Час назад Альберто позвонил и сказал, что адрес Джорджа у него в кармане. Альберто легко проследил до дома писателя и узнал квартиру. Оставалось самое страшное и тяжелое — пробраться в квартиру и выкрасть раму.
— Почему же ты не вышла подписывать книги? Наши девчонки чуть не разорвали его пополам. Каждая предлагала телефончик и любовь до гроба, — Мартин веселилась от души. Бесполезно потраченные (по ее мнению) двадцать тысяч евро уравновесила моя сокровенная тайна.
— Он только недавно развелся, — ответила я, — дам ему время прийти в себя.
Мартин захохотала. Наконец я сумела сказать что-то «нормальное». Или это была шутка? В любом случае у женщины мой ответ не вызвал скептически приподнятых бровей (как бывало раньше).
Теперь Альберто постоянно следил за Джорджем. С утра до вечера. Я же брала такси. Джордж оказался заядлым домоседом, иногда не выходил из квартиры днями. Иногда гулял вдоль Сены, кормил голубей. Но недолго. Напряжение росло. Я уж боялась, что никогда не смогу реализовать свой план и придется еще раз идти к нему предлагать на этот раз миллион, как однажды во время съемок позвонил Альберто и сообщил, что Джордж едет в аэропорт. Я обрадованно потерла руки. Значит, он улетает, и у нас есть минимум сутки для осуществления задуманного.
Не откладывая в долгий ящик, мы решили пробраться в его квартиру этой ночью. Я клятвенно попросила Альберто, что если мы обнаружим сигнализацию, то сразу же уберемся прочь. Но ее, слава Богу, не оказалось. Только два обычных замка на двери, с которыми Альберто быстро справился. Он хотел оставить меня дома, но я настояла на том, чтобы пойти с ним. Во-первых, если вдруг нас настигнет полиция, я приму вину на себя. А во-вторых, я чувствую картину и легко смогу ее найти. Зачем Альберто искать ее по всему дому, если я за секунду обнаружу ее местоположение?
Мы тихо зашли в жилище Джорджа, плотно закрыв за собой дверь. Хорошо, что дом был не элитный. Ни консьержа, ни охраны в нем не оказалось. Фонарь решили не включать, свет с улицы давал достаточно освещения. Я сразу же уверенно направилась в дальнюю комнату. Альберто последовал за мной. Комната, куда мы вошли, была маленькая, темная, заставленная коробками и ящиками. Наверное, вторая спальня или кладовая.
Я чувствовала, что картина зовет меня. Дрожь прокатилась по телу, защипало кончики пальцев. Уже близко. Где-то здесь. Я увидела ряд не распакованных картонных коробок, стоящих вдоль окна. Вот. Я опустилась на колени и рывком потянула на себя одну из них. Альберто протянул складной нож. Я разрезала скотч и просунула внутрь руку. Меня ударило, словно электрическим током. Здесь! Я вытащила свой холст. Он до сих пор был в раме. Чем же ее разломать? Я стукнула рамку о пол, та треснула. Скатала холст в трубочку и спрятала в сумку, следом складывая разломанные деревяшки рамы. А вдруг я ошибаюсь? И не холст меня держит, а рама? Не хотелось бы повторно взламывать квартиру.
— Действительно пустой, — удивленно прошептал Альберто.
Я обернулась и хмуро уставилась ему в лицо. Он что, не верил мне?
— Дело сделано, — пробормотала я, — пора убираться.
Так же, на четвереньках, я поползла назад, вглубь комнаты. Альберто еще немного задержался, склеивая скотчем коробку и ставя ее на место. На мой недоуменный взгляд он ответил: «Олдридж может месяцами не заглядывать сюда. Он и не узнает, что полотно украдено, если все будет выглядеть, как раньше». Я согласно кивнула. Мы вышли из квартиры, заперли за собой замки и спустились вниз, не включая лифт. Никто нас не видел. В три часа ночи дом спал беспробудным сном. Мы сели в машину и поехали домой. Дома, вытащив полотно, разложив на столике рамку, я, наконец, пришла в себя. Правда, руки еще дрожали, и колотилось сердце. Альберто налил выпить.
— За первую в вашей жизни кражу! — весело произнес он, взяв в руки полотно и поднося ближе к свету.
— Надеюсь, последнюю, — хмыкнула я, пригубила напиток и сразу же закашлялась. — Это виски?
— Конечно, — кивнул Альберто, — только крепкими напитками отмечают противозаконные дела.
Я до сих пор не умела различать тонкую грань между шутками и серьезными фразами, поэтому только скривилась в ответ, ревностно наблюдая за тем, как Альберто рассматривает мою картину.
— И что в ней такого ценного? — задал вопрос он.
— Все, — выдохнула я, забирая холст из его рук и прижимая к себе.
Ему не понять, но в картине вся моя жизнь. Теперь я относительно свободна, по крайней мере, могу перемещаться по миру, не боясь потерять сознание или умереть.
— Я отблагодарю тебя, — произнесла я, пристально глядя ему в глаза. — Сколько ты хочешь?
Альберто неуверенно пожал плечами.
— Мне все равно, — ответил он, — я бы сделал это и бесплатно.
— Я знаю. Но мне хотелось бы что-нибудь подарить. Ты не представляешь, что значит для меня этот холст. Я бесконечно благодарна тебе за то, что ты мне помог его вернуть.
— Вернуть? — переспросил Альберто. — Значит, он был твой раньше? Как же картина оказалась у Олдриджа?
Я мысленно дала себе пощечину. Слишком много информации. Я не сомневалась в честности Альберто, но чем меньше он будет знать, тем лучше.
— Неважно, — произнесла я, — утром выпишу чек. Скажешь жене, что это премия.
Я встала, крепко держа холст в руках. Альберто понятливо кивнул.
— Тогда до завтра, сеньорита Симпсон.
— До завтра, Альберто.
Два дня я носила холст с собой в сумочке, наслаждаясь чувством бесконечного покоя и умиротворения. Это он держал меня. Рамка не представляла собой ничего ценного. Я несколько раз проверяла, оставляя ее дома и уезжая за город. В конце концов, решила спрятать полотно туда, куда никто не сможет пробраться, кроме меня. В банк.
Зарезервировав ячейку в национальном банке Парижа, я поместила в нее мою драгоценность. После этого более менее успокоилась. Перестала ночами вскакивать с криками, оглядываться по сторонам на улице, вздрагивать от каждого звонка или стука.
Как только Джордж зашел в квартиру, он почувствовал, что в ней кто-то был. На подсознательном уровне. Он прилетел из Лондона поздно вечером, уставший и измотанный до полусмерти. День рождения Кевина отметили с размахом. Заодно и его помолвку с Айяно.
— Ты зря времени не теряешь, — похвалил Джордж младшего брата.
— Отец хочет внуков, — наигранно пожал плечами тот.
Кевину было всего двадцать три, рановато для женитьбы. И что бы он ни говорил, Джордж заметил, какими глазами младший брат смотрит на девушку. Причина не только в отце. Он действительно ее любит. «Пусть хоть кому-то из нас повезет», — мысленно добавил Джордж к обычным поздравлениям паре.
Джордж обошел квартиру, но не нашел ничего странного. Вещи находились на своих местах, ценности (их было немного, но все же кое-что имелось) не были украдены. Золотой кубок, который он получил, выиграв в конкурсе на лучшую пьесу, по-прежнему стоял на полке. Серебряный Паркер на столе, ноут, дорогие часы с гравировкой. Значит, его писательское воображение разыгралось. Была мысль пригласить детектива, но он быстро выбросил ее из головы. Во-первых, у него нет лишних денег, во-вторых, не хотел показаться параноиком с маниакальным бредом. Интуицию к делу не пришьешь.
В последнее время с ним происходили странные события. Взять хоть дурацкую встречу с почитателями его таланта, устроенную какой-то анонимной богачкой. Три человека из всех, кто пришел тогда на прием, смогли связно ответить на элементарные вопросы. Кто Ваш любимый герой? Или что больше всего понравилось в «Игре пешкой»? Другие вообще не читали его книг. Женщина, устроившая встречу, так и не пришла. Зато прислала толпу манекенщиц, которые только и умели, что строить глазки и глупо хихикать. А заправляла ими какая-то пожилая хмурая женщина (она, кстати, тоже ничего из его книг не читала).
Потом, Джорджу стало казаться, что за ним следят. У него даже мелькнула мысль, что это Изабелла наняла частного детектива, чтобы разузнать о его жизни. Но зачем ей это? Бумаги подписаны, развод оформлен. Кроме этой квартиры у Джорджа больше ничего нет, что могло бы ее заинтересовать.
Он разделся и лег в кровать, но сон не приходил, хоть мужчина и чувствовал себя выжатым, как лимон. Одолевали мрачные мысли об отце (уж слишком тот показался ему веселым и оживленным на дне рождения Кевина, постоянно шутил, балагурил, что было странным), беспокойство о новом романе. В конце концов, Джордж встал и включил компьютер. Ввел в адресную строку «Лаура Симпсон» и открыл окно ее многочисленных фото. В последнее время он часто это делал. Его поэтическая душа получала почти плотское наслаждение, рассматривая идеальную красоту модели. Словно она была не настоящей земной девушкой, а придуманной сказочной принцессой. Немыслимо представить, что она родилась обычным способом, ходила в школу, колледж. Носила брекеты на зубах и напивалась на молодежных вечеринках.
Что у нее есть отец, мать, братья. Кстати… Джордж попытался покопаться в ее биографии, но ничего не нашел. Пустота, вакуум. Это правильно, иначе ее семья тоже попадет под пристальное внимание папарацци, которые сейчас не дают бедной девушке проходу, снимая ее везде — в кафе, магазинах, в машине и на улице. Ну хоть что-то должно быть? Друзья? Близкие?
Через десятые ссылки Джордж нашел упоминание о Джоне и Анне Симпсон, пожилой чете, живущей (занятное совпадение) на южном берегу Барселоны, в пяти километрах от его бывшего особняка. Лауру несколько раз видели, посещающей их виллу на побережье. Так же была одна фотография (темная и размытая) девушки (похожей на Лауру) и парня с огромным букетом цветов. Они стояли на близком расстоянии друг от друга и о чем-то разговаривали.
Чем он сейчас занимается? Копается в грязном белье? Джордж в сердцах погасил экран, откинулся на кресло и прикрыл глаза. Но все равно ее лицо, словно нарисованное на обратной стороне век, предстало перед ним. Наваждение какое-то.
Зачем ей нужен был холст? Почему она так страстно пыталась его заполучить? И почему бросила свои попытки? Кстати, Джордж вспомнил небольшую заметку, которую вскользь прочитал. Сеньорита Симпсон сейчас живет в Париже. Опять совпадение? Уж слишком их много в том, что касается этой девицы. Джордж пока не мог собрать их воедино, но когда-нибудь соберет. «И тогда, берегитесь, мадмуазель Симпсон, я выведу вас на чистую воду», прошептал он в пустоту.
Окончательно разуверившись в возможности заснуть, Джордж принялся за работу. В следующем номере «Пипл» должна выйти его статья о культуре межнационального общения. Нудная тема, и Джордж пытался ее приукрасить, как мог, чтобы читатели хоть немного заинтересовались и прочитали пару абзацев.
Рано утром, только-только рассвело, Джордж вышел на пробежку, чтобы взбодриться. Выпил кофе на углу улицы Грез в булочной, окунул голову в маленький фонтанчик возле сквера. А когда подбегал к дому, заметил два припаркованных у подъезда джипа с затемненными стеклами. Джордж поднялся на свой этаж и остановился в растерянности. Двери квартиры были приоткрыты.
— Проходите, мистер Олдридж, — его несильно толкнули в спину. Джордж обернулся. Сзади, словно из-под земли, выросли двое громил. — Нужно поговорить.
Джордж молча прошел вперед и вошел в квартиру. За час, пока он отсутствовал, она кардинально изменилась. В ней царил хаос. Одежда горой валялась на полу, ящики шкафов были вывернуты, диван распорот. В центре гостиной, в его кресле, сидел немолодой худощавый мужчина с холодными рыбьими глазами. Встретившись с ним взглядом, Джордж инстинктивно поежился, казалось, он встретился глазами с самой смертью. Взмах ресниц, и Джордж скорчился на полу от дикой боли в пояснице. Ему показалось, что почки превратились в желе. Страшно захотелось в туалет. Несколько секунд Джордж ничего не видел и не слышал, оцепенев от боли, стараясь не опозориться и не обмочиться.
— Кто вы? Что вам нужно? — прохрипел он, наконец отдышавшись.
— Думаю для первого раза достаточно, — невыразительным тихим голосом произнес незнакомец.
Громилы отошли назад, прикрыв входную дверь. Джордж с трудом встал на ноги. Он впервые в жизни сталкивался с бессмысленной грубой жестокостью. Нет, конечно, бывали случаи, когда он получал в колледже битой или мячом в грудь, или по ноге. Но это было частью спортивных соревнований, и боль была следствием его же ошибок или промахов.
— Меня зовут Рок Моро, — сказал мужчина, — хотя вряд ли вам когда-нибудь понадобиться мое имя. И мне не стоит ни малейшего труда сделать из вас инвалида или труп. Поэтому давайте сразу решим наши вопросы без уверток и вранья.
— Вы до сих пор не сказали ни слова о том, что вам нужно, — рассердился Джордж.
— Это моя тактика, — ласково улыбнулся мужчина, — сначала запугать. Потом человек охотнее идет на контакт.
— Понятно.
— Мне нужно полотно, которое осталось у вас от «Лауры», — Джордж ошеломленно вскинул голову и уставился мужчине в лицо. Не может быть!
— Мои люди обыскали вашу квартиру, — добавил холодно тот, — но полотна не обнаружили. Если бы мы его нашли, то не побеспокоили бы вас. А так… — мужчина развел руками, — нужна ваша помощь.
— Оно должно быть в одной из не распакованных коробок, — угрюмо произнес Джордж.
Эти люди не сеньорита Симпсон, они не пришли покупать, поэтому его желание или нежелание отдавать холст значения не имеет. Но все-таки, что же такого ценного в этом полотне?
— Мы проверили все коробки, — ответил незнакомец, — полотна нет.
Джордж пожал плечами.
— Я сам его упаковал в Барселоне и приготовил к отправке. Багаж перевозили без меня. После приезда в Париж я не заглядывал в коробки, поэтому ничего сказать не могу. Возможно, его украли по дороге во Францию.
— А, возможно, вы нам врете, — насмешливо растягивая слова, произнес мужчина и коротко кивнул.
Один из громил заломил руку Джорджа за спину, резко дергая вверх. Джордж заорал от нестерпимой боли, казалось, в голове взорвался огненный шар. В рот грубо ткнули кляп из футболки.
— Зачем же так кричать, — хмыкнул мужчина, — разбудите соседей. Нам же не нужна компания? Правда?
Однажды, в детстве, Джордж сломал ключицу, свалившись с турникета. Та боль не шла ни в какое сравнение с теперешней. Ему казалось, что сустав вышел из плечевой сумки и болтается на сухожилиях. Что ему оторвали руку или содрали заживо кожу. Он никогда не думал, что бывает подобная боль. Даже удивительно.
— Вы думаете, что это самая сильная боль? — словно прочитав его мысли, произнес мужчина. — Я вас заверяю, вы ошибаетесь. Существует боль гораздо мучительней. Но я не хочу подвергать вас ей. Писателю нужны же пальцы, глаза для того, чтобы творить. Да?
Джордж ругнулся сквозь зубы. Получилось жалко и невразумительно.
— У нас есть много времени, чтобы восстановить вашу память, — мужчина встал с кресла, — пока вы погостите у меня, подумаете. А вдруг вспомните что-то новое? А пока мы проверим ваш бывший дом в Барселоне, компанию, которая перевозила багаж, сеньору Долорес, что отправляла его в Париж…
Джордж потрясенно уставился на незнакомца. Он кричал сквозь кляп, что он не знает, где полотно, что Долорес не причем, что это какая-то ошибка, но его никто не слушал. А потом свет в глазах померк, и Джордж провалился в беспамятство.
Он пришел в себя лежащим на кушетке в какой-то комнате, без окон, с голыми бетонными стенами.
— Почему же ты не вышла подписывать книги? Наши девчонки чуть не разорвали его пополам. Каждая предлагала телефончик и любовь до гроба, — Мартин веселилась от души. Бесполезно потраченные (по ее мнению) двадцать тысяч евро уравновесила моя сокровенная тайна.
— Он только недавно развелся, — ответила я, — дам ему время прийти в себя.
Мартин захохотала. Наконец я сумела сказать что-то «нормальное». Или это была шутка? В любом случае у женщины мой ответ не вызвал скептически приподнятых бровей (как бывало раньше).
Теперь Альберто постоянно следил за Джорджем. С утра до вечера. Я же брала такси. Джордж оказался заядлым домоседом, иногда не выходил из квартиры днями. Иногда гулял вдоль Сены, кормил голубей. Но недолго. Напряжение росло. Я уж боялась, что никогда не смогу реализовать свой план и придется еще раз идти к нему предлагать на этот раз миллион, как однажды во время съемок позвонил Альберто и сообщил, что Джордж едет в аэропорт. Я обрадованно потерла руки. Значит, он улетает, и у нас есть минимум сутки для осуществления задуманного.
Не откладывая в долгий ящик, мы решили пробраться в его квартиру этой ночью. Я клятвенно попросила Альберто, что если мы обнаружим сигнализацию, то сразу же уберемся прочь. Но ее, слава Богу, не оказалось. Только два обычных замка на двери, с которыми Альберто быстро справился. Он хотел оставить меня дома, но я настояла на том, чтобы пойти с ним. Во-первых, если вдруг нас настигнет полиция, я приму вину на себя. А во-вторых, я чувствую картину и легко смогу ее найти. Зачем Альберто искать ее по всему дому, если я за секунду обнаружу ее местоположение?
Мы тихо зашли в жилище Джорджа, плотно закрыв за собой дверь. Хорошо, что дом был не элитный. Ни консьержа, ни охраны в нем не оказалось. Фонарь решили не включать, свет с улицы давал достаточно освещения. Я сразу же уверенно направилась в дальнюю комнату. Альберто последовал за мной. Комната, куда мы вошли, была маленькая, темная, заставленная коробками и ящиками. Наверное, вторая спальня или кладовая.
Я чувствовала, что картина зовет меня. Дрожь прокатилась по телу, защипало кончики пальцев. Уже близко. Где-то здесь. Я увидела ряд не распакованных картонных коробок, стоящих вдоль окна. Вот. Я опустилась на колени и рывком потянула на себя одну из них. Альберто протянул складной нож. Я разрезала скотч и просунула внутрь руку. Меня ударило, словно электрическим током. Здесь! Я вытащила свой холст. Он до сих пор был в раме. Чем же ее разломать? Я стукнула рамку о пол, та треснула. Скатала холст в трубочку и спрятала в сумку, следом складывая разломанные деревяшки рамы. А вдруг я ошибаюсь? И не холст меня держит, а рама? Не хотелось бы повторно взламывать квартиру.
— Действительно пустой, — удивленно прошептал Альберто.
Я обернулась и хмуро уставилась ему в лицо. Он что, не верил мне?
— Дело сделано, — пробормотала я, — пора убираться.
Так же, на четвереньках, я поползла назад, вглубь комнаты. Альберто еще немного задержался, склеивая скотчем коробку и ставя ее на место. На мой недоуменный взгляд он ответил: «Олдридж может месяцами не заглядывать сюда. Он и не узнает, что полотно украдено, если все будет выглядеть, как раньше». Я согласно кивнула. Мы вышли из квартиры, заперли за собой замки и спустились вниз, не включая лифт. Никто нас не видел. В три часа ночи дом спал беспробудным сном. Мы сели в машину и поехали домой. Дома, вытащив полотно, разложив на столике рамку, я, наконец, пришла в себя. Правда, руки еще дрожали, и колотилось сердце. Альберто налил выпить.
— За первую в вашей жизни кражу! — весело произнес он, взяв в руки полотно и поднося ближе к свету.
— Надеюсь, последнюю, — хмыкнула я, пригубила напиток и сразу же закашлялась. — Это виски?
— Конечно, — кивнул Альберто, — только крепкими напитками отмечают противозаконные дела.
Я до сих пор не умела различать тонкую грань между шутками и серьезными фразами, поэтому только скривилась в ответ, ревностно наблюдая за тем, как Альберто рассматривает мою картину.
— И что в ней такого ценного? — задал вопрос он.
— Все, — выдохнула я, забирая холст из его рук и прижимая к себе.
Ему не понять, но в картине вся моя жизнь. Теперь я относительно свободна, по крайней мере, могу перемещаться по миру, не боясь потерять сознание или умереть.
— Я отблагодарю тебя, — произнесла я, пристально глядя ему в глаза. — Сколько ты хочешь?
Альберто неуверенно пожал плечами.
— Мне все равно, — ответил он, — я бы сделал это и бесплатно.
— Я знаю. Но мне хотелось бы что-нибудь подарить. Ты не представляешь, что значит для меня этот холст. Я бесконечно благодарна тебе за то, что ты мне помог его вернуть.
— Вернуть? — переспросил Альберто. — Значит, он был твой раньше? Как же картина оказалась у Олдриджа?
Я мысленно дала себе пощечину. Слишком много информации. Я не сомневалась в честности Альберто, но чем меньше он будет знать, тем лучше.
— Неважно, — произнесла я, — утром выпишу чек. Скажешь жене, что это премия.
Я встала, крепко держа холст в руках. Альберто понятливо кивнул.
— Тогда до завтра, сеньорита Симпсон.
— До завтра, Альберто.
Два дня я носила холст с собой в сумочке, наслаждаясь чувством бесконечного покоя и умиротворения. Это он держал меня. Рамка не представляла собой ничего ценного. Я несколько раз проверяла, оставляя ее дома и уезжая за город. В конце концов, решила спрятать полотно туда, куда никто не сможет пробраться, кроме меня. В банк.
Зарезервировав ячейку в национальном банке Парижа, я поместила в нее мою драгоценность. После этого более менее успокоилась. Перестала ночами вскакивать с криками, оглядываться по сторонам на улице, вздрагивать от каждого звонка или стука.
***
Как только Джордж зашел в квартиру, он почувствовал, что в ней кто-то был. На подсознательном уровне. Он прилетел из Лондона поздно вечером, уставший и измотанный до полусмерти. День рождения Кевина отметили с размахом. Заодно и его помолвку с Айяно.
— Ты зря времени не теряешь, — похвалил Джордж младшего брата.
— Отец хочет внуков, — наигранно пожал плечами тот.
Кевину было всего двадцать три, рановато для женитьбы. И что бы он ни говорил, Джордж заметил, какими глазами младший брат смотрит на девушку. Причина не только в отце. Он действительно ее любит. «Пусть хоть кому-то из нас повезет», — мысленно добавил Джордж к обычным поздравлениям паре.
Джордж обошел квартиру, но не нашел ничего странного. Вещи находились на своих местах, ценности (их было немного, но все же кое-что имелось) не были украдены. Золотой кубок, который он получил, выиграв в конкурсе на лучшую пьесу, по-прежнему стоял на полке. Серебряный Паркер на столе, ноут, дорогие часы с гравировкой. Значит, его писательское воображение разыгралось. Была мысль пригласить детектива, но он быстро выбросил ее из головы. Во-первых, у него нет лишних денег, во-вторых, не хотел показаться параноиком с маниакальным бредом. Интуицию к делу не пришьешь.
В последнее время с ним происходили странные события. Взять хоть дурацкую встречу с почитателями его таланта, устроенную какой-то анонимной богачкой. Три человека из всех, кто пришел тогда на прием, смогли связно ответить на элементарные вопросы. Кто Ваш любимый герой? Или что больше всего понравилось в «Игре пешкой»? Другие вообще не читали его книг. Женщина, устроившая встречу, так и не пришла. Зато прислала толпу манекенщиц, которые только и умели, что строить глазки и глупо хихикать. А заправляла ими какая-то пожилая хмурая женщина (она, кстати, тоже ничего из его книг не читала).
Потом, Джорджу стало казаться, что за ним следят. У него даже мелькнула мысль, что это Изабелла наняла частного детектива, чтобы разузнать о его жизни. Но зачем ей это? Бумаги подписаны, развод оформлен. Кроме этой квартиры у Джорджа больше ничего нет, что могло бы ее заинтересовать.
Он разделся и лег в кровать, но сон не приходил, хоть мужчина и чувствовал себя выжатым, как лимон. Одолевали мрачные мысли об отце (уж слишком тот показался ему веселым и оживленным на дне рождения Кевина, постоянно шутил, балагурил, что было странным), беспокойство о новом романе. В конце концов, Джордж встал и включил компьютер. Ввел в адресную строку «Лаура Симпсон» и открыл окно ее многочисленных фото. В последнее время он часто это делал. Его поэтическая душа получала почти плотское наслаждение, рассматривая идеальную красоту модели. Словно она была не настоящей земной девушкой, а придуманной сказочной принцессой. Немыслимо представить, что она родилась обычным способом, ходила в школу, колледж. Носила брекеты на зубах и напивалась на молодежных вечеринках.
Что у нее есть отец, мать, братья. Кстати… Джордж попытался покопаться в ее биографии, но ничего не нашел. Пустота, вакуум. Это правильно, иначе ее семья тоже попадет под пристальное внимание папарацци, которые сейчас не дают бедной девушке проходу, снимая ее везде — в кафе, магазинах, в машине и на улице. Ну хоть что-то должно быть? Друзья? Близкие?
Через десятые ссылки Джордж нашел упоминание о Джоне и Анне Симпсон, пожилой чете, живущей (занятное совпадение) на южном берегу Барселоны, в пяти километрах от его бывшего особняка. Лауру несколько раз видели, посещающей их виллу на побережье. Так же была одна фотография (темная и размытая) девушки (похожей на Лауру) и парня с огромным букетом цветов. Они стояли на близком расстоянии друг от друга и о чем-то разговаривали.
Чем он сейчас занимается? Копается в грязном белье? Джордж в сердцах погасил экран, откинулся на кресло и прикрыл глаза. Но все равно ее лицо, словно нарисованное на обратной стороне век, предстало перед ним. Наваждение какое-то.
Зачем ей нужен был холст? Почему она так страстно пыталась его заполучить? И почему бросила свои попытки? Кстати, Джордж вспомнил небольшую заметку, которую вскользь прочитал. Сеньорита Симпсон сейчас живет в Париже. Опять совпадение? Уж слишком их много в том, что касается этой девицы. Джордж пока не мог собрать их воедино, но когда-нибудь соберет. «И тогда, берегитесь, мадмуазель Симпсон, я выведу вас на чистую воду», прошептал он в пустоту.
Окончательно разуверившись в возможности заснуть, Джордж принялся за работу. В следующем номере «Пипл» должна выйти его статья о культуре межнационального общения. Нудная тема, и Джордж пытался ее приукрасить, как мог, чтобы читатели хоть немного заинтересовались и прочитали пару абзацев.
Рано утром, только-только рассвело, Джордж вышел на пробежку, чтобы взбодриться. Выпил кофе на углу улицы Грез в булочной, окунул голову в маленький фонтанчик возле сквера. А когда подбегал к дому, заметил два припаркованных у подъезда джипа с затемненными стеклами. Джордж поднялся на свой этаж и остановился в растерянности. Двери квартиры были приоткрыты.
— Проходите, мистер Олдридж, — его несильно толкнули в спину. Джордж обернулся. Сзади, словно из-под земли, выросли двое громил. — Нужно поговорить.
Джордж молча прошел вперед и вошел в квартиру. За час, пока он отсутствовал, она кардинально изменилась. В ней царил хаос. Одежда горой валялась на полу, ящики шкафов были вывернуты, диван распорот. В центре гостиной, в его кресле, сидел немолодой худощавый мужчина с холодными рыбьими глазами. Встретившись с ним взглядом, Джордж инстинктивно поежился, казалось, он встретился глазами с самой смертью. Взмах ресниц, и Джордж скорчился на полу от дикой боли в пояснице. Ему показалось, что почки превратились в желе. Страшно захотелось в туалет. Несколько секунд Джордж ничего не видел и не слышал, оцепенев от боли, стараясь не опозориться и не обмочиться.
— Кто вы? Что вам нужно? — прохрипел он, наконец отдышавшись.
— Думаю для первого раза достаточно, — невыразительным тихим голосом произнес незнакомец.
Громилы отошли назад, прикрыв входную дверь. Джордж с трудом встал на ноги. Он впервые в жизни сталкивался с бессмысленной грубой жестокостью. Нет, конечно, бывали случаи, когда он получал в колледже битой или мячом в грудь, или по ноге. Но это было частью спортивных соревнований, и боль была следствием его же ошибок или промахов.
— Меня зовут Рок Моро, — сказал мужчина, — хотя вряд ли вам когда-нибудь понадобиться мое имя. И мне не стоит ни малейшего труда сделать из вас инвалида или труп. Поэтому давайте сразу решим наши вопросы без уверток и вранья.
— Вы до сих пор не сказали ни слова о том, что вам нужно, — рассердился Джордж.
— Это моя тактика, — ласково улыбнулся мужчина, — сначала запугать. Потом человек охотнее идет на контакт.
— Понятно.
— Мне нужно полотно, которое осталось у вас от «Лауры», — Джордж ошеломленно вскинул голову и уставился мужчине в лицо. Не может быть!
— Мои люди обыскали вашу квартиру, — добавил холодно тот, — но полотна не обнаружили. Если бы мы его нашли, то не побеспокоили бы вас. А так… — мужчина развел руками, — нужна ваша помощь.
— Оно должно быть в одной из не распакованных коробок, — угрюмо произнес Джордж.
Эти люди не сеньорита Симпсон, они не пришли покупать, поэтому его желание или нежелание отдавать холст значения не имеет. Но все-таки, что же такого ценного в этом полотне?
— Мы проверили все коробки, — ответил незнакомец, — полотна нет.
Джордж пожал плечами.
— Я сам его упаковал в Барселоне и приготовил к отправке. Багаж перевозили без меня. После приезда в Париж я не заглядывал в коробки, поэтому ничего сказать не могу. Возможно, его украли по дороге во Францию.
— А, возможно, вы нам врете, — насмешливо растягивая слова, произнес мужчина и коротко кивнул.
Один из громил заломил руку Джорджа за спину, резко дергая вверх. Джордж заорал от нестерпимой боли, казалось, в голове взорвался огненный шар. В рот грубо ткнули кляп из футболки.
— Зачем же так кричать, — хмыкнул мужчина, — разбудите соседей. Нам же не нужна компания? Правда?
Однажды, в детстве, Джордж сломал ключицу, свалившись с турникета. Та боль не шла ни в какое сравнение с теперешней. Ему казалось, что сустав вышел из плечевой сумки и болтается на сухожилиях. Что ему оторвали руку или содрали заживо кожу. Он никогда не думал, что бывает подобная боль. Даже удивительно.
— Вы думаете, что это самая сильная боль? — словно прочитав его мысли, произнес мужчина. — Я вас заверяю, вы ошибаетесь. Существует боль гораздо мучительней. Но я не хочу подвергать вас ей. Писателю нужны же пальцы, глаза для того, чтобы творить. Да?
Джордж ругнулся сквозь зубы. Получилось жалко и невразумительно.
— У нас есть много времени, чтобы восстановить вашу память, — мужчина встал с кресла, — пока вы погостите у меня, подумаете. А вдруг вспомните что-то новое? А пока мы проверим ваш бывший дом в Барселоне, компанию, которая перевозила багаж, сеньору Долорес, что отправляла его в Париж…
Джордж потрясенно уставился на незнакомца. Он кричал сквозь кляп, что он не знает, где полотно, что Долорес не причем, что это какая-то ошибка, но его никто не слушал. А потом свет в глазах померк, и Джордж провалился в беспамятство.
Он пришел в себя лежащим на кушетке в какой-то комнате, без окон, с голыми бетонными стенами.
