Это раньше можно было лениво потребовать: «Алекса, найди мне лошадь в прокат покататься!» А теперь все сам. И лошадь эту сферическую, если мне вообще удастся ее найти, надо будет еще как-то приманить, поймать, и оседлать. Ну или не оседлать, а уговорить разрешить на нее сесть и куда-то там меня везти. Со сломанной рукой, ага.
Я устроилась в самом верхнем кубе - там оказался маленький самодельный камин, кто-то соорудил еще до меня. И сделали это очень грамотно: дым уходит в лес на гребне, а зола высыпается в узкую трещину в склоне скалы. Снаружи совершенно не заметно. Кроме того, у этого куба раздвижной порог. Рычаг, который втягивает входную лестницу, и тогда к нему вообще невозможно подойти. Я это обнаружила практически случайно - сама чуть не сорвалась, главным образом от удивления.
Сегодня мне удалось найти довольно много вполне приличных дров, в том числе плотный смолистый пень - видимо, кедр, судя по запаху. Конечно, по большому счету это не жизнь. После катастрофы еще и эпидемии начались - и погибли почти все, инфраструктуры не осталось тоже практически никакой. А потом еще и сверху вся техника посыпалась… кто бы мог подумать, что вокруг Земли летает столько всякой технодряни?! Меня можно не считать – я знала. В конце концов, это было частью моей работы, знать такие вещи… Чему я действительно удивляюсь до сих пор, как мне так повезло? Ушла живая и почти без травм и из города и потом, когда дом раздавило. Ну да, теперь у меня есть красивый оплавленный обломок какого-то космического прибора. На память о прошлой жизни… Еще у меня пока есть запас лекарств - на несколько месяцев хватит - а в кубе, помимо камина, нашелся приличный схрон консервов. Я продолжаю его пополнять - внизу, под самым домом оказался небольшой магазинчик, почему-то его не разграбили. Может, потому, что на пороге остался труп хозяина, подмигивающий высохшим полуразложившимся лицом, обгрызенным, впридачу, какими-то мелкими животными?
Меня это не испугало - теперь мне все стало настолько безразлично, что уже не пугает практически ничего - а внутри до меня явно никто не побывал и я постепенно перетаскиваю запасы наверх. Самое приятное - у него оказалось довольно много прекрасного кофе. Молотого к тому же. А также едва не кубометр коробок со свечами, хотя свечи пока что как раз не самая первая необходимость. В доме, как ни странно, до сих пор есть электричество - хоть и с перебоями, но все же, и даже водопровод работает... Но почему оно продолжает поступать, и сколько все это будет продолжаться - сказать, понятное дело, невозможно. Где-то на далекой гидроэлектростанции (ну или, может, ветровой) будут вращаться турбины, пока оборудование без надзора не пойдет вразнос? И сколько это займет? Я не спец по таким вещам, но вряд ли столь сложная система долго продержится в свободном полете… Ядерные вон рванули почти сразу, добавив к вулканической красоте ещё и радиацию. Но – хотя бы и ненадолго – можно пока остаться здесь, это передышка, пусть даже и небольшая. Потом, конечно, придется идти дальше – хочется надеяться, что где-то все же сохранилась цивилизация, хоть какая-то человеческая. В одиночку мне не выжить совсем.
Темнеет, пламя бьется в камине и ветер опять шипит в камнях. Начинает холодать - теперь так всегда, каждую ночь. Естественно, климат тоже сбился, стало гораздо холоднее, и хоть сейчас и лето - как только уходит солнце, температура падает почти до нуля, а то и ниже, и за ночь скалы покрываются изморозью. Это что же зимой-то будет! Я поворачиваю голову - поделиться наблюдением - но ведь делиться не с кем. В руке снова просыпается боль, во рту становится горько.
