Глава 1.
Йол сидел на скамейке, и делать ему было решительно нечего. Его окружала пустота, он постоянно утыкался в циферблат наручных часов в странной надежде, что секунды и минуты побегут быстрее. Становилось холоднее, и приподнимал он рукав все чаще. Ночевать негде- но это не проблема, уже не раз он оставался ночевать у друзей, когда дома становилось тошно. Проблема в том, что сейчас все его друзья с вежливыми отказами выпроводили его на улицу. Он, впрочем, все понимал.
Он обзвонил уже десятка два номеров, поднял всех близких и случайных знакомых, но никто не отвечал, либо сдавленным тоном глубоко расстроенного человека рассказывал, что именно сегодня и сейчас не может, увы. С каждым таким звонком вера в счастливое разрешение его бунта пропадала. Совершенно безвыходно, но он четко знал одно в текущей ситуации - домой он уже никогда не вернется. Пора платить за свои решения.
Внутри Йола прорастало отчаяние. Он прокручивал много сотен раз ссору с отцом, когда Йол наконец останется один и уйдет победивший и свободный, но не думал, что это случится так быстро. Отец узнал про университет, и долго-долго с раскрасневшимся лицом рассказывал Йолу, как разочарован им. Йол молчал. А потом его перекрыло понимание, что он не хочет слушать эти проповеди. Это не была злость, просто тихий голос в голове, говорящий, что пора все закончить как можно быстрее. Он спросил у отца, что еще он хотел бы ему сказать. Отец опешил, и в своей истерике выгнал его из дома. И он ушел. На этот раз понимая, что навсегда.
- Мы всегда рады тебе дома, сынок - рыдала на фоне мать. Йол ничего с ней не обсудил, не станет. Он всегда знал, что добъётся большего, чем его родители, что сможет сделать что-то великое, и просто хлопнул дверью. Сейчас шел дождь, он весь вымок и детской уверенности, что он обманет весь мир, не осталось.
Он обзвонил уже десятка два номеров, поднял всех близких и случайных знакомых, но никто не отвечал. Приближалась ночь, и ветер становился сильнее. Совершенно безвыходно, но он четко знал одно в текущей ситуации - домой он уже никогда не вернется. Пора платить за свои решения.
Вместе со страхом, он чувствовал невероятное освобождение, подписав документы на отчисление. Никто от него ничего больше не ждет - инфантильный дурак, как есть. Да, оставалось полтора года. Да, тошнило. Адски тошнило, сказал бы Йол, если бы кто-то поинтересовался.
Что ты будешь делать? - Над ним навис образ матери.
Определенно, что-то, чего не делал раньше. Работать, чтобы обеспечивать себя самому. Сделает все, чтобы не жить в бедности. С завтрашнего дня он пойдет куда угодно, где нужны руки. Надо браться за все. А по ночам он будет возвращаться к машинке. Тогда он, наконец, будет свободен.
Дедушкину пишущую машинку Йол утащил, потому что просто не знал, как можно считать домом место, где её нет. С детства он завороженно выводил на ней буквы, и очень грустил, что её магия была ему не до конца доступна. Он хотел научиться складывать слова в такие же истории, как у деда. Хотел уметь оживлять то, что он говорит и пишет.
Но пока не до этого. Сначала надо решить, где ночевать. На улице холодно. Йол пнул осенний лист, подкинув его ногой. Желтый огрызок прилип к ботинку. Йол встал и долго бродил по городу, высматривая сдающиеся комнаты.
***
В городе был мотель для рабочих, на самом отшибе, куда его подвез старый знакомый.
В эту ночь ему повезло обниматься с рюкзаком, в котором была только пишущая машинка и немного наличных, от которых осталось еще меньше. В какой-то момент он просто устал смотреть на часы, и закрыл глаза.
Йол лежал на кровати в небольшой комнате на восьмерых, но сегодня совершенно опустевшей. В голове его шевелилась стрелка часов, приближавшая момент силы. Он хотел утра, хотел уже броситься на поиски своего дела. Спал, постоянно проваливаясь то в прошлое, то в будущее, то ощущая, что падает, беспокойный мозг не спал.
С утра он купил пять газет и чашку дрянного еле теплого кофе на все оставшиеся у него деньги, понимая, что останется ни с чем, сознательно идя на этот риск, и методично подчеркнул все вакансии, где хоть немного проходил, надеясь найти хоть что-то. Решил звонить везде. И только в одном месте, в книжном магазине, ему ответили, чтобы он подошел. Он недопил кофе, и побежал туда. Это казалось ему гонкой, словно кто-то отберет у него последнюю способность выжить, если он не добежит.
Казалось, старик - владелец пожалел Йола, когда увидел его испуганные глаза, и услышал, что парень готов на все. Он согласился выплачивать Йолу ежедневно деньги, чтобы было, чем оплатить ночлег, предложил даже спать на диване в небольшой комнатке, если потребуется. Он расписал Йолу рабочий день, и это казалось сказкой : весь день копаться в старых книгах, и помогать людям разобраться в том, что им действительно нужно. Самым интересным Йолу показалось, что он будет сам вести перечень новых поступлений. Все систематизировать - это было то, что он хотел. Сколько времени было потеряно зря!
Хозяин ухмыльнулся, глядя в его загоревшиеся глаза.
- Меня зовут Юзеф.
Юзеф, вдруг разговорившись, рассказал Йолу о том, как сам сбежал из дома в семнадцать лет, как вымаливал у взрослых мужиков работу на фабрике, как вставал в пять утра с рассветом и отрывался от станка под ночь, чтобы упасть в кровать и проснуться снова. Он затягивался сигаретой, чтобы взять паузу, и уже приближался к середине второй пачки.
- Я искренне не хочу тебе такого, сынок. - сказал он, расчувствовавшись, подводя итог - и, если будешь хорошо работать, помогу, чем смогу.
Йол обещал хорошо работать, сделать всё, чтобы маленький книжный магазинчик процветал, обещал свою дружбу, ему нравился этот старик. Юзеф обнял его. Кажется, в новой жизни у него появился друг, с которым можно поговорить.
***
Йол вселился в эту комнату сразу, как его завели туда, хотя изначально он не думал, что сможет найти что-то на свои небольшие доходы. Комната была светлой, и существенно приличнее тех, что он видел за большую цену. На потолке красовались гортензии, нарисованные вручную - хозяйка, смущаясь проговорила, что это она художествами баловалась. Йол громко восхитился, сказал, что у неё настоящий талант, и она начала преувеличенно заинтересованно показывать ящики стола.
Жить надо было вместе с хозяевами, но это Йола совершенно не смущало. Я не громкий, думал он, дверь можно легко запирать, к тому же, хозяева предложили ужинать с ними, а значит, меньше трат на еду, да и выхода особенно нет - надо где-то ночевать уже сегодня. Спать на диванчике в магазине ему больше не хотелось, хотя никто и не возражал. Нужно было своё место. Для начала весьма неплохо.
Самое главное преимущество квартиры - была возможно рассрочить платёж. - Мы всё понимаем - кивала хозяйка - главное, платите за дни вовремя. Он заплатил сразу за несколько дней, отдав всё, что у него было.
Ночью, глядя в потолок с местами обвалившейся штукатуркой, любовно расписанной цветами, Йол чувствовал, что добился всего. Это было его первой победой - самостоятельное жильё, заработок, независимость. В тесноте комнаты его страхи тоже скукоживались, уменьшались до незначительных размеров, таяли. Вместо них пришла ликующая свобода - он может всё.
Йол никак не мог заснуть, потому что всё внутри него жаждало действия, он лежал взбудораженный, перевёрнутый с ног на голову. В один момент, он совершенно не мог этого стерпеть, и сел за машинку, взяв несколько листов из гостиной.
Он сидел, не отрываясь, до самого звонка будильника. У него в руках оживала сказка про маленькую девочку, ищущую путь домой с магическим цветком в руках. К утру, он понял, что она готова - её еще нужно было перепечатать, отшлифовать, исправить ошибки, но она уже горела и жила.
Собрался он быстро, выпил три чашки кофе залпом, пока не ударило по голове, а потом как пьяный, почти на ощупь или по запаху, добрался до магазина. Юзеф сочувственно улыбнулся, глянув на Йола, и жестом показал ему на место рядом. Йол боялся, что мог опоздать, но по часам был порядок, и он расслабился и плюхнулся на стул. Они закурили, посетителей не было - несколько толькопоглазельцев, важная дама зашла сделать заказ на Е, священник прошелестел к кассе с Библией. Больше не было никого.
Так начинался второй рабочий день. Но это были последние спокойные минуты, потому как к обеду начался нескончаемый поток людей, которые что-то хотели, что-то двигали, что-то просили, и постоянно хотели внимания. И Йол сразу понял, что полюбил эту работу, потому что впервые в жизни он делал что-то серьезное и полезное, что он нужен. Через реакцию на просьбы клиентов он отвечал отцу, что не потерян, что сможет жить лучше него,
только надо работать. Старик Юзеф был рад, и тоже заряжался оптимизмом от своего служащего. Он не прогадал, сделав ставку на этого мальчика. У магазина намечался счастливый период
Йол погрузился в дела книжного с таким рвением, что к концу дня уже еле стоял на ногах, и придя домой, без ужина пошел в комнату. В комнате он хотел сразу сесть за стол и писать, как обещал себе, но растворился в потолке. Понимая, что сегодня не выжмет из себя ни строчки, выключил свет и погас сам. А потом был ещё день, и еще. Он все сильнее выкладывался в процессе, и каждый раз, казалось, находил что-то новое, чему мог удивляться и в чем мог быть полезен, и он снова брался за страшные кипы бумаг, или вступал в разговор с ворчливой бабушкой, которая спустя пять минут выходила из магазина улыбаясь, держа в руках стопкой. Магазин стал его жизнью. Йол сам чувствовал себя этими деревянными стенами, обрамленными книжными полками.
На письмо сил не оставалось, он приходил домой, ужинал с хозяевами, и шел спать, просыпаясь на рассвете, наскоро пил кофе и бежал. Он обещал себе, что все еще впереди, что ему нужно этим напитаться и он обязательно напишет свою книгу. Он начал жить.
Прода от 12.09.2022, 00:42
Глава 2.
Эрик бы сказал, что их свела злая судьба. Он просто ждал свой виски в баре, и увидел эту молодую девочку, распивающую кровавую мери, которую Эрик терпеть не мог. Эта противоположность его сразу позабавила. Он долго наблюдал за ней, и понял, что она пришла сюда совсем одна. Девушка сидела с таким печальным видом, что только выть волком, смотрела на картину на стене, сосредоточенная, и не замечала никого вокруг, и к ней никто вообще не подходил. За всё время, что он смотрел на неё, она практически не шевелилась.
И Эрик подумал, что стоит подойти. Он не привык знакомиться на улице, но сейчас он почувствовал жгучую необходимость узнать, что в голове этой девушки.
Учитывая, как сильно друг затягивал его на эту вечеринку, и как он не находил здесь себе места, оставшись один, Эрик решил, что не будет сильно хуже, если предложить познакомиться. Если что, он просто уйдет отсюда, и пойдет домой спать.
Она не отказала, и представилась Мартой. Друг давно ушел танцевать с новой подружкой, и Эрик был этому безумно рад, что никто им не мешал. Оказалось, что они в похожей беде, что Марту завела сюда для прикрытия подруга, отбиваться от мужчин, и сама куда-то исчезла. Марта пила, и ей тоже не нравился этот коктейль, и вообще это первый коктейль, который она выпила в своей жизни. Она жаловалась на сам вкус алкоголя, говорила, что это слишком крепко, пила по одному небольшому глотку в полчаса. Когда Эрик подошел, бокал был еще полным. Они разговорились про город, про жизнь. Она рассказала, что мечтала стать художницей.
Это многое проясняло. Само то, что какой-то человек может зарабатывать на картинах, удивляло и поражало Эрика. Он всегда жил среди предпринимателей, и отец воспитал его прагматичным. Он понимал, что деньги будут всегда, если ты понимаешь, что ты продаёшь, и как. Творчество всегда казалось Эрику игрой, бездельем. Эта женщина напротив была концентрацией всего, что выходило за рамки его понимания в жизни. И ему почему-то хотелось её узнать. Они закончили у него, потому что разговаривать было слишком шумно, и до самого утра сидели, раскрывая друг друга.
Он дал ей право объясниться, и она этим правом целиком воспользовалась. Бокалы вина, и два абсолютно противоположных человека. Взаимный интерес только рос, он видел, как она восхищается его фирмой, и делал вид, что может тоже понять его. Она говорила ему о современном искусстве и классике. В голове его всё смешалось в непонятную кашу, но ему нравилось то, как горят её глаза в этот момент.
Утром она уехала, и оба знали, что эта встреча не была последней. Знал бы он то, что будет сейчас хлебать виски, думая, как не убить свою жену с любовником, не подошел бы никогда. В тот момент всё было как нельзя лучше.
Сразу после завязалась долгая переписка между ними, и они день и ночь до встречи рассказывали друг другу о себе в мелочах, выкладывали всё. Она писала ему, что восхищается тем, как многое он может.
Скоро Марта начала приходить очень часто, и он уделял ей всё время, что только мог уделить, разрываясь между ней и работой. Отец обещал ему оставить свою фирму в управление, если он докажет, что способен, и он выбивался из сил, пытаясь соответствовать.
И всё равно, все его мысли забивала Марта. Его увлекла эта девушка - по-настоящему заинтересовала вся. Вообще он раньше не встречал никого, к кому бы хотелось возвращаться на следующий день, он очень быстро уставал от людей и пресыщался любыми разговорами. Много раз уже он вляпывался в ситуации, из-за того, что не готов был к продолжению.
Он искренне пытался её понять, и никак не мог. Это был его личный гештальт - она знала столько вещей, на которые он даже не обращал внимания, изворачивала любую мысль на сто восемьдесят градусов, задавала вопросы, рушащие любую его логику. Она смотрела на него с восхищением, когда он говорил об экономике и своей фирме, как будто ей действительно уже так стало интересно, что он делает.
Она распрашивала его о семье, выспрашивала всё. И почему-то его это не злило, она подходила ко всему из угла, отрывками. Саму же её невозможно было остановить, когда она готова была говорить, но если дело казалось какой-то не совсем комфортной для неё темы, то она ни разу не дала ему чёткого ответа. Она мастерски откладывала разговор, смягчала ответы до совсем непонятных формулировок, или спрашивала что-то похожее, отводя мысли.
В её речи не было ни одного уверенного слова, он слышал от неё "не знаю" или "не могу сказать" практически в каждой фразе, но внутри чувствовался напор. Как только он пытался уговорить её на что-то, она безропотно соглашалась. И вот это ему было нужно понять. Он не знал, что там происходит внутри, почему она превращает жизнь в хаотическую мешанину эмоций, его это выбивало из колеи на весь день, когда они переставали следовать четкому плану. Она могла внезапно ночью заявиться к нему, и исчезала с утра, словно бы её не было никогда.
Марта приносила ему подарки, просто так, к каждой их встрече, и сама концепция того, что кто-то может дать ему что-то без оплаты настолько далека была от того, к чему он привык с родителями, что он постоянно в этом чувствовал подвох.
