Вскоре переводчик вышел.
«Колдун ждет тебя. Только…Он сказал, что то, о чем ты просишь… Сделать можно. Духи могут и не такое…Но только цена есть у всего. Если ты готов заплатить за излечение – заходи. Если нет… Лучше уйди сейчас и больше не вспоминай о нём. Валерий, я… Прошу, подумай. От себя прошу. Такие вещи до добра не доводят. Поверь – я не первый раз к подобным колдунам привожу людей, которые хотят исцелиться. И для тебя было бы лучше, если бы он оказался шарлатаном. Одумайся, пока не поздно». Но слова переводчика меня не остановили. Я был так близок к человеку, который, возможно, мог меня спасти. И я не собирался отказываться от шанса. Пусть и призрачного.
Переводчик понял это и оставил меня возле хижины, попрощавшись и в последний раз призвав одуматься.
Я стоял возле хижины и провожал его взглядом, пока он окончательно не растворился в лесу.
Думать мне было не о чем. Решение я принял давно.
Внутри хижины было… Темно. Тогда мне это показалось странным, ведь ветки, из которых было сложено жилище, были не плотно подогнаны друг к другу и образовывались промежутки, в которые просто обязаны были проникать лучи солнца. Но внутри царил мрак.
Колдун, не говоря ни слова, усадил меня на землю и прикоснулся ладонью к голове. Проговорил что-то на своём языке и положил ладонь выше. Туда, где как раз и располагалась опухоль, которая должна была прервать мое существование на этом свете.
Затем он стал что-то говорить нараспев, призывая те силы, которые могли меня вылечить. Его молитва-песня вводила в транс, проникая в голову и душу. Я расслабился и вслушался внимательнее. Пускай я и не понимал слов, но мне казалось, что некоторые слова можно было…нет, не разобрать… Понять, прочувствовать…
Когда молитва была окончена, колдун сделал то, чего я не ожидал. Он подошел к стене хижины и достал откуда-то петуха, если судить по звукам, которые издавала птица. Держа одной рукой птицу за лапы так, чтобы голова ее свешивалась вниз, он поднес жертву ко мне. Приподнял над моей головой. Затем… Затем я почувствовал как мне в ладонь что-то насильно вкладывают. Колдун что-то произнес настойчиво, обращаясь ко мне. Я понял. Он хотел, чтобы я сжал кинжал, который он сунул мне в руку. Я повиновался. Тогда он произнес новую фразу на своем языке.
Не знаю, как я смог понять то, что он говорил мне. Но… Я понял - он требует, чтобы я убил петуха, который весел прямо надо мной. Обратного пути не было.
Левой ладонью я поймал извивающуюся птицу за горло и сжал так, чтобы оно натянулось. И поднес к горлу петуха кинжал, воздев вверх вторую руку. Перерезал горло быстро, стараясь не задумываться над своими действиями. Но окрик колдуна не дал мне остановиться – он требовал, чтобы я отрезал голову полностью. Обратного пути не было.
Горячая кровь птицы, подгоняемая ещё не переставшим биться сердцем, заливала мою голову, лицо и попадала в рот. Мне было мерзко и отвратительно. Но я терпел.
А когда колдун вновь завел свою распевную молитву, отвращение схлынуло. Схлынуло вместе с той головной болью, которую я испытывал постоянно. С болью, которая, казалось бы, стала моей неотъемлемой частью.
Резко пение колдуна прекратилось. Я почувствовал, как его рука опустилась на ворот моей льняной рубашки и потянула за него вверх. Мне не оставалось ничего иного, как послушно встать на ноги. Человек, который только что пытался вылечить меня пением и кровью петуха, принялся что-то с жаром шептать, обращаясь уже ко мне.
Я развел руками в стороны и помотал головой, показывая, что не понимаю его.
«Tomorrow», -проговорил колдун одно-единственное слово на английском. Он хотел, чтобы я вернулся завтра.
- Привет, Юр. Дома планировал вечер провести. А что такое?! Нужно горе или радость залить сотней-другой грамм жидкости огненной? Так тогда в магаз заскочить надо…- ответил я, думая о том, как же хорошо, что разговор выпал на выходные.
- Да неее… Тут понимаешь… Дело такое… С наследством отцовским хрень какая-то… Но… Давай лучше вечером, в живую, поговорим. Не стоит по телефону о таком… - выпалил Ромка, периодически вставляя тягучие паузы между словами.
- Ок. Тогда я сам зайду в магазин. Пожелания по напиткам есть?! – стараясь сбить хоть немного волнение друга, перевел я тему на весьма насущный вопрос.
- Нет, Ром. И без бухла сейчас голова пухнет. Возьми то, что сам захочешь.
- Ладно… Тогда давай, до вечера. – ответил я, вспоминая что мне рассказывал друг о наследстве, которое свалилось ему на голову относительно недавно.
- До вечера, – проговорил мой друг, прежде чем прервать разговор.
Отложив телефон на край кровати, которую я еще не успел покинуть по причине раннего часа.
«Видать Юрца сильно припекло, раз он в субботу в 8мь утра позвонить решил», - подумал я, покидая нагретое за ночь ложе.
Пока выполнял все элементы своего традиционного утра, не переставал строить догадки о теме, на которую предстоял разговор с другом этим вечером.
Что-то, связанное с наследством его отца… Мдааа, дела…
Юрку я знал еще со школьной скамьи. Наше общение прекращалось лишь на то время, которое он провел отдавая Долг Родине. Не скрою, в какой-то момент того периода мне даже стало казаться что я не узнаю в вернувшемся из армии человеке своего друга… Но нет. Это был тот самый Юрка Щеглов. Несмотря на то, что детство у него выдалось не совсем радужным, он вырос хорошим человеком. Человеком, на которого можно было положиться всегда. Хоть ночью разбуди и попроси приехать.
История с наследством была в чем-то похожа на сюжет отечественных мелодрам. Человек узнает о том, что его родной отец, которого он считал еще с детства давно почившим, умер на самом деле. И оставил все свое имущество единственному сыну. Именно такая история и произошла с моим другом.
Отец, которого Юра и не знал даже, оставил ему в наследство квартиру на окраине нашего города, гараж и всё, что находилось в них. По словам Юрки, в квартире была старая мебель, которая только портила вид жилища, куча всяких книг и тряпьё, которое он выкинул в тот же день, как попал внутрь обретенной жилплощади.
Что в этой истории могло взволновать моего друга? Кто-то хотел «отжать» квартиру? Объявились новые, незнакомые родственники со стороны отца, желающие поделить то, что им не принадлежит?
Версии в голове сменялись одна на другую, но это были догадки, теории. Я решил не загоняться по этой теме - всё равно вечером узнаю причину возбужденного состояния друга.
Предстояла уборка, поход в магазин за покупками и, возможно, готовка.
Вечер того же дня.
Я как раз успел приготовить пюре и котлеты к приходу друга. Несколько спешных нажатий на кнопку моего дверного звонка выдали волнение Юрца. Чтобы он не переполошил всех моих соседей трелями, раздававшимися после каждого подобного нажатия, я поспешил открыть дверь.
- Ну и чё ты шумишь, Юр?! Пожар что ли? Проходи давай! – сказал я, рассматривая человека, которого знал, без малого, пару десятков лет. Рассматривая, но не узнавая.
Казалось, что за ту пару недель, которую мы не виделись с бывшим одноклассником, он потерял больше пяти килограмм живого веса, осунулся и побледнел. Вид был… Болезненный и погасший, словно в мою квартиру зашла тень моего друга, негатив, а не он сам.
- Да я это…Волновался, что могли с тобой разминуться… Мало ли – дела появились… - выговорил он настолько тихо, что я с трудом расслышал. Причина его опасений мне была непонятна – у него были ключи от моей квартиры. Когда по работе мне приходилось уезжать в командировку заботы о моей квартире ложились на плечи моего единственного друга.