Я достаю пачку сигарет – их осталось совсем мало… и то повезло – опять повезло, в тот день коллега попросила купить ей пару блоков, сама не успевала… С одной стороны жаль тратить, хорошая валюта, но в то же время – а стоит ли ждать? Когда-то я не курила совсем, голос берегла, а голос был красивый, золотой, узнаваемый… гордость профессии, да. И кому это сейчас надо? Да и профессий как таковых уже нет, и общества… так, обломки. Во всяком случае, тут.
В задней стене куба есть второй выход - наверх, на гребень. Обычно я стараюсь им не пользоваться, но лезть по выбитой в камнях тропинке в быстро опускающихся сумерках и со сломанной рукой уж очень не хочется. Да ещё и рука болит сегодня особенной, тёмной болью – надо думать, на погоду. Видимо, здесь было что-то вроде мусоропровода - узкие комнатки, вырубленные прямо в скале, в стене - маленькие дверцы в пустоту. Лестница закругляется и выходит на площадку, обнесенную бетонными щитами. Крыша у нее тоже когда-то была, но от нее осталась только половина. По самому верху гребня - овраг, а в нем проходит железная дорога, тоже заброшенная, конечно, а за ней - еще один гребень. Вроде бы там есть деревня, но с шансами тоже либо пустая, либо занятая какими-нибудь мародерами. Пока мне попадались только такие. А в крупных городах вообще ад. Развалины и горы трупов. И радиация, от которой практически никак не закрыться. И счетчик-то повезло что в доме был, считай, случайно, на какой-то конференции черти когда подарили - еле раскопала в кладовке… А выжившие люди почему-то, в большинстве своем, очень быстро теряют весь налет цивилизации. И года ведь не прошло… Пост-травматическое расстройство, видимо… Интересно, вот раньше, после крупных войн = это тоже было вот так вот?! В любом случае, пока есть смысл оставаться здесь – туда соваться точно не стоит.
Щиты расставлены в шахматном порядке, меня за ними не видно, а мне видно узкую полоску леса и рельсов. Тьма постепенно сгущается, начинает моросить дождь. За деревьями поднимается шум, какие-то крики, начинается стрельба. Меня не должно быть оттуда видно, но лучше не рисковать. На всякий случай прикрываю рукой огонек сигареты и встаю поближе за первым щитом - обзор получше. За лесополоской - хаотичные лучи фар, лязг и визг железа. Да, транспорт у местных жителей не особо. Но какой есть, конечно. Я себе и такого не наскребла… Из подлеска выламывается морда машины, лобовуха треснута, капот мятый, с разводами ржавчины - или это кровь? На капоте прибита оскаленная волчья голова явно не первой свежести. Водитель трясет кулаками и страшно матерится, перемежая ругань угрозами. Черт, а вот это уже плохо - если это в нашу сторону, если соседи что-то устроили в деревне и навели на этот дом... Машина дает задний ход, буксует, летит гравий… потом все же исчезает, лязг и скрип постепенно удаляются. Может, еще обойдется..
Соседей здесь трое - такие же как я, занявшие разные «кубики» в этом странном комплексе. Сеша и Вик, возможно, родственники, они похожи внешне, только Вик постарше и посмуглее. Пришли они вместе. Еще есть Иррен – вроде бы Иррен, во всяком случае это единственное слово, которое она часто повторяет. Она беременна и напугана - совсем молоденькая, бледная, с типичным личиком ребенка-дауна и блуждающим отрешенным взглядом; она почти не разговаривает. Она появилась позже всех нас, совсем недавно. Что с ней могло случиться, мне даже представлять не хочется. Часто оглядывается и вздрагивает от необычных звуков, впрочем, и от обычных тоже. Иногда мы случайно встречаемся, часто на этой самой площадке, обычно это случается вечером, когда все возвращаются из своих вылазок. Куда ходят соседи – пока не знаю, но в магазинчике они не появлялись; надо будет выяснить, куда они вообще направляются и попробовать скооперироваться – группой идти все же проще…
Эти отвлеченные мысли прерывает Вик. Почти бесшумно выбирается из кустов, за ним с треском - Сеша. Я тушу сигарету, но из своего угла выходить не спешу. Сеша, тем не менее, меня замечает - он вообще неплохо видит в темноте - и радостно подбегает, совсем как щенок:
- Смотри, смотри, что мы принесли!
