- А твой дружок говорил, что вы и без нас не голодаете, а мы так, на десерт.
- На десерт, на обед, на перекус. Я подолгу живу в вашей стране, и пью – и пил, и буду пить – вашу кровь у многих и часто, и все они живы и здоровы, и весьма довольны, что им так в жизни повезло: ощутить укус вампира, поделиться с ним своей кровью.
- Да, здорово. А как же те один-два, которых ты все же убиваешь?
- Так, как я уже говорил: умирают, сливаясь со мною в вечности. И становясь куда более счастливыми, чем те, у кого я просто попросил каплю крови для поднятия настроения.
- Отпусти меня домой, пожалуйста, - мое настроение было безнадежно испорчено.
- Я настолько тебе неприятен?
- Не знаю. Просто, чем больше я задаю вопросов, тем отчетливей понимаю, что не слишком хочу знать ответы.
- Мне казалось, ты хочешь понять.
- Я не смогу этого понять. Скажи, а где-нибудь, быть может, очень далеко, есть земли без вампиров?
- Есть земли без людей. Этот мир принадлежит вампирам.
-Жаль, - я откинулась на доски, чтобы видеть только небо. Но все равно видела и его. – А ты не мог бы снять эту дурацкую шапку, и так рассказываешь какую-то мерзость, еще и выглядишь, как…
Он снял.
- Так лучше?
- Наверное. И хвост из куртки вытащи, ты все равно не похож на Антона. Ни у одного Антона в мире нет в голове такого количества… - я задумалась, как покорректней выразить свое ощущение от его рассказов.
- Я говорил, что Антоном я быть не могу, разве что казаться, да и то недолго.
- Жаль… - я постаралась смотреть только на облака. Облака были где-то невообразимо высоко и столь тонкие, что сквозь них проглядывала синь небес. А Анхен был совсем рядом, и я могла бы коснуться его рукой. Но касаться его мне совершенно не хотелось, он казался куда более чуждым, чем облака в поднебесье. Он и не претендовал. Просто сидел, разглядывая водную гладь, а может, берег на той стороне. Его собранные в хвост черные волосы свисали вдоль спины, более не скрываясь от посторонних взглядов. Никакой особенной «вампирской» заколки в них не было, обычный черный шнурок, завязанный в узел. Попыталась вспомнить, была ли заколка у Лоу во время нашей последней встречи, но поняла, что совершенно не обратила на это внимания. Как-то было не до того. А сейчас стало любопытно.
- Анхен, а вампиры носят серебряные заколки?
- Разные носят, если костюму соответствует. Это ты к чему?
- Ну, наши мальчики, что под вампиров косят, все как один закалывают свои хвосты такими особенными трубчатыми заколками. Стало любопытно, откуда это взялось.
- Понятно. Подобные заколки были в моде лет двести тому назад. Только они были не серебряные. Их делали из платины и инкрустировали проволокой еще более дорогих металлов. Это было связано с открытием ряда месторождений. Тогда в нашем обществе была определенная эйфория, всем казалось, что находка позволяет удачно решить одну техническую проблему, что мучает наших лучших специалистов не одну сотню лет. Заколки с использованием металлических нитей, полученных при разработке этих месторождений, были сделаны для всех Высших вампиров, и мы носили их с гордостью, как символ нашей скорой победой над костной материей. Ну а поскольку только Высшим вампирам разрешено появляться в Стране Людей, то и создалось впечатление, что подобные заколки – просто неотъемлемая часть вампирского облика. И появились подражатели. А с годами все так привыкли, что даже не замечают, что вампиры давно уже не носят тех заколок.
- Что, надежды не оправдались? Или старые свершения стали с годами не слишком-то важны?
- Надежды не оправдались. Оказалось, что наличие у нас в необходимом количестве редких металлов проблемы не решает. Нужно что-то еще. Или что-то совсем другое. Годы идут, а мы так и не можем найти ответ.
