***
Дождь перечёркивает фасады серых особняков, падает бледными лентами, шуршит в колоннах, смазывает все контуры. Север, да, всё по-честному, такое вот у них тут лето. Вот же занесло. Это после тропиков-то.
- Здравствуйте, я на собеседование.
- Замечательно, опыт работы?
Ну и мордочка у товарища... узкое, бледное лицо с асимметрично посаженными, непроглядно чёрными глазами, брови домиком. Черты в целом напоминают восточные, но... По лицу невозможно ничего понять - как маска... в театре Но. Это у них были такие маски. Чёрт, что за чушь в голову лезет, отвечать же надо...
- Опыт разный, всего около десяти лет, консультант по связям с общественностью, пять лет в политике, организация кампаний, раскрутка кандидатов, три года в нефтегазовой отрасли, в том числе по вопросам защиты окружающей среды, вот резюме.
- Да-да, я вижу... эээ... интересно, да. Ну, на первый взгляд должны подойти. Да, и это тоже интересно... опыт хороший у вас... но как бы так сказать... не особенно... эээ... ну как бы это так выразить словами...
Кадровик – если он, конечно, кадровик, - делает сложный жест пальцами, - разнообразный, как бы так ну так, чтобы…
- А экстремальные условия работы у вас были?
- А что вы имеете в виду под экстремальными?.. За рубежом работала в тропиках, Южная Америка, в частности. На Крайнем Севере - Якутия, Магадан, Камчатка... также - Аляска, например... коренные народы, резервации... с ними сложно наладить контакты, но вообще опыт есть...
- Ну, Вы знаете... - мой собеседник мнётся и отводит глаза, - у нас довольно необычная организация...
- Насколько я поняла по предоставленной мне информации, вы занимаетесь охраной окружающей среды? Борьбой с её загрязнением?
- Ну, в целом да... но у нас... эээ... не совсем стандартные методы...
По спине пробегает холодок. «Защита окружающей среды не совсем стандартными методами» - в наше время за этим могут скрываться вещи, способные обеспечить запас кошмаров на всю оставшуюся жизнь... и подробности спрашивать ой как не хочется, но ведь придётся же...
- Вы не могли бы это немного подробнее описать? Вот эти самые «не совсем стандартные методы»?
Опять мнётся и делает жесты пальцами, и от внезапно упавшей тишины в комнате становится явственно холоднее.
- Знаете, давайте я Вам лучше покажу.
А ведь кажется, эти методы заключаются в какой-то форме экотерроризма. Соглашаться на этот «показ», похоже, было ошибкой, но уже поздно. Как бы вот теперь увернуться, после такого предложения…
Мы проходим сквозь синюю стеклянную дверь. Выходим на площадку в высокой башне, На стенах - коллажи. Сначала фотографии, а за ними - странные конструкции, синие войлочные куклы-костюмы - изломанные, с разбитыми мячиками от пинг-понга в глазницах, в пятнах краски цвета засохшей крови. И чем дальше мы идём, тем страшнее становятся фигуры, тем более изуродованы их формы...
Лестница превращается практически в винтовую и подходит к колодцу, внутри клубится темнота и из старых кирпичных стен торчат перекрученные крючья.
- спускайтесь
- я туда не пойду
- пойдёте как миленькая
- нет
Я начинаю отступать, он сильнее меня, и гораздо более ловкий. Чёрные непроницаемые глаза вспыхивают злым холодным огнём, но я не отвожу взгляда, под руку подворачивается ржавый стальной костыль, торчащий из стены, и мои пальцы автоматически сжимают его.
