Пролог. Лархайт отправляется в путь
Всё началось с дневника. С дурацкой записи о том, как Лархайт с приятелями пьянствовал после нудного совещания старших жрецов властителя Таара. Если б не этот нелепый дневник, к Лархайту бы не припёрся старший со внеочередной проверкой. Не припёрся бы старший — заначка в виде превосходного эльфийского вина, запрещённого по причине принадлежности к изделиям вредоносной культуры, так бы и осталась сокрыта до ближайшей вечеринки. Не нашлась бы заначка — Лархайт бы мирно и уютно прожигал жизнь в столице, вместо того, чтобы ехать в экспедицию в такие дальние дали, что при мысли о них становилось дурно.
- Что, брат-писатель, не оценили твоё творчество? - хмыкнул один из приятелей-жрецов. Хорошо ему смеяться, он остаётся в городе. - Куда хоть отправили?
- На Осарму, - буркнул Лархайт, пытаясь уместить в стандартный заплечный мешок младшего жреца весь свой скраб. Считалось, что жрецы должны быть примером скромности и воздержания, потому ничего, кроме одного запасного костюма и пары книг туда поместиться никак не могло.
- Сочувствую, - протянул сосед по комнате, лениво потягиваясь на своей кровати. Лархайт кинул в него подушкой, благо ту было не жалко, ибо нынче ночью он спит не в мягкой постели, а в караване, следующем в речной порт, на жёсткой дерюге под аккомпанемент лошадиного храпа. Сосед благоразумно заткнулся, и будущий путешественник, младший жрец властителя Таара Лархайт вышел из комнаты. Заплечный мешок топорщился писчими принадлежностями, чудом вместившимися в казённую дрянь.
Зеркала в коридорах дворца старшего императорского наместника отражали угрюмого молодого парня, чьё лицо запоминалось лишь веснушками, обильно украшавшими нос и скулы. Дорожный тюрбан был намотан кое-как, и из-под него торчали рыжие кудри, серая дорожная мантия, судя по виду, явно досталась от старшего брата — старшего жреца, которому по статусу положено нынче ходить в новом и красивом. Несколько поворотов и лестниц спустя исчезли зеркала, уступив место старинным гобеленам: началась парадная часть. Здесь обитала высшая знать: жрецы и лорды, представлявшие собой две стороны власти — духовную и мирскую. Ещё два поворота, и серая тень, неуместная в столь роскошной обстановке, скользнула в кабинет начальства, натягивая на лицо благолепно-возвышенное выражение. Получилось слабо, потому что светлейший Лодриан укоризненно покачал головой, протягивая Лархайту свиток с указом лорда-наместника в очередной раз проверить обстановку на окраинах его земель. Унылая работёнка, на которую отправляли наказанных младших жрецов.
- Ходят слухи, что там происходит нечто гораздо более серьёзное, чем обычно, - строго сказал старший. - Проверь тщательнее, а не как обычно, ясно? Помни! От каждого из вас зависит судьба империи!
Будущий путешественник покорно кивнул. Да-да, конечно, «нечто серьёзное»! Небось опять хулиганы-мальчишки устроили опасную шалость в духе разрисовывания императорской статуи. В таких сдлучаях полагалось проводить нудную беседу и отправлять хулиганов на исправительные работы. Дармовая рабочая сила.
Скууука.
* * *
Караван выходил из Таарквины на рассвете, чтобы успеть при свете дня дойти до начала тропы через Туманные горы. После ночёвки на перевалочной станции в относительно уютных комнатах следовало надолго попрощаться с цивиллизацией, ибо горный перевал был изнурителен и опасен, а после него начинались не менее трудные и опасные Леса Дриад. Говорят, в них до сих пор не смотря на многочисленные зачистки живут враги империи под самым носом у наследников Таара Великого. Две недели предстоит бродить среди ядовитых зарослей, хищных растений и подозрительных пятен, тщательно обходя ловушки, туманы и остатки древних усадеб. Затем неделя неспешного плавания вниз по реке до Катриоса, где будет ждать последний осколок уютной цивиллизации. Два-три дня беспечности — и выход в море на быстроходном корабле. Как минимум, на четыре дня.
Караванщик с энтузиазмом принял молодого жреца. Лархайт напряжённо кивнул, оглядывая будущих спутников: два купца, старуха с мелким ребёнком неопределённого пола, подозрительная личность с ножами в дорогой одежде, ещё одна подозрительная личность с юной служанкой (явно родственницей) и целой повозкой сундуков, скучающий парень из знатной семьи, пятеро наёмников с закрытыми лицами, один из которых, самый мелкий и тощий, имел отчётливо девичью фигуру, и улыбчивый блондин в крестьянской одежде. Одним словом, контингент вполне обычный для подобных караванов — пара дюжин стражников и сброд самых сомнительных личностей в столице Туманных Земель. Лархайт, неоднократно отправлявшийся в подобные штрафные экспедиции, мог бы поставить на то, что самыми мирными и безопасными в караване были наёмники. От остальных можно было ждать чего угодно. Пока караван собирался в путь, Лархайт вытащил тетрадь, чтобы оставить в дневнике запись о первом впечатлении от будущих спутников. Тщательное описание всего вокруг скрашивало ожидание и развивало наблюдательность. «Может, именно благодаря дневнику меня и послали разбираться с гипотетическим сложным делом? - пришло в голову жрецу. - Якобы я смогу разглядеть важные детали и разобраться в людях».
Пользуясь тем, что на него никто не обращает внимания, Лархайт отложил заполненную новым днём тетрадь и отошёл подальше от суеты, туда, где ничьи глаза не смогли бы подсмотреть, как он осторожно снимает сапоги, развязывая бинты и заменяя их на новые. Модные среди знати благовония, так удачно в этом сезоне остро пахнущие, скрывали от посторонних носов едкие ароматы лечебной мази. Если о недуге жреца узнают — блаженством и удачей покажется заточение в темницу. Телесные болезни считались признаком таарейских врагов, нарушителей равновесия и поклонников опасных фантазий и заблуждений. Считалось, что болезнями мир очищает себя от опасных человеческих элементов. Никто не будет разбираться, отчего ты болен — особенно если мучает кашель и проблемы со способностью двигаться. Лархайт с детства был слабым, и вначале никто не придавал этому особого значения. С возрастом признаки непонятной болезни стали усиливаться, и начинающему жрецу пришлось искать средства маскировки опасных симптомов. Так в одном из сомнительных притонов на окраине столицы ему сунули рецепт мази для тела и лекарства, которое полагалось живать при приступах кашля. С тех пор прошло пять лет, и жрец приспособился к двойной жизни: днём он исполнял официальные обязанности, ночью же тайно сбегал варить лекарства. Лишь единожды его едва не уличили, пришлось сочинять девушку, к которой он якобы бегает на свидания. Обидно, что девушка была лишь вымышленной. От настоящей Лархайт бы не отказался, но любая дама сердца может донести до начальства опасные сведения о новом ухажёре.
От размышлений отвлёк смутно знакомый голос:
- Какая удача! Малыш Ларри! За какие прегрешения тебя сослали в нашу убогую компанию? Куда держишь путь? - к Лархайту спешно двигался начальник караванной стражи Тальгрив, с которым жрецу время от времени приходилось иметь дело.
Лархайт вымученно улыбнулся, старательно скрывая следы преступления:
- Да как всегда, вечеринку устроили, а начальство забыли. Тут дело, конечно, нашлось, и меня послали на Осарму.
- Тю! Далековато на этот раз! И края сомнительные. Говорят, в тех водах чудовище завелось, не слышал?
- Нет, расскажешь? - насторожился жрец. Чудовища были излюбленной темой таарейской знати, и Лархайт всё пытался понять, откуда на самом деле берутся столь дурацкие слухи? Вдруг и в самом деле где-то обитают сказочные твари?
- Да что рассказывать, небось опять брешут, - хмыкнул стражник, и Лархайт почувствовал, как ему в карман что-то осторожно засовывают. - Но ты всё равно будь осторожней, лады?
- Ладно, - кивнул растерянный жрец.
В кармиане нашёлся порошок терраниковых цветов — дорогущее средство, используемое подпольными лекарями. В своё время Лархайт так и не смог его найти.
* * *
Первый день пути не принёс никаких происшествий, а наблюдения за спутниками — плодов. Все вели себя на редкость порядочно. Лархайт предпочёл до самого перевала идти со всеми, а не ехать в повозке, как предлагал начальник каравана, ибо могли возникнуть неудобные вопросы. « Жрецы должны быть на виду! Если жрец прячется — это плохой жрец!» - так говорил всегда господин Лодриан и неукоснительно следовал своим словам. На обеденном перевале Лархайт набросал на гербовый лист будущего подробного отчёта скупые сведения о начале путешествия, естественно, умолчав о случае с Тальгривом, ибо своя шкура всё ещё была ему дороже.
Незадолго до перевала Лархайт не выдержал делать вид, что у него всё прекрасно, и залез в повозку, где, скрытый от посторонних глаз, с блаженством вытянул едва шевелящиеся ноги. Ещё немного, и на глазах изумлённой публики он бы свалился на землю и больше бы не смог встать. И терраниковый порошок — самое обидное — нельзя принимать чаще раза в сутки. Всё же почти яд.
Когда поздно вечером прибыли на станцию, никто не сказал и слова о том, что жрец сбежал отдыхать в повозку, словно подозрительный горожанин, тайно промышляющий созданием фальшивых печатей. Однако несколько понимающих взглядов, брошенных украдкой, Лархайт заметил.
Увидев жреца, начальник станции подобострастно поклонился и предлоржил лучшие условия в его убогом заведении для почётного гостя. Лархайт мог бы поспорить, что в закромах у него найдётся пара-тройка запрещённых средств, а в чулане под лестницей живёт хворый безумный родственник с запрещёнными древними книгами и рукописями. Жрец тонко улыбнулся и намекнул о желании уединиться в комнате вдали от посторонних. Желательно с сытным ужином и ванной. Через несколько минут он отдыхал в лучшей комнате в противоположном от остальных спутников конце дома, а красотка в платье служанки готовила ванную комнату. Красота.
Ночь прошла прекрасно, если бы жрецу не чудилось сквозь сон, будто по всему дому ходила толпа людей, тревожно переговариваясь о чём-то. Ближе к утру кто-то громко зарыдал, а потом всё стихло. За завтраком в большом зале Лархайт внимательно оглядывал спутников и немногочисленную прислугу станции. И не досчитался одного из наёмников.
- Завеса, преграждающая путь чудовищам, кончилась в семи километрах от города, - хмуро ответил на его взгляд Тальгрив. - Шельвер нынче ночью спас нас всех от одного... Хм... гостя... Но и сам сгинул.
Что ж. Отчёт о путешествии становится чуточку интереснее. Спутники явственно показывают приверженность глупым домыслам и фантазиям о чудесах. Узнать бы, что на самом деле случилось с Шельвером, но Лодриан бы не одобрил пустой бессмысленный риск и ссору со спутниками.
На перевале Лархайт молчал, украдкой оглядываясь. Все были на редкость спокойны.
Когда после обеденного привала жрец забирался в повозку, за ним неожиданно последовал один из наёмников. Плащ и маска полностью скрывали его от посторонних взглядов, а цвет одежды делал его невидимкой во тьме. Лархайт подобрался.
- У меня к вам есть одно важное дело, - начал наёмник, а жрец напрягся сильнее, ибо дела с наёмниками — та ещё лотерея. Никогда не знаешь, что они хотят от тебя на самом деле. Интриганы круче Лодриана, не к ночи будь помянут этот кошмарный старший.
- Я вас внимательно слушаю, - наклонил голову жрец, ни малейшим жестом не выдав своего истинного настроения.
- Наша сестра тяжко страдает. Я знаю, вы должны понимать её состояние и знаете, как ей помочь. Естественно, за достойное вознаграждение, - мешочек с золотом был увесистый, а отказ грозил самыми непредсказуемыми проблемами.
Лархайт колебался лишь несколько секунд, ибо жизнь всё ещё была ему дорога, а наёмники всегда молчат о любых своих делах:
- Я готов взглянуть на вашу сестру, чтобы правильно подготовиться. Клянусь вечно молчать обо всём, что связывает меня с вами.
Наёмник удовлетворённо кивнул и замер подобно статуе. Расслабиться в такой компании было немыслимо, а выходить из повозки и пытаться шагать на негнущихся ногах — откровенное издевательство над недужным организмом и чувством собственного достоинства. В мыслях крутились лишь возможные варианты развития событий. Как убедить в том, что ты занимаешься какой-то там дурацкой фантастической магией? С чего умный, казалось бы, человек, не просто верит во всю эту дурь, но считает, что и Лархайт должен верить? И, наконец, надо найти способ определить недуг их сестры и дать верное лекарство. Влезла, небось, в хрупкое равновесие мира, а потом удивляется, что с ней не так. Один древний как легенды Эттарнимы старик пытался несколько раз провести над Лархайтом несколько "волшебных ритуалов", подробно комментируя дребезжащим голосом каждый свой шаг. В конце концов Лархайт понял, что его коллеги оставили чудаковатого древнего "мага" в покое по причине его полного бессилия и откровенной комичности. Тот выглядел типичнейшей иллюстрацией к главе справочника об опаснейших и нелепейших заблуждениях современности... Лархайт искренне считал себя правильным законопослушным гражданином и всячески боролся с увлечениями народа опасной "магией", однако жить хотелось сильнее, чем исполнять завещанный наставниками долг. Тем более, что от одного маленького нарушения ничего не изменится. Этих нарушений каждый день тысячи совершаются! Никто и не заметит, если быть осторожным.
Его разбудили среди ночи и повели куда-то среди скал по едва заметной тропе. Опыт многочисленных тайных кутежей выработал у молодого жреца сбособность к бесшумной хотьбе в любых условиях, и наёмники остались довольны. Его привели в пещеру, где сидела в компании воткнутого в центр ритуального факела девушка-наёмница, а её собратья по ремеслу остались на страже у входа в пещеру. Мелькнувшее оружие послужило намёком, что в случае чего чья-то голова навеки останется погребённой под камнями. Лархайт подавил тяжёлый вздох: сейчас не время сокрушаться о погубленной жреческой чести, сейчас надо действовать... Девушка подняла голову на вошедшего и сняла маску. Под ней оказалось миловидное личико и огромные воспалённые глаза.
Вдох-выдох. Сосредоточиться.
Первым делом - осмотр и постановка диагноза. Затем - облечь лечебные действия в такую форму, чтобы было похоже на их дурацкую "магию"...
Очнулся Лархайт только на следующий вечер. Живой. В кармане приятно позвякивал мешочек золота. Во рту поселился кошачий двор. Тело, судя по ощущениям, было свинцовым, а ноги болели просто нестерпимо. И ни одного адекватного воспоминания о том, как прошёл "магический ритуал". Вот он просит наёмницу описать своё самочувствие и... И что было дальше? Скорее всего, когда всё закончилось, наёмники обкурили жреца какой-то дрянью, отбивающей последние воспоминания.
- Очнулся? Здорово! А ты крепкий, парень, молодец! Первый в жизни магический ритуал — и уже очнулся! Надо же как, а! - чей-то омерзительно бодрый голос ворвался в мозг тяжеленным молотом и принялся наводить там свои порядки. Жрец тихо выругался. Стало легче.
- Заррраза...
- Не, меня Скай-Мильвэ зовут, будем знакомы. А твоё имя я уже знаю. Ты большой молодец. Так ловко с первого раза исправил жизнь девушки.
