Потом вдруг прижалась своим разгоряченным телом к его спине, и ее теплые губы, помогая рукам, заскользили, мягко касаясь, по внутренней стороне икр и бедер, согревая влажным дыханием каждый сантиметр его кожи. Сквозь прикрытые веки Ланс видел, как продолжая мечтательно улыбаться каким-то своим мыслям, она вдруг склонилась над ним и, растянув в стороны его ягодицы, настойчиво и дерзко проникла сильным языком в чувствительные складки ануса, за одним томительно жарко вылизывая и нежную промежность, и поджавшуюся мошонку, и мгновенно налившийся пульсирующим колом член, вытворяя тем самым нечто восхитительное, немыслимое с его, совершенно исчезнувшим в этих нереальных ощущениях телом. Лансу казалось, что он напрочь потерял сознание, растворившись в своих феерических впечатлениях. По крайне мере, он не мог точно определить, что происходит в этот момент с ним и вокруг него.
Возможно, он надрывно кричал, умоляя... И сам не понимал, о чем. Цеплялся за простыни, попадавшиеся под его скованные руки, содрогался в смертельных, сладостных судорогах. Из последних вменяемых сил тянулся к своей прекрасной демонессе, мучительно вожделея ее, и не в состоянии получить желаемое, так жестоко, безжалостно связанный, яростно рвался из своих пут.
– Лана!.. Детка!.. Пожалуйста!.. – он задыхался, совсем забывшись в дурманящем экстазе, за что и был возвращен к реальности, ощутив серию терпких обжигающих ударов флоггера в тех самых местах, которых только что касался ее ласковый язык.
Лана, отстранившись и не сдерживая руку, хлестала с размаху по его ягодицам, спине, бедрам, промежности, все еще таким трепетно влажным от прикосновения ее виртуозного рта.
– Ты забываешься, раб! Закрой свой грязный рот! Я тебе не детка!
Ее ледяной тон заставлял внутренности томительно сжиматься, скручиваться в тугой, почти болезненный узел, который никак не мог найти необходимого освобождения, хоть ты плачь.
– Да, да!.. Конечно, госпожа... Простите!.. – ошеломленный пронзительным контрастом, вызвавшем в его теле очередной ураган, он мог еле вымолвить извинения спекшимися, онемелыми ртом.
Потом Лана, опять вероломно усмехаясь, отбросила флоггер и вновь впилась в его раздраженную, горящую плоть ласковыми, настойчивыми прикосновениями языка, заставляя Ланса неистово выть и судорожно хватать воздух непослушными губами.
Она проникала в его размякшую, жаждущую полость, благословенно заполняя ее языком, а затем и жесткими пальцами, массируя настойчиво и тягуче волшебный бугорок простаты. Потом, почувствовав, что ее подопечный в едином шаге от вожделенного экстаза, вдруг отпускала, заставляя Ланса исступленно метаться в ее руках со слезами в помутневших глазах, с мольбами, перемежаемыми стонами сквозь судорожно сведенные зубы.
Так продолжалось несколько раз кряду, пока Лана, наконец, наигралась вдоволь и, сжалившись, перестала терзать свою изнуренную жертву. Помилованный демон тут же выгнулся с громким криком, словно пораженный молнией в тысячи вольт, а потом, рыча, долго бился в цепях, изнемогая и плавясь от нескончаемой, сокрушительной неги.
– Что ж, мальчик мой, вот теперь, когда ты, наконец, освободился от своего вожделения, – дождавшись, пока Ланс придет в себя, вкрадчиво и почти ласково проговорила Лана, вытаскивая из ведра на свет хищные, блестящие от влаги розги, – твоей заднице будет по-настоящему больно, и заслуженное наказание, надеюсь, действительно пойдет тебе впрок.
Враз вернувшись в суровую действительность, Ланс в полной мере осознал каверзный план своей госпожи и сглотнул нервно, нашаривая, за что бы уцепиться вспотевшими мгновенно ладонями. Что ж, справедливое наказание и не должно быть особо легким, он это осознавал, и демон от души понадеялся, что сил вытерпеть обещанную порку у него все-таки хватит.
Примерное в такой позе прибывал Ланс (вот бедняШка, да же?!) во время сессии с Ланой.))
Прода от 30.03.2020, 18:32
ГЛАВА 20.
ОСТОРОЖНО! ДАЛЬШЕ И ДО КОНЦА ОЧЕНЬ ГОРЯЧО И ОТКРОВЕННО! 21+
Ланс
Первые несколько ударов стерпеть было несложно, что Ланс и сделал, стараясь особо не дергаться и не издавать никаких звуков. Дал возможность Лане войти во вкус, забыть об осторожности. А то, что она осторожничала, было заметно – замахивалась не особо сильно, делала перерывы между обжигающими укусами, долго поглаживала прутьями, обозначая место удара.
Мышцы, конечно, невольно сжимались и подрагивали в ожидании. Но ощущения были гораздо слабее предвкушения. И он содрогался, скорее от резкого толчка, чем от боли.
Зато в перерывах Лана нежно проводила прохладной ладошкой по пылающим ягодицам, царапала его бедра и спину острыми коготками, интенсивно и даже резко играла с его анусом и вновь набухшим членом, отчего Ланс тихонько плавился, насаживаясь на ее пальцы и со стонами подставляясь под ласку.
Сейчас, чтобы стало по-настоящему больно, Ланс знал, госпожа должна была метелить его основательно, до вздувшихся кровавых отеков, и, может даже, до легких рассечений кожи. Лана любила и могла так делать, потому что знала: демонические способности мужа позволяли особо с ним не церемониться. Быстрая регенерация и его многолетний опыт выдержат без последствий и не такие воздействия.
Но все же это была игра – жесткая, напитанная пронзительной чувственностью и тягучей завораживающей властью, создающая для обоих исключительное наслаждение – на грани.
Сейчас Лана явно щадила его, чутко действуя болезненным девайсом, перемежая его с поглаживаниями, наблюдала внимательно за его малейшими реакциями. Давала возможность привыкнуть, сразу не вгоняя в шок до исступленно сжавшихся мышц. В этом как раз и состояло особое, виртуозное искусство его госпожи.
Привыкая постепенно, Ланс расслаблялся и мог в полной мере насладиться той дозой боли, которая ему необходима, принимая ее всем существом и растворяясь в ней, словно в стремительном потоке лавы, бурлящей в жарких разломах Инферно.
Самое главное, эту дозу Лана ощущала вместе с ним, искусно определяя накал, поэтому демон мог полностью довериться ей, отдаваясь вот так, до самого малого остатка, принося в дар свое тело и... душу на алтарь их взаимного удовольствия.
Разметав руки в стороны, словно расправленные по ветру крылья, он с упоением парил в своей кипящей нирване, ощущая как волны боли, нахлестывая одна на другую, разрастаются, заполняя его до краев, сливаясь в единый палящий вихрь, который благотворно не давал ему сорваться в склизкое болото своей никчемности и вины.
Из такого положения он мог легко видеть свою госпожу рядом с кроватью, ее красивое, но такое чужое сейчас лицо. Он четко осознавал: здесь была совсем не его Лана, теплая и родная, а восхитительная, неистовая демонесса – далекая, суровая, надменная, строгая.
Ее вид вызывал трепет. Но не тот отчаянный страх на краю бездонной пропасти, который вгоняет в обреченный ступор, а томительные вибрации, заставляющие душу покорно принять неминуемое воздаяние, не позволяющие малодушно свернуть, избежать жалкого отступления.
Ее сильная рука сжимала длинные прутья, которые, словно лапа хищной птицы, подрагивали упруго, когда она резко замахивалась. Потом следовал неотвратимый хлесткий удар, и Ланса топило шквалом безжалостного пламени. Он выгибался невольно и стал поерзывать, чтобы уберечься от слишком терпких ощущений. Цепи, которые тянули его к потолку, холодно бряцали в такт размеренным и... таким сладостным звукам.
Короткий свист, хлопок звонко впившихся в тело прутьев и, следом, яркий, пронзительный ожог. Раз за разом его сила нарастала, розги врезались все острее, чаще, жестче, боль становилась нестерпимей... И Ланс не сдержался, наконец – потянул воздух зубами, еле заметно застонал на выдохе.
Но Лану, понятно, это не остановило. Наоборот, глаза ее сверкнули сытым удовлетворением. Но она лишь плотоядно облизала губы, улыбаясь, готовая и дальше вкушать свою возбуждающую трапезу.
Ланс помнил, его задача сейчас – безропотно впустить в себя боль, постепенно становившуюся запредельной, не сдерживать ее поток, позволить завладеть собой полностью, и тогда она прорвется живительным фонтаном, захлестнет его своим волшебным вожделением, позволит улететь в такие невероятные дали, в которые он мог попасть только таким вот причудливым путем.
И он, выскальзывая за рамки сознания, задышал громко, со стонами, потом закричал, уже не сдерживаясь, и крик его был жалобным, раненым, полным страдания. Только вот было ли это страдание результатом боли или... все-таки тех самых, сладостных вибраций, заполонивших до предела его существо и жадно рвущихся наружу. Он уже не мог сообразить.
Мир плавился, воздух со всхлипами срывался с пересохших губ. Демон не замечал ничего вокруг, кроме своих фантастических ощущений. Вожделенный прорыв был так близко...
В полу беспамятстве он повернул голову в сторону и вдруг увидел хмурые глаза Кайла, которые внимательно взирали на него в обрамлении своих густых черных ресниц. Ланса в одно мгновение выбило из радужной эйфории, словно на него враз плеснули ледяной воды.
Демоны! Кайл?! Почему он здесь?! Ах да, точно!.. Он ведь спрашивал разрешения посмотреть.
Парень стоял на коленях недалеко от кровати, и в его полагающейся случаю покорной позе не было ни капли смирения. Наоборот, нахохлившись, словно вздорный птенец, он с великим подозрением и, даже, с некоторым негодованием смотрел на подвешенного вверх ногами Ланса, которого явно безжалостно наказывали. Но вот то, что при этом происходило с демоном, никак не походило на ожидаемый эффект от невыносимых мук. И, хотя вся задница бедолаги уже приобрела карминовый оттенок, с легкими кровавыми росчерками по всей исхлестанной поверхности, он был, несомненно, весьма и весьма доволен происходящим.
Кайл заметно сглотнул и отвел взгляд, когда заметил, что Ланс, в свою очередь, уставился на него ошарашено, будто выдернутый на поверхность утопающий. Потом демон медленно перевел сосредоточенный взгляд на потолок, уже вроде и не замечая сыпавшихся на него ударов, и весь подобрался внутренне, с силой закусив губу.
Он почти не обратил внимания на то, что Лана остановилась, походила взад, вперед, испытывающе посматривая на пленника. Потом что-то сказала Кайлу, указывая место в отдалении – так, чтобы Ланс не мог его видеть.
На самом деле, Ланса неожиданно захолонули противоречивые мысли, которые, с одной стороны, его невероятно расстраивали, потому что вроде как были неуместны – да и Лана этого не любила – а с другой, он ничего не мог с собой поделать. Ведь ту близость, которая возникала между ним и женой во время их горячих игр, он ни за что не хотел потерять. Это было нечто слишком личное, уникальное. То, что связывало их души. Навсегда.
Демон никак не мог отделаться от мысли, что Кайл имеет явные преимущества в отношениях с Ланой, и если он отберет у Ланса еще и этот шанс, то тогда ему точно не на что надеяться. Он будет отвергнут, не нужен, как и тогда, в Инферно, еще до встречи с его возлюбленной демонессой.
Ланс не мог снова испытать это чувство никчемности. Никогда больше...
Сама Лана, несомненно, почувствовала перемену настроения своего подопечного, его странное напряжение. Она и так всегда чутко ловила их эмоции, почти читая мысли. А сейчас, то, что он потерял настрой, конечно, было заметно слишком явно. Брови ее удивленно вскинулись, но госпожа ничего не сказала – лишь дала Лансу небольшую паузу – и как ни в чем не бывало продолжила игру.
Но напор свой значительно сбавила, вновь лишь похлестывая практически ласково, как в самом начале. Или Лансу просто так казалось, учитывая то, что чувствительность в потрепанном седалище была сейчас значительно снижена, да и он был занят совсем другими переживаниями. Если признаться, ему не было больно. От слова «совсем».
Но демон понимал, что Кайл пришел посмотреть, насколько все это для него приемлемо, и, право, сейчас он, Ланс, будет последним глупцом, если не поборется за свою территорию. Поэтому со следующим прикосновениями розог, Ланс выгнулся излишне резко, охнул и нарочито громко застонал, всем своим страдальческим видом изображая человека, с которого живьем снимают кожу. Искренне надеясь при этом, что от души напугает Кайла своей реакцией.
Лана замерла на мгновение, недоуменно раскрыв янтарные глаза, потом, немного поразмыслив, еще раз хлестанула извивающееся тело, чтобы с интересом послушать в ответ чрезвычайно надрывную тираду:
– ЛАНА! ПожА-Алуйста! Я больше не бУ-Уду!.. АЙ! БОЛЬНО! ЛАНОЧКА! ГОСПОЖА! ПРОСТИ-ИТЕ! ОЙ!
Лана хмыкнула, с сомнением покачав головой, в глазах ее вдруг заискрились легкие смешинки. Под жуткие вопли Ланса, она еще несколько раз несильно вписала ему по заднице, с любопытством наблюдая за его виртуозным представлением. Потом, наконец, пожала плечами.
– Догадываюсь, что ты задумал, мошенник, – проговорила она, со вздохом отбрасывая в сторону розги, – и, сдается мне, что вот прямо сейчас ты меня обижаешь. Очень сильно, Ланс!
Ланс понял, что перестарался, и уставился на жену с отчаянием, невольно сглатывая спазм.
– Чем, госпожа? – сорванный голос его звучал глуховато, а может это был отголосок животного страха перед реальной угрозой расстроить его девочку.
Великие Демонессы! Как же он не подумал опять!
– А тем! – Лана склонилась совсем близко к его лицу, и он увидел, как зрачки ее полыхнули демоническим пламенем. – Тем, что не доверяешь мне. Так и не можешь поверить до конца в мои чувства!
Ланс мысленно застонал, проклиная свою мимолетную и от этого такую глупую затею.
– Лана! – зашептал он судорожно, ощущая всем нутром, как в животе все помертвело. – Ланочка, прости! Я не хотел! Не подумал! Я не то имел в виду! Честно!
Лана с силой провела ноготком по его щеке, царапая кожу, и, далее, по шее, по груди – ярко красной дорожкой к соску. Слизнула навернувшуюся капельку крови. Потом вдруг усмехнулась, и взгляд ее смягчился.
– Боги! Ну, какой же ты у меня дурачок, мой хороший! Правда. Вот хоть кол на голове теши! Никак не хочешь уяснить, что люблю вас обоих. Одинаково. И ничего не изменится. Даже если ты сильно постараешься меня разочаровать. Хотя... – она потянулась к его запястьям, отстегнула манжеты от растяжек, опустила перекладину пониже, освобождая ноги. – Достали вы меня уже со своей глупой ревностью! Так что ничего не могу обещать.
– Лана! Поверь! – он почти стонал и, тяжело перекатившись на бок, уткнулся пунцовым от стыда лицом ей в бедро. – Больше этого не повторится! Клянусь! Никогда!
– А я вообще тебя никогда не ревную! – донеслось из угла возмущенно. – Не знаю, чего это вдруг демоненок взялся. Ты же никогда не даешь нам повода, Ланочка!
Ох, ну прямо демон-искуситель и плутяра-обольститель в одном флаконе. Вот ведь жук лапчатый! Благо Лана на этот комментарий тоже саркастически хмыкнула.
– Пф-ф-ф! Ну-ну... – она утомленно закатила глаза, потом нетерпеливо выдохнула и, поднявшись с кровати, прошествовала к широкому креслу, на которое уселась, заложив ногу на ногу.
Ее точеные колени, красиво обтянутые паутинками чулок, вызывали желание вымолить прощение, трепетно прижавшись к ним щекой.
