Данным-давно у подножия лысой горы жили душа в душу муж и жена. Были они работящими, не гневливыми, только не было у них деток. Год идёт. За ним другой. Печалятся супруги. Пошёл однажды муж в лес, да забрёл не туда. Глядит, а деревья стволы изгибают, по земле, будто трава, стелются.
— Куда ж это, — муж поправил вязанку дров. Слышит, вода журчит. Подумал муж, что наверняка рядом есть речка, а если не речка, то хотя бы ручей. Он-то и выведет к людям.
Поспешил мужчина, а на пути ему кусты ежевики, такие густые, что никакого прохода не видно. Прикрыл муж лицо руками и ломанулся сквозь колючие ветки, да так резво, что не заметил, как кончилась под ногами земля. Плеск и ругань разнеслись над речкой, а за ними послышался смех.
Покрутил муж головой и видит: сидит на деревянных мостках девица лохматая, чумазая. Глаз один розовый, другой почти чёрный, и оба сверкают словно звёзды. Болтает девица босыми ногами и хохочет.
— Ты чего веселишься?! — разозлился муж, а девица ему отвечает.
— Забавный ты. Вот и смеюсь? А нельзя разве?
— Не смейся! Ты кто такая?!
Захохотала девица пуще прежнего, да так, что перепачканный ежевикой рот от уха до уха разошёлся. Побледнел муж. Понял он, что с нечестью столкнулся, о которой уж давно в их краях сказывали, да не видел никто.
Взмолился муж.
— Не убивай меня, девица-красавица. Я за хворостом пошёл, не хотел тебя тревожить. Жена моя одна у подножья горы осталась. Нет у нас ни родичей, ни детинок. Никто ей не поможет, коли я пропаду.
— Ой, ты бедненький-маленький, — и вновь залилась она смехом.
Муж стоял, ни жив, ни мёртв. По берегу реки камни да ежевичные кусты. Некуда бежать. Муж с женою уж простился, а девица вдруг и говорит:
— Значит, не знаешь ты, кто я?
— Не могу ведовать. Извиняюсь.
— Я ежевичная сестрица, и если ты мне поможешь, я исполню любое твоё желание. Чего ты хочешь?
Удивился муж, но не осмелился отмалчиваться.
— Хотел бы я деток, чтобы смеха был полон дом, да и подсобить в трудном деле, — ответил муж тихо.
— И сколько детей ты хочешь?
Призадумался муж. Одного мало, пятерых много.
— Трёх, — ответил он ещё тише.
— Будь по-твоему, — замотала головой девица. — Будет у тебя трое сыновей. Слово даю, и за каждого из них ты подсобишь мне, как попрошу. Согласен?
Закивал муж, но ежевичная сестрица нахмурила свои тёмные брови, а изо рта клыки показались. У мужа аж сердце затрепетало, аки у зайца.
— Обещай!
Пообещал муж.
— Вот и ладненько. Обещание держать надо, помни, а не то не быть миру в твоём доме. Помрёшь, и никто добрым словом не помянет. Теперь иди. Тропа сама тебе под ноги стелиться будет и домой приведёт.
Так и случилось. Вернулся муж домой, но супружнице своей ничего не сказал. Месяц прошёл, за ним другой. Смотрит муж, а жена-то ребёночка ждёт. Обрадовался муж. Страх совсем отпустил его, а как взял дитя на руки, покатилась слеза по обветренному на солнце лицу.
Сказал себе муж: «Благодарствую, ежевичная сестрица, от всего сердца. Какую бы помощь ты не попросила, я всегда подсоблю».
Растёт сын не по дням, а по часам. Крепкий, сильный. В пять годков мог упавшую лошадь поднять. Нравом только вспыльчив, но родители всё равно на него нарадоваться не могли. Вот решил как-то муж выкопать колодец и сына с собой взял. Работают до седьмого пота. Уж руки лопат не держат.
— Отец, а кто там стоит?
Обернулся муж и видит в самом углу двора растрёпанную, чумазую фигуру.
— Чего желаете? — спросил муж у ежевичной сестрицы.
— Подсоби. Колодец мне нужно вырыть.
Вздохнул муж.
— Подсоблю, как нет. Ждите меня. Скоро приду.