- Это настолько важно? – я даже приподнялась и уселась рядом, настолько он меня заинтриговал. Всезнающие вампиры столетиями не могут решить какую-то проблему!
- Это важно настолько, что даже был создан специальный научный институт, в котором над решением проблемы бьются не только наши, но и человеческие ученые.
- Совместно? Никогда о таком не слышала. Мы же для вас не достаточно развитые, нам до ваших технологий еще расти, как до неба.
- Возможно, проблему решат совсем другие технологии. Те, мимо которых мы в свое время прошли. Тут не до гордости, был бы результат.
- Но в чем проблема-то, так и не скажешь?
- Так и не скажу. Это секретные разработки, и сам институт находится по нашу сторону Бездны.
- Но…ведь с той стороны Бездны не возвращаются. Или здесь сделано исключение?
- Из этого правила нет исключений. Как я уже говорил – это действительно настолько важно.
Попыталась как то осмыслить услышанное. Ничего себе заколочка. Для нас – символ вампирской моды, а для них, оказывается, просто памятник несбывшихся надежд.
- И у тебя такая была?
- Конечно, я же Высший. Впрочем, почему была? Она и сейчас где-то валяется. С веками мой дом все больше превращается в склад.
Особенности его дома меня сейчас не привлекали. Интересней было другое. Для меня вампиры всегда были – просто вампиры. А они, оказывается, как-то делятся.
- Анхен, если ты Высший, то значит, бывают и другие, низшие…
- Есть Низшие, есть Младшие, но ты никогда не встретишь ни тех, ни других, потому что по эту сторону Бездны им появляться запрещено. А на нашу сторону ты вроде не собираешься.
- Не собираюсь. Анхен, а почему об этом нигде не рассказывают? Ну, про Высших, Низших и прочее. Или это очередная вампирская тайна?
- Это не тайна, просто никому не интересно. Есть книги, они стоят в библиотеке в открытом доступе, и про социальное устройство вампиров, и про политическое, и про нашу историю, и мифологию, все, что хочешь. Только их никто не читает, разве что студенты-историки. А на исторический, сама знаешь, какой конкурс: полтора человека на место. Так высоко в вашем обществе стремление к познанию чего-то, что не касается впрямую ваших насущных проблем. А о вампирах вообще принято исключительно мечтать, вздыхая сладострастно, а не вникать, на кого они там делятся, и делятся ли вообще, или другим каким способом размножаются.
А вот на это не поведусь, даже и не мечтай.
- И что же вы делаете у нас так долго, куратор, раз вы так сильно презираете людей?
- Я вас не презираю, просто отчетливо представляю себе ваше место в эволюционной цепочке. Вы значительно разумней собак, я не спорю, но далеко не настолько, как вам самим это кажется. Что до меня, то должен же вас кто-то учить и лечить, не то перемрете все, как дикари в наших восточных лесах.
- Какие дикари?
- Обычные, человеческие. Их оставили в покое, как ты мечтаешь для своей страны. Да только за прошедшее тысячелетие они так и не вышли из первобытного состояния. Не то, что городов – поселений-то толком нет, да и перемерло большинство от болезней да эпидемий. Еще лет 30 – 50 и вообще никого не останется. Неудачный эксперимент.
- Зачем ты рассказываешь мне все это? Думаешь, мне приятно слушать и понимать, что вы столетиями врете нам про свободу и торжество разума, а сами просто организовали экспериментальный заповедник по выращиванию вкусной и питательной биомассы.
- К вашей и нашей выгоде. Не думаю, что ты предпочла бы жить в загоне с теми, чьим предкам не так повезло, когда определяли степень их разумности. Ты рассуждаешь так, словно мы вас поработили, хотя все было прямо наоборот.
