- Ты обманул его, – прохрипел Карлос. – Использовал, манипулировал его болью. Ты ему не друг. Друзья так не поступают.
- Я мог бы оставить его умирать на улице, – спокойно ответил Амарант. – Я добился, чего хотел, он был мне больше не нужен. Но я этого не сделал.
Карлос тяжело дышал, глаза налились кровью. Еще немного, и он попросту набросится на демона. Но Амаранту больше не грозили сломанные ребра или перебитый нос, поэтому он скрестил руки на груди и ждал.
Наконец Карлос начал понемногу остывать. Близнецы вели себя тише воды, ниже травы. Селена опустила голову, темные волосы закрыли лицо. Плечи изредка вздрагивали, она беззвучно плакала.
- Ответьте мне на один вопрос, – тихо сказал Карлос, снова перейдя на «вы». Почему-то этот тон пугал Амаранта больше, чем вспышка ярости. – Данте двигался в верном направлении? Он нашел, что искал?
Даже не читая мыслей, Амарант понял, что именно хочет знать Карлос.
- Да, – ответил он.
Карлос медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы.
- По крайней мере все это было не зря, – и он заплакал.
Еще около часа они сидели в приемном покое. Никто не произнес ни слова. Мальчишки с отсутствующим видом таращились на стену с развешенными на ней плакатами на врачебную тематику, Селена не переставала плакать, закрыв лицо руками. Карлос уставился прямо перед собой, сцепив пальцы.
Амарант же чувствовал себя абсолютно не в своей тарелке. Больно смотреть на семью, переживающую за близкого человека. Водоворот эмоций обрушивался на него подобно цунами, лишая способности мыслить. Страх блондинистого мальчика. Ужас темноволосого. Отчаяние Селены. Безнадежность Карлоса. Они сплетались в тугой комок, который бил под дых, отнимая дыхание, разум, сознание. Доставляя такое знакомое, но забытое удовольствие. Он пытался оградить себя от разрушительных эмоций, но ничего не выходило. Эти люди находились слишком близко, слишком велик соблазн полакомиться их чувствами. При одной мысли об этом Амаранта замутило.
Но поверх ужасов, которые они испытывали, наслаивалось еще одно чувство. Оно имело двойственную природу, поэтому демон поначалу отбросил его.
Любовь.
Они любили Данте так сильно, что она выплескивалась, как из переполненных кувшинов. Ее всю они направляли тому, кто умирал сейчас под скальпелем хирурга. Они молились о том, чтобы он жил, подкрепляя молитву искренней любовью и привязанностью.
Что же, черт подери, так долго? Никто не проходил мимо, никто, из кого можно выудить хоть какую-то информацию. Конечно, Амарант мог бы проникнуть в мысли врачей, находившихся через стену от него, но с момента, когда пользовался своими силами последний раз, прошла, казалось, целая жизнь. Он боялся помешать, боялся, что скальпель дрогнет в самый неподходящий момент. Он не мог рисковать жизнью Данте, которая и так висела на волоске.
Хирург в шапочке и халате с короткими рукавами подошел неслышно. Амарант даже вздрогнул, когда почувствовал, что сбоку кто-то стоит.
Карлос поднял измученный взгляд на врача. Близнецы, как по команде, тоже на него уставились. Одна Селена испуганно смотрела на Амаранта. Тот хотел ободряюще улыбнуться и не смог.
- Как он? – хрипло спросил Карлос, вставая. – Прошу, скажите, что с моим сыном?
Ответ врача был краток.
- Жив. Но без сознания.
Селена в голос разрыдалась. Близнецы переглянулись. Амарант почувствовал, как давление в грудной клетке ослабло.
- Но с ним все… – Карлос откашлялся, – с ним все будет в порядке?
- Станет известно, когда очнется, – ответил хирург. – Ждите.
Только Амарант услышал в этом ответе «если».
Боль.
Все тело визжало от боли.
Во всем мире не осталось ничего, кроме нее. Заполняя собой все, она терзала, мучила, разрывала на куски. И не было места, где можно было спрятаться.
