Порой судьба преподносит урок, переворачивающий всё с ног на голову. Как не называй это – кульбитом или же превратностями судьбы, но подобные события не редко становятся толчком к переменам. Живешь себе, не тужишь и оп… Ты уже не тот, что был неделю назад.
Меняешься не кардинально, нет… Жизнь же не фильм. Меняешься незаметно. По чуть-чуть.
Метаморфозы не случайны, но человек, который меняется, порой и сам не осознает причин становления новой его версии.
Да, в лучшую сторону люди, как правило, меняются лишь после личных драм и трагедий. Но и в данном правиле бывают свои исключения.
Сон, как назло, не шёл. Именно поэтому молодой человек пялился в потолок, слушая тиканье старых китайских часов, весящих на стене. Ход стрелок, шумный и в дневное время, ночью так и вовсе казался оглушительным.
«Хоть снова бухай,» - подумал молодой человек и горько усмехнулся. Пить его больше не тянуло, но и заснуть без спиртного этой ночью не получалось. Парадокс.
Каких-то семь дней назад Коля и знать не знал, что такое бессонница… Да и вопрос «Пить или не пить» всегда имел для него лишь один верный ответ. Положительный.
При этом, Коля, злоупотребляющий спиртным последние несколько лет, не считал себя алкоголиком. Он же не бухает до синих соплей, не валяется пьяным по подворотням и подъездам. Он лишь культурно отдыхает в барах и перехватывает рюмашку-другую у себя дома. А в компании не пить – так вообще проявлять свое неуважение и ставить себя выше других.
Спиртное для Николая давно уже стало чуть ли не лекарственным средством. Лекарством от серости будней, от собственной пустоты и незначительности. Каждая выпитая рюмка для Коли становилась новым кирпичиком в возводимую им барьерную стену, ограждающую его размеренную, пустую жизнь от всяческих неурядиц. Выпивка помогала ему не задумываться, не заниматься самокопанием, которое попросту вводило в депрессию.
Впрочем, Николай старался не кривить душой, признавая собственную душевную ущербность. Да, любой алкотрип для него был попыткой сбежать от самого себя и от любых жизненных неурядиц. И что с того?!
Родителей и родственников, которые читали бы ему нотации, давно уже не было. Все успели покинуть этот бренный мир, оставив парню наследство. Бабушка и дедушка по линии матери завещали Николаю неплохую «двушку» в пятиэтажном доме. Родители – «трёшку» с евроремонтом и кое-какие накопления.
В квартиру бабушки и дедушки Коля переехал едва ли не сразу после окончания одиннадцатого класса. Мать, души не чаявшая в своем единственном сыночке, скрепя сердце, согласилась с решением Николая. Впрочем, вылетевший из родительского гнезда «птенец» охотно пользовался материальной поддержкой родителей. Учиться или работать парень не собирался, оправдывая свою лень поиском себя и своей собственной жизненной стези.
Несколько попыток начать своё дело плавно перетекли к попытке создания контента для самого популярного видеохостинга. Впрочем, и на блогерском поприще парень особых успехов не возымел. Но и в этой неудаче Коля своей вины не видел. Винить в этом он предпочитал исключительно пользователей интернет-площадки – «быдло, не способное оценить его гениальность». И родители, желая поддержать своего сыночка, довольствовались данным оправданием и вновь и вновь спонсировали сына.
Имея денежную подпитку, парень даже и не задумывался над бессмысленностью своего существования. Он попросту прожигал свою жизнь в клубах и на тусовках, окруженный такими же повесами, коим являлся и сам.
В жизни его появлялись и девушки, но мимоходом. Редко гостьи Коли задерживались в его квартире дольше одной-единственной ночи. Но его это мало беспокоило. К отношениям с представительницами противоположного пола не особенно то и стремился, предпочитая жить легко, играючи. Любые отношения в его представлении априори усложняли жизнь.