Я молчала. С самого детства нам твердили, что мы рождены свободными, разумными, а потому нет границ для полета нашей фантазии и торжества нашего разума. И мы вырастали, считая это аксиомой, не замечая, что границы были. Вот хотя бы территориальные – так ведь просто незыблемые. С запада наши земли ограничивали горы. Они тянулись от Северного, покрытого вечными льдами, моря до жарких южных пустынь. Более двух с половиной тысяч километров нескончаемых каменных стен, украшенных снежными шапками, едва различимыми среди облаков. Горы были основным источником наших богатств, ибо каких только месторождений там не разрабатывали, но они же являлись и непреодолимой преградой, ведь пути через них не было. В этом были, конечно, свои плюсы, за горами располагались земли вампирского народа, куда менее цивилизованного и не склонного рассматривать людей в качестве полноправного партнера по освоению мира. Но никакой полет фантазии торжествующего разума сдвинуть эти горы был не в силах. Ни жаркие пустыни юга, ни вечные льды сурового севера возможностей территориальной экспансии нам так же не сулили, и даже отправка исследовательских экспедиций в те области казалась всем крайне непродуктивным использованием людских ресурсов. Ну а на востоке, как известно, раскинулась Бездна. Она тянулась, словно глубокая незаживающая рана, с вздыбившимися вверх уродливыми рваными краями. Тянулась, подобно Великим Западным горам, с севера на юг, ограничивая наши земли от и до, но являясь этим горам абсолютной мистической противоположностью. Горы были сурово материальны и бесконечно высоки, Бездна же была пустотой, отсутствием всего и уходила вниз на те же бесконечные тысячи метров. А за Бездной стоял Город, наш потерянный рай, наша древняя прародина. В который можно вернуться лишь однажды, и лишь так, как это сделала Лизка. Нет границ у человеческого разума, но мы закованы в границы территорий, нам даже всю землю не обойти. Узкой лентой тянулась наша страна, зажатая между горами и Бездной, стиснутая ими в страстных железных объятиях. Одна радость, что вытянулась она с севера на юг, хоть климатических поясов – воз и маленькая тележка, представить можно, как же жизнь на земле изменчива. Представить. Но до конца никогда не познать. И от нежной опеки вампиров вовек не избавиться. Потому что они вообще никогда не считали нас разумными.
Я снова легла, и стала глядеть, как солнце просачивается тоненькими лучиками сквозь сосновые иглы.
- Ты когда-нибудь был по ту сторону Западных Гор?
- Случалось, - он тоже лег на нагретые солнцем доски, совсем рядом со мной, но ничем меня не касаясь, и смотрел лишь на небо, почти лишенное в этот день облаков.
- Во время войны? – я знала из истории, что они долго воевали с теми вампирами, что жили от нас на западе, а потом заключили мир, объявив горы непересекаемой границей на веки вечные.
- Не только. Потом просто путешествовал.
- А как же запрет появляться в западных землях?
- А зачем ходить с плакатом «я с востока»? Они охраняют только границу, а стоит отъехать на сотню километров вглубь – и никто уже не помнит о той войне.
- И ты много где побывал?
- Да, более чем.
- И как?
- У нас лучше. Поэтому я и вернулся.
- Мне бы тоже хотелось увидеть мир.
- А ты уже объехала всю страну? Начни с малого. У вас существуют тысячи туристских маршрутов и миллионы мест, которые стоит увидеть.
- А мне бы хотелось увидеть море.
- Северное – оно тоже море. И в июле там даже можно купаться. Немного прохладно, но можно.
- Тебе легко говорить. При желании ты можешь купаться в любом. А я – если только очень повезет. И то – исключительно в Северном.
- Ну, мне тоже приходилось прикладывать определенные усилия. У нас довольно напряженные отношения с соседями по всей протяженности наших границ. И официально мы этих границ не пересекаем. Поскольку требуем того же от всех наших соседей. Если б меня поймали, Владыка скорее отрекся бы от меня, чем стал бы спасать мою глупую голову.
- Но он знал, что ты путешествуешь, или ты уехал в тайне?
- Я уехал молча. Но он знал. На то он и Владыка.
- Ты мне расскажешь про южные моря?