Вик одергивает его, но без злости:
- Сеш! Тише! Не шуми, и так еле ушли!
- Так это за вами из деревни гнались, - говорю я, приподнимая бровь.
- Да, да! Но мы удрали! Смотри, мы конфеты принесли! Они светятся! - Сеша запускает руку в карман. В ладонях у него приличная кучка странных, прозрачных конфет-желе, они и правда слегка светятся - слабым, призрачным дрожащим светом. Желтые, оранжевые, зеленые… Одна розовая… Он сует мне в руки парочку - желто-зеленая и синяя. Дракон и какая-то странная зверушка.
- И что мне с этим делать?
- Ну, это классные конфеты, ты что! Съешь! Они прикольные такие!
Щенок, как есть щенок… сколько же лет ему, интересно, - отстраненно думаю я. Сам ведь здоровый уже, а мозги как у… щенка. Принесло на мою голову… особенных детей. Впрочем, этот – забота Вика, а Иррен мне и вовсе никто. Хоть и жалко ее, конечно, чисто по-человечески…
Сбоку слышатся тихие шаги. Ага, вот и Иррен. Сеша подбегает и к ней, она шарахается и мальчик замирает. Иррен, - говорит он тихо, - Иррен… Она поднимает глаза и смотрит куда-то мимо него. Но отвечает:
- Да?
- Мы тут… конфеты принесли… ты любишь конфеты?
Она кладет одну ладонь на живот и отступает на шаг, но отвечает - да.
Вот… - он осторожно ссыпает ей в руку горсть конфет. Сверху лежит розовая, в форме цветка.
- Роза, - удивленно замечает Иррен, медленно подносит к лицу конфету и нюхает, - роза!
- Это едят, - неловко говорит Сеша.
Она как-то механически переносит конфету ко рту и откусывает. И снова констатирует:
-Роза!
Вик тоже достает из кармана пару штук и съедает сразу. Я осторожно нюхаю свои, запах у них уж слишком не конфетный. От конфеты-дракона пахнет травой и сливами, от синего зверька какой-то химией, так обычно пахнет мыло, на котором написано «лаванда», хотя оно, конечно, ни разу не лаванда. И сладостью, тоже искусственной, когда-то так пахли маленькие круглые леденцы на палочке, от которых язык становился разных цветов. Сеш долго смотрит на оставшиеся конфеты, тоже выбирает две и запихивает в рот. Иррен откусывает еще несколько лепестков от своей розы.
Я пока не тороплюсь это дело есть: «конфеты прикольные такие» могут представлять серьезную опасность, неизвестно кто их делал и чего туда намешали. Да, это цинично, но я снова поджигаю свою сигарету, закуриваю и наблюдаю за реакцией остальных на это странное лакомство.
Я была права: по мере того, как уменьшается количество лепестков у «розы», Иррен ведет себя все более странно. Она бродит по площадке, хватает то обломки камня, то сухие листья, что-то говорит невидимым собеседникам… Неожиданно с ветки спрыгивает белка и пробегает мимо нас через площадку; Иррен вскрикивает, шарахается и начинает метаться во все стороны. Вик ее ловит и осторожно удерживает, но она продолжает биться и ее конфеты веером разлетаются во все стороны… я машинально ловлю и собираю, не пропадать же добру… хоть и сомнительное, конечно, добро, не без этого…
- Напали, - кричит она, - напали, слушайте!
