Ну и ладно!
Я натянула платье на мокрое тело.
— Кель, я одета! Можешь вылезать.
Горячий песок лип к мокрой коже, ноги вязли в нем по щиколотку. Что-то укололо пятку, я наклонилась, разрыла песок. Маленькая витая ракушка, длинная и острая. Возьму на память.
И все-таки мои провокации дали эффект! Во взгляде Келя, когда он вышел из воды и шел ко мне, бушевало такое желание, что не заметить его было просто невозможно. Ну же, давай! Отпусти себя хотя бы здесь! Сердце забилось чаще, я шагнула навстречу, а он вдруг опустил глаза и спросил глухо:
— Ну что, в катер? Там у нас аварийный НЗ есть, ты, наверное, проголодалась уже.
Заботливый, чтоб его!
— Пойдем, — согласилась я. Ничего, дорогой мой, наш отпуск только начинается!
Дорога к катеру неожиданно вымотала. Казалось, не так уж далеко от него ушли, какой-то километр, но километр по рыхлому песку — совсем не то, что по мощеным дорожкам городского парка. К тому же в последние годы я чаще летала, чем ходила пешком. Плохая практика. Так и не замечу, как появятся лишний вес, одышка и прочие прелести малоподвижного образа жизни. Спортзал два раза в неделю — совсем не панацея.
А может, просто вся сегодняшняя нервотрепка сделала свое дело? Были силы и закончились. Я брела все медленнее, поддевая ногами тонкий песок, как будто не устала, а забавляюсь. Но Келя не обманула. Он вдруг подхватил меня на руки, приказал резко:
— Держись! — и ускорился. Вроде никто за нами не гонится, чего это он? Проголодался, что ли? Но спорить я и не подумала, обвила руками его шею, прижалась, как могла. Его сердце бухало в ритме новомодного рок-н-танго. Мое, наверное, не отстает… Я уткнулась лицом в его плечо, глубоко вдохнула густой, солено-йодистый аромат моря, смывший на какое-то время все другие запахи.
— Вот и пришли, — Кель осторожно поставил меня на ноги, а я не удержалась — приподнялась на цыпочки и лизнула его шею.
— Соленый.
— Не надо меня есть, у нас полно еды, — вроде как отшутился он. Вот только его ладонь на мгновение сползла чуть ниже моей талии… И тут же он отдернул руку, даже назад отшагнул. Бросился к катеру: — Сейчас достану. Что хочешь на ужин, босс?
«Тебя» — чуть не ответила я. Язык все еще пощипывало от горьковатой морской соли, а щеки — я чувствовала — пунцовели так, что хоть костер от них разжигай. Усилием воли заставила себя настроиться на деловой лад.
— Мне все равно, что на ужин, Кель. Оцени запасы и раздели так, чтобы хватило с запасом. Мало ли, вдруг помощь запоздает. Лучше будем сразу есть понемногу, чем потом придется руками в море рыбу ловить.
— Сделаю, — кивнул он. — Ты отдохни пока. Я же вижу, устала.
Катер торчал из песка хвостом вверх, а кабина почти вся ушла в песок. Траекторию нашей «мягкой посадки» отмечали два вала песка, откинутого в стороны защитным полем, и несколько сломанных пальм. Выбираться пришлось через задние двери. И, конечно же, спать в катере не получится, даже отдохнуть не получится: там банально нет ровной поверхности, сиденья — под совершенно немыслимым углом. Зато багаж уцелел. Лучше бы, конечно, наоборот, но и на том спасибо судьбе.
Хотелось завалиться на песок, раскинуть руки и лежать, глядя в небо. Но волосы еще не успели высохнуть, набьется песка, потом не вычешешь. Я села у борта катера, в тени. Кель покосился, хмыкнул и первым делом достал из багажника мою дорожную сумочку, ту самую, где были расчески, влажные салфетки и прочие необходимые мелочи. А пока я приводила себя в порядок, демонтировал сиденья и вытащил их наружу. Теперь у нас было два кресла и диван, все — с откидными спинками. И невидимая, не мешающая смотреть в небо, но не пропускающая дождь нанопленка вместо тента.