- Самые южные? Они похожи на Северное: холодные и полные льда.
- Не смешно! – я резко села и взглянула на него сверху вниз. - Может, нам и не суждено путешествовать, но всеобщую географию мы в школе учим, хоть и не так подробно, как родную. Я имела в виду те, что ближе к экватору.
Он лежал, лениво закинув руки за голову, лукаво поблескивая на меня своими космическими глазами.
- И вот что ты все время злишься? Как дикий зверек, честное слово.
- Так ты расскажешь?
- Пожалуй. Если ты перестанешь скакать, как дикая белка, приляжешь рядом и положишь голову мне на грудь.
- Анхен!
- Хорошо, на живот. Ты права, так тебе будет мягче. И позволишь гладить тебя по волосам.
- Анхен, прекрати, мы так не договаривались! И вообще, это что – твой очередной «смелый эксперимент»? Зачем?
- Хочется. Красивый день, красивое место, красивая дева рядом – что еще надо для счастья?
- Анхен, прекрати надо мной издеваться. Ты просто не хочешь ничего рассказывать!
- Неправда. Просто я хочу рассказывать тебе. А я не чувствую тебя, ты для меня как голос в телефоне: фантом, мираж. Понимаешь, любого человека я ощущаю изнутри: каждое движение его мысли, каждый порыв его души. Он словно состоит из крючков, за которые я держу его. А у тебя нет крючков, и мне не за что зацепиться. Невольно хочется коснуться, чтоб убедиться, что ты существуешь.
- Так коснуться, а не «голову на грудь».
- Вот тебе действительно это так неимоверно сложно?
Я вздохнула, поддаваясь обаянию его искренности, хоть и не веря в нее до конца. Потом все же сделала, как он просил: улеглась боком на доски, развернувшись к нему лицом и положив голову ему на живот. Одной рукой он взял меня за руку, другой осторожно провел по волосам. Я не возражала.
И он, не спеша, заговорил. О далеких теплых морях, обдающих водопадами пенных брызг. О затерянных в этих морях островах, усыпанных чистейшим белым песком. О разноцветных коралловых рыбках и причудливых раковинах, что вечно хранят в своей извилистой глубине шум породившего их моря.
Его рука легко скользила по моим волосам, а я жмурилась, как котенок, убаюканная его словами и его лаской, и только слегка опасалась, что он сделает что-то, что нарушит очарование момента, заставит меня вставать, вырываясь из кольца его рук. Потому что мне бы хотелось остаться так вечно.
Стоп! Что за безумные вампирские фокусы? Еще минут десять, и я, пожалуй, захочу умереть, лишь бы не покидать его сладких объятий!
- Отпусти меня! – стремительно села.
- Я тебя не держу, - он смотрел слегка удивленно, - что опять не так?
- Ты делаешь это специально! Топишь меня в своем вампирском обаянии, лишая воли и способности разумно мыслить!
- А может, я тебе просто нравлюсь? Без всякой вампирской магии, обычно, по-человечески?
- Так не бывает.
- Это еще почему? Даже если б я не был вампиром, я все равно был бы весьма привлекательным молодым человеком противоположного пола. Юным девам свойственно влюбляться.
- Что за чушь! Да и вообще, с чего ты взял, что ты «весьма привлекательный»? Самый обычный. Убери всю твою вампирскую ауру – и второй раз не взглянешь. Вот дружок твой – он да, красавец писаный, даже будь он обычным парнем с такой внешностью, за ним бы толпами девчонки бегали.
- Правда? – Анхен смотрел куда-то в небо, и насмешки в его голосе не было.
- Можно подумать, раньше тебе этого не говорили.
- Ты и представить себе не можешь, сколько есть в мире вещей, о которых мне никогда не говорили. Даже я сам с трудом себе это представляю. Потому и брожу тут с тобой, чтобы понять, что же нового можно услышать, когда человечек говорящий.
