Алина Борисова
Слеза и пепел
В погребе было душно. Он был не так уж велик, этот вырытый некогда дедом «тайный погреб», и двенадцать человек, забившиеся туда в поиске спасения, уже несколько часов сидели во тьме, прижимаясь друг к другу плечами и коленками. Воздуха не хватало, лбы покрылись испариной. И очень хотелось пить.
Но воды они в дикой спешке с собой не захватили. Как увидели в небе над горизонтом страшные огненные колесницы, так и бросились прятаться, подхватив разве что стариков да детей малых. Знали, что промедли – и поздно станет: почуют их демоны и утащат живьем в ад, как утащили уже не одну тысячу из народа православного. Не помогли ни кресты, ни молитвы, ни звон колокольный. Отверзлись где-то на востоке врата адовы, сам Антихрист на землю ступил, и нет числа слугам его. Придут они в деревню – пустеет деревня, придут в город – так и город весь опустеет.
Были, конечно, те, кого господь уберег. Кто на охоту ушел, кто по ягоды, кто в соседнюю деревню, к кумовьям в гости. Вот они потом и рассказывали о пустых городах да пропавших семьях и соседях сгинувших. А кому и вовсе видеть довелось, как спускаются с неба колесницы огненные, да выходят оттуда посланцы адовы, и всех людей в те колесницы сзывают. И так их голос прекрасен, что идут на зов люди, как зачарованные, и пропадают навек. Уносят их адские колесницы на восток, а затем за новыми возвращаются.
Вот и до их города долетели. И есть в их городе стены каменные, да не помогут стены. И есть гарнизон на стенах – но и от него не будет проку. Не победить им крылатых демонов, что с небес на людей бросаются. Отец Афанасий призвал паству свою в храме закрыться, а как придет Антихрист, так и поджечь тот храм, чтоб улетели души верные к господу, в жизнь вечную.
Вот только им хотелось еще немного и земной жизни отведать. Раз не всех забирают демоны, раз можно выжить, скрывшись от их взора колдовского, так почему бы не попытаться? В лес было поздно уже бежать – заметят сверху, да и настигнут. А погреб дед для того и рыл – от набегов спасаться. Пересидят. Ну а потом… Улетят страшные слуги Антихриста, унесут с собой люд местный. А дома останутся. Да имущество в тех домах, да скотина в хлевах, да посевы в полях, да овощи на огородах. Сытно жить станем. Богато. За всех, кому уж бог не судил.
Вот только душно. И ужасно хочется пить. И страшно – а вдруг все же найдут? И непонятно, сколько еще сидеть, вдруг там, наверху, все уже кончилось?
- Надо б взглянуть, - послышался робкий голос.
- Сиди, - шепотом, но грозно рыкнул глава семейства. – Ты выглянешь – а они тут, прямо рядом стоят. Всю семью погубишь.
- Душно, мочи нет. Бабка Глаша сомлела уж.
- Уж лучше она сомлеет, чем все мы потеряем жизнь вечную.
- Так ведь помрет…
- Ну и пожила уже довольно. Ты вместе с ней помереть хочешь?
Еще продержались. Сколько-то, как тут точно скажешь? Потом заплакали дети. Духота и жажда стали невыносимы. И отец семейства решил рискнуть. Чуть приподнял крышку люка, осторожно глянул сквозь набросанные сверху ветки – никого. Совсем? Или сейчас? Вроде, тихо кругом.
За водой выпустил дочку. Среднюю. Старшая – с младенцем уже, захватят, не приведи господь, демоны – так кому ребенка кормить? А среднюю, Катьку, и просватать-то не успели, хотя в пору вошла. Тоже жаль, конечно, ежели что – девка крепкая, работящая, помощи от нее семье немало. Ну да кому и ходить за водой, как не девице – самое их девичье дело. Благо Катька десятка не робкого, визжать да плакать не станет, собственной тени пугаясь, принесет им воды, не допустит, чтоб отец с матерью, да прочая родня от жажды гибли.
Катя выползла из приоткрытого люка ловким ужом – как брат учил. Осмотрелась, вжимаясь всем телом в грядки, поправила ветки, кучей лежащие возле поленницы, чтоб крышка люка сквозь них не проглядывала. Встала на ноги и, пригибаясь, бросилась к дому.