Прожигая день за днем, Николай и заметить не успел, как его жизненный уклад окончательно сформировался. Зона комфорта, стремления и желания свелись к квартире, тусовкам и алкоголю. Всё, что было помимо этого – попросту игнорировалось.
Моральное разложение достигло своего апогея в тот день, когда Николай, всё еще окончательно не протрезвевший после очередных посиделок с дружками, выслушал известие о трагической гибели своих родителей не ощутив ничего. Абсолютно.
Не было горечи утраты. Не было боли. В его затуманенном алкоголем мозгу металась лишь одна мысль – «Родители больше не дадут денег». Именно это обстоятельство огорчило парня сильнее. Но он тут же вспомнил о том, где его отец держал накопления наличных. И, вызвав такси, отправился в квартиру родителей.
Попав в отчий дом, парень не замечал совместных фотографий, развешанных на стенах. Не обращал внимания на любимый плед его матери. Не отметил в очередной раз абсолютный, прям-таки маниакальный, порядок на письменном столе его отца. Николая интересовали лишь тугие пачки банкнот, сложенные в сейфе, пароль к которому был до банального прост. Его, Коленьки, дата рождения.
Сердце осиротевшего парня не ёкнуло даже в то время, когда он покидал опустевшую квартиру родителей. Покидал навсегда, понимая, что больше в неё не вернётся.
Валютных и рублевых накоплений отца хватило как раз до вступления Коли в права наследства. Кутёж и мотовство было ненадолго приостановлено. До тех самых пор, пока им, единственным наследником, не была продана родительская квартира. Когда же деньги от продажи недвижимости поступили на его счёт, Николай вернулся к своему любимому занятию.
Он вновь и вновь наполнял внутреннюю пустоту алкоголем. Просыпаясь утром с головной болью, Коля с радостью похмелялся холодненьким пивком, всегда присутствующим как раз на такой случай в его холодильнике.
Ведя жизнь этакого паразита, Николай и не думал что-либо менять. Его устраивало абсолютно всё: крыша над головой есть, выпить и закусить – всегда найдется. Дружки-собутыльники, разделяющие его образ жизни. Да даже девушки, клюющие на его внешность, находились. Большего Коле и не нужно было.
Он не занимался самоанализом, не принимал попыток развиваться умственно или же физически. Зачем? К чему?
Он привык к тому, что после приёма на грудь очередной дозы горячительного мир менялся. Нет, он не расцветал новыми красками, вовсе нет… Просто менялся. Плоские шутки ограниченных дружков-собутыльников под алкоголем казались остроумными и веселыми, девушки, не отказывающиеся от дармовой выпивки – казались привлекательнее.
Да, иногда Коля понимал, что выпивка лишь пропуск в мир иллюзий, но всё равно вновь и вновь отравлял своё сознание очередной дозой алкоголя. Иногда прозрение всё же наступало и он, более-менее трезвым взглядом, мог различить фальшь этой легкой жизни. Тогда он осознавал, что в компании собутыльников настоящих друзей у него нет, а те «красавицы», что, напившись, оказывались в его койке, с таким же успехом могли отдаться любому другому парню, купившему им достаточно коктейлей.
Обычно подобные моменты прозрения наступали по утру, когда Коля мучился от похмелья. Головная боль не позволяла ему развить данные мысли, отчего логические цепочки в разуме обрывались, не приводя ни к каким выводам.
Так бы и жил Николай дальше, если бы не приключилось одно странное знакомство, повлекшее за собой целую череду событий.
Пробуждение выдалось тяжелым. Каждое движение Николая отдавалось болью в голове. Казалось, что кто-то невидимый пронзает его голову раскаленным прутом и прокручивает это орудие пыток в ране, старательно мучая свою жертву.
С трудом поднявшись с кровати, парень побрел на кухню. Набрав в стакан воды из-под крана, Коля тут же с жадностью осушил его, не отрываясь. Он даже не старался вспомнить причину вчерашней попойки, продлившейся до середины ночи. Ему на это было наплевать.