Очередной наезд на людей вообще и себя в частности решила пропустить, интересней было другое:
- На десерт, на обед, на перекус. Я подолгу живу в вашей стране, и пью – и пил, и буду пить – вашу кровь у многих и часто, и все они живы и здоровы, и весьма довольны, что им так в жизни повезло: ощутить укус вампира, поделиться с ним своей кровью.
- Да, здорово. А как же те один-два, которых ты все же убиваешь?
- Так, как я уже говорил: умирают, сливаясь со мною в вечности. И становясь куда более счастливыми, чем те, у кого я просто попросил каплю крови для поднятия настроения.
- Отпусти меня домой, пожалуйста, - мое настроение было безнадежно испорчено.
- Я настолько тебе неприятен?
- Не знаю. Просто, чем больше я задаю вопросов, тем отчетливей понимаю, что не слишком хочу знать ответы.
- Мне казалось, ты хочешь понять.
- Я не смогу этого понять. Скажи, а где-нибудь, быть может, очень далеко, есть земли без вампиров?
- Есть земли без людей. Этот мир принадлежит вампирам.
-Жаль, - я откинулась на доски, чтобы видеть только небо. Но все равно видела и его. – А ты не мог бы снять эту дурацкую шапку, и так рассказываешь какую-то мерзость, еще и выглядишь, как…
Он снял.
- Так лучше?
- Наверное. И хвост из куртки вытащи, ты все равно не похож на Антона. Ни у одного Антона в мире нет в голове такого количества… - я задумалась, как покорректней выразить свое ощущение от его рассказов.
- Я говорил, что Антоном я быть не могу, разве что казаться, да и то недолго.
- Жаль… - я постаралась смотреть только на облака. Облака были где-то невообразимо высоко и столь тонкие, что сквозь них проглядывала синь небес. А Анхен был совсем рядом, и я могла бы коснуться его рукой. Но касаться его мне совершенно не хотелось, он казался куда более чуждым, чем облака в поднебесье. Он и не претендовал. Просто сидел, разглядывая водную гладь, а может, берег на той стороне. Его собранные в хвост черные волосы свисали вдоль спины, более не скрываясь от посторонних взглядов. Никакой особенной «вампирской» заколки в них не было, обычный черный шнурок, завязанный в узел. Попыталась вспомнить, была ли заколка у Лоу во время нашей последней встречи, но поняла, что совершенно не обратила на это внимания. Как-то было не до того. А сейчас стало любопытно.
- Анхен, а вампиры носят серебряные заколки?
- Разные носят, если костюму соответствует. Это ты к чему?
- Ну, наши мальчики, что под вампиров косят, все как один закалывают свои хвосты такими особенными трубчатыми заколками. Стало любопытно, откуда это взялось.
- Понятно. Подобные заколки были в моде лет двести тому назад. Только они были не серебряные. Их делали из платины и инкрустировали проволокой еще более дорогих металлов. Это было связано с открытием ряда месторождений. Тогда в нашем обществе была определенная эйфория, всем казалось, что находка позволяет удачно решить одну техническую проблему, что мучает наших лучших специалистов не одну сотню лет. Заколки с использованием металлических нитей, полученных при разработке этих месторождений, были сделаны для всех Высших вампиров, и мы носили их с гордостью, как символ нашей скорой победой над костной материей. Ну а поскольку только Высшим вампирам разрешено появляться в Стране Людей, то и создалось впечатление, что подобные заколки – просто неотъемлемая часть вампирского облика. И появились подражатели. А с годами все так привыкли, что даже не замечают, что вампиры давно уже не носят тех заколок.
- Что, надежды не оправдались? Или старые свершения стали с годами не слишком-то важны?
- Надежды не оправдались. Оказалось, что наличие у нас в необходимом количестве редких металлов проблемы не решает. Нужно что-то еще. Или что-то совсем другое. Годы идут, а мы так и не можем найти ответ.