Сердце колотилось о ребра так, что аж дышать больно стало. Выдохнула с присвистом, вжимаясь в стену. Огляделась – вокруг, по-прежнему, никого, и никаких колесниц не видно. И тихо кругом. Улетели?
Уже чуть уверенней обошла по стенке дом, юркнула в сени. Затворила дверь, вновь испуганно выглянула в окно. Никого. Чуть постояла, выравнивая дыхание, взяла ведро, склонилась над бочкой… А она пуста. С полпальца на дне осталось. Отставила ведро, зачерпнула плошкой. Попила. Грязная вода со дна, мутная, только закашлялась. Да и не набрать тут на всех. Значит… на колодец?..
На мгновенье накрыла паника. Далеко колодец у них, в конце улицы. И знакомый путь, да неблизкий. А на улице ее всякий приметить сможет… Вот только ждут ведь ее, воды колодезной ждут, от духоты и жажды умирают. Надо идти. А демоны, они, наверно, улетели уже. С их улицы – так точно.
До колодца она добралась. Прижимаясь к заборам, замирая от каждого шороха. Никто не окликнул – ни человек, ни демон. Ничья тень нигде не мелькнула. Пусто и страшно. А главное – так тихо кругом: ни скрипа телег, ни вечного гомона сотен голосов. Вымер город.
Удар ведра о воду прозвучал для нее, словно гром, скрип ворота показался еще более оглушающим. Замерла, огляделась. Никого. Тихо. Пусто. Поудобнее перехватила ворот обеими руками и продолжила крутить. Теперь уже не останавливаясь. До конца, не позволяя отвлекать себя глупым страхам. Вытянула ведро, не удержалась, приникла губами. От ледяной воды мгновенно засаднило горло, но так хотелось пить, пить, пить…
- А мне дашь напиться?
Негромкий голос раздался так неожиданно и так близко, что Катя, вздрогнув, чуть не уронила ведро обратно в колодец.
- Тише, что ты, - стоящий в шаге от нее незнакомец протянул руку и помог удержать ведро на краю колодезного сруба. – Я прошу только пару глотков воды. Гарь в горле стоит, как ком, не продохнуть.
Катя настороженно взглянула на подошедшего. Молодой совсем – безбородый, лицо гладкое, как у девушки. Вот только сажей все перепачкано, да и одежда… даже дымится еще в паре мест. Да уж, гарь у него не только в горле...
- Да тебе не только попить, тебе и умыться нужно. Иди, я тебе полью, - предложила, осмелев. Даже обрадовавшись – человека встретила. Живого! Не весь, значит, город вымер. – Это тебя демоны так огнем, да? Ваш дом подожгли? – спросила уже в макушку, поскольку парень с готовностью подставил руки под струю воды и умывался, стирая сажу и копоть.
- Да нет, это я так помолиться удачно зашел, - чуть усмехнулся незнакомец, стряхивая с рук остатки воды, а затем вновь складывая ладони ковшиком, безмолвно прося налить еще, теперь уже для питья.
Катя с готовностью плеснула ему еще.
- Так это ты к отцу Афанасию зашел, в Покровскую? Как же ты, ты разве не слышал? Батюшка всю неделю стращал, что коли придут к нам слуги Антихриста, надо будет забыть о теле и нуждах его, и едино только о душе своей бессмертной тревожиться, - радостно тараторила Катя, глядя в его черную, как будто тоже обугленную, макушку. Таким счастьем казалось для нее встретить человека среди этого ужасающего запустения и безмолвия. Почти с умилением рассматривала она его сбившуюся прическу: кожаный ремешок, которым были стянуты на затылке его длинные волосы, ослаб и сполз, скосившись на один бок, и часть смолянистых прядей вылезла, растрепавшись, и теперь липла к его намокшему лицу.
- Да слышал, красавица, как не слышать, - он, наконец, напился и поднял голову, приветливо глядя на девушку. – А сегодня вот и взглянуть зашел. Да не успел к началу, - он чуть поморщился, досадуя. – Сгорели. Многие.
- Страшно, - негромко выдохнула Катя, мгновенно грустнея. – Живьем гореть…
- Что, лучше к демонам? – вновь слегка усмехнулся парень.
- Нет! – поспешно выкрикнула Катя. – Не приведи господь! – эйфория от встречи прошла, страх вернулся. – А демоны… Ты не знаешь, они улетели уже? – девушка опасливо огляделась.