Я прислушиваюсь - действительно, слева, с гребня раздается какой-то странный ритмичный скрип. Поезд, - с недоверием думаю я, - ну откуда тут может быть поезд?! Но поезд действительно появляется, он явно движется по инерции, локомотива нет - или он идет задним ходом, фиг разберешь. Пустые, ободранные товарные вагоны и цистерны, во многих нет дверей и доски выбиты, по стенкам - граффити, краска облуплена… Иррен вдруг вырывается, бросается бежать к рельсам, остановить ее нереально, слишком быстро… она запрыгивает в товарняк, Вик и Сеша кидаются за ней - но поздно. У гребня небольшой уклон, и поезд набирает скорость. Поезд оказывается совсем коротким, вагонов семь-восемь, не больше, видимо, просто оторвался где-то и катится по инерции, потому что локомотива нет и с «хвоста» тоже; более того - от старости рельсов или вагона - поезд довольно сильно раскачивается. Иррен, видимо, испугавшись, начинает кричать, громко, надрывно, ее слышно даже отсюда сквозь стук колес. Колея поворачивает, и мне становится видно его борт - я вижу, как она спрыгивает, как в замедленной съемке, падает на насыпь, почти под колеса… но нет, откатывается, вскакивает и, хромая, с тем же диким криком убегает в лес. Вик начинает смеяться, громко, почти истерически; Сеша нарезает круги по нашей стороне гребня, то хохоча, то, ругаясь, спотыкается о корни, почти падает, но продолжает беспорядочно бегать…
Я закуриваю снова, думаю, может спрятаться - но мне вдруг становится безразлично. Это все бессмысленно, на самом деле, как только кончатся лекарства - а новых достать шансов мало, это все-таки был продукт сложной технологии - жить мне останется пару дней, не больше. Неделей раньше, неделей позже, какой смысл так сильно осторожничать… Сеша кричит, что он нашел средство спасти мир. И победить все болезни. И всех плохих тоже победить! Ну, как обычно, банан большой… Размахивая руками, он убегает вслед за исчезнувшим поездом, Вик сидит и смотрит в пространство. Я откусываю маленький кусочек лапы у конфетной зверушки, и почти сразу понимаю, что рука больше не болит. И вообще ничего не болит. А хоррошие они достали конфеты, надо припрятать на потом…
Вик вдруг встряхивается и бросается за Сешем. Найдет, не найдет? В отдалении раздаются крики и снова начинается стрельба, над лесом вдруг вспухает огненный шар взрыва. От грохота со старого бетона сыпется пыль…Поезд? Странно, он казался пустым. Хотя черт знает, что там было в цистернах… но теперь это уже не важно - надо прятаться. Я начинаю отступать в угол - можно открыть потайную дверь, раз все разбежались. И тут из леса практически мне на руки вываливается Иррен - вся в крови, глаза закатываются. Я укладываю ее на бетон, пытаюсь ощупать - найти раны хотя бы, но ей уже не поможешь, она хрипит, губы синеют, изо рта течет кровавая пена. Гемоторакс, думаю я отстраненно, значит, легкое пробило, так вот как это бывает в реале – счет на минуты и ничего ты не сделаешь, ровным счетом ничего. Она хрипит сильнее, пытаясь вдохнуть, и бьется у меня под руками. Даже если бы я знала, что с этим делать - в таких условиях я ей ничем не помогу. Это только в пафосных фантастических книжках все всё могут и умеют в чистом поле. А я и до катастрофы не медиком была… Иррен, говорю я, - тише… сейчас, подожди… Хотя чего «подожди», она же все равно сейчас умрет, ну даже если не сразу, но не жилец точно… Не факт даже, что она меня слышит. К себе ее пытаться нести бессмысленно, я не врач, я понятия не имею, что делать в таких случаях, и что я буду делать с трупом? Я даже не знаю, стоит ли ее вообще двигать. Только если прибить, чтоб не мучилась зря. Я вспоминаю про конфеты - может, дать ей кусок, хотя бы больно не будет. Но уже поздно что-то делать, она дергается раз, другой, и глаза закатываются уже окончательно. В голове мелькает циничная мысль – ну, хоть конфеты успела собрать, самой пригодятся… если повезет.