- Это настолько важно? – я даже приподнялась и уселась рядом, настолько он меня заинтриговал. Всезнающие вампиры столетиями не могут решить какую-то проблему!
- Это важно настолько, что даже был создан специальный научный институт, в котором над решением проблемы бьются не только наши, но и человеческие ученые.
- Совместно? Никогда о таком не слышала. Мы же для вас не достаточно развитые, нам до ваших технологий еще расти, как до неба.
- Возможно, проблему решат совсем другие технологии. Те, мимо которых мы в свое время прошли. Тут не до гордости, был бы результат.
- Но в чем проблема-то, так и не скажешь?
- Так и не скажу. Это секретные разработки, и сам институт находится по нашу сторону Бездны.
- Но…ведь с той стороны Бездны не возвращаются. Или здесь сделано исключение?
- Из этого правила нет исключений. Как я уже говорил – это действительно настолько важно.
Попыталась как то осмыслить услышанное. Ничего себе заколочка. Для нас – символ вампирской моды, а для них, оказывается, просто памятник несбывшихся надежд.
- И у тебя такая была?
- Конечно, я же Высший. Впрочем, почему была? Она и сейчас где-то валяется. С веками мой дом все больше превращается в склад.
Особенности его дома меня сейчас не привлекали. Интересней было другое. Для меня вампиры всегда были – просто вампиры. А они, оказывается, как-то делятся.
- Анхен, если ты Высший, то значит, бывают и другие, низшие…
- Есть Низшие, есть Младшие, но ты никогда не встретишь ни тех, ни других, потому что по эту сторону Бездны им появляться запрещено. А на нашу сторону ты вроде не собираешься.
- Не собираюсь. Анхен, а почему об этом нигде не рассказывают? Ну, про Высших, Низших и прочее. Или это очередная вампирская тайна?
- Это не тайна, просто никому не интересно. Есть книги, они стоят в библиотеке в открытом доступе, и про социальное устройство вампиров, и про политическое, и про нашу историю, и мифологию, все, что хочешь. Только их никто не читает, разве что студенты-историки. А на исторический, сама знаешь, какой конкурс: полтора человека на место. Так высоко в вашем обществе стремление к познанию чего-то, что не касается впрямую ваших насущных проблем. А о вампирах вообще принято исключительно мечтать, вздыхая сладострастно, а не вникать, на кого они там делятся, и делятся ли вообще, или другим каким способом размножаются.
А вот на это не поведусь, даже и не мечтай.
- И что же вы делаете у нас так долго, куратор, раз вы так сильно презираете людей?
- Я вас не презираю, просто отчетливо представляю себе ваше место в эволюционной цепочке. Вы значительно разумней собак, я не спорю, но далеко не настолько, как вам самим это кажется. Что до меня, то должен же вас кто-то учить и лечить, не то перемрете все, как дикари в наших восточных лесах.
- Какие дикари?
- Обычные, человеческие. Их оставили в покое, как ты мечтаешь для своей страны. Да только за прошедшее тысячелетие они так и не вышли из первобытного состояния. Не то, что городов – поселений-то толком нет, да и перемерло большинство от болезней да эпидемий. Еще лет 30 – 50 и вообще никого не останется. Неудачный эксперимент.
- Зачем ты рассказываешь мне все это? Думаешь, мне приятно слушать и понимать, что вы столетиями врете нам про свободу и торжество разума, а сами просто организовали экспериментальный заповедник по выращиванию вкусной и питательной биомассы.
- К вашей и нашей выгоде. Не думаю, что ты предпочла бы жить в загоне с теми, чьим предкам не так повезло, когда определяли степень их разумности. Ты рассуждаешь так, словно мы вас поработили, хотя все было прямо наоборот.