- Знаю, - спокойно отозвался парень. – Не улетали.
- А… откуда? Не видно же никого, - Катя вновь с опаской оглядела окрестности.
- Ну, коли я с тобой здесь стою, значит, точно не улетел, - на этот раз он усмехнулся широко, открыто. И пристально глядя в ее лицо, ожидая реакции.
А ей… вдруг безумно обидно стало. И не страшно совсем, только досадно: ну как же?.. Как же так, ведь он ей почти понравился… Да что там, она уже даже влюбиться в него успела. Ей же прежде с парнями нечасто доводилось беседовать, а наедине, так и вообще никогда. А тут… молодой, красивый, такой отчаянно-смелый, веселый, вежливый… Она уже даже придумать успела, что она ему тоже глянулась, и он ее к батюшке сватать придет. А что, если на земле теперь людей почитай и не осталось, так где ему еще себе невесту искать? А он… демон…
Только сейчас она видела, что одежда на нем хоть и обгоревшая, да совсем не людская. Понимала, что говорил он хоть и правильными словами, да выговаривал их чуть иначе, не по-людски. Только сейчас, уже с отчаяньем обреченной вглядываясь в его лицо, она разглядела его чудовищные глаза – глаза зверя.
Руки девушки безвольно опустились, и одинокая слезинка медленно покатилась по бледной щеке.
- Что, и все? – спросил демон разочарованно. Ей показалось – обиженно даже. – А как же дико заверещать, бросить ведро мне в голову и попытаться удрать?.. Ну, или хотя бы упасть на колени и со слезами умолять о пощаде?
- А что, поможет? – спросила Катя чуть отрешенно.
- Да нет, конечно. Но развлечет.
- Развлечет… - протянула она все так же бесстрастно. – Я умыться тебе дала, напиться… человек бы спасибо сказал, а ты…
- Спасибо, - вдруг тепло отозвался он. И улыбнулся – мягко, совсем без насмешки. – Он был мне действительно нужен – этот глоток воды. И эта маленькая передышка… Как зовут тебя, дева?
- Катерина.
- Катерина, - медленно повторил он, кончиком пальца стирая слезинку с ее щеки. – Что, настолько понравился?
- Что? – встрепенулась она.
- Кто. Парень, в котором ты не признала демона.
Девушка покраснела. Он что, видит ее насквозь? А впрочем, видит. На то и демон.
- Я кажусь тебе глупой, да?
- Нет, - он вновь очень мягко ей улыбнулся. Осторожно провел подушечками пальцев по кромке ее волос надо лбом. Так нежно. Демон не должен так… Не должен быть таким…
- А хочешь, не буду для тебя демоном?
- Это как? – изумленно вскинула на него глаза. Все такие же печальные. Но с маленькой такой искоркой.
- Я сейчас отвернусь, ты возьмешь свое ведро и уйдешь. Спрячешься обратно в тот тайник, где тебя семья дожидается. А я вас там не найду.
Катя вздрогнула. Видел? Или… Или напротив, голову морочит, чтоб она поверила, да путь к тайнику показала, и он их всех тогда…
- Видел, - вновь прочел ее мысли демон. – Пятый дом по левую руку, куча веток возле поленницы. Их там одиннадцать осталось, ты двенадцатая… Неглубоко вырыто, плохо. Не сложно почувствовать, - пояснил, уловив ее изумление. – Но я не почувствую, не бойся. И другим не позволю. Иди. Считай – это моя благодарность.
- За глоток воды? – не поверила Катя.
- За слезу, - отозвался он непонятно. И отвернулся. – Ну же, иди. Тебя ждут. Меня тоже, кстати. Не медли.
Подняла ведро, отступила. Демон не шевельнулся. Тогда она развернулась и припустила было вдоль по улице. Но запнулась, остановилась. Растерянно оглянулась на его спину.
- Спроси, - тут же отозвался демон, не оборачиваясь. Действительно, чувствует. Чует.
Катя поставила тяжелое ведро на мостовую и вернулась, чувствуя себя блаженнее юродивой.
- Я хотела узнать твое имя, - произнесла нерешительно.
- Откуда у демона имя? Хотя… Обычно Антихристом кличут, - он вновь развернулся, взглянул с уже знакомой усмешкой.
