тренировочном зале Академии, а, затем, и на работе, требующей отменных физических навыков, заставили плечи Ланса потяжелеть и раздаться, руки свиться мускульным рельефом, а в районе бедер и живота кожа, плоть и сухожилия так плотно обтягивали крепкий костяк, что выглядели, будто вросшая в тело броня – точеные легкие латы, с красиво проступающими плоскими кубиками и безупречным рисунком косых мышц, слитым воедино. Они так и возбуждали желание нежно провести пальцами, исследуя на ощупь этот живой гармоничный узор. При этом тело демона совершенно не выглядело массивным, скорее, на грани между статью танцора и атлета, но никак не перекачанного быка, чего Лана абсолютно не любила.
А Ланс хотел ей нравиться, это было очевидно, поскольку, занимаясь домом, он не прекращал своих тренировок и регулярно, раза три-четыре в неделю, находил время для спортивного зала и бассейна, заодно общаясь со своими бывшими коллегами по работе.
Даже в солярий, кажется, иногда заглядывал, обормот пижонистый. Но – надо отдать должное его стараниям – в результате, скульптурное тело парня было покрыто ровным золотистым загаром. Везде. И Лана, глядя на любимого демона, плавилась от особого удовольствия, сознавая: это было сделано специально для нее.
«Не хочу замыкаться только на домашних делах», – резонно объяснил он жене. Лана не противилась, конечно – ей это было понятно. С ума можно сойти, если бесконечно тонуть в этих стирках, сковородках и детских воплях. Она даже наняла специальную няню на это время, пока Ланс отсутствовал, осознавая, что это окупится потом втройне – конечно же, не материальном плане – просто иметь какие-то интересы вне дома, жить полноценной жизнью, это вполне себе важно для удовлетворения здоровых мужских амбиций. Вон Ланс даже Кайла пристрастил к тренировкам и спортивным играм со старыми друзьями по работе и Академии. Очень хорошо! Теперь ее мальчики всегда подтянутые, свежие, с азартным блеском в глазах. А уж иметь в своем распоряжении два таких восхитительных тела, неизменно излучающих бодрость и внутренний жар – это просто предел мечтаний!
Кстати, глядя на них, и сама Лана увлеклась плаванием и старалась не лениться. Хотя ее тело тоже обладало повышенной регенерацией, но пьянящее ощущение тонуса и радости жизни никто не отменял. После занятий прилив силы зашкаливал, энергетические потоки внутри нее начинали колобродить с удвоенной мощью, и от этого казалось: весь мир может измениться по одному только легкому щелчку.
ВСЛЕДСТВИЕ ТАКОЙ ЕГО НОВОЙ ЖИЗНИ что-то неуловимо преобразилось во взгляде демона, в его повадках, наполнив той внушительной плавной уверенностью, которой ему так не хватало в родном Инферно. В отличие от Кайла, Ланс по-прежнему не был сногсшибательно ярким, но он словно светился изнутри, излучая силу и... негу спокойной удовлетворенности. И от этого его внешность вдруг обрела необычность, теплоту и благородство, сделав его тем представительным мужчиной, на котором неизбежно останавливался и отдыхал самый взыскательный взгляд.
Лана с горделивым сарказмом ловила завистливые взгляды девиц, когда они бывали вдвоем с Лансом в компаниях, на людях или в ресторанах, и ей было вдвойне приятно от того, что этот красивый парень всегда, словно одержимый, замечал лишь свою жену. Она знала, стоит ей только захотеть, и он выполнит любое ее желание, да хоть станцует стриптиз на столе, прямо посреди ресторанного зала. Конечно, она бы никогда не пожелала ему такого, но эти мысли очень заводили. И она игриво шептала их Лансу на ухо. От чего глаза любимого мужчины сияли ярче, а слегка островатые уши сразу начинали пылать предвкушением.
Эмоции его теперь не были тусклыми, как раньше, а наоборот, хлестали буквально через край – изысканные, свежие, яркие, будто экзотический сок – и Лана жадно пила их, прикрыв веки от томного наслаждения. Заслужила. В том, что он стал таким... наполненным, был, несомненно, и ее весомый вклад.