Данте не мог пошевелиться. Не мог вздохнуть. Не мог кричать, и это хуже всего. Хотелось вопить от непрекращающейся боли, хотелось излить ее всю, выгнать прочь из тела, но он не мог. Она поселилась глубоко внутри и не собиралась покидать свое уютное жилье. За столько лет он так и не привык к постоянной спутнице. А теперь ее сила возросла в сотни раз, что делало ее по-настоящему невыносимой.
Что там жалкая головная боль? Он бы предпочел ее тому, что творилось теперь. Каждая частица тела молила о пощаде, просила прекратить муки, но без толку. Боль проникала глубже, выжигая все на своем пути, не оставляя ничего. Никаких чувств. Никаких эмоций. Только ровную серую пустыню, каждая песчинка которой кричала от нестерпимого жжения.
В пелене вдруг появился Габриэль. Он усмехался, держа в руке цветок амаранта.
Боль с новой силой ударила по незащищенному телу Данте. Она нарастала по мере того, как улыбка Габриэля становилась шире. Вскоре он уже не различал черт лица демона, вместо цветка пылало розовое пятно.
Данте закричал.
Вместо вопля из горла вырвался лишь тихий хрип. Данте разлепил глаза. Первое, что увидел, – белый потолок без единой трещины.
Смутное пятно заслонило белизну. С трудом сфокусировав взгляд, Данте узнал обеспокоенное лицо Карлоса.
Полицейский давным-давно не спал. Лицо осунулось, под глазами залегли темные круги. Что же я наделал, успел подумать Данте. Отнял у Карлоса несколько лет жизни своими выходками. Пару дней назад за такое могло сильно достаться, однако сейчас отец и не думал злиться. На его лице читались только беспокойство и страх.
- Сынок, – прошептал Карлос. – Данте. Ты меня слышишь?
Данте хотел ответить, но из горла по-прежнему доносился только хрип.
- Вот, – Карлос дал ему воды. Прохладная жидкость показалась Данте райским напитком. Она ласкала горло, сглаживала шероховатости, прогоняя непонятную резь. – Так лучше?
- Да, – прохрипел Данте, пытаясь встать. Тело совершенно не слушалось, но Карлос понял, что он хочет, и мягко удержал.
- Нет, тебе лучше лежать. Вставать еще слишком рано.
- Что… что случилось?
- Ты не помнишь?
Данте задумался. Боль мешала составить цельную картину, но отдельные фрагменты всплывали в памяти, как слайды. Кабальеро с пистолетом. Выстрел. Габриэль.
И темнота.
- Плохо, – признался Данте. – Как будто выключили свет.
- В тебя стреляли. Чудом ты остался жив. Если бы не твой друг… – Карлос вздохнул, с трудом сдерживая слезы. – Мы бы тебя потеряли. О чем ты только думал?
Боль накатывала волнами, захлестывая с головой, лишая дыхания. Стоило Карлосу упомянуть Габриэля, как она словно взбесилась. Данте хрипло вскрикнул и попытался схватиться за голову, но руки поднимались с трудом.
Карлос схватил его за запястья и прижал к кровати.
- Не шевелись. Нельзя.
- Голова, – простонал Данте. – Опять болит.
Карлос нахмурился.
- Сейчас позову медсестру.
- Нет… не надо.
- Но тебе же больно…
- Я хочу, чтобы было больно, – резко перебил его Данте. – Не хочу думать о нем. Пусть лучше будет боль.
Карлос потрясенно уставился на сына.
- Что же он такого сделал? Ты выбираешь мучения вместо того, чтобы говорить о нем! Кто он?
- Он сволочь, – простонал Данте. – И всегда ею был. Не спрашивай меня о нем. Я не хочу думать о том, что он сделал. Мне больно, и пусть так и будет.
- Данте, ты бредишь, – Карлос положил ладонь ему на лоб. – Вроде не горячий… Тогда что за чушь ты несешь?
- Карлос… Пожалуйста. Прекрати допрашивать меня. Я не хочу это вспоминать! Слышишь? Не хочу! – Данте вскрикнул от нового приступа.
- Хорошо, – Карлос поднял руки, словно собирался сдаться. – Я схожу за медсестрой. Тебе нужно обезболивающее, что бы ты ни навыдумывал. Не шевелись, иначе у тебя швы разойдутся. Ради меня. Ради близнецов и Селены.
- Я постараюсь, – сквозь стиснутые зубы ответил Данте.
Амарант стоял у регистрационной стойки, прислонившись к стене. Эмоции людей вихрем кружились вокруг, но он не испытывал никакого желания лакомиться ими. Чувствовал отвращение к самому себе, когда чья-то случайная боль вызывала в нем бурю. С огромным трудом удавалось подавлять ее.
Мальчик с разбитой коленкой хныкал, дергая за подол платья мать. Она что-то ожесточенно доказывала медсестре и отмахивалась от сына, как от собачонки. Медсестра злилась, но вида не подавала. Мальчишке же было не столько больно, сколько обидно, что его игнорируют. Будь его воля, он бы расколошматил голову, лишь бы привлечь внимание. Наконец, поняв, что ничего не изменится, он, надувшись, отвернулся и вперил взгляд в Амаранта.
- Чего смотрите? – не слишком любезно спросил он.
Амарант продолжал с легкой усмешкой смотреть на него, посылая сознанию красочную картинку. Глаза мальчишки расширились, и тот в панике схватился за руку матери.
- Мама, – прошептал он. – Он не человек.
- Оставь эти глупости, Скотти, – раздраженно махнула рукой мать. Похоже, она даже не слышала, что сказал сын.
Мальчишка уставился в стену перед собой и не смел повернуть голову.
Как быстро вспоминаются навыки, подумал Амарант. Он уже потерял надежду на их возвращение, смирился с тем, что до конца дней останется человеком. И данное обстоятельство нисколько не печалило. Жаль, что осознал это слишком поздно. Человеческие чувства были куда острее, ярче и красочнее демонических. Такие ощущения забудутся нескоро, и Амарант всю свою бессмертную жизнь будет скучать по ним.
Он никогда не пытался что-то забыть, но теперь это просто необходимо. Он мог отгородиться от воспоминаний, запрятать в самый дальний угол сознания, выбросить ключ и никогда не приближаться к двери в запыленный чулан. Розалина, Данте – все будут похоронены глубоко внутри. Он сможет это сделать. Он научится забывать.
- Данте очнулся, – произнес подошедший Карлос.
Губы Амаранта сами собой сложились в улыбку.
- Замечательно.
- Он не хочет вас видеть.
Амарант кивнул. Он ожидал этого.
- Неудивительно.
- Он предпочитает испытывать боль, которая мучила его на протяжении девяти лет! Я-то знаю, какая для него это пытка. Почему он сделал такой выбор?
- Вам этого лучше не знать, Карлос.
Полицейский вперил в демона испытующий взгляд.
- Что произошло? Почему его трясет при одном упоминании вашего имени?
- Прекратите меня допрашивать. Я вам ни слова не скажу.
- Почему?
- Потому что не уверен, что Данте бы это одобрил.
Карлос долго молчал. Потом кивнул.
- Похоже, вы и в самом деле стали друзьями.
- Ненадолго.
- Скажите, Габриэль, вы в самом деле были в тот вечер у его дома?
Демон кивнул.
- Да.
- Это вы убили его родителей?
- Нет.
- Тогда что вы там делали?
- Я не могу этого сказать.
- Мне спросить у Данте?
- Бесполезно. Он не скажет.
- Почему?
- Вы сочтете его сумасшедшим, а он за свою жизнь слышал достаточно обидных слов за спиной.
Плечи Карлоса поникли.
- Это так, – тихо произнес он.
- Его жизнь вне опасности?
Резкая перемена темы выбила Карлоса из колеи.
- Да… Так мне сказали. Он выглядит не очень хорошо, учитывая, что его вытащили с того света, но, думаю, все будет в порядке. Если бы не боль…
- Отлично, – Амарант перестал подпирать стену. – Передайте ему, что мне очень жаль. Хотя он вряд ли в это поверит.
Он хлопнул Карлоса по плечу и зашагал к выходу.
- Постойте! Куда вы?
Амарант даже не обернулся.
Рана болела ужасно, отодвигая головную боль на второй план. Раньше Данте и помыслить не мог, что может быть больнее.
Но хуже нее оказалась только правда. Она была более чем отвратительной. Она кишела червями, от нее выворачивало наизнанку, она воняла, как разложившийся труп! Но от нее нельзя скрыться. Теперь уже нет.
Это сделал Габриэль. Нет, его настоящее имя – Амарант. Сколько лет Данте бился над этой загадкой, но не думал, что ответ будет настолько очевидным. Убийца оставил цветок как символ своего имени. Бессмертник. Бессмертный демон.
А Данте повелся на вымышленное ангельское имя! Почему? Что заставило его? Влиять на разум Амарант не мог, так как утратил силы. Но теперь наверняка их вернул.
Кулаки Данте сжались от бессильной злости. Демону нужен был человек, способный пожертвовать собой. И он попался, как последний идиот! Габриэлю даже не потребовалось внушать что-то, достаточно упомянуть убийцу! Которым оказался он сам.
Данте зарычал и ударил по кровати сжатыми кулаками. Рана отозвалась всплеском боли, но он только порадовался ей. Она заставляла хотя бы ненадолго забыть о Габриэле.
- Данте? – в палату заглянула Селена. Лицо заплакано, под глазами залегли тени.
Усилием воли Данте заставил себя успокоиться и отбросить мысли о демоне. Срываться на Селену не хотелось.
- Привет, – слабо улыбнулся он.
Губы сестры задрожали.
- Ну-ну, успокойся, – ободряюще сказал Данте. – Я ведь жив.
- Я… я так боялась, – она подошла и присела на кровать. Слезы крупными каплями катились по щекам. – Я думала, что ты умрешь!
- Все позади, – Данте с трудом поднял руку, стараясь не показывать боли, и погладил девочку по волосам. – Врачи говорят, что все будет хорошо.
Она кивнула, прижавшись щекой к его ладони.
- Не плачь. Слезы тебе не идут. Что скажет Джим, если увидит тебя в таком виде?
Селена улыбнулась сквозь слезы.
- Он скажет, что у меня самый лучший в мире брат.
Данте покачал головой.
- Это вряд ли. Самый лучший в мире брат не заставляет сестру плакать.
Селена потупила взгляд и вздохнула.
- Что с тобой? – спросил Данте.
- Габриэль… – она запнулась. – Габриэль сказал, что ты спас его.
Лицо Данте мгновенно помрачнело.
- Он так сказал?
- Да. Как ни странно, папа его не убил. Он отказался объяснять, почему ты так поступил, посоветовал спросить у тебя.
Данте покачал головой.
- Прости, Селена, но я пока не готов об этом говорить.
Она торопливо кивнула и снова вперила взгляд в простыню.
- А еще… Еще ему очень жаль, что так произошло.
- Не верь ни единому его слову, Селена, – предупредил Данте.
- Но мне показалось, что ему и правда…
- Он лжец. Он обманул меня, обвел вокруг пальца, как слепого котенка!
- Я знаю, он сам в этом признался! – воскликнула Селена. – Но он сожалеет…
- Селена, поверь мне. Я знаю его, как никто другой. Возможно, я единственный человек, который знает его больше, чем он сам. Повторяю – он лжец, доверять которому подобно смерти. Я уже обжегся, и не хочу, чтобы это произошло с тобой или с близнецами.
Девочка вздохнула. Поняв, что Данте не собирается развивать тему, она предпочла ее сменить.
- Как ты себя чувствуешь?
- Голова болит, – с отсутствующим видом ответил Данте, глядя в стену. – Но это ерунда.
- Папа сказал, что ты снова переедешь к нам.
- Не знаю, Селена. Я бы с радостью, но…
- Я ему так и сказала, – девочка расплылась в улыбке. В сочетании со слезами на щеках это выглядело трогательно. – Но он, кажется, считает, что до сих пор может принимать решения за тебя.
Данте машинально улыбнулся в ответ.
Он пробыл в больнице еще неделю. Карлос, близнецы и Селена не отходили от палаты ни на шаг, но Амарант так и не появился. Данте упорно гнал мысли о нем, избегал разговоров на эту тему. В остальном же все шло прекрасно. Впервые за много месяцев он снова был с семьей.
Когда Данте вышел из больницы, на улице светило солнце. Небо сияло яркой голубизной, без малейшего намека на облака. Боль послала предупредительный сигнал, и Данте надел капюшон. Он запретил Карлосу выбрасывать простреленную куртку. Пусть до сих пор по коже бежали мурашки, стоило вспомнить хищно вонзающуюся в него пулю, но это неизменно будило воспоминания об Амаранте. Он не должен забывать.
- Я мог бы оставить его умирать на улице, – спокойно ответил Амарант. – Я добился, чего хотел, он был мне больше не нужен. Но я этого не сделал.
Карлос тяжело дышал, глаза налились кровью. Еще немного, и он попросту набросится на демона. Но Амаранту больше не грозили сломанные ребра или перебитый нос, поэтому он скрестил руки на груди и ждал.
Наконец Карлос начал понемногу остывать. Близнецы вели себя тише воды, ниже травы. Селена опустила голову, темные волосы закрыли лицо. Плечи изредка вздрагивали, она беззвучно плакала.
- Ответьте мне на один вопрос, – тихо сказал Карлос, снова перейдя на «вы». Почему-то этот тон пугал Амаранта больше, чем вспышка ярости. – Данте двигался в верном направлении? Он нашел, что искал?
Даже не читая мыслей, Амарант понял, что именно хочет знать Карлос.
- Да, – ответил он.
Карлос медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы.
- По крайней мере все это было не зря, – и он заплакал.
Еще около часа они сидели в приемном покое. Никто не произнес ни слова. Мальчишки с отсутствующим видом таращились на стену с развешенными на ней плакатами на врачебную тематику, Селена не переставала плакать, закрыв лицо руками. Карлос уставился прямо перед собой, сцепив пальцы.
Амарант же чувствовал себя абсолютно не в своей тарелке. Больно смотреть на семью, переживающую за близкого человека. Водоворот эмоций обрушивался на него подобно цунами, лишая способности мыслить. Страх блондинистого мальчика. Ужас темноволосого. Отчаяние Селены. Безнадежность Карлоса. Они сплетались в тугой комок, который бил под дых, отнимая дыхание, разум, сознание. Доставляя такое знакомое, но забытое удовольствие. Он пытался оградить себя от разрушительных эмоций, но ничего не выходило. Эти люди находились слишком близко, слишком велик соблазн полакомиться их чувствами. При одной мысли об этом Амаранта замутило.
Но поверх ужасов, которые они испытывали, наслаивалось еще одно чувство. Оно имело двойственную природу, поэтому демон поначалу отбросил его.
Любовь.
Они любили Данте так сильно, что она выплескивалась, как из переполненных кувшинов. Ее всю они направляли тому, кто умирал сейчас под скальпелем хирурга. Они молились о том, чтобы он жил, подкрепляя молитву искренней любовью и привязанностью.
Что же, черт подери, так долго? Никто не проходил мимо, никто, из кого можно выудить хоть какую-то информацию. Конечно, Амарант мог бы проникнуть в мысли врачей, находившихся через стену от него, но с момента, когда пользовался своими силами последний раз, прошла, казалось, целая жизнь. Он боялся помешать, боялся, что скальпель дрогнет в самый неподходящий момент. Он не мог рисковать жизнью Данте, которая и так висела на волоске.
Хирург в шапочке и халате с короткими рукавами подошел неслышно. Амарант даже вздрогнул, когда почувствовал, что сбоку кто-то стоит.
Карлос поднял измученный взгляд на врача. Близнецы, как по команде, тоже на него уставились. Одна Селена испуганно смотрела на Амаранта. Тот хотел ободряюще улыбнуться и не смог.
- Как он? – хрипло спросил Карлос, вставая. – Прошу, скажите, что с моим сыном?
Ответ врача был краток.
- Жив. Но без сознания.
Селена в голос разрыдалась. Близнецы переглянулись. Амарант почувствовал, как давление в грудной клетке ослабло.
- Но с ним все… – Карлос откашлялся, – с ним все будет в порядке?
- Станет известно, когда очнется, – ответил хирург. – Ждите.
Только Амарант услышал в этом ответе «если».
Глава 16. Пусть будет боль
Боль.
Все тело визжало от боли.
Во всем мире не осталось ничего, кроме нее. Заполняя собой все, она терзала, мучила, разрывала на куски. И не было места, где можно было спрятаться.
Данте не мог пошевелиться. Не мог вздохнуть. Не мог кричать, и это хуже всего. Хотелось вопить от непрекращающейся боли, хотелось излить ее всю, выгнать прочь из тела, но он не мог. Она поселилась глубоко внутри и не собиралась покидать свое уютное жилье. За столько лет он так и не привык к постоянной спутнице. А теперь ее сила возросла в сотни раз, что делало ее по-настоящему невыносимой.
Что там жалкая головная боль? Он бы предпочел ее тому, что творилось теперь. Каждая частица тела молила о пощаде, просила прекратить муки, но без толку. Боль проникала глубже, выжигая все на своем пути, не оставляя ничего. Никаких чувств. Никаких эмоций. Только ровную серую пустыню, каждая песчинка которой кричала от нестерпимого жжения.
В пелене вдруг появился Габриэль. Он усмехался, держа в руке цветок амаранта.
Боль с новой силой ударила по незащищенному телу Данте. Она нарастала по мере того, как улыбка Габриэля становилась шире. Вскоре он уже не различал черт лица демона, вместо цветка пылало розовое пятно.
Данте закричал.
Вместо вопля из горла вырвался лишь тихий хрип. Данте разлепил глаза. Первое, что увидел, – белый потолок без единой трещины.
Смутное пятно заслонило белизну. С трудом сфокусировав взгляд, Данте узнал обеспокоенное лицо Карлоса.
Полицейский давным-давно не спал. Лицо осунулось, под глазами залегли темные круги. Что же я наделал, успел подумать Данте. Отнял у Карлоса несколько лет жизни своими выходками. Пару дней назад за такое могло сильно достаться, однако сейчас отец и не думал злиться. На его лице читались только беспокойство и страх.
- Сынок, – прошептал Карлос. – Данте. Ты меня слышишь?
Данте хотел ответить, но из горла по-прежнему доносился только хрип.
- Вот, – Карлос дал ему воды. Прохладная жидкость показалась Данте райским напитком. Она ласкала горло, сглаживала шероховатости, прогоняя непонятную резь. – Так лучше?
- Да, – прохрипел Данте, пытаясь встать. Тело совершенно не слушалось, но Карлос понял, что он хочет, и мягко удержал.
- Нет, тебе лучше лежать. Вставать еще слишком рано.
- Что… что случилось?
- Ты не помнишь?
Данте задумался. Боль мешала составить цельную картину, но отдельные фрагменты всплывали в памяти, как слайды. Кабальеро с пистолетом. Выстрел. Габриэль.
И темнота.
- Плохо, – признался Данте. – Как будто выключили свет.
- В тебя стреляли. Чудом ты остался жив. Если бы не твой друг… – Карлос вздохнул, с трудом сдерживая слезы. – Мы бы тебя потеряли. О чем ты только думал?
Боль накатывала волнами, захлестывая с головой, лишая дыхания. Стоило Карлосу упомянуть Габриэля, как она словно взбесилась. Данте хрипло вскрикнул и попытался схватиться за голову, но руки поднимались с трудом.
Карлос схватил его за запястья и прижал к кровати.
- Не шевелись. Нельзя.
- Голова, – простонал Данте. – Опять болит.
Карлос нахмурился.
- Сейчас позову медсестру.
- Нет… не надо.
- Но тебе же больно…
- Я хочу, чтобы было больно, – резко перебил его Данте. – Не хочу думать о нем. Пусть лучше будет боль.
Карлос потрясенно уставился на сына.
- Что же он такого сделал? Ты выбираешь мучения вместо того, чтобы говорить о нем! Кто он?
- Он сволочь, – простонал Данте. – И всегда ею был. Не спрашивай меня о нем. Я не хочу думать о том, что он сделал. Мне больно, и пусть так и будет.
- Данте, ты бредишь, – Карлос положил ладонь ему на лоб. – Вроде не горячий… Тогда что за чушь ты несешь?
- Карлос… Пожалуйста. Прекрати допрашивать меня. Я не хочу это вспоминать! Слышишь? Не хочу! – Данте вскрикнул от нового приступа.
- Хорошо, – Карлос поднял руки, словно собирался сдаться. – Я схожу за медсестрой. Тебе нужно обезболивающее, что бы ты ни навыдумывал. Не шевелись, иначе у тебя швы разойдутся. Ради меня. Ради близнецов и Селены.
- Я постараюсь, – сквозь стиснутые зубы ответил Данте.
Глава 17. Научиться забывать
Амарант стоял у регистрационной стойки, прислонившись к стене. Эмоции людей вихрем кружились вокруг, но он не испытывал никакого желания лакомиться ими. Чувствовал отвращение к самому себе, когда чья-то случайная боль вызывала в нем бурю. С огромным трудом удавалось подавлять ее.
Мальчик с разбитой коленкой хныкал, дергая за подол платья мать. Она что-то ожесточенно доказывала медсестре и отмахивалась от сына, как от собачонки. Медсестра злилась, но вида не подавала. Мальчишке же было не столько больно, сколько обидно, что его игнорируют. Будь его воля, он бы расколошматил голову, лишь бы привлечь внимание. Наконец, поняв, что ничего не изменится, он, надувшись, отвернулся и вперил взгляд в Амаранта.
- Чего смотрите? – не слишком любезно спросил он.
Амарант продолжал с легкой усмешкой смотреть на него, посылая сознанию красочную картинку. Глаза мальчишки расширились, и тот в панике схватился за руку матери.
- Мама, – прошептал он. – Он не человек.
- Оставь эти глупости, Скотти, – раздраженно махнула рукой мать. Похоже, она даже не слышала, что сказал сын.
Мальчишка уставился в стену перед собой и не смел повернуть голову.
Как быстро вспоминаются навыки, подумал Амарант. Он уже потерял надежду на их возвращение, смирился с тем, что до конца дней останется человеком. И данное обстоятельство нисколько не печалило. Жаль, что осознал это слишком поздно. Человеческие чувства были куда острее, ярче и красочнее демонических. Такие ощущения забудутся нескоро, и Амарант всю свою бессмертную жизнь будет скучать по ним.
Он никогда не пытался что-то забыть, но теперь это просто необходимо. Он мог отгородиться от воспоминаний, запрятать в самый дальний угол сознания, выбросить ключ и никогда не приближаться к двери в запыленный чулан. Розалина, Данте – все будут похоронены глубоко внутри. Он сможет это сделать. Он научится забывать.
- Данте очнулся, – произнес подошедший Карлос.
Губы Амаранта сами собой сложились в улыбку.
- Замечательно.
- Он не хочет вас видеть.
Амарант кивнул. Он ожидал этого.
- Неудивительно.
- Он предпочитает испытывать боль, которая мучила его на протяжении девяти лет! Я-то знаю, какая для него это пытка. Почему он сделал такой выбор?
- Вам этого лучше не знать, Карлос.
Полицейский вперил в демона испытующий взгляд.
- Что произошло? Почему его трясет при одном упоминании вашего имени?
- Прекратите меня допрашивать. Я вам ни слова не скажу.
- Почему?
- Потому что не уверен, что Данте бы это одобрил.
Карлос долго молчал. Потом кивнул.
- Похоже, вы и в самом деле стали друзьями.
- Ненадолго.
- Скажите, Габриэль, вы в самом деле были в тот вечер у его дома?
Демон кивнул.
- Да.
- Это вы убили его родителей?
- Нет.
- Тогда что вы там делали?
- Я не могу этого сказать.
- Мне спросить у Данте?
- Бесполезно. Он не скажет.
- Почему?
- Вы сочтете его сумасшедшим, а он за свою жизнь слышал достаточно обидных слов за спиной.
Плечи Карлоса поникли.
- Это так, – тихо произнес он.
- Его жизнь вне опасности?
Резкая перемена темы выбила Карлоса из колеи.
- Да… Так мне сказали. Он выглядит не очень хорошо, учитывая, что его вытащили с того света, но, думаю, все будет в порядке. Если бы не боль…
- Отлично, – Амарант перестал подпирать стену. – Передайте ему, что мне очень жаль. Хотя он вряд ли в это поверит.
Он хлопнул Карлоса по плечу и зашагал к выходу.
- Постойте! Куда вы?
Амарант даже не обернулся.
Глава 18. Никогда не верь демону
Рана болела ужасно, отодвигая головную боль на второй план. Раньше Данте и помыслить не мог, что может быть больнее.
Но хуже нее оказалась только правда. Она была более чем отвратительной. Она кишела червями, от нее выворачивало наизнанку, она воняла, как разложившийся труп! Но от нее нельзя скрыться. Теперь уже нет.
Это сделал Габриэль. Нет, его настоящее имя – Амарант. Сколько лет Данте бился над этой загадкой, но не думал, что ответ будет настолько очевидным. Убийца оставил цветок как символ своего имени. Бессмертник. Бессмертный демон.
А Данте повелся на вымышленное ангельское имя! Почему? Что заставило его? Влиять на разум Амарант не мог, так как утратил силы. Но теперь наверняка их вернул.
Кулаки Данте сжались от бессильной злости. Демону нужен был человек, способный пожертвовать собой. И он попался, как последний идиот! Габриэлю даже не потребовалось внушать что-то, достаточно упомянуть убийцу! Которым оказался он сам.
Данте зарычал и ударил по кровати сжатыми кулаками. Рана отозвалась всплеском боли, но он только порадовался ей. Она заставляла хотя бы ненадолго забыть о Габриэле.
- Данте? – в палату заглянула Селена. Лицо заплакано, под глазами залегли тени.
Усилием воли Данте заставил себя успокоиться и отбросить мысли о демоне. Срываться на Селену не хотелось.
- Привет, – слабо улыбнулся он.
Губы сестры задрожали.
- Ну-ну, успокойся, – ободряюще сказал Данте. – Я ведь жив.
- Я… я так боялась, – она подошла и присела на кровать. Слезы крупными каплями катились по щекам. – Я думала, что ты умрешь!
- Все позади, – Данте с трудом поднял руку, стараясь не показывать боли, и погладил девочку по волосам. – Врачи говорят, что все будет хорошо.
Она кивнула, прижавшись щекой к его ладони.
- Не плачь. Слезы тебе не идут. Что скажет Джим, если увидит тебя в таком виде?
Селена улыбнулась сквозь слезы.
- Он скажет, что у меня самый лучший в мире брат.
Данте покачал головой.
- Это вряд ли. Самый лучший в мире брат не заставляет сестру плакать.
Селена потупила взгляд и вздохнула.
- Что с тобой? – спросил Данте.
- Габриэль… – она запнулась. – Габриэль сказал, что ты спас его.
Лицо Данте мгновенно помрачнело.
- Он так сказал?
- Да. Как ни странно, папа его не убил. Он отказался объяснять, почему ты так поступил, посоветовал спросить у тебя.
Данте покачал головой.
- Прости, Селена, но я пока не готов об этом говорить.
Она торопливо кивнула и снова вперила взгляд в простыню.
- А еще… Еще ему очень жаль, что так произошло.
- Не верь ни единому его слову, Селена, – предупредил Данте.
- Но мне показалось, что ему и правда…
- Он лжец. Он обманул меня, обвел вокруг пальца, как слепого котенка!
- Я знаю, он сам в этом признался! – воскликнула Селена. – Но он сожалеет…
- Селена, поверь мне. Я знаю его, как никто другой. Возможно, я единственный человек, который знает его больше, чем он сам. Повторяю – он лжец, доверять которому подобно смерти. Я уже обжегся, и не хочу, чтобы это произошло с тобой или с близнецами.
Девочка вздохнула. Поняв, что Данте не собирается развивать тему, она предпочла ее сменить.
- Как ты себя чувствуешь?
- Голова болит, – с отсутствующим видом ответил Данте, глядя в стену. – Но это ерунда.
- Папа сказал, что ты снова переедешь к нам.
- Не знаю, Селена. Я бы с радостью, но…
- Я ему так и сказала, – девочка расплылась в улыбке. В сочетании со слезами на щеках это выглядело трогательно. – Но он, кажется, считает, что до сих пор может принимать решения за тебя.
Данте машинально улыбнулся в ответ.
Он пробыл в больнице еще неделю. Карлос, близнецы и Селена не отходили от палаты ни на шаг, но Амарант так и не появился. Данте упорно гнал мысли о нем, избегал разговоров на эту тему. В остальном же все шло прекрасно. Впервые за много месяцев он снова был с семьей.
Когда Данте вышел из больницы, на улице светило солнце. Небо сияло яркой голубизной, без малейшего намека на облака. Боль послала предупредительный сигнал, и Данте надел капюшон. Он запретил Карлосу выбрасывать простреленную куртку. Пусть до сих пор по коже бежали мурашки, стоило вспомнить хищно вонзающуюся в него пулю, но это неизменно будило воспоминания об Амаранте. Он не должен забывать.