Я устроилась в самом верхнем кубе - там оказался маленький самодельный камин, кто-то соорудил еще до меня. И сделали это очень грамотно: дым уходит в лес на гребне, а зола высыпается в узкую трещину в склоне скалы. Снаружи совершенно не заметно. Кроме того, у этого куба раздвижной порог. Рычаг, который втягивает входную лестницу, и тогда к нему вообще невозможно подойти. Я это обнаружила практически случайно - сама чуть не сорвалась, главным образом от удивления.
Сегодня мне удалось найти довольно много вполне приличных дров, в том числе плотный смолистый пень - видимо, кедр, судя по запаху. Конечно, по большому счету это не жизнь. После катастрофы еще и эпидемии начались - и погибли почти все, инфраструктуры не осталось тоже практически никакой. А потом еще и сверху вся техника посыпалась… кто бы мог подумать, что вокруг Земли летает столько всякой технодряни?! Меня можно не считать – я знала. В конце концов, это было частью моей работы, знать такие вещи… Чему я действительно удивляюсь до сих пор, как мне так повезло? Ушла живая и почти без травм и из города и потом, когда дом раздавило. Ну да, теперь у меня есть красивый оплавленный обломок какого-то космического прибора. На память о прошлой жизни… Еще у меня пока есть запас лекарств - на несколько месяцев хватит - а в кубе, помимо камина, нашелся приличный схрон консервов. Я продолжаю его пополнять - внизу, под самым домом оказался небольшой магазинчик, почему-то его не разграбили. Может, потому, что на пороге остался труп хозяина, подмигивающий высохшим полуразложившимся лицом, обгрызенным, впридачу, какими-то мелкими животными?
Меня это не испугало - теперь мне все стало настолько безразлично, что уже не пугает практически ничего - а внутри до меня явно никто не побывал и я постепенно перетаскиваю запасы наверх. Самое приятное - у него оказалось довольно много прекрасного кофе. Молотого к тому же. А также едва не кубометр коробок со свечами, хотя свечи пока что как раз не самая первая необходимость. В доме, как ни странно, до сих пор есть электричество - хоть и с перебоями, но все же, и даже водопровод работает... Но почему оно продолжает поступать, и сколько все это будет продолжаться - сказать, понятное дело, невозможно. Где-то на далекой гидроэлектростанции (ну или, может, ветровой) будут вращаться турбины, пока оборудование без надзора не пойдет вразнос? И сколько это займет? Я не спец по таким вещам, но вряд ли столь сложная система долго продержится в свободном полете… Ядерные вон рванули почти сразу, добавив к вулканической красоте ещё и радиацию. Но – хотя бы и ненадолго – можно пока остаться здесь, это передышка, пусть даже и небольшая. Потом, конечно, придется идти дальше – хочется надеяться, что где-то все же сохранилась цивилизация, хоть какая-то человеческая. В одиночку мне не выжить совсем.
Темнеет, пламя бьется в камине и ветер опять шипит в камнях. Начинает холодать - теперь так всегда, каждую ночь. Естественно, климат тоже сбился, стало гораздо холоднее, и хоть сейчас и лето - как только уходит солнце, температура падает почти до нуля, а то и ниже, и за ночь скалы покрываются изморозью. Это что же зимой-то будет! Я поворачиваю голову - поделиться наблюдением - но ведь делиться не с кем. В руке снова просыпается боль, во рту становится горько.
Я достаю пачку сигарет – их осталось совсем мало… и то повезло – опять повезло, в тот день коллега попросила купить ей пару блоков, сама не успевала… С одной стороны жаль тратить, хорошая валюта, но в то же время – а стоит ли ждать? Когда-то я не курила совсем, голос берегла, а голос был красивый, золотой, узнаваемый… гордость профессии, да. И кому это сейчас надо? Да и профессий как таковых уже нет, и общества… так, обломки. Во всяком случае, тут.
В задней стене куба есть второй выход - наверх, на гребень. Обычно я стараюсь им не пользоваться, но лезть по выбитой в камнях тропинке в быстро опускающихся сумерках и со сломанной рукой уж очень не хочется. Да ещё и рука болит сегодня особенной, тёмной болью – надо думать, на погоду. Видимо, здесь было что-то вроде мусоропровода - узкие комнатки, вырубленные прямо в скале, в стене - маленькие дверцы в пустоту. Лестница закругляется и выходит на площадку, обнесенную бетонными щитами. Крыша у нее тоже когда-то была, но от нее осталась только половина. По самому верху гребня - овраг, а в нем проходит железная дорога, тоже заброшенная, конечно, а за ней - еще один гребень. Вроде бы там есть деревня, но с шансами тоже либо пустая, либо занятая какими-нибудь мародерами. Пока мне попадались только такие. А в крупных городах вообще ад. Развалины и горы трупов. И радиация, от которой практически никак не закрыться. И счетчик-то повезло что в доме был, считай, случайно, на какой-то конференции черти когда подарили - еле раскопала в кладовке… А выжившие люди почему-то, в большинстве своем, очень быстро теряют весь налет цивилизации. И года ведь не прошло… Пост-травматическое расстройство, видимо… Интересно, вот раньше, после крупных войн = это тоже было вот так вот?! В любом случае, пока есть смысл оставаться здесь – туда соваться точно не стоит.
Щиты расставлены в шахматном порядке, меня за ними не видно, а мне видно узкую полоску леса и рельсов. Тьма постепенно сгущается, начинает моросить дождь. За деревьями поднимается шум, какие-то крики, начинается стрельба. Меня не должно быть оттуда видно, но лучше не рисковать. На всякий случай прикрываю рукой огонек сигареты и встаю поближе за первым щитом - обзор получше. За лесополоской - хаотичные лучи фар, лязг и визг железа. Да, транспорт у местных жителей не особо. Но какой есть, конечно. Я себе и такого не наскребла… Из подлеска выламывается морда машины, лобовуха треснута, капот мятый, с разводами ржавчины - или это кровь? На капоте прибита оскаленная волчья голова явно не первой свежести. Водитель трясет кулаками и страшно матерится, перемежая ругань угрозами. Черт, а вот это уже плохо - если это в нашу сторону, если соседи что-то устроили в деревне и навели на этот дом... Машина дает задний ход, буксует, летит гравий… потом все же исчезает, лязг и скрип постепенно удаляются. Может, еще обойдется..
Соседей здесь трое - такие же как я, занявшие разные «кубики» в этом странном комплексе. Сеша и Вик, возможно, родственники, они похожи внешне, только Вик постарше и посмуглее. Пришли они вместе. Еще есть Иррен – вроде бы Иррен, во всяком случае это единственное слово, которое она часто повторяет. Она беременна и напугана - совсем молоденькая, бледная, с типичным личиком ребенка-дауна и блуждающим отрешенным взглядом; она почти не разговаривает. Она появилась позже всех нас, совсем недавно. Что с ней могло случиться, мне даже представлять не хочется. Часто оглядывается и вздрагивает от необычных звуков, впрочем, и от обычных тоже. Иногда мы случайно встречаемся, часто на этой самой площадке, обычно это случается вечером, когда все возвращаются из своих вылазок. Куда ходят соседи – пока не знаю, но в магазинчике они не появлялись; надо будет выяснить, куда они вообще направляются и попробовать скооперироваться – группой идти все же проще…
Эти отвлеченные мысли прерывает Вик. Почти бесшумно выбирается из кустов, за ним с треском - Сеша. Я тушу сигарету, но из своего угла выходить не спешу. Сеша, тем не менее, меня замечает - он вообще неплохо видит в темноте - и радостно подбегает, совсем как щенок:
- Смотри, смотри, что мы принесли!
