Алина Борисова
Самолет
Рейс задерживался. Самолеты прилетали и улетали, а они сидели в аэропорту уже второй час. Весь северо-восток накрыло циклоном, и самолет из Перми вылетел с огромной задержкой.
А над ними было ясно. В огромные, во всю стену, окна, нещадно палило солнце, уменьшая площадь помещения, пригодную для ожидания, почти что вдвое. Кондиционеры работали, но не спасали.
- А может, ну его, а, Ксю? – подтянутый седовласый мужчина заговорщицки посмотрел на дочь. – Поехали домой. А маме скажем, что тебя выгнали с позором за недостойное поведение.
- Папа! – стоящая рядом с ним коротко стриженая темноволосая девчонка аж ногой от возмущения притопнула. – Я вообще-то, в отличие от некоторых… родителей, веду себя достойно. И жду свой самолет, а не пытаюсь побыстрее слинять. И вообще! Я, между прочим, выиграла. Я лучшая в школе, одна из лучших в городе, в области! С чего бы это мне отказываться от возможности стать лучшей в стране, просто потому, что у самолета крылышки промокли, а папочка ждать устал?
- Ксю, тут таких лучших сейчас целый самолет набьется. И это только из Краснодарского края. А сколько в России областей? Рассказать?
Девчонка лишь передернула плечами и демонстративно отвернулась. Да он, собственно, и не настаивал. Просто слишком уж верит его дочурка в свою победу. Боевая, самоуверенная, не привыкшая отступать. Легко бросающая противников на татами и столь же легко получающая призы на школьных олимпиадах по физике и химии. Теперь вот стала одним из призеров олимпиады краевой и собралась победить на Всероссийской. Он будет только «за», конечно, но она для него и без всяких побед – лучшая.
- У вас не осталось воды? – Полина подплыла незаметно, из-за спины.
- Держи, - Андрей Петрович протянул ей свою бутылку.
Лучшая подруга дочери выглядела усталой. Неудивительно. Из дома они выехали в шесть, три часа неслись на машине до Краснодара, затем безумная суматошная регистрация участников делегации у невменяемой Зинаиды Павловны (да кто ж ее назначил-то за все отвечать, у нее ж даже списков нормальных нет, точно кого-нибудь потеряет!). И бесконечное ожидание. Стоя, потому как сесть решительно некуда.
Полинка напилась и передала бутылку подруге. Андрей Петрович невольно залюбовался водопадом золотых волос, струящихся по спине девушки. А впрочем, любоваться там можно было не только волосами. В свои шестнадцать Полина выглядела уже взрослой, сформировавшейся девушкой. Невероятно красивой и бесконечно обаятельной. Пятнадцатилетняя Ксюха казалась рядом с ней и сущим ребенком и гадким утенком. Но роль некрасивой подруги при писаной красавице ее никогда не смущала. Ксю обожала Полю с первой встречи, с первого взгляда. Вот как увидела ее на школьном дворе первого сентября своего первого школьного года, так сразу и подошла, и объявила себя подругой, ничуть не смущаясь, что избранница выше ее на пол головы и на целый класс старше.
С тех пор они не расставались. К счастью, красота Полинку не испортила, она не стала ни стервой, ни зазнайкой. Да и дурой, вопреки всем анекдотам о блондинках, отнюдь не была. Но глядя на лучшую подругу дочери, Андрей Петрович миллиардный раз поймал себя на мысли, что едва ли его Ксю любила бы ее столь же сильно, будь у нее чуть темнее волосы, не столь небесно-голубые глаза, не настолько совершенные черты лица… Это были подлые мысли, запретные, и вслух об этом никогда не говорили, но Андрей Петрович не сомневался, что и жена его видит не менее четко: Ксю любила другую, искала в Полине черты иного, навсегда потерянного лица, и притворялась, как будто нашла… Он и сам порой притворялся. И делал вид, будто не замечает, как часто ходит его жена на Старое кладбище, чтоб лишний раз взглянуть на дорогие черты, вырезанные некогда в камне гениальным Пашкой Вашуковым. Давно уже спившимся, правда, и растерявшим всю свою гениальность…
- Как думаете, нам долго еще ждать? – лучшая подруга дочери вскинула на него свои усталые глаза, и он заставил себя вынырнуть из пучины мрачных мыслей.
- Не меньше двух часов. Скорее больше. Пока долетит. Выгрузится. Заправится. И только потом объявят посадку.
- Ага, это если еще объявят, - мрачно хмыкнула Ксюха. – У них же там погода нелетная. Может, Пермь нас еще не примет.
- Ну, раз самолет смог взлететь, значит, все-таки распогодилось, – не разделила опасений Полинка. – Да и впереди еще столько времени, унесет этот страшный циклон за Темные горы, пусть монстров там мочит.
- Монстров не надо, - бесконечно тоскливо, видимо от усталости, протянула Ксюша. – Монстры солнышко любят.
- Поль, ну большая вроде девочка, какие монстры? – поспешил встрять Андрей Петрович. – Просто страна, просто люди. Ну не хотят они с внешним миром общаться – так что ж теперь? Монстрами их объявлять сразу? Это ж каким господом богом завещано, что все страны должны в ООН вступать? Прямо какие-то средневековые предрассудки – все, что непонятно, немедленно объявляем злом!
- Ну, скорее это они ведут себя, словно жители средневековой Японии, - присоединился к беседе высокий светловолосый мальчик, стоявший неподалеку. Он был им всем незнаком, но что еще и делать в их ситуации затянувшегося ожидания, кроме как знакомиться. – Никого к себе не пускают, сами к нам не рвутся…
- А я передачу смотрела по ВВС, там говорилось, что Сибирия – это просто такая огромная аномальная зона, - в разговор вступила еще одна девушка, с аккуратным черным каре и самоуверенным взглядом. - Там никто не живет. Просто в древности там упал гигантский метеорит с очень специфическим излучением. Так вот это излучение не только убило все живое на огромной территории, но и не позволяет приблизиться к метеориту ближе определенного расстояния. Это не искусственная граница, таких технологий просто нет, это очень сильный радиационный, ну или какой там, фон, что никого туда не пускает.
- Ага, радиационный, скажешь тоже! Счетчик Гейгера бы зашкаливал, - фыркнула, разворачиваясь к ней, Полина. – Нормально там все с фоном. И вообще, как тогда они объясняют, что там люди пропадают? И пара военных самолетов, и исследователи пытались туда пробраться – проникли же, просто не вернулся никто.
- А почему все решили, что они туда проникли? Может, их просто на атомы размело при вхождении в поле излучения? – черноволосая девчонка уверенности не теряла.
- А я слышал, что там вообще база инопланетян, - встрял в разговор еще один мальчишка. – Недаром у них над границей НЛО постоянно замечают…
- Кто, сумасшедшие старушки, которые жаждут, чтоб их по телевизору показали?
Беседа намечалась жаркая. Таинственная аномальная зона за Большими Каменными горами, неофициально, но довольно часто именуемыми Темными, будоражила умы многих. Куда там американцам с их несчастным Бермудским треугольником! Очень многие в Евразии были уверены, что американцы выдумали его специально, лишь бы показать, что и у них феномены есть. Но до окутанной таинственными легендами огромной Сибирии жалкому участку морской воды было далековато. Что там было на самом деле – за горами, созданными словно специально, чтобы разделить материк непроходимой границей, не знал, похоже, никто.
Впрочем, кто-то, может, и знал. Но они предпочитали помалкивать.
Андрей Петрович, конечно, заметил, что дочь его давно отделилась от группы сверстников, оставив подругу обсуждать таинственную аномалию в обществе новых знакомых. Сам он тоже не жаждал слушать все фантазии молодежи на эту тему. Надо было купить еще воды и выяснить у этой клуши Зинаиды, собираются ли кормить детей в связи с задержкой рейса.
- Я присяду? – девушка была незнакомая, да и явно старше, но свободный кусок батареи возле ее бедра выглядел слишком привлекательно, чтоб Ксю позволила ему пустовать.
Девушка вскинула свои зеленые глазищи на Ксю, выразительно опустила их на слишком незначительный кусок горизонтальной поверхности, чуть усмехнулась:
- Ну, попробуй.
Но все же подвинулась. Немного, там некуда было особо, однако Ксю удалось примоститься.
- Хочешь? – благодарная, она протянула девчонке воду. – Меня, кстати, Ксюша зовут. Можно Ксю.
- Спасибо, - зеленоглазая отказываться не стала. – А я Марина.
- А ты из какого города? – продолжила знакомство Ксю, когда девчонка вернула ей бутылку.
- Из Краснодара.
- Из самого? Здорово. А мы до Краснодара еще три часа на машине тащились.
- А я всего час до аэропорта – но на рейсовом автобусе. А тебя отец привез, да? – Марина кивнула на Андрея Петровича. – Вы похожи.
- Ага. Меня и Полинку. Подругу мою.
- А мои меня не смогли проводить. Работают. И из подруг никто не выиграл.
- Ну и не грусти. Новых заведешь.
- Родителей? – Марина взглянула с усмешкой. Все-то у этой девчонки просто.
- Подруг, чтоб на олимпиаде не скучать. Ты какой класс закончила?
- Десятый.
- Не соперница, - тут же постановила Ксю. - А я восьмой. Так что можем дружить.
- Быстро у тебя все.
- Ну а чего теряться? Папа говорит, нам в этом Пашковском еще часа два мучиться. А потом еще три часа лететь. И невесть сколько ехать. Так лучше делать это друзьями. Вот, кстати, в самолете можем вместе сесть - ты, я и Полинка. Там же места по трое. Ты в Перми была?
- Нет, - Марина слегка вздохнула. Напор малолетки несколько напрягал. Хотя – все лучше, чем скучать одной. – Да, честно говоря, и не рвалась. Я надеялась, финал в Москве будет. Ну, или, хотя бы в Питере. Я там тоже никогда не была. Хоть взглянула бы.
- А я бывала. Много раз, и в Москве, и в Питере. Папа часто туда на конференции ездит. Ну и берет меня иногда. Да и просто с семьей ездили. А еще у мамы как-то выставка в Питере была. Персональная. Ну, и мы тоже всей семьей, конечно… - Ксю тараторила, не переставая. Усталость и напряжение на всех действуют по-разному. Ее прорывало на болтовню. О чем угодно, лишь бы не молчать, иначе ей казалось, что она взорвется.
- Выставка? – вежливо переспросила Марина. Здорово, наверно, когда вот так, мимоходом, можно хвастаться достижениями родителей. У нее в семье все попроще было. Ни выставок, ни конференций, ни путешествий особых. Папа – менеджер в небольшой торговой фирме, мама – учитель начальных классов. И если их всегда рада видеть бабушка в Кабардинке, то зачем тратить деньги на поездки куда-то еще?
- Ну да, мама у меня художница, ну не совсем чтобы очень известная, но известная. Ну, среди тех, кто интересуется, конечно, - продолжала разглагольствовать Ксю. – У нее картины очень необычные, все говорят, что в таком стиле больше никто не работает. Это потому, что мама видит иначе. Ну, не в смысле от головы, ну, то есть, не выдумывает, а реально, глазами. У нее особенности зрения такие, ну, как отклонение генетическое, а потому она как видит, так и пишет, ну, только преображает еще, понятно, фантазией…
Марина тихонько вздохнула и перестала вслушиваться. Мысль в этом монологе если и была, то давно уже потерялась. А впрочем, современные художники, наверное, все такие, «оригинально видящие». Иначе кого они привлекут своими «шедеврами», без легенды об инаковости и уникальности? Марина совсем не понимала современную живопись, предпочитая классический пейзаж с корабликом любому новомодному шедевру из серии «Серое, догоняющее смеющееся белое».
- А в Перми у тебя у мамы выставки не было? Ну, или у папы конференции?
- Не, не сложилось, - насмешки в голосе собеседницы Ксю не уловила. – В Пермь мы ни разу не ездили. Мама там бывала в молодости, а больше не хочет. Она даже меня отпускать не хотела, когда узнала, что финал там будет. А мне наоборот, всегда любопытно было… взглянуть.
- И что там такого особенного?
- Как что? Пещеры. Ну, не в Перми, в Кунгуре, но это рядом. Знаешь, говорят, там есть пещеры, ну, не те, куда туристов водят, в закрытой зоне. И вот, якобы, они идут под всеми горами, и имеют выходы на той стороне. И если их найти, то можно пробраться…
- На ту сторону гор? – Марина посмотрела на Ксю, как на сумасшедшую. – А менее экзотичный способ умереть ты не хочешь попробовать? Ну, там, дорогу на красный свет перебежать?
- Да что ж вы все так боитесь-то, сами не зная чего? – Ксюха неожиданно взорвалась. – Напридумывали себе ужасов, да повторяют, как бабки старые!
Сидеть расхотелось. Сорвавшись с места, Ксю стремительно исчезла в толпе.
В самолете они летели порознь.
Половину пути небо было ясным и совершенно безоблачным. Ну, может даже немножко больше половины. Успели и обед раздать, и пустые коробчонки собрать. Стюардессы волновались напрасно. «Детский рейс» (а как еще можно обозвать рейс, девяносто процентов пассажиров которого – школьники от одиннадцати до восемнадцати?) проходил без эксцессов. Утомленные долгим ожиданием, дети не орали, не вопили, не пытались носиться по салону, ломать столики или активно мусорить. Они, в большинстве своем, просто дремали, выходя из забытья только чтоб съесть предложенный обед, выпить чая с неизменной булочкой и вновь провалиться в сон.
Включения светового табло «Пристегните ремни» практически никто не заметил. Стюардессам пришлось тормошить каждого второго и убеждать пристегнуться каждого первого. До прибытия в аэропорт Большое Савино было еще больше часа.
По громкой связи к пассажирам обратился командир экипажа. Идущий навстречу грозовой фронт самолет будет обходить по краю, с востока. Ни сверху, ни снизу просвета нет, обойти грозу с запада тоже возможным не представляется. Трясти будет сильно, потому как значительно отклоняться к востоку они не могут. Зато пассажирам, возможно, выпадет редкая возможность любоваться уникальным оптическим явлением, известным как «воздушная граница». Сплошная стена сияющего голубого цвета, очерчивающая границы аномальной зоны Сибирии. Становится видимой при приближении к ней более, чем на десяток километров.
- Он что, собирается лететь в десяти километрах от Сибирии? – Зинаида Павловна аж за сердце схватилась. И черт ее дернул попасться на глаза начальству в столь неподходящий момент! Далась ей эта олимпиада по естественно-научным предметам. Ну, далась, конечно, она в Москву рассчитывала слетать на халяву. А тут такой облом. Саммит у них там, видите ли. Двадцатки. И лишние толпы школьников им там не нужны. Да хоть Тридцатки. Зачем было загонять их в эту окраинную, приграничную Пермь? Мало ли городов в центральной России?
- Да что вы так переживаете, мы всю жизнь так летаем, - сидящая рядом с Зинаидой молодая мамаша с младенцем (да, счастья мало не бывает), попыталась ее успокоить. – Десять километров – это ж огромное расстояние. Ну, сияет там вдали что-то. Красиво. Вреда же никакого.
- Никакого. Конечно. В нормальную погоду. А сейчас ветер, гроза. А если нас снесет? А если мы подлетим слишком близко, и они из-за этой своей границы стрелять начнут? Кто их знает вообще, что они себе думают?
- Да не собирается никто в вас стрелять, - усмехнулся загорелый парень, расположившийся через проход. Курортник, явно. Из отпуска возвращается. – У меня друзья – летчики, они рассказывали: можно летать как угодно вплоть до самой границы, это наша воздушная зона, и никто на нее не претендует. Что все пилоты всю жизнь и делают. Расслабьтесь.
- Ага, вам расслабьтесь, а на мне дети! Больше ста человек! – олимпиада была юбилейная, двадцать пятая по счету и проводить ее решено было с особым размахом и рекордным количеством участников.
Самолет
Рейс задерживался. Самолеты прилетали и улетали, а они сидели в аэропорту уже второй час. Весь северо-восток накрыло циклоном, и самолет из Перми вылетел с огромной задержкой.
А над ними было ясно. В огромные, во всю стену, окна, нещадно палило солнце, уменьшая площадь помещения, пригодную для ожидания, почти что вдвое. Кондиционеры работали, но не спасали.
- А может, ну его, а, Ксю? – подтянутый седовласый мужчина заговорщицки посмотрел на дочь. – Поехали домой. А маме скажем, что тебя выгнали с позором за недостойное поведение.
- Папа! – стоящая рядом с ним коротко стриженая темноволосая девчонка аж ногой от возмущения притопнула. – Я вообще-то, в отличие от некоторых… родителей, веду себя достойно. И жду свой самолет, а не пытаюсь побыстрее слинять. И вообще! Я, между прочим, выиграла. Я лучшая в школе, одна из лучших в городе, в области! С чего бы это мне отказываться от возможности стать лучшей в стране, просто потому, что у самолета крылышки промокли, а папочка ждать устал?
- Ксю, тут таких лучших сейчас целый самолет набьется. И это только из Краснодарского края. А сколько в России областей? Рассказать?
Девчонка лишь передернула плечами и демонстративно отвернулась. Да он, собственно, и не настаивал. Просто слишком уж верит его дочурка в свою победу. Боевая, самоуверенная, не привыкшая отступать. Легко бросающая противников на татами и столь же легко получающая призы на школьных олимпиадах по физике и химии. Теперь вот стала одним из призеров олимпиады краевой и собралась победить на Всероссийской. Он будет только «за», конечно, но она для него и без всяких побед – лучшая.
- У вас не осталось воды? – Полина подплыла незаметно, из-за спины.
- Держи, - Андрей Петрович протянул ей свою бутылку.
Лучшая подруга дочери выглядела усталой. Неудивительно. Из дома они выехали в шесть, три часа неслись на машине до Краснодара, затем безумная суматошная регистрация участников делегации у невменяемой Зинаиды Павловны (да кто ж ее назначил-то за все отвечать, у нее ж даже списков нормальных нет, точно кого-нибудь потеряет!). И бесконечное ожидание. Стоя, потому как сесть решительно некуда.
Полинка напилась и передала бутылку подруге. Андрей Петрович невольно залюбовался водопадом золотых волос, струящихся по спине девушки. А впрочем, любоваться там можно было не только волосами. В свои шестнадцать Полина выглядела уже взрослой, сформировавшейся девушкой. Невероятно красивой и бесконечно обаятельной. Пятнадцатилетняя Ксюха казалась рядом с ней и сущим ребенком и гадким утенком. Но роль некрасивой подруги при писаной красавице ее никогда не смущала. Ксю обожала Полю с первой встречи, с первого взгляда. Вот как увидела ее на школьном дворе первого сентября своего первого школьного года, так сразу и подошла, и объявила себя подругой, ничуть не смущаясь, что избранница выше ее на пол головы и на целый класс старше.
С тех пор они не расставались. К счастью, красота Полинку не испортила, она не стала ни стервой, ни зазнайкой. Да и дурой, вопреки всем анекдотам о блондинках, отнюдь не была. Но глядя на лучшую подругу дочери, Андрей Петрович миллиардный раз поймал себя на мысли, что едва ли его Ксю любила бы ее столь же сильно, будь у нее чуть темнее волосы, не столь небесно-голубые глаза, не настолько совершенные черты лица… Это были подлые мысли, запретные, и вслух об этом никогда не говорили, но Андрей Петрович не сомневался, что и жена его видит не менее четко: Ксю любила другую, искала в Полине черты иного, навсегда потерянного лица, и притворялась, как будто нашла… Он и сам порой притворялся. И делал вид, будто не замечает, как часто ходит его жена на Старое кладбище, чтоб лишний раз взглянуть на дорогие черты, вырезанные некогда в камне гениальным Пашкой Вашуковым. Давно уже спившимся, правда, и растерявшим всю свою гениальность…
- Как думаете, нам долго еще ждать? – лучшая подруга дочери вскинула на него свои усталые глаза, и он заставил себя вынырнуть из пучины мрачных мыслей.
- Не меньше двух часов. Скорее больше. Пока долетит. Выгрузится. Заправится. И только потом объявят посадку.
- Ага, это если еще объявят, - мрачно хмыкнула Ксюха. – У них же там погода нелетная. Может, Пермь нас еще не примет.
- Ну, раз самолет смог взлететь, значит, все-таки распогодилось, – не разделила опасений Полинка. – Да и впереди еще столько времени, унесет этот страшный циклон за Темные горы, пусть монстров там мочит.
- Монстров не надо, - бесконечно тоскливо, видимо от усталости, протянула Ксюша. – Монстры солнышко любят.
- Поль, ну большая вроде девочка, какие монстры? – поспешил встрять Андрей Петрович. – Просто страна, просто люди. Ну не хотят они с внешним миром общаться – так что ж теперь? Монстрами их объявлять сразу? Это ж каким господом богом завещано, что все страны должны в ООН вступать? Прямо какие-то средневековые предрассудки – все, что непонятно, немедленно объявляем злом!
- Ну, скорее это они ведут себя, словно жители средневековой Японии, - присоединился к беседе высокий светловолосый мальчик, стоявший неподалеку. Он был им всем незнаком, но что еще и делать в их ситуации затянувшегося ожидания, кроме как знакомиться. – Никого к себе не пускают, сами к нам не рвутся…
- А я передачу смотрела по ВВС, там говорилось, что Сибирия – это просто такая огромная аномальная зона, - в разговор вступила еще одна девушка, с аккуратным черным каре и самоуверенным взглядом. - Там никто не живет. Просто в древности там упал гигантский метеорит с очень специфическим излучением. Так вот это излучение не только убило все живое на огромной территории, но и не позволяет приблизиться к метеориту ближе определенного расстояния. Это не искусственная граница, таких технологий просто нет, это очень сильный радиационный, ну или какой там, фон, что никого туда не пускает.
- Ага, радиационный, скажешь тоже! Счетчик Гейгера бы зашкаливал, - фыркнула, разворачиваясь к ней, Полина. – Нормально там все с фоном. И вообще, как тогда они объясняют, что там люди пропадают? И пара военных самолетов, и исследователи пытались туда пробраться – проникли же, просто не вернулся никто.
- А почему все решили, что они туда проникли? Может, их просто на атомы размело при вхождении в поле излучения? – черноволосая девчонка уверенности не теряла.
- А я слышал, что там вообще база инопланетян, - встрял в разговор еще один мальчишка. – Недаром у них над границей НЛО постоянно замечают…
- Кто, сумасшедшие старушки, которые жаждут, чтоб их по телевизору показали?
Беседа намечалась жаркая. Таинственная аномальная зона за Большими Каменными горами, неофициально, но довольно часто именуемыми Темными, будоражила умы многих. Куда там американцам с их несчастным Бермудским треугольником! Очень многие в Евразии были уверены, что американцы выдумали его специально, лишь бы показать, что и у них феномены есть. Но до окутанной таинственными легендами огромной Сибирии жалкому участку морской воды было далековато. Что там было на самом деле – за горами, созданными словно специально, чтобы разделить материк непроходимой границей, не знал, похоже, никто.
Впрочем, кто-то, может, и знал. Но они предпочитали помалкивать.
Андрей Петрович, конечно, заметил, что дочь его давно отделилась от группы сверстников, оставив подругу обсуждать таинственную аномалию в обществе новых знакомых. Сам он тоже не жаждал слушать все фантазии молодежи на эту тему. Надо было купить еще воды и выяснить у этой клуши Зинаиды, собираются ли кормить детей в связи с задержкой рейса.
***
- Я присяду? – девушка была незнакомая, да и явно старше, но свободный кусок батареи возле ее бедра выглядел слишком привлекательно, чтоб Ксю позволила ему пустовать.
Девушка вскинула свои зеленые глазищи на Ксю, выразительно опустила их на слишком незначительный кусок горизонтальной поверхности, чуть усмехнулась:
- Ну, попробуй.
Но все же подвинулась. Немного, там некуда было особо, однако Ксю удалось примоститься.
- Хочешь? – благодарная, она протянула девчонке воду. – Меня, кстати, Ксюша зовут. Можно Ксю.
- Спасибо, - зеленоглазая отказываться не стала. – А я Марина.
- А ты из какого города? – продолжила знакомство Ксю, когда девчонка вернула ей бутылку.
- Из Краснодара.
- Из самого? Здорово. А мы до Краснодара еще три часа на машине тащились.
- А я всего час до аэропорта – но на рейсовом автобусе. А тебя отец привез, да? – Марина кивнула на Андрея Петровича. – Вы похожи.
- Ага. Меня и Полинку. Подругу мою.
- А мои меня не смогли проводить. Работают. И из подруг никто не выиграл.
- Ну и не грусти. Новых заведешь.
- Родителей? – Марина взглянула с усмешкой. Все-то у этой девчонки просто.
- Подруг, чтоб на олимпиаде не скучать. Ты какой класс закончила?
- Десятый.
- Не соперница, - тут же постановила Ксю. - А я восьмой. Так что можем дружить.
- Быстро у тебя все.
- Ну а чего теряться? Папа говорит, нам в этом Пашковском еще часа два мучиться. А потом еще три часа лететь. И невесть сколько ехать. Так лучше делать это друзьями. Вот, кстати, в самолете можем вместе сесть - ты, я и Полинка. Там же места по трое. Ты в Перми была?
- Нет, - Марина слегка вздохнула. Напор малолетки несколько напрягал. Хотя – все лучше, чем скучать одной. – Да, честно говоря, и не рвалась. Я надеялась, финал в Москве будет. Ну, или, хотя бы в Питере. Я там тоже никогда не была. Хоть взглянула бы.
- А я бывала. Много раз, и в Москве, и в Питере. Папа часто туда на конференции ездит. Ну и берет меня иногда. Да и просто с семьей ездили. А еще у мамы как-то выставка в Питере была. Персональная. Ну, и мы тоже всей семьей, конечно… - Ксю тараторила, не переставая. Усталость и напряжение на всех действуют по-разному. Ее прорывало на болтовню. О чем угодно, лишь бы не молчать, иначе ей казалось, что она взорвется.
- Выставка? – вежливо переспросила Марина. Здорово, наверно, когда вот так, мимоходом, можно хвастаться достижениями родителей. У нее в семье все попроще было. Ни выставок, ни конференций, ни путешествий особых. Папа – менеджер в небольшой торговой фирме, мама – учитель начальных классов. И если их всегда рада видеть бабушка в Кабардинке, то зачем тратить деньги на поездки куда-то еще?
- Ну да, мама у меня художница, ну не совсем чтобы очень известная, но известная. Ну, среди тех, кто интересуется, конечно, - продолжала разглагольствовать Ксю. – У нее картины очень необычные, все говорят, что в таком стиле больше никто не работает. Это потому, что мама видит иначе. Ну, не в смысле от головы, ну, то есть, не выдумывает, а реально, глазами. У нее особенности зрения такие, ну, как отклонение генетическое, а потому она как видит, так и пишет, ну, только преображает еще, понятно, фантазией…
Марина тихонько вздохнула и перестала вслушиваться. Мысль в этом монологе если и была, то давно уже потерялась. А впрочем, современные художники, наверное, все такие, «оригинально видящие». Иначе кого они привлекут своими «шедеврами», без легенды об инаковости и уникальности? Марина совсем не понимала современную живопись, предпочитая классический пейзаж с корабликом любому новомодному шедевру из серии «Серое, догоняющее смеющееся белое».
- А в Перми у тебя у мамы выставки не было? Ну, или у папы конференции?
- Не, не сложилось, - насмешки в голосе собеседницы Ксю не уловила. – В Пермь мы ни разу не ездили. Мама там бывала в молодости, а больше не хочет. Она даже меня отпускать не хотела, когда узнала, что финал там будет. А мне наоборот, всегда любопытно было… взглянуть.
- И что там такого особенного?
- Как что? Пещеры. Ну, не в Перми, в Кунгуре, но это рядом. Знаешь, говорят, там есть пещеры, ну, не те, куда туристов водят, в закрытой зоне. И вот, якобы, они идут под всеми горами, и имеют выходы на той стороне. И если их найти, то можно пробраться…
- На ту сторону гор? – Марина посмотрела на Ксю, как на сумасшедшую. – А менее экзотичный способ умереть ты не хочешь попробовать? Ну, там, дорогу на красный свет перебежать?
- Да что ж вы все так боитесь-то, сами не зная чего? – Ксюха неожиданно взорвалась. – Напридумывали себе ужасов, да повторяют, как бабки старые!
Сидеть расхотелось. Сорвавшись с места, Ксю стремительно исчезла в толпе.
В самолете они летели порознь.
***
Половину пути небо было ясным и совершенно безоблачным. Ну, может даже немножко больше половины. Успели и обед раздать, и пустые коробчонки собрать. Стюардессы волновались напрасно. «Детский рейс» (а как еще можно обозвать рейс, девяносто процентов пассажиров которого – школьники от одиннадцати до восемнадцати?) проходил без эксцессов. Утомленные долгим ожиданием, дети не орали, не вопили, не пытались носиться по салону, ломать столики или активно мусорить. Они, в большинстве своем, просто дремали, выходя из забытья только чтоб съесть предложенный обед, выпить чая с неизменной булочкой и вновь провалиться в сон.
Включения светового табло «Пристегните ремни» практически никто не заметил. Стюардессам пришлось тормошить каждого второго и убеждать пристегнуться каждого первого. До прибытия в аэропорт Большое Савино было еще больше часа.
По громкой связи к пассажирам обратился командир экипажа. Идущий навстречу грозовой фронт самолет будет обходить по краю, с востока. Ни сверху, ни снизу просвета нет, обойти грозу с запада тоже возможным не представляется. Трясти будет сильно, потому как значительно отклоняться к востоку они не могут. Зато пассажирам, возможно, выпадет редкая возможность любоваться уникальным оптическим явлением, известным как «воздушная граница». Сплошная стена сияющего голубого цвета, очерчивающая границы аномальной зоны Сибирии. Становится видимой при приближении к ней более, чем на десяток километров.
- Он что, собирается лететь в десяти километрах от Сибирии? – Зинаида Павловна аж за сердце схватилась. И черт ее дернул попасться на глаза начальству в столь неподходящий момент! Далась ей эта олимпиада по естественно-научным предметам. Ну, далась, конечно, она в Москву рассчитывала слетать на халяву. А тут такой облом. Саммит у них там, видите ли. Двадцатки. И лишние толпы школьников им там не нужны. Да хоть Тридцатки. Зачем было загонять их в эту окраинную, приграничную Пермь? Мало ли городов в центральной России?
- Да что вы так переживаете, мы всю жизнь так летаем, - сидящая рядом с Зинаидой молодая мамаша с младенцем (да, счастья мало не бывает), попыталась ее успокоить. – Десять километров – это ж огромное расстояние. Ну, сияет там вдали что-то. Красиво. Вреда же никакого.
- Никакого. Конечно. В нормальную погоду. А сейчас ветер, гроза. А если нас снесет? А если мы подлетим слишком близко, и они из-за этой своей границы стрелять начнут? Кто их знает вообще, что они себе думают?
- Да не собирается никто в вас стрелять, - усмехнулся загорелый парень, расположившийся через проход. Курортник, явно. Из отпуска возвращается. – У меня друзья – летчики, они рассказывали: можно летать как угодно вплоть до самой границы, это наша воздушная зона, и никто на нее не претендует. Что все пилоты всю жизнь и делают. Расслабьтесь.
- Ага, вам расслабьтесь, а на мне дети! Больше ста человек! – олимпиада была юбилейная, двадцать пятая по счету и проводить ее решено было с особым размахом и рекордным количеством участников.