Улыбнулась ежевичная сестрица от уха до уха и исчезла. Пошли отец с сыном домой. Сын и говорит.
— Зачем вам ей колодец рыть? У нас свой не готов!
— Я обещал, — отвечает отец. А сам думает, что и верно. Небо над ними хмурое. Ветер шелестит листьями. Того и гляди дождь пойдёт и смоет землю в яму. Тогда придётся всю работу начинать заново. Что же делать? Подумал-подумал мужик, да и решил, что сначала свой колодец выкопает, а потом и к ежевичной сестрице пойдёт. Только как закончил он, уж и урожай собирать пора, а за сбором зима — куда в лес ходить.
— Вот придёт весна, обязательно схожу к ежевичной сестрице.
Только весной жена вновь забеременела, стала бледна, слаба. Порой с постели встать не может. Все заботы легли на плечи мужа, а уж как второй сын родился, так совсем позабыл муж про невыполненное обещание.
Второй сын рос тихим, себе на уме. Слова плохого не скажет, но как посмотрит иногда, так оторопь берёт, но родители всё равно его любили.
Собрались как-то муж и его два сына стену позади дома поставить, чтобы свиньи в огород не ходили. Натаскали камней большую гору. Пока младший один камень принесёт, старший уже пять. Вдруг бросил младший камень и говорит:
— Отец! Там женщина стоит!
Обернулся муж. В углу двора стоит чумазая фигура.
— Чего желаете? — спросил муж у ежевичной сестрицы.
— Подсоби мне. Камни завалили ручеёк. Нужно убрать.
— Я-то… Я… — вздохнул муж. — Подсоблю, как нет. Ждите меня. Скоро приду.
Улыбнулась ежевичная сестрица и исчезла. Пошли отец с сыновьями домой. Младший сын и говорит.
— Зачем вам ей камни убирать? Есть ли там сокровища, а то чего зазря спину гнуть?
— Я обещал, — отвечает отец. А сам думает, что и верно. Камни-то таскать работёнка не из лёгких, а ему ещё стену у собственного дома достраивать. И хорошо бы успеть до наступления жары.
Подумал-подумал мужик, да и решил, что сначала стену достроит, а потом и к ежевичной сестрице пойдёт. Только как закончил он, захромала корова. Пришлось зарезать скотину, мужику думать, как новую кормилицу добыть. Стал муж у богатого соседа батраком. Шесть дней на него спину гнёт, в воскресенье на своём участке работает. Так и прошло лето. За ним осень. Вновь ждут они ребенка. Родила жена третьего сына, а сама через два дня померла. Горе наполнило дом. Год идёт. За ним другой. Старший сын уж совсем взрослый. Средний сын всё молчаливее становится. Младший, красавец шебутной, стал отрадой отца.
Решил отец с сыновьями крышу чинить. Старший доски таскает, средний гвозди носит, а младший подаёт.
— Отец! Там кто-то есть! — крикнул младший сын.
Обернулся муж. В углу двора стоит чумазая фигура.
— Чего желаете? — спросил муж у ежевичной сестрицы.
— Подсоби мне. Дом покосился. Ты обещал.
— Я-то… Я… — вздохнул муж. — Нет. Я занят.
Ежевичная сестрица рассмеялась и исчезла. Младший сын и говорит.
— Почему вы ей отказали?
— Я занят. О своём думать надо, — отвечает отец.
Прошло время. Отец состарился. Приблизился его смертный час. Позвал он сыновей и разделил всё нажитое добро меж сыновьями.
— Пообещайте, — сказал он тихо, — что будете жить в мире, как мы с вашей матушкой.
— Обещаем, — сказали братья дружно.
Той же ночью и умер их отец. Выпили братья за помин души, и говорит старший:
— Мерзкий старик! Как посмел он оставить мне только дом!
— Не тебе жаловаться, — ответил младший. — Мне лошадь да пара звонких монет осталась.
Промолчал средний сын, а как лёг младший спать, вывел старшего во двор и говорит:
— Зачем тому дураку лошадь? Зачем деньги? Убьём его и разделим.
Нахмурился старший.
— Мы-то отцу обещали…
— И что? Он слово не держал, чего нам-то держать, — отвечает средний.