Я молчала. С самого детства нам твердили, что мы рождены свободными, разумными, а потому нет границ для полета нашей фантазии и торжества нашего разума. И мы вырастали, считая это аксиомой, не замечая, что границы были. Вот хотя бы территориальные – так ведь просто незыблемые. С запада наши земли ограничивали горы. Они тянулись от Северного, покрытого вечными льдами, моря до жарких южных пустынь. Более двух с половиной тысяч километров нескончаемых каменных стен, украшенных снежными шапками, едва различимыми среди облаков. Горы были основным источником наших богатств, ибо каких только месторождений там не разрабатывали, но они же являлись и непреодолимой преградой, ведь пути через них не было. В этом были, конечно, свои плюсы, за горами располагались земли вампирского народа, куда менее цивилизованного и не склонного рассматривать людей в качестве полноправного партнера по освоению мира. Но никакой полет фантазии торжествующего разума сдвинуть эти горы был не в силах. Ни жаркие пустыни юга, ни вечные льды сурового севера возможностей территориальной экспансии нам так же не сулили, и даже отправка исследовательских экспедиций в те области казалась всем крайне непродуктивным использованием людских ресурсов. Ну а на востоке, как известно, раскинулась Бездна. Она тянулась, словно глубокая незаживающая рана, с вздыбившимися вверх уродливыми рваными краями. Тянулась, подобно Великим Западным горам, с севера на юг, ограничивая наши земли от и до, но являясь этим горам абсолютной мистической противоположностью. Горы были сурово материальны и бесконечно высоки, Бездна же была пустотой, отсутствием всего и уходила вниз на те же бесконечные тысячи метров. А за Бездной стоял Город, наш потерянный рай, наша древняя прародина. В который можно вернуться лишь однажды, и лишь так, как это сделала Лизка. Нет границ у человеческого разума, но мы закованы в границы территорий, нам даже всю землю не обойти. Узкой лентой тянулась наша страна, зажатая между горами и Бездной, стиснутая ими в страстных железных объятиях. Одна радость, что вытянулась она с севера на юг, хоть климатических поясов – воз и маленькая тележка, представить можно, как же жизнь на земле изменчива. Представить. Но до конца никогда не познать. И от нежной опеки вампиров вовек не избавиться. Потому что они вообще никогда не считали нас разумными.
Я снова легла, и стала глядеть, как солнце просачивается тоненькими лучиками сквозь сосновые иглы.
- Ты когда-нибудь был по ту сторону Западных Гор?
- Случалось, - он тоже лег на нагретые солнцем доски, совсем рядом со мной, но ничем меня не касаясь, и смотрел лишь на небо, почти лишенное в этот день облаков.
- Во время войны? – я знала из истории, что они долго воевали с теми вампирами, что жили от нас на западе, а потом заключили мир, объявив горы непересекаемой границей на веки вечные.
- Не только. Потом просто путешествовал.
- А как же запрет появляться в западных землях?
- А зачем ходить с плакатом «я с востока»? Они охраняют только границу, а стоит отъехать на сотню километров вглубь – и никто уже не помнит о той войне.
- И ты много где побывал?
- Да, более чем.
- И как?
- У нас лучше. Поэтому я и вернулся.
- Мне бы тоже хотелось увидеть мир.
- А ты уже объехала всю страну? Начни с малого. У вас существуют тысячи туристских маршрутов и миллионы мест, которые стоит увидеть.
- А мне бы хотелось увидеть море.
- Северное – оно тоже море. И в июле там даже можно купаться. Немного прохладно, но можно.
- Тебе легко говорить. При желании ты можешь купаться в любом. А я – если только очень повезет. И то – исключительно в Северном.
- Ну, мне тоже приходилось прикладывать определенные усилия. У нас довольно напряженные отношения с соседями по всей протяженности наших границ. И официально мы этих границ не пересекаем. Поскольку требуем того же от всех наших соседей. Если б меня поймали, Владыка скорее отрекся бы от меня, чем стал бы спасать мою глупую голову.
- Но он знал, что ты путешествуешь, или ты уехал в тайне?
- Я уехал молча. Но он знал. На то он и Владыка.
- Ты мне расскажешь про южные моря?