— Наверное, на ночь не помешает сделать костер, — озадаченно сказал Кель. — Жаль, пленки мало, я бы огородил и с боков. Дожди здесь наверняка бывают внезапными.
Я пожала плечами:
— Будет дождь — залезем в катер. Но пока небо ясное. Смотри, какие здесь яркие звезды.
— Городские огни не мешают. Что будешь, овощное рагу или бифштекс с картофелем-фри? — приземлил мой романтический порыв Кель.
И тут я поняла, что просто зверски проголодалась! От одного упоминания еды забурчало в животе. Так что я выбрала бифштекс, а потом еще и мороженым закусила, хотя обычно на ночь стараюсь не наедаться. Впрочем, мороженое в любом случае нужно было съесть, неизвестно, сколько еще протянет холодильник, он в энергосистему катера встроен.
Спать устроились здесь же, на сиденьях. С костром решили не заморачиваться — зачем? Тепло, над головой тент, в аварийном комплекте — одеяло с терморегуляцией, не апартаменты люкс, но жить можно.
Клонить в сон меня начало сразу после ужина. Все-таки тяжелый день сказался, да ладно бы только сегодня — мне ради этой поездки на свадьбу пришлось две недели носиться, как подорванной, улаживая срочные дела и создавая задел по не самым срочным.
А ведь Кель все эти дни работал как бы не вдвое больше моего!
— Давай отдыхать, — зевнув, предложила я. — Спа-ать…
— Я подежурю, — Кель, напряженно щурясь, всматривался в почерневший лес.
— Ложись спать, — почти приказала я. — Настрой защитное поле, датчики движения, что там еще не сдохло, но сам — отдохни. Никому не станет лучше, если завтра будешь без сил. Не спорь! — нажала, заметив, что он собирается возразить.
— Как скажешь, босс, — хмыкнул он. И полез в катер. Наверное, охрану налаживать. А я завернулась в одеяло, поерзала, привыкая к мягко пружинящему сиденью, и провалилась в сон, как в черную дыру…
Хрипло и надсадно орала в деревьях неведомая мне ночная птица. Рядом, совсем близко, тихо дышала во сне Лиана. Не знаю, какой из этих звуков мешал мне заснуть, думаю, что второй. Руку протяни — и…
Нельзя.
Я привык, давно привык находиться рядом с Лианис и оставаться спокойным, холодным и собранным. Но сейчас — не получалось. Не от кого таиться, не перед кем держать лицо и соблюдать приличия. А сама она так ясно давала понять весь вечер, что тоже устала от дистанции, от субординации, от картинки «босс и подчиненный».
Но ведь на самом деле от этого никуда не деться. Если мы позволим себе… что-то, пусть даже не полноценный роман, а хоть что-нибудь, выходящее за рамки положения дел «босс и подчиненный» — она первая пожалеет. Мимо такой сенсации точно не пройдут, ее имя будут полоскать все, кому не лень. Не меня — ее. Я пойду прицепом, потому что я — никто. А репутации Лианис Лейс и ее корпорации будет нанесен очень серьезный удар. Не допустить которого — моя прямая служебная обязанность.
Завтра поговорю с ней. Объясню. Но пока она спит, можно слушать ее дыхание…
Сам я спать не собирался. Устал, конечно, но не настолько, чтобы не покараулить. Потому что я совсем не был уверен в нашей безопасности. Если бы я подстраивал это крушение, если бы у меня была цель избавиться от Лианис Лейс и прибрать к рукам ее корпорацию, я бы не дожидался, пока станет известно о пропаже катера, проснутся диспетчерские службы и засуетятся спасатели. Я бы добил нас прямо сейчас. Воспользовался бы прозрачным, всем понятным алиби — свадьба, гости, праздничные хлопоты…
Влажный, жаркий воздух, насыщенный терпким запахом моря и пряным ароматом джунглей, к ночи стал только слегка прохладнее. Климат не для деловых костюмов. Я достал из своего багажа шорты и легкую рубашку. Можно было все-таки устроиться в катере — не так удобно, зато при защитном поле и кондиционере. Вот только энергию стоило поберечь.