Со времен его прибытия сюда Ланс определенно перестал быть изгоем и вписался в реалии их мира довольно органично. Постепенно, и как-то даже неожиданно – хотя и закономерно его стараниям –оказалось, что он вовсе не серая посредственность, каким выглядел на фоне других, более везучих демонов в Инферно, а вполне себе выдающаяся личность, ставшая особенно востребованной в силовых структурах. Он был на лучшем счету в Военной Академии, с ним считались на работе, часто поручая сложные и даже опасные операции. У него появился свой круг общения, по-военному грубоватый, но зато теплый и открытый: Лане и Кайлу с этими ребятами тоже было забавно и комфортно.
Лану несказанно радовало, когда она наблюдала, как неминуемо расцветает ее невзрачный демон. Вернее, как слетает с него, этого неограненного алмаза, обнаруженного, по сути, так случайно, все лишнее, превращая его в шикарный, чистой воды бриллиант.
Она теперь даже не смогла бы выбрать, кого из своих мужчин больше предпочитает. Любовь, конечно, была совершенно разная на вкус. Но по силе... Лана чувствовала это: сила ее любви одинакова к обоим мужьям. Это были ЕЕ мальчики, родные, драгоценные, счастье которых она готова была оберегать, чего бы ей это ни стоило.
Она даже заказала себе ожерелье, на котором искусно переплетались в районе ее яремной впадины две бриллиантовых капельки: черная и белая, в окружении сердечка из маленьких синих сапфиров. Это был символ их союза, и Лана никогда не снимала его.
Ее, конечно, слегка удивило, что Ланс, при всей своей профессиональной ценности, сам предложил уйти с любимой работы, когда родился его сын. Но впрочем, сразу стало ясно – своего долгожданного паренька он не доверит никакой, даже самой лучшей на свете няне.
Но, без малейшего напряжения с его стороны, Ланс заботился и о дочери Кайла так естественно, будто она была родной ему по крови. Аманда никогда не ощущала недостатка внимания от папы Ланса. Ни в чем. Даже, когда сильный, опытный боец, он обучал сына всяческим приемам, а от их мальчишеской возни просто дом дрожал, Аманда, не раздумывая, валялась вместе с ними кучей малой, легко включаясь в любую игру: куклы, определенно, была не ее страсть. Конечно, маленькая демонесса, дочь своей матери и истинная женщина, требовала от мужчин особого внимания, и Ланс, понятно, не мог ей отказать, частенько становясь подспудно на ее сторону в спорах детей. А заодно, учил сына на личном примере трепетному отношению к своим любимым девочкам.
Иногда Лана с Кайлом, возвращаясь с работы, могли наблюдать такую картину, потихоньку, с улыбкой на устах, замерев в дверях гостиной: Ланс, во главе всей честной компании, возился с каким-нибудь новеньким игрушечным артефактом. Заметив, наконец, их насмешливое внимание, по уши заигравшийся папаша сконфужено хмурился и, состроив суровый вид, – вроде как он здесь совершенно не при чем – усиленно безразлично пожимал плечами: просто он вот тут... гмм... настырным детям игрушку показывает. Но после положенных воплей: «Мамочка! Папочка!», обнимашек и поцелуев, Эрик тянул Кайла в их компанию, и они теперь уже вчетвером ползали по полу, азартно вырывая друг у дружки блок управления.
А Лана, смиренно вздыхая, поджимала губы и, предвкушая чью-то хорошо отстеганную вечером задницу, вынуждено накрывала на стол – есть-то хочется все-таки, демоны! – а то ее бестолковые мужчины заигрались как дети, честное слово!
Но потом она вдруг ощущала, как со спины ее затягивают в ласковые объятия, и она застывала прямо с тарелкой в руке, жмурясь от щекотки и удовольствия, когда ее настойчивый демон мягко тянул носом воздух у нее за ухом с таким блаженством, будто это был немыслимой вкусноты деликатес.
– Ммм!.. Как же я соскучился, моя госпожа! Моя девочка!.. – щекотно шептал он ей в шею, вызывая мурашки наслаждения своим теплым, чуть влажным дыханием. – Ты такая сла-адкая, душа моя…
И она, умиротворенная, подставляла мужу губы для поцелуя, полного с его стороны такого неприкрытого желания, что все рабочие проблемы вместе с ее плохим настроением куда-то начисто улетучивались...
Да, как-то так незаметно случилось, что Лана буквально купалась в его заботе, в его надежных сильных руках, в его спокойной защите, хотя особо и не признавалась себе в этом. Но Ланс взял на себя все заботы по дому так ненавязчиво и деликатно, что гордость ее совсем не страдала, и она, сама не понимая, как это произошло, все больше полагалась на его мнение, давая ему возможность самому решать многие вопросы по их общему быту и воспитанию детей.
Ну, а если ошибется, не беда! Всегда в запасе хороший способ исправить недочеты. Тем более, им обоим это доставляло такое вот особое, изысканное удовольствие.
И СЕЙЧАС, ПРИ ВЗГЛЯДЕ НА НЕГО, беспомощно распятого на кровати, от его красоты и самодостаточной покорности у нее сбивалось дыхание, а мысли тихонько уносило прочь. Но нет – Лана взяла себя в руки и плотоядно улыбнулась – рано еще. Они только начали. Сегодня за все свои прегрешения – настоящие и будущее – бродяга рассчитается сполна. Сам купил ту суровую плеть, да еще накромсал целый пучок отличных розог – жгучих, как горные пчелы, тугих, словно струи могучего водопада и певучих, будто забористая лютая вьюга. Вот и придется ему попробовать все, так безрассудно заготовленные им яства. Пусть потом не обижается, бестолочь любимая. У нее и самой есть парочка вкусных сюрпризов для своего мальчика.
Демоны, как же он смотрит на нее сейчас! С обожанием. Будто Сама Богиня Табити сошла к нему со Священной Горы. Вот же чудак! Лана облизала губы, пересохшие от вожделения…
Лана
СЕГОДНЯ С САМОГО УТРА ЛАНС с Кайлом буквально не дали мне пошевелиться, выстилаясь передо мной, будто в старые добрые времена, когда были практически моими рабами. Это было так мило!
Ну… сначала…
Когда я проснулась, розовый букет все так же благоухал, но его напрочь перебивал запах вкусной еды и бесподобный, дурманящий аромат кофе. Я с любопытством разлепила глаза. Мои мужья, оба – о, какие же они у меня славные! – стояли на коленях перед кроватью с подносами в руках: на одном дымилась чашка с кофе, а на другом – возвышалась хорошая такая горка подрумяненных сырников. Демоны! Всё как я люблю.
Я, похихикивая, приняла их игру и тут же вошла в раж, позволив себе от души покапризничать.
«Ой, нет же! Не хочу я кофе! Сделай мне лучше апельсинового соку, милый!»
«Почему сырники сегодня не со сметаной? Фи, хочу котлет! Или, на худой конец, манной каши».
«Хотя, что с вами сделать, балбесы вы бестолковые, ладно, давайте сюда вашу бурду! Так и быть – отравлюся! Но сок и сметану все равно принеси, Ланс!.. И мед не забудь! Всему-то учить тебя надо, паразит!..»
Пока я наслаждалась едой, Кайл и Ланс, сидя подле меня на кровати с двух сторон, работали столиками, то есть подобострастно держали передо мной свои подносы, а так же периодически промокали – очень и очень нежно – мои измазанные в сметане губки салфетками, когда я благосклонно поворачивалась то к одному, то к другому. И наблюдали за моей утренней трапезой с таким благоговением, будто сами всю жизнь мечтали об этих сырниках, с аппетитом исчезающих в моем рту, а не наелись их до отвала пока я спала. Что ж, завтрак, надо отдать должное моим зайцам, и вправду получился истинно королевский, несмотря на то, что парни, хотя и в шутку, определенно пытались оттеснить друг друга. Хм-м, что это еще за выкрутасы опять?
Я скорчила деланно надменный вид:
«Ну, кто из вас, мои верные рабы, донесет меня до ванной?»
Ох, ты ж демоны, лучше б не спрашивала! Прямо лес рук и… кое-что пониже тоже воспрянуло явным бодрячком. А ажиотаж в глазах такой, будто предложила кастинг на лучшую роль в их жизни.
Ладно. Взяла с подноса сахарок, зажала в ладони, спрятала за спину и там поменяла в руках несколько раз.
Разыграем!
Выиграл Ланс, и его серые глазищи так гордо засветились искренним восторгом, что прямо жалко было его обламывать… А нечего мне тут!..
Ну да, стерва я, стерва! А вы не знали?
«А ты тогда, Кайл, золотко мое, потрешь мне спинку!»
О, если вы когда-нибудь видели, как на радостное солнышко, резко набегают тяжелые осенние тучи, тогда вы бы представили, какой расстроенный вид сделался сразу у бедняги Ланса: лицо вытянулось, глаза потухли. Между бровями горестная морщинка залегла. Ну вот, что мне с ними делать? Как-то даже сразу стало жалко моего демона. Надеюсь, все же, сейчас это у них игра такая... И не я, кстати, все это затеяла, будем справедливы…
Зато Кайл, обормотище мой, наоборот, воссиял, словно начищенный пятак, победившим петухом поглядывая на соперника. Ох, дождутся же они у меня, свинёныши ревнивые!
Но пока мне почему-то сильно хотелось, чтобы безо всяких тематических примочек он прижал меня к стене душа, прямо под теплыми струями, и насадил, наконец, на свой жадный член, даже сквозь тонкую ткань его штанов заметно сейчас подрагивающий от вожделения. Такой бархатисто-атласный! Нежный на ощупь… и на вкус… ммм…
А когда Кайл входит в меня так нахально, ярко, без оглядки, как умеет только мой недоэльфик, словно что-то взрывается в моей голове пурпурным пламенем и, одновременно, уносится ввысь космическим вихрем.
«Нарываешься, Кайл!» – шепчу я непослушными губами, и он протяжно стонет мне в шею так, будто я режу его на кусочки.
Как же хорошо, демоны мои!..
В общем, из душа мы выбрались нескоро. Благо Ланс уже справился со своими обидками – если они и были – и приготовил все для пикника на озере. И даже детишек собрал. Вот же умничка! О чем я ему сразу и сказала, и даже поцеловала благодарно: многообещающе и о-очень сладко! Прямо в губы… Он, Зая, чуть было не забыл, зачем все сборы затеял, но вовремя опомнился.
Мне опять не дали и шагу ступить, на руках доставили и загрузили в магическую повозку вместе с детьми, покрывашками и корзинками с едой и привезли прямо на наше любимое место у озера.
Солнышко светило, водичка уютно плескалась у моих ног, Кайл с Лансом старательно отвлекали от меня детишек, бултыхаясь с ними в воде, строя увлеченно песочные замки и гоняя наперегонки по берегу, а я, поставив на себя магическую защиту от солнца, лежала и в кои-то веки ни о чем не заботилась. Чистый отдых.
Потом я ощутила, как в рядах моих любимых мальчиков и девочки возник подозрительный ажиотаж. Видимо, соскучились что ли, охламоны ревнивые…
Лана
Начал этот вояж Кайл, нахально осведомившись: «А не желает ли прекрасная, но уставшая леди массажик?» И, не дожидаясь моего ответа в виде: «м-м-м…», уселся мне на ноги – «Ай! Демоны! Холодный же паразит! И мокрый!» – и что-то там начал приятно колдовать с моими нагретыми плечами и спиной, попутно увлекательно мне сообщая, какая необычайно атласная у меня кожа, и как же он любит эту родинку на моем плече в форме поцелуйчика, которую так приятно целовать – чего он не преминул тут же и сделать – и какие же у меня совершенные соблазнительные формы, и как бы он прямо сейчас меня съел, начиная с моих нежных пяточек, и, кстати, когда он будет писать мемуары – вот же балбес! – то непременно упомянет в них мой неотразимый профиль, хотя, впрочем, моя восхитительная попка стоит отдельной поэмы… И прочий милый, такой чертовски приятный вздор...
А Ланс хотел ей нравиться, это было очевидно, поскольку, занимаясь домом, он не прекращал своих тренировок и регулярно, раза три-четыре в неделю, находил время для спортивного зала и бассейна, заодно общаясь со своими бывшими коллегами по работе.
Даже в солярий, кажется, иногда заглядывал, обормот пижонистый. Но – надо отдать должное его стараниям – в результате, скульптурное тело парня было покрыто ровным золотистым загаром. Везде. И Лана, глядя на любимого демона, плавилась от особого удовольствия, сознавая: это было сделано специально для нее.
«Не хочу замыкаться только на домашних делах», – резонно объяснил он жене. Лана не противилась, конечно – ей это было понятно. С ума можно сойти, если бесконечно тонуть в этих стирках, сковородках и детских воплях. Она даже наняла специальную няню на это время, пока Ланс отсутствовал, осознавая, что это окупится потом втройне – конечно же, не материальном плане – просто иметь какие-то интересы вне дома, жить полноценной жизнью, это вполне себе важно для удовлетворения здоровых мужских амбиций. Вон Ланс даже Кайла пристрастил к тренировкам и спортивным играм со старыми друзьями по работе и Академии. Очень хорошо! Теперь ее мальчики всегда подтянутые, свежие, с азартным блеском в глазах. А уж иметь в своем распоряжении два таких восхитительных тела, неизменно излучающих бодрость и внутренний жар – это просто предел мечтаний!
Кстати, глядя на них, и сама Лана увлеклась плаванием и старалась не лениться. Хотя ее тело тоже обладало повышенной регенерацией, но пьянящее ощущение тонуса и радости жизни никто не отменял. После занятий прилив силы зашкаливал, энергетические потоки внутри нее начинали колобродить с удвоенной мощью, и от этого казалось: весь мир может измениться по одному только легкому щелчку.
***
ВСЛЕДСТВИЕ ТАКОЙ ЕГО НОВОЙ ЖИЗНИ что-то неуловимо преобразилось во взгляде демона, в его повадках, наполнив той внушительной плавной уверенностью, которой ему так не хватало в родном Инферно. В отличие от Кайла, Ланс по-прежнему не был сногсшибательно ярким, но он словно светился изнутри, излучая силу и... негу спокойной удовлетворенности. И от этого его внешность вдруг обрела необычность, теплоту и благородство, сделав его тем представительным мужчиной, на котором неизбежно останавливался и отдыхал самый взыскательный взгляд.
Лана с горделивым сарказмом ловила завистливые взгляды девиц, когда они бывали вдвоем с Лансом в компаниях, на людях или в ресторанах, и ей было вдвойне приятно от того, что этот красивый парень всегда, словно одержимый, замечал лишь свою жену. Она знала, стоит ей только захотеть, и он выполнит любое ее желание, да хоть станцует стриптиз на столе, прямо посреди ресторанного зала. Конечно, она бы никогда не пожелала ему такого, но эти мысли очень заводили. И она игриво шептала их Лансу на ухо. От чего глаза любимого мужчины сияли ярче, а слегка островатые уши сразу начинали пылать предвкушением.
Эмоции его теперь не были тусклыми, как раньше, а наоборот, хлестали буквально через край – изысканные, свежие, яркие, будто экзотический сок – и Лана жадно пила их, прикрыв веки от томного наслаждения. Заслужила. В том, что он стал таким... наполненным, был, несомненно, и ее весомый вклад.
Со времен его прибытия сюда Ланс определенно перестал быть изгоем и вписался в реалии их мира довольно органично. Постепенно, и как-то даже неожиданно – хотя и закономерно его стараниям –оказалось, что он вовсе не серая посредственность, каким выглядел на фоне других, более везучих демонов в Инферно, а вполне себе выдающаяся личность, ставшая особенно востребованной в силовых структурах. Он был на лучшем счету в Военной Академии, с ним считались на работе, часто поручая сложные и даже опасные операции. У него появился свой круг общения, по-военному грубоватый, но зато теплый и открытый: Лане и Кайлу с этими ребятами тоже было забавно и комфортно.
Лану несказанно радовало, когда она наблюдала, как неминуемо расцветает ее невзрачный демон. Вернее, как слетает с него, этого неограненного алмаза, обнаруженного, по сути, так случайно, все лишнее, превращая его в шикарный, чистой воды бриллиант.
Она теперь даже не смогла бы выбрать, кого из своих мужчин больше предпочитает. Любовь, конечно, была совершенно разная на вкус. Но по силе... Лана чувствовала это: сила ее любви одинакова к обоим мужьям. Это были ЕЕ мальчики, родные, драгоценные, счастье которых она готова была оберегать, чего бы ей это ни стоило.
Она даже заказала себе ожерелье, на котором искусно переплетались в районе ее яремной впадины две бриллиантовых капельки: черная и белая, в окружении сердечка из маленьких синих сапфиров. Это был символ их союза, и Лана никогда не снимала его.
Ее, конечно, слегка удивило, что Ланс, при всей своей профессиональной ценности, сам предложил уйти с любимой работы, когда родился его сын. Но впрочем, сразу стало ясно – своего долгожданного паренька он не доверит никакой, даже самой лучшей на свете няне.
Но, без малейшего напряжения с его стороны, Ланс заботился и о дочери Кайла так естественно, будто она была родной ему по крови. Аманда никогда не ощущала недостатка внимания от папы Ланса. Ни в чем. Даже, когда сильный, опытный боец, он обучал сына всяческим приемам, а от их мальчишеской возни просто дом дрожал, Аманда, не раздумывая, валялась вместе с ними кучей малой, легко включаясь в любую игру: куклы, определенно, была не ее страсть. Конечно, маленькая демонесса, дочь своей матери и истинная женщина, требовала от мужчин особого внимания, и Ланс, понятно, не мог ей отказать, частенько становясь подспудно на ее сторону в спорах детей. А заодно, учил сына на личном примере трепетному отношению к своим любимым девочкам.
Иногда Лана с Кайлом, возвращаясь с работы, могли наблюдать такую картину, потихоньку, с улыбкой на устах, замерев в дверях гостиной: Ланс, во главе всей честной компании, возился с каким-нибудь новеньким игрушечным артефактом. Заметив, наконец, их насмешливое внимание, по уши заигравшийся папаша сконфужено хмурился и, состроив суровый вид, – вроде как он здесь совершенно не при чем – усиленно безразлично пожимал плечами: просто он вот тут... гмм... настырным детям игрушку показывает. Но после положенных воплей: «Мамочка! Папочка!», обнимашек и поцелуев, Эрик тянул Кайла в их компанию, и они теперь уже вчетвером ползали по полу, азартно вырывая друг у дружки блок управления.
А Лана, смиренно вздыхая, поджимала губы и, предвкушая чью-то хорошо отстеганную вечером задницу, вынуждено накрывала на стол – есть-то хочется все-таки, демоны! – а то ее бестолковые мужчины заигрались как дети, честное слово!
Но потом она вдруг ощущала, как со спины ее затягивают в ласковые объятия, и она застывала прямо с тарелкой в руке, жмурясь от щекотки и удовольствия, когда ее настойчивый демон мягко тянул носом воздух у нее за ухом с таким блаженством, будто это был немыслимой вкусноты деликатес.
– Ммм!.. Как же я соскучился, моя госпожа! Моя девочка!.. – щекотно шептал он ей в шею, вызывая мурашки наслаждения своим теплым, чуть влажным дыханием. – Ты такая сла-адкая, душа моя…
И она, умиротворенная, подставляла мужу губы для поцелуя, полного с его стороны такого неприкрытого желания, что все рабочие проблемы вместе с ее плохим настроением куда-то начисто улетучивались...
Да, как-то так незаметно случилось, что Лана буквально купалась в его заботе, в его надежных сильных руках, в его спокойной защите, хотя особо и не признавалась себе в этом. Но Ланс взял на себя все заботы по дому так ненавязчиво и деликатно, что гордость ее совсем не страдала, и она, сама не понимая, как это произошло, все больше полагалась на его мнение, давая ему возможность самому решать многие вопросы по их общему быту и воспитанию детей.
Ну, а если ошибется, не беда! Всегда в запасе хороший способ исправить недочеты. Тем более, им обоим это доставляло такое вот особое, изысканное удовольствие.
***
И СЕЙЧАС, ПРИ ВЗГЛЯДЕ НА НЕГО, беспомощно распятого на кровати, от его красоты и самодостаточной покорности у нее сбивалось дыхание, а мысли тихонько уносило прочь. Но нет – Лана взяла себя в руки и плотоядно улыбнулась – рано еще. Они только начали. Сегодня за все свои прегрешения – настоящие и будущее – бродяга рассчитается сполна. Сам купил ту суровую плеть, да еще накромсал целый пучок отличных розог – жгучих, как горные пчелы, тугих, словно струи могучего водопада и певучих, будто забористая лютая вьюга. Вот и придется ему попробовать все, так безрассудно заготовленные им яства. Пусть потом не обижается, бестолочь любимая. У нее и самой есть парочка вкусных сюрпризов для своего мальчика.
Демоны, как же он смотрит на нее сейчас! С обожанием. Будто Сама Богиня Табити сошла к нему со Священной Горы. Вот же чудак! Лана облизала губы, пересохшие от вожделения…
Прода от 24.03.2020, 17:43
ГЛАВА 14.
Лана
СЕГОДНЯ С САМОГО УТРА ЛАНС с Кайлом буквально не дали мне пошевелиться, выстилаясь передо мной, будто в старые добрые времена, когда были практически моими рабами. Это было так мило!
Ну… сначала…
Когда я проснулась, розовый букет все так же благоухал, но его напрочь перебивал запах вкусной еды и бесподобный, дурманящий аромат кофе. Я с любопытством разлепила глаза. Мои мужья, оба – о, какие же они у меня славные! – стояли на коленях перед кроватью с подносами в руках: на одном дымилась чашка с кофе, а на другом – возвышалась хорошая такая горка подрумяненных сырников. Демоны! Всё как я люблю.
Я, похихикивая, приняла их игру и тут же вошла в раж, позволив себе от души покапризничать.
«Ой, нет же! Не хочу я кофе! Сделай мне лучше апельсинового соку, милый!»
«Почему сырники сегодня не со сметаной? Фи, хочу котлет! Или, на худой конец, манной каши».
«Хотя, что с вами сделать, балбесы вы бестолковые, ладно, давайте сюда вашу бурду! Так и быть – отравлюся! Но сок и сметану все равно принеси, Ланс!.. И мед не забудь! Всему-то учить тебя надо, паразит!..»
Пока я наслаждалась едой, Кайл и Ланс, сидя подле меня на кровати с двух сторон, работали столиками, то есть подобострастно держали передо мной свои подносы, а так же периодически промокали – очень и очень нежно – мои измазанные в сметане губки салфетками, когда я благосклонно поворачивалась то к одному, то к другому. И наблюдали за моей утренней трапезой с таким благоговением, будто сами всю жизнь мечтали об этих сырниках, с аппетитом исчезающих в моем рту, а не наелись их до отвала пока я спала. Что ж, завтрак, надо отдать должное моим зайцам, и вправду получился истинно королевский, несмотря на то, что парни, хотя и в шутку, определенно пытались оттеснить друг друга. Хм-м, что это еще за выкрутасы опять?
Я скорчила деланно надменный вид:
«Ну, кто из вас, мои верные рабы, донесет меня до ванной?»
Ох, ты ж демоны, лучше б не спрашивала! Прямо лес рук и… кое-что пониже тоже воспрянуло явным бодрячком. А ажиотаж в глазах такой, будто предложила кастинг на лучшую роль в их жизни.
Ладно. Взяла с подноса сахарок, зажала в ладони, спрятала за спину и там поменяла в руках несколько раз.
Разыграем!
Выиграл Ланс, и его серые глазищи так гордо засветились искренним восторгом, что прямо жалко было его обламывать… А нечего мне тут!..
Ну да, стерва я, стерва! А вы не знали?
«А ты тогда, Кайл, золотко мое, потрешь мне спинку!»
О, если вы когда-нибудь видели, как на радостное солнышко, резко набегают тяжелые осенние тучи, тогда вы бы представили, какой расстроенный вид сделался сразу у бедняги Ланса: лицо вытянулось, глаза потухли. Между бровями горестная морщинка залегла. Ну вот, что мне с ними делать? Как-то даже сразу стало жалко моего демона. Надеюсь, все же, сейчас это у них игра такая... И не я, кстати, все это затеяла, будем справедливы…
Зато Кайл, обормотище мой, наоборот, воссиял, словно начищенный пятак, победившим петухом поглядывая на соперника. Ох, дождутся же они у меня, свинёныши ревнивые!
Но пока мне почему-то сильно хотелось, чтобы безо всяких тематических примочек он прижал меня к стене душа, прямо под теплыми струями, и насадил, наконец, на свой жадный член, даже сквозь тонкую ткань его штанов заметно сейчас подрагивающий от вожделения. Такой бархатисто-атласный! Нежный на ощупь… и на вкус… ммм…
А когда Кайл входит в меня так нахально, ярко, без оглядки, как умеет только мой недоэльфик, словно что-то взрывается в моей голове пурпурным пламенем и, одновременно, уносится ввысь космическим вихрем.
«Нарываешься, Кайл!» – шепчу я непослушными губами, и он протяжно стонет мне в шею так, будто я режу его на кусочки.
Как же хорошо, демоны мои!..
В общем, из душа мы выбрались нескоро. Благо Ланс уже справился со своими обидками – если они и были – и приготовил все для пикника на озере. И даже детишек собрал. Вот же умничка! О чем я ему сразу и сказала, и даже поцеловала благодарно: многообещающе и о-очень сладко! Прямо в губы… Он, Зая, чуть было не забыл, зачем все сборы затеял, но вовремя опомнился.
Мне опять не дали и шагу ступить, на руках доставили и загрузили в магическую повозку вместе с детьми, покрывашками и корзинками с едой и привезли прямо на наше любимое место у озера.
Солнышко светило, водичка уютно плескалась у моих ног, Кайл с Лансом старательно отвлекали от меня детишек, бултыхаясь с ними в воде, строя увлеченно песочные замки и гоняя наперегонки по берегу, а я, поставив на себя магическую защиту от солнца, лежала и в кои-то веки ни о чем не заботилась. Чистый отдых.
Потом я ощутила, как в рядах моих любимых мальчиков и девочки возник подозрительный ажиотаж. Видимо, соскучились что ли, охламоны ревнивые…
Прода от 25.03.2020, 17:40
ГЛАВА 15.
Лана
Начал этот вояж Кайл, нахально осведомившись: «А не желает ли прекрасная, но уставшая леди массажик?» И, не дожидаясь моего ответа в виде: «м-м-м…», уселся мне на ноги – «Ай! Демоны! Холодный же паразит! И мокрый!» – и что-то там начал приятно колдовать с моими нагретыми плечами и спиной, попутно увлекательно мне сообщая, какая необычайно атласная у меня кожа, и как же он любит эту родинку на моем плече в форме поцелуйчика, которую так приятно целовать – чего он не преминул тут же и сделать – и какие же у меня совершенные соблазнительные формы, и как бы он прямо сейчас меня съел, начиная с моих нежных пяточек, и, кстати, когда он будет писать мемуары – вот же балбес! – то непременно упомянет в них мой неотразимый профиль, хотя, впрочем, моя восхитительная попка стоит отдельной поэмы… И прочий милый, такой чертовски приятный вздор...