Она невольно сглотнула. Его? Вот это и есть… ОН, самый их главный? Но испугаться все равно уже не вышло.
- А ты обещал не быть демоном, - возразила тихо, но укоризненно. – А что люди кличут… Я же не кличку спросила, имя. Как мама тебя называла. Была ведь у тебя мама?
- Была, - он смотрел на нее серьезно и чуть удивленно. – Только имя ты все равно не запомнишь. Длинное оно, для людей непривычно.
«Я попробую» - собиралась она сказать, но уже не успела. Чудовищный грохот сотряс землю. Ближайшие дома рассыпались на глазах. В воздух, в облаке мелкого крошева, взлетели камни, чтобы тут же обрушиться вниз смертоносным каменным ливнем. Катя упала, не удержавшись на ногах и, больно ударившись затылком, потеряла сознание. Последнее, что успела заметить, отключаясь, - страшный демон бросился за ней следом, накрывая ее собой, заслоняя собственным телом от летящих на них обломков.
Очнулась в кромешной тьме, придавленная к земле, обездвиженная.
- Что это было? Открылся еще один вход в ад? – спросила у тьмы, не ожидая ответа.
- Нет, взорвался еще один пороховой погреб, - негромкий голос демона раздался прямо над ухом. – Очередные скудоумные решили взлететь на воздух, но не достаться нам живыми, - добавил раздраженно, не скрывая недовольства. – Да и леший с ними. Ты как, цела?
- Не знаю. Меня придавило. Не могу шевельнуться, - чем больше она приходила в себя, тем сильнее накатывала паника. Придавило. Погребло. Тяжесть на груди. Тьма вокруг. И нет люка, чтобы выбраться.
- Тихо, девочка, тихо. Не паникуй. В основном придавил тебя я. А из меня – уж не знаю, как вы там в сказках сказываете – а в реальности ни шипов, ни когтей не торчит. Да и встать я сумею. Давай-ка лучше проверять то, что я прикрыть не сумел. Попробуй стопами пошевелить, кистями – не придавлены, не повреждены? Крови вроде не чувствую, но вдруг…
Послушно сделала, как он велел. Нет, ни руки, ни ноги, вроде, от камней не пострадали, ушиблись, разве что… Только тут осознала, что он сказал. И ощутила всем телом, что не слукавил. Он лежал на ней. Он! Лежал на ней! Плотно придавливая к земле, распластывая, прижимаясь к ней самым нескромным образом! Катины щеки запылали от нестерпимого жара.
- Вот неправильно ты реагируешь, - шепнул демон ей на ухо. И ей почудилось, что он опять улыбается. – Все обычно визжат от ужаса, ощутив себя целиком в моей власти, а ты смущаешься только.
- А ты… обычно… со всеми… под завалами каменными валяешься?
- Да обычно без завалов справляюсь. Это уж твои сородичи услужили. Эх, Катя ты моя, Катерина…. И зачем ты вернулась, глупая? Ведь и вправду тебя отпустить хотел…
- Я… - она не нашла, что сказать. Ощущать его так близко, так тесно… У нее уже пылали не только щеки, тягучий жар разливался по всему телу. Было мучительно неловко, но при этом ужасно волнительно: а что будет, если… вот сейчас… он возьмет и…
И он поцеловал. Демон. Он так легко читал ее мысли, ее желания. Его мягкие губы коснулись ее щеки очень нежно, почти невесомо.
- Не смогу я теперь не быть демоном, милая. Спину мне повредило камнями. Сильно. А с перебитой спиной мне не встать, - он вздохнул. Но в его голосе ей слышалась не боль, только сожаление. И жалел он не себя, ее. Ее!
- Мы погибнем здесь? Или… только я? – догадалась Катя. Конечно, он же сказал, он станет вести себя как демон. А демоны, они… а что, собственно, они делают? Похищают людей, а потом?
Он вновь нежно провел пальцами по краю ее волос, ласкающим жестом прижал ладонь к ее щеке.
- Нет, мы не погибнем. Ни ты, ни я… Но мне придется сделать тебе больно, моя храбрая девочка.
Она сглотнула.
- Очень больно?
- Ты справишься, - он коснулся губами ее виска, утешая. И пояснил: - Мне нужна твоя кровь. Несколько глотков, чтоб вылечить спину. Потом я вытащу нас наружу.