Единственным вопросом, интересовавшим его в этот момент, было местонахождение шипучих таблеток, уже не раз спасавших его от похмелья. С трудом передвигаясь на негнущихся ногах, Николай принялся осматриваться на кухне. Заваленный всяческим мусором стол предательски скрипнул, стоило парню опереться на него. На пол полетели пакеты от чипсов и сухариков, абсолютно не заинтересовав хозяина квартиры.
Искомые таблетки нашлись на захламленном пустыми бутылками подоконнике. Потянувшись за тубой с таблетками, сиротливо стоящей в самом углу оконного проёма, Николай вновь опёрся о неустойчивый стол, отчего новая порция мусора повалилась на пол.
- Твою ж мать, - сквозь зубы выругался парень, наконец-то схватив трясущейся рукой так необходимые ему таблетки.
С трудом открыв крышку, Николай опрокинул тубу вверх дном, надеясь, что на подставленную им ладонь упадет хотя бы одна шипучая таблетка. Но чаяньям парня, пребывающего в не самом радужном состоянии, не суждено было исполниться. Туба была пуста.
- Мля! И что теперь делать?! – громко воскликнул молодой человек, в сердцах зашвырнув пустую упаковку от таблеток вглубь квартиры. От резкого движения голову вновь прошила вспышка боли, заставившая Николая закрыть глаза и поморщиться.
Прижав ладонями виски, парень принялся массировать их пальцами, надеясь, что боль отступит. На какое-то время данное ухищрение подействовало и на смену резкой боли пришла давящая, тупая.
Обойдя стол, Николай добрел до холодильника и потянув за ручку, открыл его, надеясь найти на полке бутылку пива. Однако и тут парню не повезло. Кроме давно заплесневевшего черного хлеба, приткнувшегося в самом дальнем углу холодильника, не нашлось ничего.
- Твою мать… В магаз топать опять, - пробормотал парень и побрел обратно в спальню.
Коля, измученный похмельем, собирался в магазин долго, попутно проходя квест «Найди свои шмотки, утырок». И если джинсы, сваленные бесформенной, скомканной массой, нашлись достаточно легко возле кровати, то футболку и носки пришлось искать едва ли не по запаху. И в трезвую-то голову вряд - ли способна прийти мысль, искать футболку на старом, видавшем виды телевизоре. А уж носки, стянутые вместе с кедами в прихожей, и вовсе поразили до глубины души.
- Мда… Это ж сколько я выпил вчера?! – задумчиво протянул Коля, вытаскивая носки из обуви.
Очередной приступ головной боли, заставивший Николая поморщиться, был вызван громким ударом, с которым закрылась входная дверь в его квартиру. Закрыв глаза, парень несколько секунд прождал, пока вспышка боли утихнет и, достав ключи из кармана, закрыл дверной замок на два оборота.
Проверив, надежно ли закрыта дверь, Николай принялся медленно, не спеша, спускаться по лестнице с четвертого этажа. Осторожно ступая на гладкие, от времени, ступени, парень мысленно составлял список товаров, необходимых ему для борьбы с похмельем.
Взгляд молодого человека то и дело скользил по исписанным разными нехорошими словами стенам, сообщающим о том, что Юлька с пятого этажа – девушка с низкой социальной ответственность, Миша с третьего – резиновое изделие № 2 и т.д. «Шедевры наскальной письменности» вызвали у Коли лишь вялую, болезненную улыбку. Люди, про которых прямо на стенах кто-то оставил отзывы, были молодому человеку неизвестны, так как за все годы, прожитые им в квартире бабушки и дедушки, контактов с соседями он старался избегать. И делал это, стоит признать, весьма и весьма успешно.