- Самые южные? Они похожи на Северное: холодные и полные льда.
- Не смешно! – я резко села и взглянула на него сверху вниз. - Может, нам и не суждено путешествовать, но всеобщую географию мы в школе учим, хоть и не так подробно, как родную. Я имела в виду те, что ближе к экватору.
Он лежал, лениво закинув руки за голову, лукаво поблескивая на меня своими космическими глазами.
- И вот что ты все время злишься? Как дикий зверек, честное слово.
- Так ты расскажешь?
- Пожалуй. Если ты перестанешь скакать, как дикая белка, приляжешь рядом и положишь голову мне на грудь.
- Анхен!
- Хорошо, на живот. Ты права, так тебе будет мягче. И позволишь гладить тебя по волосам.
- Анхен, прекрати, мы так не договаривались! И вообще, это что – твой очередной «смелый эксперимент»? Зачем?
- Хочется. Красивый день, красивое место, красивая дева рядом – что еще надо для счастья?
- Анхен, прекрати надо мной издеваться. Ты просто не хочешь ничего рассказывать!
- Неправда. Просто я хочу рассказывать тебе. А я не чувствую тебя, ты для меня как голос в телефоне: фантом, мираж. Понимаешь, любого человека я ощущаю изнутри: каждое движение его мысли, каждый порыв его души. Он словно состоит из крючков, за которые я держу его. А у тебя нет крючков, и мне не за что зацепиться. Невольно хочется коснуться, чтоб убедиться, что ты существуешь.
- Так коснуться, а не «голову на грудь».
- Вот тебе действительно это так неимоверно сложно?
Я вздохнула, поддаваясь обаянию его искренности, хоть и не веря в нее до конца. Потом все же сделала, как он просил: улеглась боком на доски, развернувшись к нему лицом и положив голову ему на живот. Одной рукой он взял меня за руку, другой осторожно провел по волосам. Я не возражала.
И он, не спеша, заговорил. О далеких теплых морях, обдающих водопадами пенных брызг. О затерянных в этих морях островах, усыпанных чистейшим белым песком. О разноцветных коралловых рыбках и причудливых раковинах, что вечно хранят в своей извилистой глубине шум породившего их моря.
Его рука легко скользила по моим волосам, а я жмурилась, как котенок, убаюканная его словами и его лаской, и только слегка опасалась, что он сделает что-то, что нарушит очарование момента, заставит меня вставать, вырываясь из кольца его рук. Потому что мне бы хотелось остаться так вечно.
Стоп! Что за безумные вампирские фокусы? Еще минут десять, и я, пожалуй, захочу умереть, лишь бы не покидать его сладких объятий!
- Отпусти меня! – стремительно села.
- Я тебя не держу, - он смотрел слегка удивленно, - что опять не так?
- Ты делаешь это специально! Топишь меня в своем вампирском обаянии, лишая воли и способности разумно мыслить!
- А может, я тебе просто нравлюсь? Без всякой вампирской магии, обычно, по-человечески?
- Так не бывает.
- Это еще почему? Даже если б я не был вампиром, я все равно был бы весьма привлекательным молодым человеком противоположного пола. Юным девам свойственно влюбляться.
- Что за чушь! Да и вообще, с чего ты взял, что ты «весьма привлекательный»? Самый обычный. Убери всю твою вампирскую ауру – и второй раз не взглянешь. Вот дружок твой – он да, красавец писаный, даже будь он обычным парнем с такой внешностью, за ним бы толпами девчонки бегали.
- Правда? – Анхен смотрел куда-то в небо, и насмешки в его голосе не было.
- Можно подумать, раньше тебе этого не говорили.
- Ты и представить себе не можешь, сколько есть в мире вещей, о которых мне никогда не говорили. Даже я сам с трудом себе это представляю. Потому и брожу тут с тобой, чтобы понять, что же нового можно услышать, когда человечек говорящий.
Очередной наезд на людей вообще и себя в частности решила пропустить, интересней было другое:
