Он стал хищником – расчетливым, убивающим ради возможности перешагнуть через еще один день; уподобился зверю, не скрывающему ни накатывающей на него во время сражения яростной одержимости, ни жестокости, беспощадно выплескивающейся на врага. Мало кто доброжелательно отзывался о нем, его боялись и ненавидели, но самого Гэсэра это мало заботило. Он встал на путь искателя приключений, избрал для себя стезю наемника. Он сражался за разные королевства и в разных землях, нигде не задерживаясь подолгу, помогал владыкам взойти на трон, а через какое-то время свергал их потомков. И каждая новая победа оттачивала его мастерство и шлифовала его талант. Он повидал диковинные страны, пересек немало морей, но нигде не нашел места прекраснее, чем призрачный образ Монтиталя, бережно хранимый его памятью. Он изучал людей, болезненно расставаясь со своим высокомерным презрением к ним, и однажды понял, что уже не может называть их грубыми, тупыми дикарями. Кое-кто из них даже сумел завоевать его доверие, и на короткое время они становились друзьями. Но никому, даже им, он не открывал правды о своем происхождении. Может те, кому удавалось сблизиться с ним, и догадывались, что их спутник не совсем обычный человек, но сам Гэсэр никогда не подтверждал и не опровергал подобных подозрений. Когда же его вконец донимали расспросами, он коротко отвечал:
– Мой малочисленный народ никогда не покидает своего острова на краю земли. Лишь я рискнул переплыть океан. Там, откуда я пришел, ничего интересного не осталось. Мне не о чем рассказать.
И ни слова о том, как называется его странный народ, ни о месте, где расположен его далекий остров. Своим угрюмым молчанием он давал понять, что все расспросы лучше прекратить. И его оставляли в покое.
Долгое пребывание в Призрачных Мирах повлияло на него. Он стал подвержен приступам меланхолии, и его глаза, некогда просто серые, взяли за обыкновение менять свой цвет в зависимости от его настроения. Из бледных, почти бесцветных они очень быстро становились темными, и тогда в их глубине мерцали холодные огни, не предвещавшие ничего хорошего тому, на кого был устремлен его горящий взор. Он постоянно ввязывался во всевозможные авантюры. Безрассудно подвергал свою жизнь опасности. И не раз, устав от бесконечного одиночества, искал смерти в безумной круговерти драки, но та настигала лишь его врагов. Годы летели мимо него – или он шел сквозь них – но настал час, и судьба услужливо расстелила перед ним новую дорогу, заманивая в края, где все должно было начаться.
– Мой малочисленный народ никогда не покидает своего острова на краю земли. Лишь я рискнул переплыть океан. Там, откуда я пришел, ничего интересного не осталось. Мне не о чем рассказать.
И ни слова о том, как называется его странный народ, ни о месте, где расположен его далекий остров. Своим угрюмым молчанием он давал понять, что все расспросы лучше прекратить. И его оставляли в покое.
Долгое пребывание в Призрачных Мирах повлияло на него. Он стал подвержен приступам меланхолии, и его глаза, некогда просто серые, взяли за обыкновение менять свой цвет в зависимости от его настроения. Из бледных, почти бесцветных они очень быстро становились темными, и тогда в их глубине мерцали холодные огни, не предвещавшие ничего хорошего тому, на кого был устремлен его горящий взор. Он постоянно ввязывался во всевозможные авантюры. Безрассудно подвергал свою жизнь опасности. И не раз, устав от бесконечного одиночества, искал смерти в безумной круговерти драки, но та настигала лишь его врагов. Годы летели мимо него – или он шел сквозь них – но настал час, и судьба услужливо расстелила перед ним новую дорогу, заманивая в края, где все должно было начаться.