И тут он одним неуловимым, почти нечеловеческим, движением бросается на меня, так что я едва успеваю отпрыгнуть, костыль вылетает из стены, и на миг мне кажется, что я не удержусь на площадке, колодец совсем рядом... но нет, удержалась, шаг, ещё шаг... он к тому же пытается схватить меня за шею, но пальцы соскальзывают и он удерживает только цепочку. И в этот момент мир застывает и вздрагивает. Моя любимая подвеска с рубином, ярким, как пламя, вдруг раскалывается прямо у него в пальцах и капли крови, алые, горячие, начинают падать из осколков камня, капают мне на шею, на грудь, обжигают огнём... пальцы у него разжимаются и он с воплем улетает куда-то вниз, в этот самый колодец, а я стою на узкой площадке – практически на карнизе - и понимаю, что это не кровь. Верхушка этой башни открыта – или ее чем-то снесло, пока мы тут так увлеченно барахтались? И это с неба падает пепел – горячий пепел! И мелкие камни. Тоже горячие. Карниз под ногами начинает мелко дрожать, я с трудом выкарабкиваюсь обратно в коридор – и вся конструкция схлопывается за моей спиной. В воздухе висит черная пыль вперемешку с пеплом и здания вокруг начинают вдруг оседать, как в замедленной съемке, казалось бы, постепенно, но все меняется как в стоп-кадрах.
Вот я бегу по коридору, дыхание сбивается, рядом тоже убегают какие-то местные сотрудники, бежать все тяжелее – конечно, в костюме-то фиг побегаешь… окно рядом взрывается осколками и в него влетает огромная стальная балка и врезается в стену напротив, сминает гипсокартон как бумагу, а затем и цемент, во все стороны брызгает крошка. Мальчика, который бежал вот почти совсем рядом со мной она чуть зацепляет, и сначала кажется, что ничего, что это не страшно, а он падает, как-то резко складывается и я вижу, что у него голова просто расколота, и в трещине набухает кровь. И изо рта кровь, и вокруг быстро собирается целая лужа, он дергается лихорадочно как-то всеми конечностями сразу - и затихает, а надо бежать дальше.
Вот я стою в начале коридора, и стены на моих глазах складываются домиком, остается только узкий треугольный проход…
Вот я снова стою - в дверях и держусь за косяки, собираюсь выскочить к нашей машине и в этот момент огромная цементная плита падает на нее, разламываясь у моих ног. От нее веерами разлетаются обломки, и один чиркает меня по руке… боли нет, но вдруг я понимаю, что не могу управлять рукой, она вообще не слушается и висит плетью, а я пытаюсь удержаться за косяк перекошенной двери, которую все сильнее трясет. И пыль. Воздух становится внезапно непрозрачным, серым, темным, это выглядит совершенно противоестественно, дышать удается с трудом, как будто в рот песка насыпали. Хотя почему – как будто…
Я пытаюсь вспомнить названия улиц, ориентацию хотя бы, это же современный город, тут с севера на юг все по буквам, а поперек – по цифрам, но за пылью не разглядеть даже ближайших знаков, а трясет все сильнее.
Вот я бегу по какому-то переулку, и сзади накатывается огромное облако пыли, я понимаю, что от этого уже не убежать и спотыкаюсь. Я смотрю на свои ноги – почему-то я босиком и ноги все исцарапаны, а споткнулась я о труп. Это женщина, волосы растрепаны, наверное, тоже бежала… она одета как многие здесь, в обычный приличный офисный костюм , и просто сидит, вытянув ноги, как будто устала и присела отдохнуть, только теперь она мертвая. Ее даже пылью еще не присыпало.
Вот я стою в каком-то парке, посередине клумбы со странными бледными не то нарциссами, не то гладиолусами – или это они просто пыльные? А деревья вокруг шатаются, словно во время урагана и сверху снова сыплются горячие камни, пепел, листья, и, кажется, даже дохлые птицы, земля под ногами дрожит и все гудит, как будто прямо на меня надвигается огромный поезд или смерч.
Вот я стою на углу, улицы расходятся звездой и я пытаюсь сообразить куда двигаться дальше, чувствую в кармане что-то тяжелое, сую туда руку… и внезапно достаю горсть ослепительно, ошеломляюще красивых золотых браслетов. Судя по виду - они настоящие, но как? Откуда? Я ограбила ювелирный магазин? Я стала мародером? Я где-то пробегала через ювелирную витрину и оно само насыпалось? – я не помню. Я действительно пробегала через всякие битые витрины и какие-то магазины. Надо дополнительно осмотреть ноги, боли, которая могла бы указывать на сильный порез, я не чувствую, но может, это просто шок? Помню джинсовый бутик, огромные стопки стильных навороченных джинсов, я там удачно прихватила какую-то сумку и долго, матерясь, пыталась по-быстрому найти подходящий мне размер – я-то не модель-анорексик «ручки-веточки», на таких как я и одежды-то сейчас фиг найдешь, даже не брендовой а хоть какой… но вроде что-то нахватала, и маек еще каких-то… природная запасливость, да. Но это? Ладно, разбираться будем потом – я с трудом перекладываю всю эту красоту из кармана в рюкзак, так вот чем оказалась эта сумка… А левая рука вообще не слушается. И вот почему ноги не болят – вся боль у меня, оказывается, в руке!… и тут замечаю рядом аптеку.
Вот аптеку стоит пограбить сознательно. Автоматическая дверь любезно открывается, показывая почти полную темноту и свернутые стеллажи. Сначала надо найти бинты и сделать с рукой хоть что-нибудь, я вообще не понимаю, что с ней случилось? Или тот обломок, который, казалось бы, слегка чиркнул и вот теперь вот это вот из-за него? Я иду вдоль стены, так легче не заблудиться… с потолка осыпались плитки и скрипят под ногами. Часть стеллажей просто расшвыряна – непонятно, тут уже кто-то повеселился, или это землетрясением все так повалило? Боль теперь накатывает волнами и все предметы начинают расплываться. И темно. Или это у меня в глазах темно? Нельзя останавливаться, надо сжать зубы и искать и потом быстро сваливать отсюда, времени почти нет, это что-то явно глобальное, но что? Я пытаюсь найти телефон, он же был у меня на поясе в чехле… вроде здесь, но сети нет вообще, то есть вышки рухнули тоже? Что это за хрень такая? Это война? Супервулкан? Скорее, наверное, что-то природное, в случае ядерной войны уж здесь-то точно была бы просто огненная воронка, и я бы тут не шарилась по развалинам… а вот и бинты. Теперь из эластичного бинта и каких-нибудь палок соорудить лубок. И перевязь. Я слышу, как в руке скрипят кости, когда я пытаюсь уложить ее в нужную позицию, боль адская, рука страшно опухла, но хотя бы перелом закрытый. Хорошо, что пиджак я сняла, сейчас бы резать пришлось. Надо быстро сообразить, что нужно взять здесь, чтобы надольше хватило и было компактно… Придется же и воды еще прихватить, в этой пылище обезвоживание можно заработать на раз-два и с переломом же еще… одной рукой дико неудобно, все приходится делать очень медленно и аккуратно. Я перелезаю через внутренний прилавок в рецептурный отдел – с трудом, но удается. Вряд ли, но может у них есть что-то дельное в доступе, чтобы хоть боль снять… и мне неожиданно везет. Или сами работники прихватили, убегая, или кто-то уже подсуетился, но сейф распахнут, и кое-что там еще осталось. И медхолодильник тоже – просто клад, а вот это уже просто ошеломляющая роскошь. С болью жить можно, а вот без основных лекарств - нет Теперь я могу с уверенностью сказать, что еще сколько-то я проживу. Если повезет. Если очень повезет. Пол снова начинает дрожать, а с потолка падают плитки.
Рано радоваться, надо собраться и рационально действовать. Прежде всего, встать в дверной проем. Так меньше шансов, что завалит с концами. И можно подумать, пока пережидаем очередной этап. Что там всегда советуют выживальщикам… давай, вспомни, ты же можешь. Лекарства – от поноса, от температуры… бинтов же надо? Обеззараживающее что-нибудь… порошок, чтобы кровь останавливать, для обработки ран… а если набрать йода и зелёнки, то можно будет самой с собой играть в крестики-нолики в два цвета! Или превратить себя в абстрактную картину из разноцветных пятен. Синяки йодом покрасим, царапины – зелёнкой и можно сразу на выставку. Зелёнка ведь у местных есть, правда, здесь она фиолетовая. А так свойства один в один, и так и называется «кристаллический фиолетовый»… вообще по жизни тут и наш «бриллиантовый зеленый» в русском магазине продается - ностальгический товар, ага, хорошо разбирают. Говорят, зеленку часто берут люди, которые покупают гречку, сгущенку и тушенку. А фиолетовый этот в местных аптеках продается рядом с йодом, и про него даже местные не все знают. Раньше меркурохром ещё был, красный, но его вроде как с производства сняли, а то можно было бы в четыре цвета сразу разрисоваться. В полную боевую раскраску, чтоб никто не доставал…
Набрать белья, тампонов, воды… лучше даже воды с электролитами, вот. Мыла еще, да. Может, у них сухой шампунь даже есть, аптека все-таки… энергетических плиток или хотя бы орехов, тоже должно быть. Сигарет у меня есть пара блоков, это даже смешно – подруга просила ей купить, но если тут есть табак, надо брать побольше, отличная валюта же. Спиртное лучше не брать – пить его нельзя, а нести тяжело… Главное – суметь выбраться и унести всю эту радость. И не подавать виду, что она у меня есть… если придется отбиваться – силой я точно не отобьюсь. И кофе надо набрать, растворимого хотя бы. Кофеин наше всё. И тоже отличная валюта, кстати.
***
Последнее чувство, которое остается - это тоска. Постоянная, глухая боль, как в сломанной руке, которая так и не срослась. Конечно, лубок я сделала, но носить ее на перевязи все время сложно. Да и страшновато. Вот она и болит постоянно, отдается при каждом шаге острой горькой стрелой, а стоит ее не так повернуть - в ней что-то щелкает и скрипит, наверное, кости трутся друг о друга. Дрова, которые мне удалось набрать сегодня, тоже щелкают и скрипят, ветер шипит в камнях...
А ведь когда все начиналось день казался обычным, ну вот как-то не так представляется глобальная катастрофа. И я даже работу искала, кажется, в тот день, на собеседовании где-то была… на странном очень, правда что. А потом мир вздрогнул. И сначала казалось – показалось. Так бывает иногда перед грозой, все замирает и закладывает уши от предстоящего еще только грохота. И разряд вспыхивает с тихим, тихим угрожающим треском, как будто где-то очень далеко лопнул огромный мыльный пузырь. Никто больше почему-то не слышит этого звука, сколько раз спрашивала.
А потом все посыпалось. И это еще только начало было, как выяснилось… А теперь вот. Теперь ползем по лесу и остаткам какого-то города? Или что тут было? На честном слове и на одном крыле.
У этого дома странный вид, днем он кажется почти черным, а ночью - светлым. Строго говоря, это вообще не дом – это, скорее, был жилой комплекс из двухкомнатных коттеджей-кубиков, прилепившихся к скалам. Верхняя часть выходит в покрытый лесом гребень, а нижняя превращается в прилично осыпающуюся лестницу. Мне еще повезло его найти – построен, как крепость. Даже с небольшого расстояния его почти не видно, и, главное, к нему сложно подобраться. Кто бы ни строил, гостей тут, похоже, не любили…
Я осторожно перепрыгиваю через проваленную ступеньку, вот, здесь слева камень и на него можно опереться. Рука отзывается привычной болью, но не это страшно. Самая страшная боль внутри, она никогда не пройдет, хотя, наверное, со временем станет глуше. Хотя времени как раз и нет, оно тоже утекает как пыль по камням, и его уже почти не осталось…
Он никогда не вернется, потому что он погиб, я знаю это наверняка, но сознание отказывается это принимать. Каждый раз при мысли об этом боль возвращается с такой силой, что темнеет в глазах… Но нельзя поддаваться, нельзя, надо идти дальше, домой, хотя, конечно, это очень временный и ненадежный дом. А потом надо будет идти дальше. Мы избалованы интернетом – навигаторами, картами и прочими волшебными помощниками. А вот ходить по незнакомой местности, сверяясь с ненадежной и местами весьма потрепанной жизнью картой – считай, утраченное искусство.