Покивал старший брат. Взял он плуг из сарая, а средний верёвку. Не заметили они чумазой фигуры на крыше дома. Улыбалась ежевичная сестрица от уха до уха.
— Куда ж это, — муж поправил вязанку дров. Слышит, вода журчит. Подумал муж, что наверняка рядом есть речка, а если не речка, то хотя бы ручей. Он-то и выведет к людям.
Поспешил мужчина, а на пути ему кусты ежевики, такие густые, что никакого прохода не видно. Прикрыл муж лицо руками и ломанулся сквозь колючие ветки, да так резво, что не заметил, как кончилась под ногами земля. Плеск и ругань разнеслись над речкой, а за ними послышался смех.
Покрутил муж головой и видит: сидит на деревянных мостках девица лохматая, чумазая. Глаз один розовый, другой почти чёрный, и оба сверкают словно звёзды. Болтает девица босыми ногами и хохочет.
— Ты чего веселишься?! — разозлился муж, а девица ему отвечает.
— Забавный ты. Вот и смеюсь? А нельзя разве?
— Не смейся! Ты кто такая?!
Захохотала девица пуще прежнего, да так, что перепачканный ежевикой рот от уха до уха разошёлся. Побледнел муж. Понял он, что с нечестью столкнулся, о которой уж давно в их краях сказывали, да не видел никто.
Взмолился муж.
— Не убивай меня, девица-красавица. Я за хворостом пошёл, не хотел тебя тревожить. Жена моя одна у подножья горы осталась. Нет у нас ни родичей, ни детинок. Никто ей не поможет, коли я пропаду.
— Ой, ты бедненький-маленький, — и вновь залилась она смехом.
Муж стоял, ни жив, ни мёртв. По берегу реки камни да ежевичные кусты. Некуда бежать. Муж с женою уж простился, а девица вдруг и говорит:
— Значит, не знаешь ты, кто я?
— Не могу ведовать. Извиняюсь.
— Я ежевичная сестрица, и если ты мне поможешь, я исполню любое твоё желание. Чего ты хочешь?
Удивился муж, но не осмелился отмалчиваться.
— Хотел бы я деток, чтобы смеха был полон дом, да и подсобить в трудном деле, — ответил муж тихо.
— И сколько детей ты хочешь?
Призадумался муж. Одного мало, пятерых много.
— Трёх, — ответил он ещё тише.
— Будь по-твоему, — замотала головой девица. — Будет у тебя трое сыновей. Слово даю, и за каждого из них ты подсобишь мне, как попрошу. Согласен?
Закивал муж, но ежевичная сестрица нахмурила свои тёмные брови, а изо рта клыки показались. У мужа аж сердце затрепетало, аки у зайца.
— Обещай!
Пообещал муж.
— Вот и ладненько. Обещание держать надо, помни, а не то не быть миру в твоём доме. Помрёшь, и никто добрым словом не помянет. Теперь иди. Тропа сама тебе под ноги стелиться будет и домой приведёт.
Так и случилось. Вернулся муж домой, но супружнице своей ничего не сказал. Месяц прошёл, за ним другой. Смотрит муж, а жена-то ребёночка ждёт. Обрадовался муж. Страх совсем отпустил его, а как взял дитя на руки, покатилась слеза по обветренному на солнце лицу.
Сказал себе муж: «Благодарствую, ежевичная сестрица, от всего сердца. Какую бы помощь ты не попросила, я всегда подсоблю».
Растёт сын не по дням, а по часам. Крепкий, сильный. В пять годков мог упавшую лошадь поднять. Нравом только вспыльчив, но родители всё равно на него нарадоваться не могли. Вот решил как-то муж выкопать колодец и сына с собой взял. Работают до седьмого пота. Уж руки лопат не держат.
— Отец, а кто там стоит?
Обернулся муж и видит в самом углу двора растрёпанную, чумазую фигуру.
— Чего желаете? — спросил муж у ежевичной сестрицы.
— Подсоби. Колодец мне нужно вырыть.
Вздохнул муж.
— Подсоблю, как нет. Ждите меня. Скоро приду.
Улыбнулась ежевичная сестрица от уха до уха и исчезла. Пошли отец с сыном домой. Сын и говорит.
— Зачем вам ей колодец рыть? У нас свой не готов!
— Я обещал, — отвечает отец. А сам думает, что и верно. Небо над ними хмурое. Ветер шелестит листьями. Того и гляди дождь пойдёт и смоет землю в яму. Тогда придётся всю работу начинать заново. Что же делать? Подумал-подумал мужик, да и решил, что сначала свой колодец выкопает, а потом и к ежевичной сестрице пойдёт. Только как закончил он, уж и урожай собирать пора, а за сбором зима — куда в лес ходить.
— Вот придёт весна, обязательно схожу к ежевичной сестрице.
Только весной жена вновь забеременела, стала бледна, слаба. Порой с постели встать не может. Все заботы легли на плечи мужа, а уж как второй сын родился, так совсем позабыл муж про невыполненное обещание.
Второй сын рос тихим, себе на уме. Слова плохого не скажет, но как посмотрит иногда, так оторопь берёт, но родители всё равно его любили.
Собрались как-то муж и его два сына стену позади дома поставить, чтобы свиньи в огород не ходили. Натаскали камней большую гору. Пока младший один камень принесёт, старший уже пять. Вдруг бросил младший камень и говорит:
— Отец! Там женщина стоит!
Обернулся муж. В углу двора стоит чумазая фигура.
— Чего желаете? — спросил муж у ежевичной сестрицы.
— Подсоби мне. Камни завалили ручеёк. Нужно убрать.
— Я-то… Я… — вздохнул муж. — Подсоблю, как нет. Ждите меня. Скоро приду.
Улыбнулась ежевичная сестрица и исчезла. Пошли отец с сыновьями домой. Младший сын и говорит.
— Зачем вам ей камни убирать? Есть ли там сокровища, а то чего зазря спину гнуть?
— Я обещал, — отвечает отец. А сам думает, что и верно. Камни-то таскать работёнка не из лёгких, а ему ещё стену у собственного дома достраивать. И хорошо бы успеть до наступления жары.
Подумал-подумал мужик, да и решил, что сначала стену достроит, а потом и к ежевичной сестрице пойдёт. Только как закончил он, захромала корова. Пришлось зарезать скотину, мужику думать, как новую кормилицу добыть. Стал муж у богатого соседа батраком. Шесть дней на него спину гнёт, в воскресенье на своём участке работает. Так и прошло лето. За ним осень. Вновь ждут они ребенка. Родила жена третьего сына, а сама через два дня померла. Горе наполнило дом. Год идёт. За ним другой. Старший сын уж совсем взрослый. Средний сын всё молчаливее становится. Младший, красавец шебутной, стал отрадой отца.
Решил отец с сыновьями крышу чинить. Старший доски таскает, средний гвозди носит, а младший подаёт.
— Отец! Там кто-то есть! — крикнул младший сын.
Обернулся муж. В углу двора стоит чумазая фигура.
— Чего желаете? — спросил муж у ежевичной сестрицы.
— Подсоби мне. Дом покосился. Ты обещал.
— Я-то… Я… — вздохнул муж. — Нет. Я занят.
Ежевичная сестрица рассмеялась и исчезла. Младший сын и говорит.
— Почему вы ей отказали?
— Я занят. О своём думать надо, — отвечает отец.
Прошло время. Отец состарился. Приблизился его смертный час. Позвал он сыновей и разделил всё нажитое добро меж сыновьями.
— Пообещайте, — сказал он тихо, — что будете жить в мире, как мы с вашей матушкой.
— Обещаем, — сказали братья дружно.
Той же ночью и умер их отец. Выпили братья за помин души, и говорит старший:
— Мерзкий старик! Как посмел он оставить мне только дом!
— Не тебе жаловаться, — ответил младший. — Мне лошадь да пара звонких монет осталась.
Промолчал средний сын, а как лёг младший спать, вывел старшего во двор и говорит:
— Зачем тому дураку лошадь? Зачем деньги? Убьём его и разделим.
Нахмурился старший.
— Мы-то отцу обещали…
— И что? Он слово не держал, чего нам-то держать, — отвечает средний.
Покивал старший брат. Взял он плуг из сарая, а средний верёвку. Не заметили они чумазой фигуры на крыше дома. Улыбалась ежевичная сестрица от уха до уха.