Вик одергивает его, но без злости:
- Сеш! Тише! Не шуми, и так еле ушли!
- Так это за вами из деревни гнались, - говорю я, приподнимая бровь.
- Да, да! Но мы удрали! Смотри, мы конфеты принесли! Они светятся! - Сеша запускает руку в карман. В ладонях у него приличная кучка странных, прозрачных конфет-желе, они и правда слегка светятся - слабым, призрачным дрожащим светом. Желтые, оранжевые, зеленые… Одна розовая… Он сует мне в руки парочку - желто-зеленая и синяя. Дракон и какая-то странная зверушка.
- И что мне с этим делать?
- Ну, это классные конфеты, ты что! Съешь! Они прикольные такие!
Щенок, как есть щенок… сколько же лет ему, интересно, - отстраненно думаю я. Сам ведь здоровый уже, а мозги как у… щенка. Принесло на мою голову… особенных детей. Впрочем, этот – забота Вика, а Иррен мне и вовсе никто. Хоть и жалко ее, конечно, чисто по-человечески…
Сбоку слышатся тихие шаги. Ага, вот и Иррен. Сеша подбегает и к ней, она шарахается и мальчик замирает. Иррен, - говорит он тихо, - Иррен… Она поднимает глаза и смотрит куда-то мимо него. Но отвечает:
- Да?
- Мы тут… конфеты принесли… ты любишь конфеты?
Она кладет одну ладонь на живот и отступает на шаг, но отвечает - да.
Вот… - он осторожно ссыпает ей в руку горсть конфет. Сверху лежит розовая, в форме цветка.
- Роза, - удивленно замечает Иррен, медленно подносит к лицу конфету и нюхает, - роза!
- Это едят, - неловко говорит Сеша.
Она как-то механически переносит конфету ко рту и откусывает. И снова констатирует:
-Роза!
Вик тоже достает из кармана пару штук и съедает сразу. Я осторожно нюхаю свои, запах у них уж слишком не конфетный. От конфеты-дракона пахнет травой и сливами, от синего зверька какой-то химией, так обычно пахнет мыло, на котором написано «лаванда», хотя оно, конечно, ни разу не лаванда. И сладостью, тоже искусственной, когда-то так пахли маленькие круглые леденцы на палочке, от которых язык становился разных цветов. Сеш долго смотрит на оставшиеся конфеты, тоже выбирает две и запихивает в рот. Иррен откусывает еще несколько лепестков от своей розы.
Я пока не тороплюсь это дело есть: «конфеты прикольные такие» могут представлять серьезную опасность, неизвестно кто их делал и чего туда намешали. Да, это цинично, но я снова поджигаю свою сигарету, закуриваю и наблюдаю за реакцией остальных на это странное лакомство.
Я была права: по мере того, как уменьшается количество лепестков у «розы», Иррен ведет себя все более странно. Она бродит по площадке, хватает то обломки камня, то сухие листья, что-то говорит невидимым собеседникам… Неожиданно с ветки спрыгивает белка и пробегает мимо нас через площадку; Иррен вскрикивает, шарахается и начинает метаться во все стороны. Вик ее ловит и осторожно удерживает, но она продолжает биться и ее конфеты веером разлетаются во все стороны… я машинально ловлю и собираю, не пропадать же добру… хоть и сомнительное, конечно, добро, не без этого…
- Напали, - кричит она, - напали, слушайте!