Слеза и пепел
В погребе было душно. Он был не так уж велик, этот вырытый некогда дедом «тайный погреб», и двенадцать человек, забившиеся туда в поиске спасения, уже несколько часов сидели во тьме, прижимаясь друг к другу плечами и коленками. Воздуха не хватало, лбы покрылись испариной. И очень хотелось пить.
Но воды они в дикой спешке с собой не захватили. Как увидели в небе над горизонтом страшные огненные колесницы, так и бросились прятаться, подхватив разве что стариков да детей малых. Знали, что промедли – и поздно станет: почуют их демоны и утащат живьем в ад, как утащили уже не одну тысячу из народа православного. Не помогли ни кресты, ни молитвы, ни звон колокольный. Отверзлись где-то на востоке врата адовы, сам Антихрист на землю ступил, и нет числа слугам его. Придут они в деревню – пустеет деревня, придут в город – так и город весь опустеет.
Были, конечно, те, кого господь уберег. Кто на охоту ушел, кто по ягоды, кто в соседнюю деревню, к кумовьям в гости. Вот они потом и рассказывали о пустых городах да пропавших семьях и соседях сгинувших. А кому и вовсе видеть довелось, как спускаются с неба колесницы огненные, да выходят оттуда посланцы адовы, и всех людей в те колесницы сзывают. И так их голос прекрасен, что идут на зов люди, как зачарованные, и пропадают навек. Уносят их адские колесницы на восток, а затем за новыми возвращаются.
Вот и до их города долетели. И есть в их городе стены каменные, да не помогут стены. И есть гарнизон на стенах – но и от него не будет проку. Не победить им крылатых демонов, что с небес на людей бросаются. Отец Афанасий призвал паству свою в храме закрыться, а как придет Антихрист, так и поджечь тот храм, чтоб улетели души верные к господу, в жизнь вечную.
Вот только им хотелось еще немного и земной жизни отведать. Раз не всех забирают демоны, раз можно выжить, скрывшись от их взора колдовского, так почему бы не попытаться? В лес было поздно уже бежать – заметят сверху, да и настигнут. А погреб дед для того и рыл – от набегов спасаться. Пересидят. Ну а потом… Улетят страшные слуги Антихриста, унесут с собой люд местный. А дома останутся. Да имущество в тех домах, да скотина в хлевах, да посевы в полях, да овощи на огородах. Сытно жить станем. Богато. За всех, кому уж бог не судил.
Вот только душно. И ужасно хочется пить. И страшно – а вдруг все же найдут? И непонятно, сколько еще сидеть, вдруг там, наверху, все уже кончилось?
- Надо б взглянуть, - послышался робкий голос.
- Сиди, - шепотом, но грозно рыкнул глава семейства. – Ты выглянешь – а они тут, прямо рядом стоят. Всю семью погубишь.
- Душно, мочи нет. Бабка Глаша сомлела уж.
- Уж лучше она сомлеет, чем все мы потеряем жизнь вечную.
- Так ведь помрет…
- Ну и пожила уже довольно. Ты вместе с ней помереть хочешь?
Еще продержались. Сколько-то, как тут точно скажешь? Потом заплакали дети. Духота и жажда стали невыносимы. И отец семейства решил рискнуть. Чуть приподнял крышку люка, осторожно глянул сквозь набросанные сверху ветки – никого. Совсем? Или сейчас? Вроде, тихо кругом.
За водой выпустил дочку. Среднюю. Старшая – с младенцем уже, захватят, не приведи господь, демоны – так кому ребенка кормить? А среднюю, Катьку, и просватать-то не успели, хотя в пору вошла. Тоже жаль, конечно, ежели что – девка крепкая, работящая, помощи от нее семье немало. Ну да кому и ходить за водой, как не девице – самое их девичье дело. Благо Катька десятка не робкого, визжать да плакать не станет, собственной тени пугаясь, принесет им воды, не допустит, чтоб отец с матерью, да прочая родня от жажды гибли.
***
Катя выползла из приоткрытого люка ловким ужом – как брат учил. Осмотрелась, вжимаясь всем телом в грядки, поправила ветки, кучей лежащие возле поленницы, чтоб крышка люка сквозь них не проглядывала. Встала на ноги и, пригибаясь, бросилась к дому.
Сердце колотилось о ребра так, что аж дышать больно стало. Выдохнула с присвистом, вжимаясь в стену. Огляделась – вокруг, по-прежнему, никого, и никаких колесниц не видно. И тихо кругом. Улетели?
Уже чуть уверенней обошла по стенке дом, юркнула в сени. Затворила дверь, вновь испуганно выглянула в окно. Никого. Чуть постояла, выравнивая дыхание, взяла ведро, склонилась над бочкой… А она пуста. С полпальца на дне осталось. Отставила ведро, зачерпнула плошкой. Попила. Грязная вода со дна, мутная, только закашлялась. Да и не набрать тут на всех. Значит… на колодец?..
На мгновенье накрыла паника. Далеко колодец у них, в конце улицы. И знакомый путь, да неблизкий. А на улице ее всякий приметить сможет… Вот только ждут ведь ее, воды колодезной ждут, от духоты и жажды умирают. Надо идти. А демоны, они, наверно, улетели уже. С их улицы – так точно.
До колодца она добралась. Прижимаясь к заборам, замирая от каждого шороха. Никто не окликнул – ни человек, ни демон. Ничья тень нигде не мелькнула. Пусто и страшно. А главное – так тихо кругом: ни скрипа телег, ни вечного гомона сотен голосов. Вымер город.
Удар ведра о воду прозвучал для нее, словно гром, скрип ворота показался еще более оглушающим. Замерла, огляделась. Никого. Тихо. Пусто. Поудобнее перехватила ворот обеими руками и продолжила крутить. Теперь уже не останавливаясь. До конца, не позволяя отвлекать себя глупым страхам. Вытянула ведро, не удержалась, приникла губами. От ледяной воды мгновенно засаднило горло, но так хотелось пить, пить, пить…
- А мне дашь напиться?
Негромкий голос раздался так неожиданно и так близко, что Катя, вздрогнув, чуть не уронила ведро обратно в колодец.
- Тише, что ты, - стоящий в шаге от нее незнакомец протянул руку и помог удержать ведро на краю колодезного сруба. – Я прошу только пару глотков воды. Гарь в горле стоит, как ком, не продохнуть.
Катя настороженно взглянула на подошедшего. Молодой совсем – безбородый, лицо гладкое, как у девушки. Вот только сажей все перепачкано, да и одежда… даже дымится еще в паре мест. Да уж, гарь у него не только в горле...
- Да тебе не только попить, тебе и умыться нужно. Иди, я тебе полью, - предложила, осмелев. Даже обрадовавшись – человека встретила. Живого! Не весь, значит, город вымер. – Это тебя демоны так огнем, да? Ваш дом подожгли? – спросила уже в макушку, поскольку парень с готовностью подставил руки под струю воды и умывался, стирая сажу и копоть.
- Да нет, это я так помолиться удачно зашел, - чуть усмехнулся незнакомец, стряхивая с рук остатки воды, а затем вновь складывая ладони ковшиком, безмолвно прося налить еще, теперь уже для питья.
Катя с готовностью плеснула ему еще.
- Так это ты к отцу Афанасию зашел, в Покровскую? Как же ты, ты разве не слышал? Батюшка всю неделю стращал, что коли придут к нам слуги Антихриста, надо будет забыть о теле и нуждах его, и едино только о душе своей бессмертной тревожиться, - радостно тараторила Катя, глядя в его черную, как будто тоже обугленную, макушку. Таким счастьем казалось для нее встретить человека среди этого ужасающего запустения и безмолвия. Почти с умилением рассматривала она его сбившуюся прическу: кожаный ремешок, которым были стянуты на затылке его длинные волосы, ослаб и сполз, скосившись на один бок, и часть смолянистых прядей вылезла, растрепавшись, и теперь липла к его намокшему лицу.
- Да слышал, красавица, как не слышать, - он, наконец, напился и поднял голову, приветливо глядя на девушку. – А сегодня вот и взглянуть зашел. Да не успел к началу, - он чуть поморщился, досадуя. – Сгорели. Многие.
- Страшно, - негромко выдохнула Катя, мгновенно грустнея. – Живьем гореть…
- Что, лучше к демонам? – вновь слегка усмехнулся парень.
- Нет! – поспешно выкрикнула Катя. – Не приведи господь! – эйфория от встречи прошла, страх вернулся. – А демоны… Ты не знаешь, они улетели уже? – девушка опасливо огляделась.
- Знаю, - спокойно отозвался парень. – Не улетали.
- А… откуда? Не видно же никого, - Катя вновь с опаской оглядела окрестности.
- Ну, коли я с тобой здесь стою, значит, точно не улетел, - на этот раз он усмехнулся широко, открыто. И пристально глядя в ее лицо, ожидая реакции.
А ей… вдруг безумно обидно стало. И не страшно совсем, только досадно: ну как же?.. Как же так, ведь он ей почти понравился… Да что там, она уже даже влюбиться в него успела. Ей же прежде с парнями нечасто доводилось беседовать, а наедине, так и вообще никогда. А тут… молодой, красивый, такой отчаянно-смелый, веселый, вежливый… Она уже даже придумать успела, что она ему тоже глянулась, и он ее к батюшке сватать придет. А что, если на земле теперь людей почитай и не осталось, так где ему еще себе невесту искать? А он… демон…
Только сейчас она видела, что одежда на нем хоть и обгоревшая, да совсем не людская. Понимала, что говорил он хоть и правильными словами, да выговаривал их чуть иначе, не по-людски. Только сейчас, уже с отчаяньем обреченной вглядываясь в его лицо, она разглядела его чудовищные глаза – глаза зверя.
Руки девушки безвольно опустились, и одинокая слезинка медленно покатилась по бледной щеке.
- Что, и все? – спросил демон разочарованно. Ей показалось – обиженно даже. – А как же дико заверещать, бросить ведро мне в голову и попытаться удрать?.. Ну, или хотя бы упасть на колени и со слезами умолять о пощаде?
- А что, поможет? – спросила Катя чуть отрешенно.
- Да нет, конечно. Но развлечет.
- Развлечет… - протянула она все так же бесстрастно. – Я умыться тебе дала, напиться… человек бы спасибо сказал, а ты…
- Спасибо, - вдруг тепло отозвался он. И улыбнулся – мягко, совсем без насмешки. – Он был мне действительно нужен – этот глоток воды. И эта маленькая передышка… Как зовут тебя, дева?
- Катерина.
- Катерина, - медленно повторил он, кончиком пальца стирая слезинку с ее щеки. – Что, настолько понравился?
- Что? – встрепенулась она.
- Кто. Парень, в котором ты не признала демона.
Девушка покраснела. Он что, видит ее насквозь? А впрочем, видит. На то и демон.
- Я кажусь тебе глупой, да?
- Нет, - он вновь очень мягко ей улыбнулся. Осторожно провел подушечками пальцев по кромке ее волос надо лбом. Так нежно. Демон не должен так… Не должен быть таким…
- А хочешь, не буду для тебя демоном?
- Это как? – изумленно вскинула на него глаза. Все такие же печальные. Но с маленькой такой искоркой.
- Я сейчас отвернусь, ты возьмешь свое ведро и уйдешь. Спрячешься обратно в тот тайник, где тебя семья дожидается. А я вас там не найду.
Катя вздрогнула. Видел? Или… Или напротив, голову морочит, чтоб она поверила, да путь к тайнику показала, и он их всех тогда…
- Видел, - вновь прочел ее мысли демон. – Пятый дом по левую руку, куча веток возле поленницы. Их там одиннадцать осталось, ты двенадцатая… Неглубоко вырыто, плохо. Не сложно почувствовать, - пояснил, уловив ее изумление. – Но я не почувствую, не бойся. И другим не позволю. Иди. Считай – это моя благодарность.
- За глоток воды? – не поверила Катя.
- За слезу, - отозвался он непонятно. И отвернулся. – Ну же, иди. Тебя ждут. Меня тоже, кстати. Не медли.
Подняла ведро, отступила. Демон не шевельнулся. Тогда она развернулась и припустила было вдоль по улице. Но запнулась, остановилась. Растерянно оглянулась на его спину.
- Спроси, - тут же отозвался демон, не оборачиваясь. Действительно, чувствует. Чует.
Катя поставила тяжелое ведро на мостовую и вернулась, чувствуя себя блаженнее юродивой.
- Я хотела узнать твое имя, - произнесла нерешительно.
- Откуда у демона имя? Хотя… Обычно Антихристом кличут, - он вновь развернулся, взглянул с уже знакомой усмешкой.
Она невольно сглотнула. Его? Вот это и есть… ОН, самый их главный? Но испугаться все равно уже не вышло.
- А ты обещал не быть демоном, - возразила тихо, но укоризненно. – А что люди кличут… Я же не кличку спросила, имя. Как мама тебя называла. Была ведь у тебя мама?
- Была, - он смотрел на нее серьезно и чуть удивленно. – Только имя ты все равно не запомнишь. Длинное оно, для людей непривычно.
«Я попробую» - собиралась она сказать, но уже не успела. Чудовищный грохот сотряс землю. Ближайшие дома рассыпались на глазах. В воздух, в облаке мелкого крошева, взлетели камни, чтобы тут же обрушиться вниз смертоносным каменным ливнем. Катя упала, не удержавшись на ногах и, больно ударившись затылком, потеряла сознание. Последнее, что успела заметить, отключаясь, - страшный демон бросился за ней следом, накрывая ее собой, заслоняя собственным телом от летящих на них обломков.
Очнулась в кромешной тьме, придавленная к земле, обездвиженная.
- Что это было? Открылся еще один вход в ад? – спросила у тьмы, не ожидая ответа.
- Нет, взорвался еще один пороховой погреб, - негромкий голос демона раздался прямо над ухом. – Очередные скудоумные решили взлететь на воздух, но не достаться нам живыми, - добавил раздраженно, не скрывая недовольства. – Да и леший с ними. Ты как, цела?
- Не знаю. Меня придавило. Не могу шевельнуться, - чем больше она приходила в себя, тем сильнее накатывала паника. Придавило. Погребло. Тяжесть на груди. Тьма вокруг. И нет люка, чтобы выбраться.
- Тихо, девочка, тихо. Не паникуй. В основном придавил тебя я. А из меня – уж не знаю, как вы там в сказках сказываете – а в реальности ни шипов, ни когтей не торчит. Да и встать я сумею. Давай-ка лучше проверять то, что я прикрыть не сумел. Попробуй стопами пошевелить, кистями – не придавлены, не повреждены? Крови вроде не чувствую, но вдруг…
Послушно сделала, как он велел. Нет, ни руки, ни ноги, вроде, от камней не пострадали, ушиблись, разве что… Только тут осознала, что он сказал. И ощутила всем телом, что не слукавил. Он лежал на ней. Он! Лежал на ней! Плотно придавливая к земле, распластывая, прижимаясь к ней самым нескромным образом! Катины щеки запылали от нестерпимого жара.
- Вот неправильно ты реагируешь, - шепнул демон ей на ухо. И ей почудилось, что он опять улыбается. – Все обычно визжат от ужаса, ощутив себя целиком в моей власти, а ты смущаешься только.
- А ты… обычно… со всеми… под завалами каменными валяешься?
- Да обычно без завалов справляюсь. Это уж твои сородичи услужили. Эх, Катя ты моя, Катерина…. И зачем ты вернулась, глупая? Ведь и вправду тебя отпустить хотел…
- Я… - она не нашла, что сказать. Ощущать его так близко, так тесно… У нее уже пылали не только щеки, тягучий жар разливался по всему телу. Было мучительно неловко, но при этом ужасно волнительно: а что будет, если… вот сейчас… он возьмет и…
И он поцеловал. Демон. Он так легко читал ее мысли, ее желания. Его мягкие губы коснулись ее щеки очень нежно, почти невесомо.
- Не смогу я теперь не быть демоном, милая. Спину мне повредило камнями. Сильно. А с перебитой спиной мне не встать, - он вздохнул. Но в его голосе ей слышалась не боль, только сожаление. И жалел он не себя, ее. Ее!
- Мы погибнем здесь? Или… только я? – догадалась Катя. Конечно, он же сказал, он станет вести себя как демон. А демоны, они… а что, собственно, они делают? Похищают людей, а потом?
Он вновь нежно провел пальцами по краю ее волос, ласкающим жестом прижал ладонь к ее щеке.
- Нет, мы не погибнем. Ни ты, ни я… Но мне придется сделать тебе больно, моя храбрая девочка.
Она сглотнула.
- Очень больно?
- Ты справишься, - он коснулся губами ее виска, утешая. И пояснил: - Мне нужна твоя кровь. Несколько глотков, чтоб вылечить спину. Потом я вытащу нас наружу.