На втором этаже подобные надписи отсутствовали, а стены же были разрисованы цветочками-пальмами-зверушками в причудливой мультипликационной манере а-ля «Союзмультфильм». В фигурах, заботливо выведенных чьей-то чуткой и явно набитой рисованием руке, отчетливо можно было различить кота Леопольда, льва Банифация и, советских же, Винни-Пуха и Пяточка. Неизвестный Николаю художник постарался изобразить мультяшных героев в привычных глазу локациях. Как не странно, но даже Колю, далекого от понимания прекрасного, плоды творчества кого-то из соседей приводили в восторг. Он сам не умел рисовать и всю жизнь завидовал людям, умеющим созидать с помощью кистей и красок.
Именно на втором этаже и произошло то, что навсегда изменило устоявшуюся жизнь Николая и его самого.
Он не сразу увидел её, нет… Вначале он, зачарованный творением неизвестного художника, услышал лишь жалобный плачь. А затем, окинув взглядом всю площадку второго этажа, в поисках источника странного, явно не к месту, звука, увидел её.
На вымощенном старой плиткой полу лестничного пролёта, прижавшись спиной к обитой дерматином двери, сидела маленькая девочка. Прижав к груди колени и закрыв лицо ладонями, маленькая девочка громко плакала, периодически всхлипывая.
Николай, все еще страдающий от похмелья, вызванного ночной попойкой, тщетно попытался вспомнить кого-либо из соседей и у кого из них есть дети или внуки. Отмахнувшись от этой затеи, парень сначала подумал было пройти мимо девочки, но что-то во всей этой нелепой ситуации заставило его поступить иначе. Вместо того, чтобы начать спуск по лестнице на первый этаж, Коля подошёл к девчушке ближе и сам присел на колени где-то в метре от неё. Девочка, казалось, не заметила присутствие рядом с ней постороннего человека. Она всё так же плакала навзрыд по одной ей известной причине.
- Эй… Привет! Ты чего тут ревёшь?! – тихо, боясь испугать девочку, выпалил парень.
Плачь девочки как-то разом прекратился. Маленькая незнакомка, оторвав ладони от лица, воззрилась на парня, неожиданно оказавшегося рядом. Несколько раз шмыгнув носом, девочка размазала по лицу слезы.
- Привет… Мамы дома нет, - тихо, запинаясь, ответила девочка и вновь заплакала.
От вида зареванной, напуганной девочки сердце молодого человека предательски сжалось. Ему вдруг до слёз стало жаль эту маленькую, одинокую соседку, о существовании которой он всего несколько минут назад и знать ничего не знал.
Николай рассматривал ребенка, стараясь вспомнить, видел ли он ее хоть раз прежде, но его, все еще не совсем отошедший от алкоголя, разум предательски отказывался узнавать девочку.
По виду малышки нельзя было сказать, что она растет в неблагополучной семье, где до неё попросту нет никому дела. Бело-голубой сарафанчик на ней был чистым и не выглядел мятым. Светло-медные волосы на голове были собраны в хвостик с явно приложенной заботой. Белые гетры и сандалии были чисты. Ничего во внешнем виде ребенка не указывало на то, что родители попросту на нее забили. Единственное, карие глаза из которых непрекращающимся потоком лились слезы, были полны боли.
Моральная боль ребенка, подкрепленная слезами, тронула молодого человека и не позволила как раньше оставаться безучастным.
- А где же твоя мама? Как тебя зовут?
Девочка, сквозь всхлипывания, выдавила в ответ:
- Лена… А мама… Мама с дядей Антоном уехала. И вообще… Мне нельзя с незнакомыми разговаривать!
На лице девчушки отобразилось сомнение относительно правильности ее поведения, и она чуть было вновь не заплакала. Чтобы предотвратить очередной поток горьких слез, Коля улыбнулся и спешно проговорил:
- Меня зовут Коля. Очень приятно, Лена! Видишь – не такие уж мы с тобой и незнакомые. Ты давно маму ждешь?!