-Юрка, что случилось то? На тебе лица нет!- выпалил я, закрывая за ним дверь и пропуская его вглубь квартиры, - На кухню сразу. И не разувайся. Хрен с ними, с полами.
Юрий направился прямиком на кухню. Движения его показались мне какими-то вялыми, безжизненными. Он присел на табуретку, стоящую возле стола и продолжал молчать, игнорируя мой вопрос и замечание по поводу его болезненного вида. Единственное, на что его хватило, это положить на поверхность стола старую общую тетрадь. По виду - истрепанную, явно не современную.
Я расположился напротив и уставился на тетрадь, которую Юрец трепал руками, словно боялся отпустить ее и при этом – она жгла ему руки.
- Братишка, может, ты объяснишь, что с тобой??! – произнес я, стараясь вырвать своего друга из плена тяжких дум.
- Ром… Рассказывать особо то и не о чем… Но… Мне нужно мнение человека со стороны… Дело вот в чем… Получил я наследство… Ты уже знаешь об этом… Квартира, гараж, хлам какой – то… Так вот… Оформил я все документы и решил, что продавать квартиру глупо – лучше уж сдавать ее… А для этого нужно весь хлам выкинуть, может что-то подремонтировать, мебель там сменить или еще что…
В общем… В хламе я нашел несколько таких тетрадей, скрепленных резинкой. Сначала хотел выкинуть их. Но… Понимаешь, я же отца и не знал совсем… Вот и оставил их… Полистать на досуге. Может… Глупо, но я подумал, что может эти тетради хоть немного познакомят меня с отцом… - Юрка замолчал, собираясь с мыслями. Пока он говорил, его лоб покрыла испарина, что вновь навело меня на мысль о том, что он болен.
- Почему же глупо, брат? Вполне понятное желание, – проговорил я, подталкивая его к продолжению рассказа, – Выговорись. Ты же знаешь – помогу, чем смогу.
- Знаю. Просто… Крыша едет от всего этого, Ром… К психиатру уже была мысль обратиться… Да с работы сразу выкинут… Ладно. Отвлекся я… В общем… Рылся я в вещах, оставшихся от моего отца. Выкинул много всякого хлама, который особой ценности не представлял. Да вот и осталось то не мало. Я и не знал даже, что отец мой по работе путешествовал много. По стране и по миру. У него и коллекция всяких безделушек, привезенных из таких поездок. Типа, местный колорит, все дела…
Рука не поднялась выкинуть эти вещи – даже мысль была, отправить все это в музей. Да так это и осталось лишь мыслью…
И всё из-за этих тетрадей… Вернее… Из-за того, что в них написано… Ром… У меня к тебе просьба… Прочитай эту тетрадь… И скажи, что ты об этом думаешь…
Юрка толкнул тетрадь в мою сторону. Я, всё еще не понимая его переживаний, взял ее. Раз друг просит прочитать записи его отца, полагая, что ему от этого станет легче… Моя обязанность выполнить его просьбу.
- Сейчас прочитать?? – спросил я, проводя большим пальцем по корешку тетради.
- Да… Если тебе не трудно – прочти сейчас… Я… Я подожду… Мне нужно услышать чужое мнение. Не Ольку же просить… Не для нее это чтиво…
- Хорошо… Как скажешь, брат… Ты это… Чаю хочешь? Или чего покрепче? – спросил я, уставившись в его лицо.
- Нет.. Это потерпит… - ответил он.
- Ладно… Постараюсь прочитать… Надеюсь хоть почерк понятный…
Я открыл тетрадь и принялся читать запись. От первых же строчек волосы на моём затылке встали дыбом.
Здравствуй, Сынок!
Надеюсь, что именно ты и прочтешь всё, что я успею написать перед своей смертью.
Я понимаю, что, возможно, ты не поймешь, почему когда-то давно я бросил твою маму, когда она еще носила тебя под сердцем.
Но всё, что я хочу поведать тебе – важно. Важно для тебя.
Буквально за неделю до того, как я узнал о том, что у меня появится ребенок, мне поставили диагноз… Рак.
Твоей матери я не смог сказать о своем диагнозе. Ты знаешь, какой она человек – бросила бы всё, ради того, чтобы заботиться о человеке, которому осталось жить совсем ничего. Заботиться обо мне.
Честнее, на мой взгляд, было дать ей жить. Жить полной жизнью, став матерью. А не существовать в роли сиделки возле умирающего.
Понимаю, что ты сейчас задаешься вопросом, почему я жив, раз смертельный диагноз мне поставили уже несколько десятков лет назад. Именно это я и хочу тебе рассказать. Именно ради этого я и затеял всю эту писанину.
Как ты понимаешь, умирать мне не хотелось. Но медицина была бессильна. Опухоль головного мозга. Неоперабельная. Хотелось жить. Жить, дышать, нянчить ребенка, которого я хотел больше всего.
Но… Богу лучше не говорить о своих планах. Он всегда решит по-своему.
Да, я уверовал в Бога… Но не потому, что он излечил меня, нет… А из-за того, что я столкнулся с Дьяволом. А уж если есть он, то есть и Бог. Я имею ввиду не какого-то определенного Бога в какой-либо конфессии. Нет. Есть кто-то выше нас. Тот, кто судит нас в конце, дарует нам то, что именуется душой.
Понимаю, что моё повествование может казаться тебе сумбурным, и в чем-то так и есть. Мыслей много и они путаются между собой. Поэтому… Проще рассказать все по порядку.
Итак…Узнав о том, что я смертельно болен и плюсом ко всему, у меня должен появится ребенок…Я ударился в поиски нетрадиционных методов лечения. Заговоры, растирки, медитации, припарки… Перепробовал многое, побывал у сотен различных знахарей, колдунов, бабок… И всё было впустую.
Пустая трата времени, которого у меня итак было мало. По работе я оказывался в разных местах, и это помогало мне находить разных людей, обещающих Исцеление. Обещающих, но не дарующих его.
И так продолжалось до тех пор, пока я не оказался в Африке.
Поездка оказалась удачной во всех планах – и по работе и по своим личным делам, связанным с болезнью и ее лечением. Работа завела меня и моих коллег в такие дебри, о существовании которых на всём белом свете знало от силы несколько десятков человек. Ожидали мы всякого, но только не того радушного приёма, которым нас встретили. Коренные жители этих мест, затерянное племя, которое ограничивало контакты с цивилизацией, оказались вполне добрыми и радушными.
Я даже стал завидовать их жизненному укладу. Живут в гармонии с природой, все здоровые как на подбор, хоть о медицине, и знать ничего не знают, и ведать не ведают. А лечились они у знахаря, обитающего в глубине леса. Этакий отшельник, который лечил всех с помощью духов.
Терять мне всё равно уже было не чего. Путь к отшельнику этому я вызнал с трудом – все же мы были чужаками, и кто мог знать, как на меня отреагирует колдун. Хоть направление для поисков я и получил, но мне нужна была помощь в преодолении языкового барьера. А вот тут-то и начались трудности. Нанятый нами переводчик отказался наотрез контактировать с колдуном, пытаясь и меня отговорить от этой затеи. И чем больше я сулил ему денег – тем сильнее он упирался.
Удалось лишь уговорить его на то, чтобы он сходил со мной к колдуну, рассказал ему о том, чего именно я хочу от него, а дальше уж я как-нибудь сам. Не впервой.
Поиски колдуна заняли не мало времени, но успехом они всё же увенчались. Нашли мы постройку из веток, больше напоминающую шалаш, очень глубоко в лесу, и до нее даже не было тропинки. Пробирались сквозь плотные заросли и заметили обитель колдуна лишь случайно.
Первым внутрь зашел мой проводник, я же остался ожидать снаружи. Я слышал весь разговор, хоть и не понимал, что же именно говорят колдун и переводчик.
Иногда тональность разговора повышалась, и это говорило мне о том, что колдун не рад незваным гостям. Вскоре переводчик вышел.
«Колдун ждет тебя. Только…Он сказал, что то, о чем ты просишь… Сделать можно. Духи могут и не такое…Но только цена есть у всего. Если ты готов заплатить за излечение – заходи. Если нет… Лучше уйди сейчас и больше не вспоминай о нём. Валерий, я… Прошу, подумай. От себя прошу. Такие вещи до добра не доводят. Поверь – я не первый раз к подобным колдунам привожу людей, которые хотят исцелиться. И для тебя было бы лучше, если бы он оказался шарлатаном. Одумайся, пока не поздно». Но слова переводчика меня не остановили. Я был так близок к человеку, который, возможно, мог меня спасти. И я не собирался отказываться от шанса. Пусть и призрачного.
Переводчик понял это и оставил меня возле хижины, попрощавшись и в последний раз призвав одуматься.
Я стоял возле хижины и провожал его взглядом, пока он окончательно не растворился в лесу.
Думать мне было не о чем. Решение я принял давно.
Внутри хижины было… Темно. Тогда мне это показалось странным, ведь ветки, из которых было сложено жилище, были не плотно подогнаны друг к другу и образовывались промежутки, в которые просто обязаны были проникать лучи солнца. Но внутри царил мрак.
Колдун, не говоря ни слова, усадил меня на землю и прикоснулся ладонью к голове. Проговорил что-то на своём языке и положил ладонь выше. Туда, где как раз и располагалась опухоль, которая должна была прервать мое существование на этом свете.
Затем он стал что-то говорить нараспев, призывая те силы, которые могли меня вылечить. Его молитва-песня вводила в транс, проникая в голову и душу. Я расслабился и вслушался внимательнее. Пускай я и не понимал слов, но мне казалось, что некоторые слова можно было…нет, не разобрать… Понять, прочувствовать…
Когда молитва была окончена, колдун сделал то, чего я не ожидал. Он подошел к стене хижины и достал откуда-то петуха, если судить по звукам, которые издавала птица. Держа одной рукой птицу за лапы так, чтобы голова ее свешивалась вниз, он поднес жертву ко мне. Приподнял над моей головой. Затем… Затем я почувствовал как мне в ладонь что-то насильно вкладывают. Колдун что-то произнес настойчиво, обращаясь ко мне. Я понял. Он хотел, чтобы я сжал кинжал, который он сунул мне в руку. Я повиновался. Тогда он произнес новую фразу на своем языке.
Не знаю, как я смог понять то, что он говорил мне. Но… Я понял - он требует, чтобы я убил петуха, который весел прямо надо мной. Обратного пути не было.
Левой ладонью я поймал извивающуюся птицу за горло и сжал так, чтобы оно натянулось. И поднес к горлу петуха кинжал, воздев вверх вторую руку. Перерезал горло быстро, стараясь не задумываться над своими действиями. Но окрик колдуна не дал мне остановиться – он требовал, чтобы я отрезал голову полностью. Обратного пути не было.
Горячая кровь птицы, подгоняемая ещё не переставшим биться сердцем, заливала мою голову, лицо и попадала в рот. Мне было мерзко и отвратительно. Но я терпел.
А когда колдун вновь завел свою распевную молитву, отвращение схлынуло. Схлынуло вместе с той головной болью, которую я испытывал постоянно. С болью, которая, казалось бы, стала моей неотъемлемой частью.
Резко пение колдуна прекратилось. Я почувствовал, как его рука опустилась на ворот моей льняной рубашки и потянула за него вверх. Мне не оставалось ничего иного, как послушно встать на ноги. Человек, который только что пытался вылечить меня пением и кровью петуха, принялся что-то с жаром шептать, обращаясь уже ко мне.
Я развел руками в стороны и помотал головой, показывая, что не понимаю его.
«Tomorrow», -проговорил колдун одно-единственное слово на английском. Он хотел, чтобы я вернулся завтра.