Я смотрел в бархатно-черное небо, густо усыпанное яркими тропическими звездами, полетными огнями катеров, искрами орбитальных платформ и спутников. Как хорошо было бы ни о чем не думать, а просто наслаждаться нечаянным отдыхом. Но какой может быть отдых, когда совсем рядом спит любимая женщина, а мозг выедает жизненно важный вопрос — кто? Кто пытался ее убить? Какая тварь устроила всё это? И не упадет ли сейчас с этого неба что-нибудь, что поставит в нашей истории окончательную точку? Катер с боевиками или — просто и банально — сброшенный разгонный модуль?
Кто? Ее сестрица — точно нет. Она. может, и хотела бы, но на такой план у нее мозгов не хватит. Разве что поработала идейным вдохновителем? Я бы не удивился.
Правду, наверное, говорят, что и ум, и воспитание закладываются в первые несколько лет жизни, а дальше — всего лишь огранка. Милава пришла в семью слишком поздно, чтобы заложить ей правильную основу. Капризная, избалованная девчонка получила положение в обществе и богатство и с удовольствием стала всем этим пользоваться. Я помню ее в десять лет — это был настолько разительный контраст с десятилетней Лианой, невозможно поверить, что обе — дочери одного отца. Лиана — маленький пробивной танк с девизом «спорим, я это сделаю». Милава — ангелочек в воздушных розовых платьицах и белых носочках, любимое слово: «Хочу!», любимая угроза: «Папе пожалуюсь!»
Мелкая белобрысая капризуля выросла в то, что называется «светской львицей». А вот идея приходящей вместе с богатством и властью ответственности в ее красивой головенке так и не прижилась. Куда ей рулить империей старика Лейса? Её настоящий потолок — секретарша, украшение приемной. Записывать в ежедневник расписание встреч, вовремя подавать кофе и, если босс пожелает расслабиться, не ломаться. Ее мать такой была, такой, на самом деле, и осталась, даже став женой мультимиллиардера.
А вот жених — совсем другое дело. Варген Блосс, исполнительный директор корпорации. Не второе лицо после Лианы, но в первой десятке. Знает всю «внутреннюю кухню», все тонкости, понимает стратегию. Да, он способен рулить, при нем дело не развалилось бы, а продолжало процветать. И только одно «но» мешает мне записать его в подозреваемые номер один: он воспитывал Лиану наследницей почти наравне с ее стариком. Объяснял ей всю эту «кухню» и стратегию. Поддерживал после смерти отца, как никто другой. Впрочем… ни один следователь не примет во внимание такие «веские» доводы. Убивали и более близких, и за меньший приз.
В конце концов, полгода назад я не поверил бы, что этот взрослый, опытный мужчина клюнет на Милаву. Седина в голову, бес в ребро? Или все-таки расчет?
— Кель.
Я чуть не подпрыгнул. Лиана? Она ведь спала. Но голос совсем не сонный.
— Что ты? — негромко спросил я, повернувшись на бок, лицом к ней.
— Ты не спишь.
— Не сплю.
— Почему?
— Думаю, — помедлив, признался я.
— О том, кому выгодно меня убить? Ты ведь не веришь, что эта авария случайна.
Она села, поджав под себя ноги, едва видимая в зыбком свете звезд и тонкого серпика луны.
— А ты? — спросил я. — Веришь?
Поднялся, пересел к ней. Обнял.
— Ты дрожишь.
— Это нервное. Кель, я… Ты знаешь, я никогда не любила Милаву, но… Неужели это она?! Не могу поверить!
— Правильно не можешь. Сама она такое не устроила бы.
— Почему? Она хитрая.
— Она абсолютно технически безграмотна. Максимум, что Милава может сделать с катером — сесть в него и сказать, куда лететь. Вот если бы ты выпила кофе с крысиной отравой, я бы сразу подумал на нее.
— Но тогда…
Она замолчала. Я пересадил ее к себе на колени, обнял крепче. Начал тихо поглаживать по волосам, по спине. Прошептал:
— Я знаю, о ком ты сейчас подумала. Самый вероятный вариант, в который невозможно поверить, так? Не думай. Сначала успокойся. Все равно, сидя здесь, мы ничего не узнаем. Все наши догадки так и останутся пустым гаданием. Когда вернемся — я проверю техников, записи в гараже. Выясню, у кого была возможность покопаться в начинке катера, а если этого «кого» нет на записях — есть ли у него доступ к системе наблюдения. Все это довольно просто выяснить. Чем заметнее человек, тем сложнее ему не оставить следов.
— И он сам понимает это не хуже тебя, — совершенно убитым голосом произнесла Лиана. — Кель… Мне страшно. Хорошо, что ты со мной.
Она уткнулась носом мне в грудь и глубоко, медленно вздохнула.
— Кель, не бросай меня. Пожалуйста. Будь рядом. Когда ты рядом, мне спокойно.
— Даже не думай ни о чем таком, — все еще шепотом ответил я. — Как я могу тебя бросить?
— Ложись со мной рядом. Поработаешь плюшевым медведем, — в ее голосе наконец-то почудилась робкая улыбка.
— Я совсем не плюшевый, а жесткий и костлявый, — не выпуская Лиану из рук, я осторожно лег. — Может, это ты побудешь моей плюшевой зайкой?
И только когда она негромко рассмеялась, я понял, насколько двусмысленно и провокационно это прозвучало.
Обычно мечты не выдерживают испытания реальностью, но сейчас получилось наоборот: просыпаться в обнимку с Келем оказалось гораздо лучше, чем я представляла. И совсем не потому что к утру похолодало, а он теплый! Хотя, конечно, и это тоже: замерзнуть на тропическом острове — даже звучит глупо! Но с ним рядом растворился без следа тот кошмар, от которого проснулась ночью — кошмар, в котором Варген Блосс, дядя Варген, мой почти что второй отец, приземляется рядом с нашим разбитым катером, говорит: «Прости, Лиана, ничего личного», — и мир перечеркивается острым лучом боевого лазера.
Нет, мысль о том, что дядя Варген мог приложить руку к аварии, никуда не делась. Как ни крути, у него была возможность, есть мотив, и он занимает достаточно высокое положение, чтобы провести расследование так, как надо ему, обойдя все острые углы и неудобные вопросы. Но, пока в макушку мне тихо дышал глубоко и мирно спавший Кель, а его рука не слишком удобно, зато очень успокаивающе лежала поверх моей, казалось, что ничего страшнее разбившегося катера и нескольких дней скуки на пустынном острове с нами уже не будет. А с этим мы уж как-нибудь справимся.
Я подавила желание погрузить пальцы в его волосы или погладить по лицу, удивительно умиротворенному сейчас. Проснется же. Просто смотрела. Так близко, так… интимно? Пожалуй, все же нет. Может… по-семейному?
Я представила, как просыпаюсь вот так же — дома. Каждое утро. Представила, что могу дотронуться до Келя, когда захочу и как захочу. Поцеловать — может, приглашая к любовной игре, а может, и просто так, делясь нежностью или хорошим настроением. Что можно взглянуть на него лишний раз на людях, обменяться парой слов и улыбкой, взяться за руки, и это не породит волну нелепых слухов.
Почему раньше я никогда не рассматривала настолько простое и очевидное решение? Только из-за того, что когда-то давным-давно папа был категорически против того, чтобы наша с Келем дружба переросла в «отношения»? Да, он вдолбил запрет в мозги и мне, и Келю, но ведь тогда ситуация была совсем другой! Папа знал, что умирает, знал, что его враги и конкуренты тоже это знают и ждут, можно сказать, на низком старте. Он понимал, как тяжело мне будет сохранить корпорацию в своих руках. Тогда скандальные слухи были недопустимы.
Но прошли годы, а мы так и живем с этим. Хотя на любые слухи мне давно плевать с вершины собственного небоскреба.
— Лиана, — выдохнул мне в макушку Кель. Прижал к себе так крепко, что я ощутила его желание. И тут же, вздрогнув, отстранился. Ну конечно, проснулся и смутился. Как будто я не знаю, что это такое.
Рассвет едва занимался над морем: то ли ночь, то ли утро, не поймешь.
— Я прекрасно выспалась с тобой рядом, — я все-таки не удержалась, провела пальцами по его щеке. Поддразнила: — Надеюсь, в твоем багаже есть бритва, а то и не поцеловать. Разве что в губы.
Я натянула платье на мокрое тело.
— Кель, я одета! Можешь вылезать.
Горячий песок лип к мокрой коже, ноги вязли в нем по щиколотку. Что-то укололо пятку, я наклонилась, разрыла песок. Маленькая витая ракушка, длинная и острая. Возьму на память.
И все-таки мои провокации дали эффект! Во взгляде Келя, когда он вышел из воды и шел ко мне, бушевало такое желание, что не заметить его было просто невозможно. Ну же, давай! Отпусти себя хотя бы здесь! Сердце забилось чаще, я шагнула навстречу, а он вдруг опустил глаза и спросил глухо:
— Ну что, в катер? Там у нас аварийный НЗ есть, ты, наверное, проголодалась уже.
Заботливый, чтоб его!
— Пойдем, — согласилась я. Ничего, дорогой мой, наш отпуск только начинается!
Дорога к катеру неожиданно вымотала. Казалось, не так уж далеко от него ушли, какой-то километр, но километр по рыхлому песку — совсем не то, что по мощеным дорожкам городского парка. К тому же в последние годы я чаще летала, чем ходила пешком. Плохая практика. Так и не замечу, как появятся лишний вес, одышка и прочие прелести малоподвижного образа жизни. Спортзал два раза в неделю — совсем не панацея.
А может, просто вся сегодняшняя нервотрепка сделала свое дело? Были силы и закончились. Я брела все медленнее, поддевая ногами тонкий песок, как будто не устала, а забавляюсь. Но Келя не обманула. Он вдруг подхватил меня на руки, приказал резко:
— Держись! — и ускорился. Вроде никто за нами не гонится, чего это он? Проголодался, что ли? Но спорить я и не подумала, обвила руками его шею, прижалась, как могла. Его сердце бухало в ритме новомодного рок-н-танго. Мое, наверное, не отстает… Я уткнулась лицом в его плечо, глубоко вдохнула густой, солено-йодистый аромат моря, смывший на какое-то время все другие запахи.
— Вот и пришли, — Кель осторожно поставил меня на ноги, а я не удержалась — приподнялась на цыпочки и лизнула его шею.
— Соленый.
— Не надо меня есть, у нас полно еды, — вроде как отшутился он. Вот только его ладонь на мгновение сползла чуть ниже моей талии… И тут же он отдернул руку, даже назад отшагнул. Бросился к катеру: — Сейчас достану. Что хочешь на ужин, босс?
«Тебя» — чуть не ответила я. Язык все еще пощипывало от горьковатой морской соли, а щеки — я чувствовала — пунцовели так, что хоть костер от них разжигай. Усилием воли заставила себя настроиться на деловой лад.
— Мне все равно, что на ужин, Кель. Оцени запасы и раздели так, чтобы хватило с запасом. Мало ли, вдруг помощь запоздает. Лучше будем сразу есть понемногу, чем потом придется руками в море рыбу ловить.
— Сделаю, — кивнул он. — Ты отдохни пока. Я же вижу, устала.
Катер торчал из песка хвостом вверх, а кабина почти вся ушла в песок. Траекторию нашей «мягкой посадки» отмечали два вала песка, откинутого в стороны защитным полем, и несколько сломанных пальм. Выбираться пришлось через задние двери. И, конечно же, спать в катере не получится, даже отдохнуть не получится: там банально нет ровной поверхности, сиденья — под совершенно немыслимым углом. Зато багаж уцелел. Лучше бы, конечно, наоборот, но и на том спасибо судьбе.
Хотелось завалиться на песок, раскинуть руки и лежать, глядя в небо. Но волосы еще не успели высохнуть, набьется песка, потом не вычешешь. Я села у борта катера, в тени. Кель покосился, хмыкнул и первым делом достал из багажника мою дорожную сумочку, ту самую, где были расчески, влажные салфетки и прочие необходимые мелочи. А пока я приводила себя в порядок, демонтировал сиденья и вытащил их наружу. Теперь у нас было два кресла и диван, все — с откидными спинками. И невидимая, не мешающая смотреть в небо, но не пропускающая дождь нанопленка вместо тента.
— Наверное, на ночь не помешает сделать костер, — озадаченно сказал Кель. — Жаль, пленки мало, я бы огородил и с боков. Дожди здесь наверняка бывают внезапными.
Я пожала плечами:
— Будет дождь — залезем в катер. Но пока небо ясное. Смотри, какие здесь яркие звезды.
— Городские огни не мешают. Что будешь, овощное рагу или бифштекс с картофелем-фри? — приземлил мой романтический порыв Кель.
И тут я поняла, что просто зверски проголодалась! От одного упоминания еды забурчало в животе. Так что я выбрала бифштекс, а потом еще и мороженым закусила, хотя обычно на ночь стараюсь не наедаться. Впрочем, мороженое в любом случае нужно было съесть, неизвестно, сколько еще протянет холодильник, он в энергосистему катера встроен.
Спать устроились здесь же, на сиденьях. С костром решили не заморачиваться — зачем? Тепло, над головой тент, в аварийном комплекте — одеяло с терморегуляцией, не апартаменты люкс, но жить можно.
Клонить в сон меня начало сразу после ужина. Все-таки тяжелый день сказался, да ладно бы только сегодня — мне ради этой поездки на свадьбу пришлось две недели носиться, как подорванной, улаживая срочные дела и создавая задел по не самым срочным.
А ведь Кель все эти дни работал как бы не вдвое больше моего!
— Давай отдыхать, — зевнув, предложила я. — Спа-ать…
— Я подежурю, — Кель, напряженно щурясь, всматривался в почерневший лес.
— Ложись спать, — почти приказала я. — Настрой защитное поле, датчики движения, что там еще не сдохло, но сам — отдохни. Никому не станет лучше, если завтра будешь без сил. Не спорь! — нажала, заметив, что он собирается возразить.
— Как скажешь, босс, — хмыкнул он. И полез в катер. Наверное, охрану налаживать. А я завернулась в одеяло, поерзала, привыкая к мягко пружинящему сиденью, и провалилась в сон, как в черную дыру…
ГЛАВА 4. Кельм Игерсол
Хрипло и надсадно орала в деревьях неведомая мне ночная птица. Рядом, совсем близко, тихо дышала во сне Лиана. Не знаю, какой из этих звуков мешал мне заснуть, думаю, что второй. Руку протяни — и…
Нельзя.
Я привык, давно привык находиться рядом с Лианис и оставаться спокойным, холодным и собранным. Но сейчас — не получалось. Не от кого таиться, не перед кем держать лицо и соблюдать приличия. А сама она так ясно давала понять весь вечер, что тоже устала от дистанции, от субординации, от картинки «босс и подчиненный».
Но ведь на самом деле от этого никуда не деться. Если мы позволим себе… что-то, пусть даже не полноценный роман, а хоть что-нибудь, выходящее за рамки положения дел «босс и подчиненный» — она первая пожалеет. Мимо такой сенсации точно не пройдут, ее имя будут полоскать все, кому не лень. Не меня — ее. Я пойду прицепом, потому что я — никто. А репутации Лианис Лейс и ее корпорации будет нанесен очень серьезный удар. Не допустить которого — моя прямая служебная обязанность.
Завтра поговорю с ней. Объясню. Но пока она спит, можно слушать ее дыхание…
Сам я спать не собирался. Устал, конечно, но не настолько, чтобы не покараулить. Потому что я совсем не был уверен в нашей безопасности. Если бы я подстраивал это крушение, если бы у меня была цель избавиться от Лианис Лейс и прибрать к рукам ее корпорацию, я бы не дожидался, пока станет известно о пропаже катера, проснутся диспетчерские службы и засуетятся спасатели. Я бы добил нас прямо сейчас. Воспользовался бы прозрачным, всем понятным алиби — свадьба, гости, праздничные хлопоты…
Влажный, жаркий воздух, насыщенный терпким запахом моря и пряным ароматом джунглей, к ночи стал только слегка прохладнее. Климат не для деловых костюмов. Я достал из своего багажа шорты и легкую рубашку. Можно было все-таки устроиться в катере — не так удобно, зато при защитном поле и кондиционере. Вот только энергию стоило поберечь.
Я смотрел в бархатно-черное небо, густо усыпанное яркими тропическими звездами, полетными огнями катеров, искрами орбитальных платформ и спутников. Как хорошо было бы ни о чем не думать, а просто наслаждаться нечаянным отдыхом. Но какой может быть отдых, когда совсем рядом спит любимая женщина, а мозг выедает жизненно важный вопрос — кто? Кто пытался ее убить? Какая тварь устроила всё это? И не упадет ли сейчас с этого неба что-нибудь, что поставит в нашей истории окончательную точку? Катер с боевиками или — просто и банально — сброшенный разгонный модуль?
Кто? Ее сестрица — точно нет. Она. может, и хотела бы, но на такой план у нее мозгов не хватит. Разве что поработала идейным вдохновителем? Я бы не удивился.
Правду, наверное, говорят, что и ум, и воспитание закладываются в первые несколько лет жизни, а дальше — всего лишь огранка. Милава пришла в семью слишком поздно, чтобы заложить ей правильную основу. Капризная, избалованная девчонка получила положение в обществе и богатство и с удовольствием стала всем этим пользоваться. Я помню ее в десять лет — это был настолько разительный контраст с десятилетней Лианой, невозможно поверить, что обе — дочери одного отца. Лиана — маленький пробивной танк с девизом «спорим, я это сделаю». Милава — ангелочек в воздушных розовых платьицах и белых носочках, любимое слово: «Хочу!», любимая угроза: «Папе пожалуюсь!»
Мелкая белобрысая капризуля выросла в то, что называется «светской львицей». А вот идея приходящей вместе с богатством и властью ответственности в ее красивой головенке так и не прижилась. Куда ей рулить империей старика Лейса? Её настоящий потолок — секретарша, украшение приемной. Записывать в ежедневник расписание встреч, вовремя подавать кофе и, если босс пожелает расслабиться, не ломаться. Ее мать такой была, такой, на самом деле, и осталась, даже став женой мультимиллиардера.
А вот жених — совсем другое дело. Варген Блосс, исполнительный директор корпорации. Не второе лицо после Лианы, но в первой десятке. Знает всю «внутреннюю кухню», все тонкости, понимает стратегию. Да, он способен рулить, при нем дело не развалилось бы, а продолжало процветать. И только одно «но» мешает мне записать его в подозреваемые номер один: он воспитывал Лиану наследницей почти наравне с ее стариком. Объяснял ей всю эту «кухню» и стратегию. Поддерживал после смерти отца, как никто другой. Впрочем… ни один следователь не примет во внимание такие «веские» доводы. Убивали и более близких, и за меньший приз.
В конце концов, полгода назад я не поверил бы, что этот взрослый, опытный мужчина клюнет на Милаву. Седина в голову, бес в ребро? Или все-таки расчет?
— Кель.
Я чуть не подпрыгнул. Лиана? Она ведь спала. Но голос совсем не сонный.
— Что ты? — негромко спросил я, повернувшись на бок, лицом к ней.
— Ты не спишь.
— Не сплю.
— Почему?
— Думаю, — помедлив, признался я.
— О том, кому выгодно меня убить? Ты ведь не веришь, что эта авария случайна.
Она села, поджав под себя ноги, едва видимая в зыбком свете звезд и тонкого серпика луны.
— А ты? — спросил я. — Веришь?
Поднялся, пересел к ней. Обнял.
— Ты дрожишь.
— Это нервное. Кель, я… Ты знаешь, я никогда не любила Милаву, но… Неужели это она?! Не могу поверить!
— Правильно не можешь. Сама она такое не устроила бы.
— Почему? Она хитрая.
— Она абсолютно технически безграмотна. Максимум, что Милава может сделать с катером — сесть в него и сказать, куда лететь. Вот если бы ты выпила кофе с крысиной отравой, я бы сразу подумал на нее.
— Но тогда…
Она замолчала. Я пересадил ее к себе на колени, обнял крепче. Начал тихо поглаживать по волосам, по спине. Прошептал:
— Я знаю, о ком ты сейчас подумала. Самый вероятный вариант, в который невозможно поверить, так? Не думай. Сначала успокойся. Все равно, сидя здесь, мы ничего не узнаем. Все наши догадки так и останутся пустым гаданием. Когда вернемся — я проверю техников, записи в гараже. Выясню, у кого была возможность покопаться в начинке катера, а если этого «кого» нет на записях — есть ли у него доступ к системе наблюдения. Все это довольно просто выяснить. Чем заметнее человек, тем сложнее ему не оставить следов.
— И он сам понимает это не хуже тебя, — совершенно убитым голосом произнесла Лиана. — Кель… Мне страшно. Хорошо, что ты со мной.
Она уткнулась носом мне в грудь и глубоко, медленно вздохнула.
— Кель, не бросай меня. Пожалуйста. Будь рядом. Когда ты рядом, мне спокойно.
— Даже не думай ни о чем таком, — все еще шепотом ответил я. — Как я могу тебя бросить?
— Ложись со мной рядом. Поработаешь плюшевым медведем, — в ее голосе наконец-то почудилась робкая улыбка.
— Я совсем не плюшевый, а жесткий и костлявый, — не выпуская Лиану из рук, я осторожно лег. — Может, это ты побудешь моей плюшевой зайкой?
И только когда она негромко рассмеялась, я понял, насколько двусмысленно и провокационно это прозвучало.
ГЛАВА 5. Лианис Лейс
Обычно мечты не выдерживают испытания реальностью, но сейчас получилось наоборот: просыпаться в обнимку с Келем оказалось гораздо лучше, чем я представляла. И совсем не потому что к утру похолодало, а он теплый! Хотя, конечно, и это тоже: замерзнуть на тропическом острове — даже звучит глупо! Но с ним рядом растворился без следа тот кошмар, от которого проснулась ночью — кошмар, в котором Варген Блосс, дядя Варген, мой почти что второй отец, приземляется рядом с нашим разбитым катером, говорит: «Прости, Лиана, ничего личного», — и мир перечеркивается острым лучом боевого лазера.
Нет, мысль о том, что дядя Варген мог приложить руку к аварии, никуда не делась. Как ни крути, у него была возможность, есть мотив, и он занимает достаточно высокое положение, чтобы провести расследование так, как надо ему, обойдя все острые углы и неудобные вопросы. Но, пока в макушку мне тихо дышал глубоко и мирно спавший Кель, а его рука не слишком удобно, зато очень успокаивающе лежала поверх моей, казалось, что ничего страшнее разбившегося катера и нескольких дней скуки на пустынном острове с нами уже не будет. А с этим мы уж как-нибудь справимся.
Я подавила желание погрузить пальцы в его волосы или погладить по лицу, удивительно умиротворенному сейчас. Проснется же. Просто смотрела. Так близко, так… интимно? Пожалуй, все же нет. Может… по-семейному?
Я представила, как просыпаюсь вот так же — дома. Каждое утро. Представила, что могу дотронуться до Келя, когда захочу и как захочу. Поцеловать — может, приглашая к любовной игре, а может, и просто так, делясь нежностью или хорошим настроением. Что можно взглянуть на него лишний раз на людях, обменяться парой слов и улыбкой, взяться за руки, и это не породит волну нелепых слухов.
Почему раньше я никогда не рассматривала настолько простое и очевидное решение? Только из-за того, что когда-то давным-давно папа был категорически против того, чтобы наша с Келем дружба переросла в «отношения»? Да, он вдолбил запрет в мозги и мне, и Келю, но ведь тогда ситуация была совсем другой! Папа знал, что умирает, знал, что его враги и конкуренты тоже это знают и ждут, можно сказать, на низком старте. Он понимал, как тяжело мне будет сохранить корпорацию в своих руках. Тогда скандальные слухи были недопустимы.
Но прошли годы, а мы так и живем с этим. Хотя на любые слухи мне давно плевать с вершины собственного небоскреба.
— Лиана, — выдохнул мне в макушку Кель. Прижал к себе так крепко, что я ощутила его желание. И тут же, вздрогнув, отстранился. Ну конечно, проснулся и смутился. Как будто я не знаю, что это такое.
Рассвет едва занимался над морем: то ли ночь, то ли утро, не поймешь.
— Я прекрасно выспалась с тобой рядом, — я все-таки не удержалась, провела пальцами по его щеке. Поддразнила: — Надеюсь, в твоем багаже есть бритва, а то и не поцеловать. Разве что в губы.