Девочка картинно вздернула глазки вверх и сделала вид, что крепко задумалась. Выждав так несколько секунд, кивнула и заговорила вновь, на этот раз уже более доверительным тоном:
Меняешься не кардинально, нет… Жизнь же не фильм. Меняешься незаметно. По чуть-чуть.
Метаморфозы не случайны, но человек, который меняется, порой и сам не осознает причин становления новой его версии.
Да, в лучшую сторону люди, как правило, меняются лишь после личных драм и трагедий. Но и в данном правиле бывают свои исключения.
***
Сон, как назло, не шёл. Именно поэтому молодой человек пялился в потолок, слушая тиканье старых китайских часов, весящих на стене. Ход стрелок, шумный и в дневное время, ночью так и вовсе казался оглушительным.
«Хоть снова бухай,» - подумал молодой человек и горько усмехнулся. Пить его больше не тянуло, но и заснуть без спиртного этой ночью не получалось. Парадокс.
Каких-то семь дней назад Коля и знать не знал, что такое бессонница… Да и вопрос «Пить или не пить» всегда имел для него лишь один верный ответ. Положительный.
При этом, Коля, злоупотребляющий спиртным последние несколько лет, не считал себя алкоголиком. Он же не бухает до синих соплей, не валяется пьяным по подворотням и подъездам. Он лишь культурно отдыхает в барах и перехватывает рюмашку-другую у себя дома. А в компании не пить – так вообще проявлять свое неуважение и ставить себя выше других.
Спиртное для Николая давно уже стало чуть ли не лекарственным средством. Лекарством от серости будней, от собственной пустоты и незначительности. Каждая выпитая рюмка для Коли становилась новым кирпичиком в возводимую им барьерную стену, ограждающую его размеренную, пустую жизнь от всяческих неурядиц. Выпивка помогала ему не задумываться, не заниматься самокопанием, которое попросту вводило в депрессию.
Впрочем, Николай старался не кривить душой, признавая собственную душевную ущербность. Да, любой алкотрип для него был попыткой сбежать от самого себя и от любых жизненных неурядиц. И что с того?!
Родителей и родственников, которые читали бы ему нотации, давно уже не было. Все успели покинуть этот бренный мир, оставив парню наследство. Бабушка и дедушка по линии матери завещали Николаю неплохую «двушку» в пятиэтажном доме. Родители – «трёшку» с евроремонтом и кое-какие накопления.
В квартиру бабушки и дедушки Коля переехал едва ли не сразу после окончания одиннадцатого класса. Мать, души не чаявшая в своем единственном сыночке, скрепя сердце, согласилась с решением Николая. Впрочем, вылетевший из родительского гнезда «птенец» охотно пользовался материальной поддержкой родителей. Учиться или работать парень не собирался, оправдывая свою лень поиском себя и своей собственной жизненной стези.
Несколько попыток начать своё дело плавно перетекли к попытке создания контента для самого популярного видеохостинга. Впрочем, и на блогерском поприще парень особых успехов не возымел. Но и в этой неудаче Коля своей вины не видел. Винить в этом он предпочитал исключительно пользователей интернет-площадки – «быдло, не способное оценить его гениальность». И родители, желая поддержать своего сыночка, довольствовались данным оправданием и вновь и вновь спонсировали сына.
Имея денежную подпитку, парень даже и не задумывался над бессмысленностью своего существования. Он попросту прожигал свою жизнь в клубах и на тусовках, окруженный такими же повесами, коим являлся и сам.
В жизни его появлялись и девушки, но мимоходом. Редко гостьи Коли задерживались в его квартире дольше одной-единственной ночи. Но его это мало беспокоило. К отношениям с представительницами противоположного пола не особенно то и стремился, предпочитая жить легко, играючи. Любые отношения в его представлении априори усложняли жизнь.
Прожигая день за днем, Николай и заметить не успел, как его жизненный уклад окончательно сформировался. Зона комфорта, стремления и желания свелись к квартире, тусовкам и алкоголю. Всё, что было помимо этого – попросту игнорировалось.