Я прислушиваюсь - действительно, слева, с гребня раздается какой-то странный ритмичный скрип. Поезд, - с недоверием думаю я, - ну откуда тут может быть поезд?! Но поезд действительно появляется, он явно движется по инерции, локомотива нет - или он идет задним ходом, фиг разберешь. Пустые, ободранные товарные вагоны и цистерны, во многих нет дверей и доски выбиты, по стенкам - граффити, краска облуплена… Иррен вдруг вырывается, бросается бежать к рельсам, остановить ее нереально, слишком быстро… она запрыгивает в товарняк, Вик и Сеша кидаются за ней - но поздно. У гребня небольшой уклон, и поезд набирает скорость. Поезд оказывается совсем коротким, вагонов семь-восемь, не больше, видимо, просто оторвался где-то и катится по инерции, потому что локомотива нет и с «хвоста» тоже; более того - от старости рельсов или вагона - поезд довольно сильно раскачивается. Иррен, видимо, испугавшись, начинает кричать, громко, надрывно, ее слышно даже отсюда сквозь стук колес. Колея поворачивает, и мне становится видно его борт - я вижу, как она спрыгивает, как в замедленной съемке, падает на насыпь, почти под колеса… но нет, откатывается, вскакивает и, хромая, с тем же диким криком убегает в лес. Вик начинает смеяться, громко, почти истерически; Сеша нарезает круги по нашей стороне гребня, то хохоча, то, ругаясь, спотыкается о корни, почти падает, но продолжает беспорядочно бегать…
Я закуриваю снова, думаю, может спрятаться - но мне вдруг становится безразлично. Это все бессмысленно, на самом деле, как только кончатся лекарства - а новых достать шансов мало, это все-таки был продукт сложной технологии - жить мне останется пару дней, не больше. Неделей раньше, неделей позже, какой смысл так сильно осторожничать… Сеша кричит, что он нашел средство спасти мир. И победить все болезни. И всех плохих тоже победить! Ну, как обычно, банан большой… Размахивая руками, он убегает вслед за исчезнувшим поездом, Вик сидит и смотрит в пространство. Я откусываю маленький кусочек лапы у конфетной зверушки, и почти сразу понимаю, что рука больше не болит. И вообще ничего не болит. А хоррошие они достали конфеты, надо припрятать на потом…
Вик вдруг встряхивается и бросается за Сешем. Найдет, не найдет? В отдалении раздаются крики и снова начинается стрельба, над лесом вдруг вспухает огненный шар взрыва. От грохота со старого бетона сыпется пыль…Поезд? Странно, он казался пустым. Хотя черт знает, что там было в цистернах… но теперь это уже не важно - надо прятаться. Я начинаю отступать в угол - можно открыть потайную дверь, раз все разбежались. И тут из леса практически мне на руки вываливается Иррен - вся в крови, глаза закатываются. Я укладываю ее на бетон, пытаюсь ощупать - найти раны хотя бы, но ей уже не поможешь, она хрипит, губы синеют, изо рта течет кровавая пена. Гемоторакс, думаю я отстраненно, значит, легкое пробило, так вот как это бывает в реале – счет на минуты и ничего ты не сделаешь, ровным счетом ничего. Она хрипит сильнее, пытаясь вдохнуть, и бьется у меня под руками. Даже если бы я знала, что с этим делать - в таких условиях я ей ничем не помогу. Это только в пафосных фантастических книжках все всё могут и умеют в чистом поле. А я и до катастрофы не медиком была… Иррен, говорю я, - тише… сейчас, подожди… Хотя чего «подожди», она же все равно сейчас умрет, ну даже если не сразу, но не жилец точно… Не факт даже, что она меня слышит. К себе ее пытаться нести бессмысленно, я не врач, я понятия не имею, что делать в таких случаях, и что я буду делать с трупом? Я даже не знаю, стоит ли ее вообще двигать. Только если прибить, чтоб не мучилась зря. Я вспоминаю про конфеты - может, дать ей кусок, хотя бы больно не будет. Но уже поздно что-то делать, она дергается раз, другой, и глаза закатываются уже окончательно. В голове мелькает циничная мысль – ну, хоть конфеты успела собрать, самой пригодятся… если повезет.
