- Хватит на меня наезжать! - рыкнул Бернард. - Мне вообще-то твоя помощь нужна, а не вот это вот все...
- Ладно, извини... И что конкретно она видела? - Люциус заставил себя говорить более спокойно. - Ты же у нас примерный мальчик, строгих нравов. Правильно? Ничего лишнего ты себе в принципе позволить не мог. Верно? Бернард, не молчи, зараза ты такая! А ну рассказывай, что ты сделал?!
- Не важно, что я сделал и неважно, что видела Мейли Лан. Важно, чтоб у этой защитницы не было возможности рассказать все моей жене!
- И как ты это себе представляешь?
- Мейли Лан мнит себя защитницей моей жены и на этом основании думает, что ей позволено ходить везде, где захочется, преследуя Ньюнис. Напомни этой вездесущей за что конкретно ей платят, и кто именно прикрывает ею тощую задницу, чтоб она беспрепятственно могла родить своего ребёнка. И естественно, окружи достойной охраной Ньюнис так, чтоб у Мейли Лан не было никакой возможности пробраться к ней. Ну и ещё нагрузи Квентина, чтоб он тоже не смог ничего рассказать.
- Я ещё понимаю пригрозить Мейли Лан. Но как заткнуть Квентина?
- Что значит как? У него одна беда - Мейли Лан. Хочет на ней жениться? Значит, пусть держит язык за зубами! Мне тебя что, правда, всему этому учить нужно?!
- А ты уверен, что Мейли Лан уже все ему не рассказала?
- Я откуда знаю? И для чего ты думаешь, я тебе все это рассказываю?
- Понятно, - фыркнул Люциус и направился к выходу. Вот только подумал, что все идёт хорошо, как та-да-та-дам!
- И у меня к тебе потом ещё будет один серьезный разговор. Как с этим делом разберёшься, возвращайся ко мне, - сказал ему Бернард в спину.
Люциус у двери обернулся и кивнул. Но задерживаться выяснять, что там у него ещё за дело не стал. Не до того сейчас.
Первым делом Люциус на этаже королевы уточнил не приходила ли сегодня к Её Величеству защитница Мейли Лан - не было. Уже хорошо.
Люциус из личной охраны выбрал ещё шестерых крепких мужчин и велел им сторожить королеву как зеницу ока. И, разумеется, главным образом не пускать к ней Мейли Лан.
Затем Люциус в библиотеке увидел принцессу Катарину. Она была одна, бледная, заплаканная. Одного взгляда на неё хватило, чтоб понять - самой убедить Мейли Лан молчать у неё не вышло. И возможно, нечто очень опасное Мейли Лан уже рассказала сегодня ночью Квентину.
В любом случае они оба ещё не приехали в замок, несмотря на обеденное время уже. Это давало время для маневра - встретить их самому и понять насколько у Мейли Лан длинный язычок. Вот только самому выяснять, значит, сильно накалить обстановку. А помочь в столь деликатном вопросе может ему только один человек...
- Это шутка такая, да? - спросила у него с надеждой Мавен. - Ты просто задумал очередную диверсию насчёт меня, да? И все это твой план?
- Поверь, уж лучше б это была диверсия.
- Но ведь у Катарины есть Генри, а король с женой, у них ребёнок... Я не понимаю, что там могло произойти, и что Мейли Лан могла увидеть?!
- Давай не будем выяснять. Меньше сами знаем, крепче спим. И чтоб королю и принцессе головы не снесли, пожалуйста, Мавен, помоги мне все уладить.
- Ладно, - сдалась Мавен. - Но ты мой должник!
- Не наглей, - усмехнулся Люциус. - Я уже тебе здорово помогаю с солойским языком и тем, что не отбираю у тебя дневник Софии.
Мавен очень многозначительно на него посмотрела. Вот был бы он послабее духом, то испепелился бы уже на том же месте, где стоял, но наглость, говорят, второе счастье, поэтому в битве взглядов он победил.
- Ладно, - снова буркнула она. - Я сейчас только проверю, где Йорис, а потом встречусь с тобой у входа в замок. Мейли с Квентином обычно приезжают к центральному входу, через главную площадь сада. Там их и встретим. А сами будем делать вид, что солойский изучаем. Возьми вон мои тетради.
- Хорошо, договорились.
Люциус, конечно, удивился, что какой-то там секретарёк и его нагловатая невеста смеют приезжать в замок через главный вход, словно какие-то важные графья да герцоги, или иностранные послы, на худой конец. Но... Что тут скажешь? Наглость она либо есть, либо её две.
Мавен себя долго ждать не заставила. Появилась довольно быстро и так как они слишком подозрительно бы выглядели, если б таращилась на дорогу, молча, Люциус начал новый урок. Сначала проверил её домашнее задание, поправил, где нужно, где-то похвалил. А после продолжил рассказывать ей о временах глаголов, которые в солойской речи прыгают и скачут, как захотят, и это не считается ошибкой.
- Вот именно из-за этого правила я и не выучила этот язык раньше, - бурчала Мавен себе под нос. - И знаешь, это правило бесит меня до сих пор. Ну не понимаю я, почему времена глаголов как птички скачут и это норма.
- Потому что язык птичий, вот он и скачет, - хихикнул Люциус. - И птички не говорят же, как мы с тобой, они чирикают, поют, каркают. Думаешь, птицы, в самом деле, задумываются о временах глаголов?
- Тогда как вообще у подобного языка появилась грамматика? Почему этот язык можно выучить по учебнику? Свистеть, как птичка, может кто угодно!
- Свистеть, как птичка, может кто угодно, но понимать при этом что свистишь, и что птицы тебе отвечают можно лишь, вызубрив их язык.
И заметив пару притаившихся ворон на ближайшем дереве, Люциус засвистел им на солойском. С воронами правильно каркать на их языке, но язык воронов Люциус не любил - он очень грубый на произношение. Вороньим языком перед любимой девушкой не покрасуешься, хотя именно воронов Люциус обожал больше, чем любых других птиц. Другое дело солойский - красивый, певучий. И вороны умные птицы, ответят хоть и на своём, но солойский понимают. Одна из птиц полетела к нему, села на плечо и внимательно стала в глаза заглядывать. Люциус достал из кармана горбушку хлеба. У него всегда при себе был хлеб для птиц. Он, не жадничая отдал все птице, которая схватив угощение, полетала обратно к своему собрату.
- Потрясающе, - только и могла буркнуть Мавен. - Меня всегда поражало, как легко тебе удаётся говорить с птицами и понимать их... Это правда потрясающе! Но мне не нужно такое умение. Я всего лишь хочу прочесть дневник. А там мало того, что почерк как курица лапой, так ещё и сами значения... Я не могу назвать их буквами! Там черт ногу сломает!
- Было бы быстрее, если б ты показала его мне, - подметил Люциус. - Я б тебе все за один вечер перевёл.
Мавен посмотрела на него так, словно уже и не против этого. Оно и понятно, солойский ей не даётся, как бы она не старалась. И это не удивительно. Птичьи языки очень сложные, потому отец его и дал приказ прозвать их мёртвыми. Если раньше во многих школах мира они были обязательными к обучению, то теперь нет. И это правильное решение.
Мавен что-то хотела сказать, но первой услышала приближение паромобиля. Люциус перевёл взгляд с неё в другую сторону, только потому, что она ему кивнула на приближающийся транспорт.
Парочка влюблённых выходила так, словно они приехали в ресторан на ужин, а не на работу. Хохотали над чем-то своим, целовались, обнимались, вот словно насмотреться друг на дружку не могли. И далеко не сразу заметили их с Мавен. Люци кивнул Квентину, чтоб отошёл вместе с ним в сторону для разговора, а Мавен увела Мейли Лан. Соответственно они стояли слишком далеко, чтоб слышать разговоры друг друга.
- Ты чего сегодня так опаздываешь? - спросил Люци. - Хоть знаешь, что сегодня было? Или несёшь такой роскошный подарок королеве, что она с лёгкостью забудет, как ты кинул её в самый важный в её жизни день?
Квентин заметно изменился в лице. Ничего он не знал. И подарка никакого у него нет. А когда Люциус рассказал, что королева Ньюнис теперь Хранительница Островов, Квентин и вовсе потерял дар речи.
- Я... Надо срочно к ней бежать... - промямлил Квентин.
- Подарок-то хоть есть? Новости может какие-нибудь важные? Донесение?
- Гол как сокол, - сокрушенно пробормотал Квентин. - Она очень обидится за моё опоздание... Вот надо ж было именно сегодня задержаться...
- Ну так хоть цветы собери какие, - кивнул Люциус в сторону садовников, макушки которых красовались где-то вдалёке в саду.
- Точно, спасибо за идею! Я твой должник!
- А то, - хмыкнул Люциус, наблюдая, как быстро унесся Квентин, позабыв даже свою невесту чмокнуть на прощание.
Люциус направился к Мейли Лан, но та сразу его заметила, испуганно вздрогнула и сбежала.
- Проблемы будут? - спросил Квентин у Мавен.
- Она дорожит расположением Её Величества, - сказала Мавен. - Квентину ничего не сказала, но королеве сама хочет рассказать обо всем, что увидела и услышала. Я напугала её хорошенько. Думаю, на неё это подействовало, потому что только ты шаг к нам сделал, она тут же драпанула. Позже я поговорю с ней ещё раз. Думаю, она никому ничего не скажет. Но ей бы смотаться уже поскорее, тогда б она не смогла уже ничего нашкурить. Впрочем, я расскажу ей в подробностях, кого она защищать пытается, глядишь, может, вспомнит, что её цель - это Катарина, а не королева.
- Я буду очень тебе за это благодарен, - сказал Люциус. - Да и не только я. Сама понимаешь.
- Конечно, - кивнула Мавен.
Дело оставалось далеко до завершения и рано ещё идти к Бернарду и как-то его успокаивать. Как минимум, потому что успокоить его нечем. Люциус сам дважды умудрился словить Мейли Лан на коридоре, где был кабинет королевы. И ему пришло донесение, что ещё один раз Мейли Лан попыталась пройти в личные покои королевы. Вот же неугомонная проныра, а?
Поймав её на коридоре в четвертый раз, Люциус силой уволок её к себе в кабинет. Он говорил с ней очень холодно и грубо, он расписал ей все её будущее, если она сделает в сторону королевы Ньюнис хотя бы один шаг. И рассказал, что ждёт её любимого Квентина, если она хоть что-то посмеет передать через него. Люциус говорил и говорил, и говорил специально до того, что она в ужасе разрыдалась, не веря, что кто-то может быть с ней настолько жесток. А Люциусу несложно. Ему эта сюл'акрийка совершенно никто, чтоб он с ней церемонился. Для него имеет важность только благополучие короля, и он даже не постеснялся налить в маленькую рюмочку яда из личных запасов и поставить её перед Мейли Лан.
- Пей. Раз сама молчать не умеешь, это тебе поможет. А всем скажу, что тебя защитницы из ордена нашли. И ты, чтоб с ними в орден не уехать, сама яд выпила. И никто тебя спасти не сумел. По-моему очень правдоподобно звучит, а ты что скажешь?
Она рыдала, и умоляла его пощадить её. Да ведь и несложно же пощадить, главное, чтоб молчала и не лезла, куда не просят. И только после таких открытых угроз, когда Люциус можно сказать чуть не заставил её сам выпить яд, она поклялась, что никому ничего не скажет.
Она говорила искренне. Она поклялась молчать. И казалось бы, после всего, что он сейчас заставил её пережить, у него не должно быть причин ей не верить. Однако Люциус не верил. Мейли Лан дрожала перед ним, тряслась, пыталась утереть слезы - бесполезно. Не слушалась саму себя, не в состоянии успокоиться. И всё же, всё равно, Люциус не мог до конца поверить, что добился нужного результата.
Нельзя её вот так отпускать - говорило ему предчувствие. И он верил себе, а не её слезам. И все же, когда Мейли Лан опустилась перед ним на колени и повторила свои клятвы, умоляя не заставлять её пить яд, Люциуса это тронуло. По-настоящему тронуло.
В её глазах нет ничего кроме желания жить. И жить ей хотелось за себя и своего ребёнка, а не королеву. Наконец-то эта девчонка задумалась, что ей должно быть действительно важно.
- Ещё раз тебя заметят на этаже королевы или где-то ещё увидят вас с королевой наедине, если ты решишь предать свою истинную хозяйку - принцессу Катарину, то знай: мне не придется тебя заставлять пить яд. Я устрою тебе такое, что ты сама с радостью предпочтешь его выпить. А теперь уходи.
Она вскочила на ноги, утирая слезы, поклонилась ему, поблагодарила, вновь пообещала хранить молчание и убежала. Не, не убежала - драпала со всех ног. Он здорово её напугал, а раз так по-настоящему испугалась, значит, будет молчать. Вот теперь можно идти к королю и докладывать о результатах.
Бернард слушал его отчёт с довольной улыбкой и облегчённым вздохом. Бедолага места себе не находил, а теперь, наконец, можно выдохнуть. От счастья он даже сходил к бару и налил и себе, и Люциусу по стакану крепкого бренди. Пить особо не хотелось, но компанию поддержать надо.
- А о чем ты ещё хотел поговорить? - спросил Люци, сделав глоток.
- О дневнике Софии. Что ты об этом знаешь?
Люциус развёрнуто ответил на этот вопрос, а король рассказал то, что ему недавно наговорила жена. А после задал вопрос:
- Как думаешь, Шейн мог убить Софию?
- Технически она умерла в ту ночь, когда вы с Шейном только вернулись. Поэтому как бы да, он мог её убить. Но зачем? И почему на ванной София написала «королева Н»? Сам Шейн считает, что Софию прихлопнула Ньюнис, думая, что та была твоей любовницей. И я знаю, что Шейн защитил Ньюнис, прикрыл её. Если он что-то и сжёг, то только чтоб прикрыть Ньюнис, которая пришла к нему поплакаться.
- То есть... - Бернард напрягся. - В тот момент Шейн ведь прекрасно знал, что я не люблю жену и хочу с ней расстаться. У него на руках были некие доказательства её вины, и не в чем-то, а в убийстве невинной женщины, и Шейн все сжёг? Я правильно понял?
- Правильно, - сказал Люциус.
- То есть он меня предал?
- Да. Только, может, не будем спешить с выводами? Мы же не знаем, что конкретно он сжёг, верно?
- Он предпочёл что-то сжечь, а не принести мне. Это предательство. И даже не так важно, что там было, - сурово произнёс Бернард. - Это достаточно веский довод лишить Шейна титула Голоса Короля, как только он вернётся.
- Бернард... - опешил Люциус. - Ты же так говоришь, потому что боишься, что он помешает твоему плану избавиться от Ньюнис? На самом деле ты ведь не хочешь потерять его в качестве своей правой руки?
- Это зависит уже не от меня, - сурово произнёс Бернард и так же сурово посмотрел ему в глаза. - Проведи расследование Люци и узнай все сам. Если Шейн действительно защитил Ньюнис тогда, если он действительно меня предал, он лишится титула моего Голоса навсегда.
- А если нет?
- А если нет, то раздуть надо так, чтоб все это выглядело правдой. И он потеряет свой статус на время, пока я не избавлюсь от Ньюнис. Вместе они быть не смогут, он будет мешать. Видел бы ты его письма... Он даже сам убить её хочет, раз я не могу решиться на это. Так что расследуй все, как следует.
- Хорошо. Я все понял, - вздохнул Люци.
Меньше всего ему хотелось подставлять друга. Но нужно все же расследовать это дело и залезть в дневник Софии. Если Шейн действительно как-то причастен к её смерти, то свою участь он уже сам решил, и последствия ему не понравятся...
Ньюнис вместе с мужем развлекалась над своим отцом. То они отправляли его обратно на острова, то высылали приглашение приехать в столицу севера немедленно. И так несколько раз! Ньюнис это здорово забавляло, она хохотала над каждой отправкой письма, и казалось, что Бернарду тоже смешно, но отправив очередное приглашение своему отцу под диктовку мужа, Ньюнис на вопрос «отказ в приёме напишем сразу или завтра?» поймала на себе взгляд Бернарда, который ей не понравился.
- Ладно, извини... И что конкретно она видела? - Люциус заставил себя говорить более спокойно. - Ты же у нас примерный мальчик, строгих нравов. Правильно? Ничего лишнего ты себе в принципе позволить не мог. Верно? Бернард, не молчи, зараза ты такая! А ну рассказывай, что ты сделал?!
- Не важно, что я сделал и неважно, что видела Мейли Лан. Важно, чтоб у этой защитницы не было возможности рассказать все моей жене!
- И как ты это себе представляешь?
- Мейли Лан мнит себя защитницей моей жены и на этом основании думает, что ей позволено ходить везде, где захочется, преследуя Ньюнис. Напомни этой вездесущей за что конкретно ей платят, и кто именно прикрывает ею тощую задницу, чтоб она беспрепятственно могла родить своего ребёнка. И естественно, окружи достойной охраной Ньюнис так, чтоб у Мейли Лан не было никакой возможности пробраться к ней. Ну и ещё нагрузи Квентина, чтоб он тоже не смог ничего рассказать.
- Я ещё понимаю пригрозить Мейли Лан. Но как заткнуть Квентина?
- Что значит как? У него одна беда - Мейли Лан. Хочет на ней жениться? Значит, пусть держит язык за зубами! Мне тебя что, правда, всему этому учить нужно?!
- А ты уверен, что Мейли Лан уже все ему не рассказала?
- Я откуда знаю? И для чего ты думаешь, я тебе все это рассказываю?
- Понятно, - фыркнул Люциус и направился к выходу. Вот только подумал, что все идёт хорошо, как та-да-та-дам!
- И у меня к тебе потом ещё будет один серьезный разговор. Как с этим делом разберёшься, возвращайся ко мне, - сказал ему Бернард в спину.
Люциус у двери обернулся и кивнул. Но задерживаться выяснять, что там у него ещё за дело не стал. Не до того сейчас.
Первым делом Люциус на этаже королевы уточнил не приходила ли сегодня к Её Величеству защитница Мейли Лан - не было. Уже хорошо.
Люциус из личной охраны выбрал ещё шестерых крепких мужчин и велел им сторожить королеву как зеницу ока. И, разумеется, главным образом не пускать к ней Мейли Лан.
Затем Люциус в библиотеке увидел принцессу Катарину. Она была одна, бледная, заплаканная. Одного взгляда на неё хватило, чтоб понять - самой убедить Мейли Лан молчать у неё не вышло. И возможно, нечто очень опасное Мейли Лан уже рассказала сегодня ночью Квентину.
В любом случае они оба ещё не приехали в замок, несмотря на обеденное время уже. Это давало время для маневра - встретить их самому и понять насколько у Мейли Лан длинный язычок. Вот только самому выяснять, значит, сильно накалить обстановку. А помочь в столь деликатном вопросе может ему только один человек...
- Это шутка такая, да? - спросила у него с надеждой Мавен. - Ты просто задумал очередную диверсию насчёт меня, да? И все это твой план?
- Поверь, уж лучше б это была диверсия.
- Но ведь у Катарины есть Генри, а король с женой, у них ребёнок... Я не понимаю, что там могло произойти, и что Мейли Лан могла увидеть?!
- Давай не будем выяснять. Меньше сами знаем, крепче спим. И чтоб королю и принцессе головы не снесли, пожалуйста, Мавен, помоги мне все уладить.
- Ладно, - сдалась Мавен. - Но ты мой должник!
- Не наглей, - усмехнулся Люциус. - Я уже тебе здорово помогаю с солойским языком и тем, что не отбираю у тебя дневник Софии.
Мавен очень многозначительно на него посмотрела. Вот был бы он послабее духом, то испепелился бы уже на том же месте, где стоял, но наглость, говорят, второе счастье, поэтому в битве взглядов он победил.
- Ладно, - снова буркнула она. - Я сейчас только проверю, где Йорис, а потом встречусь с тобой у входа в замок. Мейли с Квентином обычно приезжают к центральному входу, через главную площадь сада. Там их и встретим. А сами будем делать вид, что солойский изучаем. Возьми вон мои тетради.
- Хорошо, договорились.
Люциус, конечно, удивился, что какой-то там секретарёк и его нагловатая невеста смеют приезжать в замок через главный вход, словно какие-то важные графья да герцоги, или иностранные послы, на худой конец. Но... Что тут скажешь? Наглость она либо есть, либо её две.
Мавен себя долго ждать не заставила. Появилась довольно быстро и так как они слишком подозрительно бы выглядели, если б таращилась на дорогу, молча, Люциус начал новый урок. Сначала проверил её домашнее задание, поправил, где нужно, где-то похвалил. А после продолжил рассказывать ей о временах глаголов, которые в солойской речи прыгают и скачут, как захотят, и это не считается ошибкой.
- Вот именно из-за этого правила я и не выучила этот язык раньше, - бурчала Мавен себе под нос. - И знаешь, это правило бесит меня до сих пор. Ну не понимаю я, почему времена глаголов как птички скачут и это норма.
- Потому что язык птичий, вот он и скачет, - хихикнул Люциус. - И птички не говорят же, как мы с тобой, они чирикают, поют, каркают. Думаешь, птицы, в самом деле, задумываются о временах глаголов?
- Тогда как вообще у подобного языка появилась грамматика? Почему этот язык можно выучить по учебнику? Свистеть, как птичка, может кто угодно!
- Свистеть, как птичка, может кто угодно, но понимать при этом что свистишь, и что птицы тебе отвечают можно лишь, вызубрив их язык.
И заметив пару притаившихся ворон на ближайшем дереве, Люциус засвистел им на солойском. С воронами правильно каркать на их языке, но язык воронов Люциус не любил - он очень грубый на произношение. Вороньим языком перед любимой девушкой не покрасуешься, хотя именно воронов Люциус обожал больше, чем любых других птиц. Другое дело солойский - красивый, певучий. И вороны умные птицы, ответят хоть и на своём, но солойский понимают. Одна из птиц полетела к нему, села на плечо и внимательно стала в глаза заглядывать. Люциус достал из кармана горбушку хлеба. У него всегда при себе был хлеб для птиц. Он, не жадничая отдал все птице, которая схватив угощение, полетала обратно к своему собрату.
- Потрясающе, - только и могла буркнуть Мавен. - Меня всегда поражало, как легко тебе удаётся говорить с птицами и понимать их... Это правда потрясающе! Но мне не нужно такое умение. Я всего лишь хочу прочесть дневник. А там мало того, что почерк как курица лапой, так ещё и сами значения... Я не могу назвать их буквами! Там черт ногу сломает!
- Было бы быстрее, если б ты показала его мне, - подметил Люциус. - Я б тебе все за один вечер перевёл.
Мавен посмотрела на него так, словно уже и не против этого. Оно и понятно, солойский ей не даётся, как бы она не старалась. И это не удивительно. Птичьи языки очень сложные, потому отец его и дал приказ прозвать их мёртвыми. Если раньше во многих школах мира они были обязательными к обучению, то теперь нет. И это правильное решение.
Мавен что-то хотела сказать, но первой услышала приближение паромобиля. Люциус перевёл взгляд с неё в другую сторону, только потому, что она ему кивнула на приближающийся транспорт.
Парочка влюблённых выходила так, словно они приехали в ресторан на ужин, а не на работу. Хохотали над чем-то своим, целовались, обнимались, вот словно насмотреться друг на дружку не могли. И далеко не сразу заметили их с Мавен. Люци кивнул Квентину, чтоб отошёл вместе с ним в сторону для разговора, а Мавен увела Мейли Лан. Соответственно они стояли слишком далеко, чтоб слышать разговоры друг друга.
- Ты чего сегодня так опаздываешь? - спросил Люци. - Хоть знаешь, что сегодня было? Или несёшь такой роскошный подарок королеве, что она с лёгкостью забудет, как ты кинул её в самый важный в её жизни день?
Квентин заметно изменился в лице. Ничего он не знал. И подарка никакого у него нет. А когда Люциус рассказал, что королева Ньюнис теперь Хранительница Островов, Квентин и вовсе потерял дар речи.
- Я... Надо срочно к ней бежать... - промямлил Квентин.
- Подарок-то хоть есть? Новости может какие-нибудь важные? Донесение?
- Гол как сокол, - сокрушенно пробормотал Квентин. - Она очень обидится за моё опоздание... Вот надо ж было именно сегодня задержаться...
- Ну так хоть цветы собери какие, - кивнул Люциус в сторону садовников, макушки которых красовались где-то вдалёке в саду.
- Точно, спасибо за идею! Я твой должник!
- А то, - хмыкнул Люциус, наблюдая, как быстро унесся Квентин, позабыв даже свою невесту чмокнуть на прощание.
Люциус направился к Мейли Лан, но та сразу его заметила, испуганно вздрогнула и сбежала.
- Проблемы будут? - спросил Квентин у Мавен.
- Она дорожит расположением Её Величества, - сказала Мавен. - Квентину ничего не сказала, но королеве сама хочет рассказать обо всем, что увидела и услышала. Я напугала её хорошенько. Думаю, на неё это подействовало, потому что только ты шаг к нам сделал, она тут же драпанула. Позже я поговорю с ней ещё раз. Думаю, она никому ничего не скажет. Но ей бы смотаться уже поскорее, тогда б она не смогла уже ничего нашкурить. Впрочем, я расскажу ей в подробностях, кого она защищать пытается, глядишь, может, вспомнит, что её цель - это Катарина, а не королева.
- Я буду очень тебе за это благодарен, - сказал Люциус. - Да и не только я. Сама понимаешь.
- Конечно, - кивнула Мавен.
Дело оставалось далеко до завершения и рано ещё идти к Бернарду и как-то его успокаивать. Как минимум, потому что успокоить его нечем. Люциус сам дважды умудрился словить Мейли Лан на коридоре, где был кабинет королевы. И ему пришло донесение, что ещё один раз Мейли Лан попыталась пройти в личные покои королевы. Вот же неугомонная проныра, а?
Поймав её на коридоре в четвертый раз, Люциус силой уволок её к себе в кабинет. Он говорил с ней очень холодно и грубо, он расписал ей все её будущее, если она сделает в сторону королевы Ньюнис хотя бы один шаг. И рассказал, что ждёт её любимого Квентина, если она хоть что-то посмеет передать через него. Люциус говорил и говорил, и говорил специально до того, что она в ужасе разрыдалась, не веря, что кто-то может быть с ней настолько жесток. А Люциусу несложно. Ему эта сюл'акрийка совершенно никто, чтоб он с ней церемонился. Для него имеет важность только благополучие короля, и он даже не постеснялся налить в маленькую рюмочку яда из личных запасов и поставить её перед Мейли Лан.
- Пей. Раз сама молчать не умеешь, это тебе поможет. А всем скажу, что тебя защитницы из ордена нашли. И ты, чтоб с ними в орден не уехать, сама яд выпила. И никто тебя спасти не сумел. По-моему очень правдоподобно звучит, а ты что скажешь?
Она рыдала, и умоляла его пощадить её. Да ведь и несложно же пощадить, главное, чтоб молчала и не лезла, куда не просят. И только после таких открытых угроз, когда Люциус можно сказать чуть не заставил её сам выпить яд, она поклялась, что никому ничего не скажет.
Она говорила искренне. Она поклялась молчать. И казалось бы, после всего, что он сейчас заставил её пережить, у него не должно быть причин ей не верить. Однако Люциус не верил. Мейли Лан дрожала перед ним, тряслась, пыталась утереть слезы - бесполезно. Не слушалась саму себя, не в состоянии успокоиться. И всё же, всё равно, Люциус не мог до конца поверить, что добился нужного результата.
Нельзя её вот так отпускать - говорило ему предчувствие. И он верил себе, а не её слезам. И все же, когда Мейли Лан опустилась перед ним на колени и повторила свои клятвы, умоляя не заставлять её пить яд, Люциуса это тронуло. По-настоящему тронуло.
В её глазах нет ничего кроме желания жить. И жить ей хотелось за себя и своего ребёнка, а не королеву. Наконец-то эта девчонка задумалась, что ей должно быть действительно важно.
- Ещё раз тебя заметят на этаже королевы или где-то ещё увидят вас с королевой наедине, если ты решишь предать свою истинную хозяйку - принцессу Катарину, то знай: мне не придется тебя заставлять пить яд. Я устрою тебе такое, что ты сама с радостью предпочтешь его выпить. А теперь уходи.
Она вскочила на ноги, утирая слезы, поклонилась ему, поблагодарила, вновь пообещала хранить молчание и убежала. Не, не убежала - драпала со всех ног. Он здорово её напугал, а раз так по-настоящему испугалась, значит, будет молчать. Вот теперь можно идти к королю и докладывать о результатах.
Бернард слушал его отчёт с довольной улыбкой и облегчённым вздохом. Бедолага места себе не находил, а теперь, наконец, можно выдохнуть. От счастья он даже сходил к бару и налил и себе, и Люциусу по стакану крепкого бренди. Пить особо не хотелось, но компанию поддержать надо.
- А о чем ты ещё хотел поговорить? - спросил Люци, сделав глоток.
- О дневнике Софии. Что ты об этом знаешь?
Люциус развёрнуто ответил на этот вопрос, а король рассказал то, что ему недавно наговорила жена. А после задал вопрос:
- Как думаешь, Шейн мог убить Софию?
- Технически она умерла в ту ночь, когда вы с Шейном только вернулись. Поэтому как бы да, он мог её убить. Но зачем? И почему на ванной София написала «королева Н»? Сам Шейн считает, что Софию прихлопнула Ньюнис, думая, что та была твоей любовницей. И я знаю, что Шейн защитил Ньюнис, прикрыл её. Если он что-то и сжёг, то только чтоб прикрыть Ньюнис, которая пришла к нему поплакаться.
- То есть... - Бернард напрягся. - В тот момент Шейн ведь прекрасно знал, что я не люблю жену и хочу с ней расстаться. У него на руках были некие доказательства её вины, и не в чем-то, а в убийстве невинной женщины, и Шейн все сжёг? Я правильно понял?
- Правильно, - сказал Люциус.
- То есть он меня предал?
- Да. Только, может, не будем спешить с выводами? Мы же не знаем, что конкретно он сжёг, верно?
- Он предпочёл что-то сжечь, а не принести мне. Это предательство. И даже не так важно, что там было, - сурово произнёс Бернард. - Это достаточно веский довод лишить Шейна титула Голоса Короля, как только он вернётся.
- Бернард... - опешил Люциус. - Ты же так говоришь, потому что боишься, что он помешает твоему плану избавиться от Ньюнис? На самом деле ты ведь не хочешь потерять его в качестве своей правой руки?
- Это зависит уже не от меня, - сурово произнёс Бернард и так же сурово посмотрел ему в глаза. - Проведи расследование Люци и узнай все сам. Если Шейн действительно защитил Ньюнис тогда, если он действительно меня предал, он лишится титула моего Голоса навсегда.
- А если нет?
- А если нет, то раздуть надо так, чтоб все это выглядело правдой. И он потеряет свой статус на время, пока я не избавлюсь от Ньюнис. Вместе они быть не смогут, он будет мешать. Видел бы ты его письма... Он даже сам убить её хочет, раз я не могу решиться на это. Так что расследуй все, как следует.
- Хорошо. Я все понял, - вздохнул Люци.
Меньше всего ему хотелось подставлять друга. Но нужно все же расследовать это дело и залезть в дневник Софии. Если Шейн действительно как-то причастен к её смерти, то свою участь он уже сам решил, и последствия ему не понравятся...
***
Ньюнис вместе с мужем развлекалась над своим отцом. То они отправляли его обратно на острова, то высылали приглашение приехать в столицу севера немедленно. И так несколько раз! Ньюнис это здорово забавляло, она хохотала над каждой отправкой письма, и казалось, что Бернарду тоже смешно, но отправив очередное приглашение своему отцу под диктовку мужа, Ньюнис на вопрос «отказ в приёме напишем сразу или завтра?» поймала на себе взгляд Бернарда, который ей не понравился.