Моральное разложение достигло своего апогея в тот день, когда Николай, всё еще окончательно не протрезвевший после очередных посиделок с дружками, выслушал известие о трагической гибели своих родителей не ощутив ничего. Абсолютно.
Не было горечи утраты. Не было боли. В его затуманенном алкоголем мозгу металась лишь одна мысль – «Родители больше не дадут денег». Именно это обстоятельство огорчило парня сильнее. Но он тут же вспомнил о том, где его отец держал накопления наличных. И, вызвав такси, отправился в квартиру родителей.
Попав в отчий дом, парень не замечал совместных фотографий, развешанных на стенах. Не обращал внимания на любимый плед его матери. Не отметил в очередной раз абсолютный, прям-таки маниакальный, порядок на письменном столе его отца. Николая интересовали лишь тугие пачки банкнот, сложенные в сейфе, пароль к которому был до банального прост. Его, Коленьки, дата рождения.
Сердце осиротевшего парня не ёкнуло даже в то время, когда он покидал опустевшую квартиру родителей. Покидал навсегда, понимая, что больше в неё не вернётся.
Валютных и рублевых накоплений отца хватило как раз до вступления Коли в права наследства. Кутёж и мотовство было ненадолго приостановлено. До тех самых пор, пока им, единственным наследником, не была продана родительская квартира. Когда же деньги от продажи недвижимости поступили на его счёт, Николай вернулся к своему любимому занятию.
Он вновь и вновь наполнял внутреннюю пустоту алкоголем. Просыпаясь утром с головной болью, Коля с радостью похмелялся холодненьким пивком, всегда присутствующим как раз на такой случай в его холодильнике.
Ведя жизнь этакого паразита, Николай и не думал что-либо менять. Его устраивало абсолютно всё: крыша над головой есть, выпить и закусить – всегда найдется. Дружки-собутыльники, разделяющие его образ жизни. Да даже девушки, клюющие на его внешность, находились. Большего Коле и не нужно было.
Он не занимался самоанализом, не принимал попыток развиваться умственно или же физически. Зачем? К чему?
Он привык к тому, что после приёма на грудь очередной дозы горячительного мир менялся. Нет, он не расцветал новыми красками, вовсе нет… Просто менялся. Плоские шутки ограниченных дружков-собутыльников под алкоголем казались остроумными и веселыми, девушки, не отказывающиеся от дармовой выпивки – казались привлекательнее.
Да, иногда Коля понимал, что выпивка лишь пропуск в мир иллюзий, но всё равно вновь и вновь отравлял своё сознание очередной дозой алкоголя. Иногда прозрение всё же наступало и он, более-менее трезвым взглядом, мог различить фальшь этой легкой жизни. Тогда он осознавал, что в компании собутыльников настоящих друзей у него нет, а те «красавицы», что, напившись, оказывались в его койке, с таким же успехом могли отдаться любому другому парню, купившему им достаточно коктейлей.
Обычно подобные моменты прозрения наступали по утру, когда Коля мучился от похмелья. Головная боль не позволяла ему развить данные мысли, отчего логические цепочки в разуме обрывались, не приводя ни к каким выводам.
Так бы и жил Николай дальше, если бы не приключилось одно странное знакомство, повлекшее за собой целую череду событий.
***
Пробуждение выдалось тяжелым. Каждое движение Николая отдавалось болью в голове. Казалось, что кто-то невидимый пронзает его голову раскаленным прутом и прокручивает это орудие пыток в ране, старательно мучая свою жертву.
С трудом поднявшись с кровати, парень побрел на кухню. Набрав в стакан воды из-под крана, Коля тут же с жадностью осушил его, не отрываясь. Он даже не старался вспомнить причину вчерашней попойки, продлившейся до середины ночи. Ему на это было наплевать.
Единственным вопросом, интересовавшим его в этот момент, было местонахождение шипучих таблеток, уже не раз спасавших его от похмелья. С трудом передвигаясь на негнущихся ногах, Николай принялся осматриваться на кухне. Заваленный всяческим мусором стол предательски скрипнул, стоило парню опереться на него. На пол полетели пакеты от чипсов и сухариков, абсолютно не заинтересовав хозяина квартиры.
Искомые таблетки нашлись на захламленном пустыми бутылками подоконнике. Потянувшись за тубой с таблетками, сиротливо стоящей в самом углу оконного проёма, Николай вновь опёрся о неустойчивый стол, отчего новая порция мусора повалилась на пол.
- Твою ж мать, - сквозь зубы выругался парень, наконец-то схватив трясущейся рукой так необходимые ему таблетки.
С трудом открыв крышку, Николай опрокинул тубу вверх дном, надеясь, что на подставленную им ладонь упадет хотя бы одна шипучая таблетка. Но чаяньям парня, пребывающего в не самом радужном состоянии, не суждено было исполниться. Туба была пуста.
- Мля! И что теперь делать?! – громко воскликнул молодой человек, в сердцах зашвырнув пустую упаковку от таблеток вглубь квартиры. От резкого движения голову вновь прошила вспышка боли, заставившая Николая закрыть глаза и поморщиться.
Прижав ладонями виски, парень принялся массировать их пальцами, надеясь, что боль отступит. На какое-то время данное ухищрение подействовало и на смену резкой боли пришла давящая, тупая.
Обойдя стол, Николай добрел до холодильника и потянув за ручку, открыл его, надеясь найти на полке бутылку пива. Однако и тут парню не повезло. Кроме давно заплесневевшего черного хлеба, приткнувшегося в самом дальнем углу холодильника, не нашлось ничего.
- Твою мать… В магаз топать опять, - пробормотал парень и побрел обратно в спальню.
Коля, измученный похмельем, собирался в магазин долго, попутно проходя квест «Найди свои шмотки, утырок». И если джинсы, сваленные бесформенной, скомканной массой, нашлись достаточно легко возле кровати, то футболку и носки пришлось искать едва ли не по запаху. И в трезвую-то голову вряд - ли способна прийти мысль, искать футболку на старом, видавшем виды телевизоре. А уж носки, стянутые вместе с кедами в прихожей, и вовсе поразили до глубины души.
- Мда… Это ж сколько я выпил вчера?! – задумчиво протянул Коля, вытаскивая носки из обуви.
***
Очередной приступ головной боли, заставивший Николая поморщиться, был вызван громким ударом, с которым закрылась входная дверь в его квартиру. Закрыв глаза, парень несколько секунд прождал, пока вспышка боли утихнет и, достав ключи из кармана, закрыл дверной замок на два оборота.
Проверив, надежно ли закрыта дверь, Николай принялся медленно, не спеша, спускаться по лестнице с четвертого этажа. Осторожно ступая на гладкие, от времени, ступени, парень мысленно составлял список товаров, необходимых ему для борьбы с похмельем.
Взгляд молодого человека то и дело скользил по исписанным разными нехорошими словами стенам, сообщающим о том, что Юлька с пятого этажа – девушка с низкой социальной ответственность, Миша с третьего – резиновое изделие № 2 и т.д. «Шедевры наскальной письменности» вызвали у Коли лишь вялую, болезненную улыбку. Люди, про которых прямо на стенах кто-то оставил отзывы, были молодому человеку неизвестны, так как за все годы, прожитые им в квартире бабушки и дедушки, контактов с соседями он старался избегать. И делал это, стоит признать, весьма и весьма успешно.
На втором этаже подобные надписи отсутствовали, а стены же были разрисованы цветочками-пальмами-зверушками в причудливой мультипликационной манере а-ля «Союзмультфильм». В фигурах, заботливо выведенных чьей-то чуткой и явно набитой рисованием руке, отчетливо можно было различить кота Леопольда, льва Банифация и, советских же, Винни-Пуха и Пяточка. Неизвестный Николаю художник постарался изобразить мультяшных героев в привычных глазу локациях. Как не странно, но даже Колю, далекого от понимания прекрасного, плоды творчества кого-то из соседей приводили в восторг. Он сам не умел рисовать и всю жизнь завидовал людям, умеющим созидать с помощью кистей и красок.
Именно на втором этаже и произошло то, что навсегда изменило устоявшуюся жизнь Николая и его самого.
Он не сразу увидел её, нет… Вначале он, зачарованный творением неизвестного художника, услышал лишь жалобный плачь. А затем, окинув взглядом всю площадку второго этажа, в поисках источника странного, явно не к месту, звука, увидел её.
На вымощенном старой плиткой полу лестничного пролёта, прижавшись спиной к обитой дерматином двери, сидела маленькая девочка. Прижав к груди колени и закрыв лицо ладонями, маленькая девочка громко плакала, периодически всхлипывая.
Николай, все еще страдающий от похмелья, вызванного ночной попойкой, тщетно попытался вспомнить кого-либо из соседей и у кого из них есть дети или внуки. Отмахнувшись от этой затеи, парень сначала подумал было пройти мимо девочки, но что-то во всей этой нелепой ситуации заставило его поступить иначе. Вместо того, чтобы начать спуск по лестнице на первый этаж, Коля подошёл к девчушке ближе и сам присел на колени где-то в метре от неё. Девочка, казалось, не заметила присутствие рядом с ней постороннего человека. Она всё так же плакала навзрыд по одной ей известной причине.
- Эй… Привет! Ты чего тут ревёшь?! – тихо, боясь испугать девочку, выпалил парень.
Плачь девочки как-то разом прекратился. Маленькая незнакомка, оторвав ладони от лица, воззрилась на парня, неожиданно оказавшегося рядом. Несколько раз шмыгнув носом, девочка размазала по лицу слезы.
- Привет… Мамы дома нет, - тихо, запинаясь, ответила девочка и вновь заплакала.
От вида зареванной, напуганной девочки сердце молодого человека предательски сжалось. Ему вдруг до слёз стало жаль эту маленькую, одинокую соседку, о существовании которой он всего несколько минут назад и знать ничего не знал.
Николай рассматривал ребенка, стараясь вспомнить, видел ли он ее хоть раз прежде, но его, все еще не совсем отошедший от алкоголя, разум предательски отказывался узнавать девочку.
По виду малышки нельзя было сказать, что она растет в неблагополучной семье, где до неё попросту нет никому дела. Бело-голубой сарафанчик на ней был чистым и не выглядел мятым. Светло-медные волосы на голове были собраны в хвостик с явно приложенной заботой. Белые гетры и сандалии были чисты. Ничего во внешнем виде ребенка не указывало на то, что родители попросту на нее забили. Единственное, карие глаза из которых непрекращающимся потоком лились слезы, были полны боли.
Моральная боль ребенка, подкрепленная слезами, тронула молодого человека и не позволила как раньше оставаться безучастным.
- А где же твоя мама? Как тебя зовут?
Девочка, сквозь всхлипывания, выдавила в ответ:
- Лена… А мама… Мама с дядей Антоном уехала. И вообще… Мне нельзя с незнакомыми разговаривать!
На лице девчушки отобразилось сомнение относительно правильности ее поведения, и она чуть было вновь не заплакала. Чтобы предотвратить очередной поток горьких слез, Коля улыбнулся и спешно проговорил:
- Меня зовут Коля. Очень приятно, Лена! Видишь – не такие уж мы с тобой и незнакомые. Ты давно маму ждешь?!
Девочка картинно вздернула глазки вверх и сделала вид, что крепко задумалась. Выждав так несколько секунд, кивнула и заговорила вновь, на этот раз уже более доверительным тоном:
