У создателя компании Ирчина Вениамина Валентиновича брат работал в ФСБ. Дело так и не открыли, а спустя всего пару дней у Сафьяловой обнаружили гашиш. Так всё и завертелось. Журналистские расследования поставили под сомнение, обвинили в возможных связях с наркопритонами. Нашли даже школьную подругу Сафьяловой. К несчастью, она оказалась наркоманкой со стажем, и сразу стали говорить, что порядочный человек не будет водиться с зависимыми. Карьера пошла коту под хвост, а вместе с ней и жизнь журналистки. Она потеряла мужа, сестру и вынуждена была воспитывать близнецов одна.
Один из филиалов компании «ИНспира» закрыли через месяц после публикации статьи по неизвестной причине, а в 2016 году компания разорилась и закрыла все свои филиалы. Так гласила история из прессы, но Александра не сомневалась – очередная фальшь. Она вытянула лист из стопки и вывела красными заглавными буквами:
МУЖА МАРИИ ПРИГЛАСИЛИ НА РАБОТУ В «АспирИН». МЕДИЦИНСКИЙ ЦЕНТР «НАДЕЖДА» РАСПОЛАГАЛСЯ В БЫВШЕМ ЗДАНИИ ФИЛИАЛА КОМПАНИИ «АспирИН». ФИЛИАЛ КОМПАНИИ «ИНспира» ЗАКРЫЛСЯ ПОСЛЕ СТАТЬИ САФЪЯЛОВОЙ.
Александра взяла кислотно-жёлтую ручку и написала:
«АспирИН»
«ИНспира»
И тогда всё стало очевидно. Анаграмма. Не совсем точная, так как в русском языке слова «инспира» нет. Возможно, имелось ввиду сокращение от «инспирэйшн» или испанское «inspira», но факт оставался фактом: компания «ИНспира» не прекращала свою деятельность – она изменила название!
Одним глотком опустошив кружку с уже остывшим чаем, она прочитала заголовок последней статьи Сафьяловой. Название было интригующим: «Чем нас лечат или эксперименты И. В. В.»
Крупным планом лицо толстого, как передутый воздушный шар, мужчины с карими глазами, бровями-домиками и неестественной улыбкой в идеальные тридцать два зуба. Фотография будто кричала: «Перед вами, дамы и господа, лжец, лжец, лжец!» И его взгляд, и поза, и ядовито-зелёный галстук с песочными полосками – попытка отвлечь от набухших жиром грудей – не оставляли ни малейших сомнений. Ирчин вызывал у Александры отвращение.
Она с лёгкостью представила его и изменяющим своей жене (кольцо на безымянном пальце), и ворующим деньги государства (избыток роскоши в кабинете), и лгущим надоедливым папарацци (улыбка на миллион – чужой, естественно).
Даже не имея хорошей интуиции и проведя всего одно интервью, можно было заподозрить этого типа в махинациях.
Под фото статья. Ничего особенного, общие фразы и, по большей части, бездоказательные обвинения, но что-то ведь заставило Ирчина занервничать? Взгляд Александры привлёк последний абзац:
«Не желая называть своего имени, один из сотрудников сообщил об опасности использования образца под кодовым названием «Блокиратор М». Исследования не закончены, а эксперименты на крысах привели к неутешительным выводам. Каким именно, осведомитель не сказал, но намекнул, что в руках компании разрушительная сила. Так же он упомянул о несчастном случае на производстве: один из сотрудников впал в кому после того, как начал выяснять информацию о «Блокираторе М». Совпадение? Не думаю. Компания что-то скрывает. Но что это может быть? И почему отдел по производству химических субстанций охраняется подобно базе НАСА? Что от нас скрывают? Что скрывают от ВАС?»
По сути статья не была изобличительной – информация, предоставленная анонимом, была бездоказательной и пустой, как банка варенья после ухода внуков от бабушки: вроде что-то есть, но такие крохи, по которым невозможно судить с уверенностью было это варенье только из яблок или добавляли ещё и груши. То же самое и здесь. Опыты вроде и были, но фактов о неудачах и тем более опасности не было. О коме сотрудника никто не знал. Эксперименты проводились с крайней осторожностью и только на грызунах. Охрана объяснялась обыкновенной мерой предосторожности от происков конкурентов, а слова анонима – выплеском злобы из-за личных трений с руководством. Объяснение находилось всему. Статью разнесли в пух и прах, а сам Ирчин потребовал выплаты моральной компенсации – якобы его обвинили в преступлении. Но если эта статья была такой безосновательной, почему на Сафьялову так ополчились, лишив работы и будущего в журналистике? Зачем подложили наркотики? Личные обиды Ирчина? Даже для такого подлеца, как он – перебор. Нет, Александра не сомневалась: у Сафьяловой был настоящий компромат.
Детектив вывела заглавными буквами: «БЛОКИРАТОР М». Затем обвела в кружок тем же цветом, что и галстук на фото у Ирчина. Цвет кричащий и опасный. Что же это такое? Ей необходимо было выяснить.
По данным всевозможных социальных сетей журналистка переехала из Москвы, но вернулась не в родной Екатеринбург, а в Северную столицу. Нынешний адрес и номер мобильного найти оказалось не сложно – Сафьялова не скрывалась.
Раннее утро: звонить неприлично. Александра ещё раз расписала все свои мысли, факты и догадки и, чтобы не терять времени даром, в начале девятого отправилась в магазин, а часом позже позвонила Сафьяловой и попросила о встрече.
Журналистка согласилась, но на своих условиях.
«Ты не должна стесняться. Ты должна обратиться за помощью. У меня есть друг – он отличный специалист, – женщина сделала глоток из термоса и улыбнулась. – Я дам тебе адрес.
Мария неуверенно улыбнулась в ответ. Она смотрела на подругу, которую совершенно не помнила и думала почему-то не о её словах, а о странной несуразной длине волос. Они заканчивались там, где начинались уши.
– Лена, а мы давно знакомы?
– Конечно!
– А я тебя совсем не помню».
Мария проснулась от громкого звука: на кухне упало что-то металлическое и тут же вспомнила – она не у себя дома. Почему-то ей стало неловко и, поднимаясь с дивана, она попыталась бесшумно подойти к стулу со своей одеждой. Ей не хотелось, чтобы Иван видел её в сорочке. Это привилегия мужа. Она вспомнила, как однажды он принес ей завтрак в постель. Правда в те времена ещё до рождения Катюшки, она предпочитала спать подобно Еве.
Юра тогда приготовил яичницу с помидорами и бутерброды с клубничным вареньем. Кажется, это была одна из первых совместных ночей, и он старался угодить. Она не противилась: какая женщина не мечтает о завтраке в постель? Пусть даже с вареньем, на которое у неё аллергия. Они ели за просмотром «Доктора Хауса». Это был их любимый сериал.
Мария улыбнулась и ловким движением освободилась от сорочки. В следующую минуту она уже стояла в платье, и именно в этот миг в комнату постучал Иван.
– Входите.
– Мария, вы уже проснулись? – Иван выглядел смущённым. Не привык видеть по утрам женщину в своей квартире.
– Всё в порядке. Сон давно уже перестал быть для меня отдыхом.
– Кошмары, – понимающе кивнул Иван. – Думаю, мы с Александрой знаем, как помочь. Но сначала… может… завтрак?
Она улыбнулась, но глаза были грустными. Как же она устала завтракать в одиночестве.
– Честно говоря, от завтрака я бы не отказалась.
– Отлично. Я уже поставил чайник. Надеюсь, вы не против яичницы?
– Я люблю яичницу.
– Вот и отлично. Тогда на кухню.
Они ели молча. Каждый думал о своём. Иван – о том, что поможет разговорить Марию, об идее посещения настоящего психолога и почему-то о Пуле, а точнее о том, каково это вместе завтракать. Мария думала обо всём, что произошло за последние два дня. Она вспомнила многое. В доме на даче женщина, словно, окунулась в бассейн воспоминаний, и каждая клеточка её кожи впитала в себя частичку позабытого. Она вспомнила моменты, которым никогда не придавала особого значения, но теперь они стали для неё теми крохотными звеньями, что могли привести к семье.
Мария вспомнила любимую песенку дочери. Это были «Бременские музыканты». Они всей семьёй затягивали припев, хотя ни слуха, ни голоса ни у одного из них не было. Этакое глухое, но абсолютное счастливое трио. Юра всегда исполнял арию осла. Она и сейчас будто слышала его «Е-ее-ее!»
Вспомнила любимый мультик дочери: «Машу и медведя» можно было целый час смотреть по телевизору вечером после садика, а если Юра приходил с работы после девяти, что случалось нередко, то и перед сном.
Как-то на одном из праздников, посвящённом Дню матери, воспитательница дала задание принести поделку, изображающую любимое с мамой занятие. Они слепили из пластилина всех героев мультфильма и поставили в небольшую коробку, обклеенную искусственной травой. Поделка ни у кого в саду не вызвала бурных эмоций и не стала украшением группы, но это было и неважно. Главное было то, что в разноцветных комочках, колбасках и лепёшках пластилина и мама, и дочь видели персонажей любимого мультфильма.
Этот день тогда Марии не показался каким-то важным. Задания для сада они выполняли довольно часто, но сейчас именно это воспоминание бередило душу до такой степени, что глаза наполнялись слезами.
– Я, наверно, побуду одна, если можно, – она отставила наполовину съеденную яичницу и поднялась из-за стола.
– Хорошо, – Иван выглядел слегка растерянным: Пуля просила его разговорить Марию, а они и двумя словами не обмолвились.
– Вы можете включить телевизор. Пульт на полке.
– Не нужно. Спасибо. Я просто хочу побыть одна.
– Конечно. Когда придёт Александра, я сообщу вам.
Вот и весь разговор.
Иван проводил её взглядом, невольно заострив внимание на ногах. Они были стройными и даже скорее тонкими, а его тапки были ей совсем не по размеру. Создавалось впечатление Дюймовочки в домашних туфлях Великана. У Пули тоже были миниатюрные ступни, и она вечно прятала их в разноцветных носках. Представшая картинка вызвала улыбку: он не раз представлял голые пальцы подруги и её по-детски мягкие пяточки. Он мог бы помечтать, как целует их, но не стал. Иван сосредоточился на яичнице.
Оставшись одна, Мария дала волю слезам. Она уткнулась в подушку и плакала до тех пор, пока не началась икота. Где её маленькая девочка? Где её доченька?
Мария проклинала свою память – вернувшиеся воспоминания были пустыми. Какая разница сколько цветочков было на платье любимой куклы дочки и сколько нарядов она сама сшила для неё и для своей Катюшки? Разве имела значение любимая сказка или стихотворение? И была ли хоть какая-то польза от воспоминаний о детских праздниках или падении с велосипеда? Первый поход в театр или на выставку кошек, жалость к обезьянкам в клетках зоопарка, боязнь темноты и любимый ночник в виде «Хелло Китти», первый поход к зубному и первый серьёзный разговор о сестричке? Как она хотела сестричку! Каждый день объясняла необходимость в ней.
«Как ты не понимаешь, мама! Мне нужно с кем-то играть по выходным, с кем-то делиться шоколадом, обсуждать проделки Маши и какой умный медведь. Мама, неужели вы с папой не понимаете, как сильно мне нужна сестричка?!»
Они понимали, но не решались на второго ребёнка: Юра так мало времени проводил дома, а она уставала и на работе и дома. Всё свободное время уходило на дочку. На себя уже не оставалось сил. Какой второй ребёнок? Они бы не потянули. Да и зачем? Катюшка была её жизнью и заняла сердце без остатка.
Мария сжимала подушку дрожащими руками и всхлипывала. Нет большего счастья, чем кормить дочку грудью и смотреть, как она засыпает, подложив кулачок под щёчку. Наблюдать первые шаги и слышать первое «мама». Видеть, как она щурится, глядя на солнце и слышать смех, когда бегает за заводной собачкой. Вдыхать запах кожи и ощущать, как бьется маленькое сердечко, когда ты держишь дочь на руках. Если бы только Катюшка оказалась сейчас рядом, если бы только...
Мария сжалась комочком и прошептала:
– Держись, моя маленькая, мама скоро тебя найдёт, мама скоро будет рядом.
Сердце неистово колотилось, пытаясь вырваться на свободу. Отчаяние душило цепкими пальцами. Она понятия не имела с чего начать поиски, ведь даже собственное имя оставалось загадкой. Не помнила ни детский сад, ни друзей своей дочки, ничего, что могло бы помочь.
– Где ты, моя радость, где? Как мне тебя найти?
Они с мужем больше года планировали ребёнка. Врачи предупреждали – будет непросто. У Марии обнаружили маточную непроходимость. Сколько слёз она пролила, проходя мимо детских площадок, заполненных резвящимися детишками, наблюдая за мамочками с колясками, выслушивая стенания своего отца, мечтающего стать дедом. Но она продолжала лечиться и верить, и одним сентябрьским утром тест показал две полосочки. Катюшка была долгожданной и выстраданной.
С самого рождения они с Юрой завели большой альбом, бегали за малышкой с фотоаппаратом и щёлкали затвором при каждом удобном случае: «Катюшка на выписке», «Катюшка впервые дома», «Лежит на боку», «Лежит на спине», «Впервые смотрит на папу», «Мама моет Катюшке попу», «Папа моет Катюшке попу», «Первая прогулка», «Первая улыбка во сне» и так десятки снимков в день. Альбом был толще «Войны и мира». И как она могла всё это забыть?! Как могла забыть о существовании дочери?! В больнице утверждали – она не замужем, детей нет, но это была коварная ложь. Зачем? Она поверила тому доктору. Кажется, его фамилия Алексеев. Он так правдиво лгал и даже показывал фотографии с места аварии...
Мария вскочила так резко, что даже голова закружилась. Ей снова солгали! Как она могла попасть в аварию, если не умеет водить? У них с Юрой никогда не было машины. Она это точно помнила. А Иван с Александрой об этом знают?
Она выбежала из комнаты и застыла на пороге кухни. Ей так хотелось ошибаться. Иван по-прежнему сидел за столом, медленно размешивал чай и читал какие-то бумаги. Он не заметил её присутствия и поднял голову только, когда она села напротив, громко отодвинув стул:
– Вы знали, что никакой аварии не было?
Пуля просила пока не рассказывать об этом: Марию следовало подготовить к новой информации, но этот грустный и одновременно решительный взгляд ставил его в тупик.
– Александра приедет вечером, и мы с вами всё обсудим.
– Вы знали… – она закрыла лицо руками и сидела, не произнося ни звука. Казалось, она и дышать перестала.
Иван протянул руку, дотронулся до её локтя и произнёс:
– Подождите немного, Александра вам всё объяснит.
– Объяснит?! – её голос был подобен взорвавшейся бомбе. – Что ещё вы от меня скрывали? Какие ещё факты своей жизни я не знаю? Может, вы знаете и где моя семья, но почему-то молчите? Может, вы вовсе и не хотите мне помочь? Может, вас наняли те люди? Вы... – Она замолчала, губы задрожали, голос стал тише, – вы меня контролируете…
– Нет, Мария, вы всё неправильно поняли, – он попытался снова коснуться её, но женщина рывком отдёрнула руку. В глазах была злость и боль, и что из них было сильнее он не знал. Иван отодвинулся на безопасное расстояние. Пуля его предупреждала – возможен нервный срыв. Мария просто не может всё время оставаться спокойной, в таких обстоятельствах это было бы противоестественно. Задача Ивана успокоить женщину, внушить доверие.
– Мария, выслушайте меня. Мы действительно хотим вам помочь.
– Тогда почему не сказали правду?! – она снова кричала.
– Мы не знали, как лучше сообщить подобную информацию. Случившееся с вами не поддаётся логическому объяснению. Это больше похоже на фантастику.
– Фантастику?!
Один из филиалов компании «ИНспира» закрыли через месяц после публикации статьи по неизвестной причине, а в 2016 году компания разорилась и закрыла все свои филиалы. Так гласила история из прессы, но Александра не сомневалась – очередная фальшь. Она вытянула лист из стопки и вывела красными заглавными буквами:
МУЖА МАРИИ ПРИГЛАСИЛИ НА РАБОТУ В «АспирИН». МЕДИЦИНСКИЙ ЦЕНТР «НАДЕЖДА» РАСПОЛАГАЛСЯ В БЫВШЕМ ЗДАНИИ ФИЛИАЛА КОМПАНИИ «АспирИН». ФИЛИАЛ КОМПАНИИ «ИНспира» ЗАКРЫЛСЯ ПОСЛЕ СТАТЬИ САФЪЯЛОВОЙ.
Александра взяла кислотно-жёлтую ручку и написала:
«АспирИН»
«ИНспира»
И тогда всё стало очевидно. Анаграмма. Не совсем точная, так как в русском языке слова «инспира» нет. Возможно, имелось ввиду сокращение от «инспирэйшн» или испанское «inspira», но факт оставался фактом: компания «ИНспира» не прекращала свою деятельность – она изменила название!
Одним глотком опустошив кружку с уже остывшим чаем, она прочитала заголовок последней статьи Сафьяловой. Название было интригующим: «Чем нас лечат или эксперименты И. В. В.»
Крупным планом лицо толстого, как передутый воздушный шар, мужчины с карими глазами, бровями-домиками и неестественной улыбкой в идеальные тридцать два зуба. Фотография будто кричала: «Перед вами, дамы и господа, лжец, лжец, лжец!» И его взгляд, и поза, и ядовито-зелёный галстук с песочными полосками – попытка отвлечь от набухших жиром грудей – не оставляли ни малейших сомнений. Ирчин вызывал у Александры отвращение.
Она с лёгкостью представила его и изменяющим своей жене (кольцо на безымянном пальце), и ворующим деньги государства (избыток роскоши в кабинете), и лгущим надоедливым папарацци (улыбка на миллион – чужой, естественно).
Даже не имея хорошей интуиции и проведя всего одно интервью, можно было заподозрить этого типа в махинациях.
Под фото статья. Ничего особенного, общие фразы и, по большей части, бездоказательные обвинения, но что-то ведь заставило Ирчина занервничать? Взгляд Александры привлёк последний абзац:
«Не желая называть своего имени, один из сотрудников сообщил об опасности использования образца под кодовым названием «Блокиратор М». Исследования не закончены, а эксперименты на крысах привели к неутешительным выводам. Каким именно, осведомитель не сказал, но намекнул, что в руках компании разрушительная сила. Так же он упомянул о несчастном случае на производстве: один из сотрудников впал в кому после того, как начал выяснять информацию о «Блокираторе М». Совпадение? Не думаю. Компания что-то скрывает. Но что это может быть? И почему отдел по производству химических субстанций охраняется подобно базе НАСА? Что от нас скрывают? Что скрывают от ВАС?»
По сути статья не была изобличительной – информация, предоставленная анонимом, была бездоказательной и пустой, как банка варенья после ухода внуков от бабушки: вроде что-то есть, но такие крохи, по которым невозможно судить с уверенностью было это варенье только из яблок или добавляли ещё и груши. То же самое и здесь. Опыты вроде и были, но фактов о неудачах и тем более опасности не было. О коме сотрудника никто не знал. Эксперименты проводились с крайней осторожностью и только на грызунах. Охрана объяснялась обыкновенной мерой предосторожности от происков конкурентов, а слова анонима – выплеском злобы из-за личных трений с руководством. Объяснение находилось всему. Статью разнесли в пух и прах, а сам Ирчин потребовал выплаты моральной компенсации – якобы его обвинили в преступлении. Но если эта статья была такой безосновательной, почему на Сафьялову так ополчились, лишив работы и будущего в журналистике? Зачем подложили наркотики? Личные обиды Ирчина? Даже для такого подлеца, как он – перебор. Нет, Александра не сомневалась: у Сафьяловой был настоящий компромат.
Детектив вывела заглавными буквами: «БЛОКИРАТОР М». Затем обвела в кружок тем же цветом, что и галстук на фото у Ирчина. Цвет кричащий и опасный. Что же это такое? Ей необходимо было выяснить.
По данным всевозможных социальных сетей журналистка переехала из Москвы, но вернулась не в родной Екатеринбург, а в Северную столицу. Нынешний адрес и номер мобильного найти оказалось не сложно – Сафьялова не скрывалась.
Раннее утро: звонить неприлично. Александра ещё раз расписала все свои мысли, факты и догадки и, чтобы не терять времени даром, в начале девятого отправилась в магазин, а часом позже позвонила Сафьяловой и попросила о встрече.
Журналистка согласилась, но на своих условиях.
Прода от 14.12.2020, 10:28
Глава 20
«Ты не должна стесняться. Ты должна обратиться за помощью. У меня есть друг – он отличный специалист, – женщина сделала глоток из термоса и улыбнулась. – Я дам тебе адрес.
Мария неуверенно улыбнулась в ответ. Она смотрела на подругу, которую совершенно не помнила и думала почему-то не о её словах, а о странной несуразной длине волос. Они заканчивались там, где начинались уши.
– Лена, а мы давно знакомы?
– Конечно!
– А я тебя совсем не помню».
Мария проснулась от громкого звука: на кухне упало что-то металлическое и тут же вспомнила – она не у себя дома. Почему-то ей стало неловко и, поднимаясь с дивана, она попыталась бесшумно подойти к стулу со своей одеждой. Ей не хотелось, чтобы Иван видел её в сорочке. Это привилегия мужа. Она вспомнила, как однажды он принес ей завтрак в постель. Правда в те времена ещё до рождения Катюшки, она предпочитала спать подобно Еве.
Юра тогда приготовил яичницу с помидорами и бутерброды с клубничным вареньем. Кажется, это была одна из первых совместных ночей, и он старался угодить. Она не противилась: какая женщина не мечтает о завтраке в постель? Пусть даже с вареньем, на которое у неё аллергия. Они ели за просмотром «Доктора Хауса». Это был их любимый сериал.
Мария улыбнулась и ловким движением освободилась от сорочки. В следующую минуту она уже стояла в платье, и именно в этот миг в комнату постучал Иван.
– Входите.
– Мария, вы уже проснулись? – Иван выглядел смущённым. Не привык видеть по утрам женщину в своей квартире.
– Всё в порядке. Сон давно уже перестал быть для меня отдыхом.
– Кошмары, – понимающе кивнул Иван. – Думаю, мы с Александрой знаем, как помочь. Но сначала… может… завтрак?
Она улыбнулась, но глаза были грустными. Как же она устала завтракать в одиночестве.
– Честно говоря, от завтрака я бы не отказалась.
– Отлично. Я уже поставил чайник. Надеюсь, вы не против яичницы?
– Я люблю яичницу.
– Вот и отлично. Тогда на кухню.
Они ели молча. Каждый думал о своём. Иван – о том, что поможет разговорить Марию, об идее посещения настоящего психолога и почему-то о Пуле, а точнее о том, каково это вместе завтракать. Мария думала обо всём, что произошло за последние два дня. Она вспомнила многое. В доме на даче женщина, словно, окунулась в бассейн воспоминаний, и каждая клеточка её кожи впитала в себя частичку позабытого. Она вспомнила моменты, которым никогда не придавала особого значения, но теперь они стали для неё теми крохотными звеньями, что могли привести к семье.
Мария вспомнила любимую песенку дочери. Это были «Бременские музыканты». Они всей семьёй затягивали припев, хотя ни слуха, ни голоса ни у одного из них не было. Этакое глухое, но абсолютное счастливое трио. Юра всегда исполнял арию осла. Она и сейчас будто слышала его «Е-ее-ее!»
Вспомнила любимый мультик дочери: «Машу и медведя» можно было целый час смотреть по телевизору вечером после садика, а если Юра приходил с работы после девяти, что случалось нередко, то и перед сном.
Как-то на одном из праздников, посвящённом Дню матери, воспитательница дала задание принести поделку, изображающую любимое с мамой занятие. Они слепили из пластилина всех героев мультфильма и поставили в небольшую коробку, обклеенную искусственной травой. Поделка ни у кого в саду не вызвала бурных эмоций и не стала украшением группы, но это было и неважно. Главное было то, что в разноцветных комочках, колбасках и лепёшках пластилина и мама, и дочь видели персонажей любимого мультфильма.
Этот день тогда Марии не показался каким-то важным. Задания для сада они выполняли довольно часто, но сейчас именно это воспоминание бередило душу до такой степени, что глаза наполнялись слезами.
– Я, наверно, побуду одна, если можно, – она отставила наполовину съеденную яичницу и поднялась из-за стола.
– Хорошо, – Иван выглядел слегка растерянным: Пуля просила его разговорить Марию, а они и двумя словами не обмолвились.
– Вы можете включить телевизор. Пульт на полке.
– Не нужно. Спасибо. Я просто хочу побыть одна.
– Конечно. Когда придёт Александра, я сообщу вам.
Вот и весь разговор.
Иван проводил её взглядом, невольно заострив внимание на ногах. Они были стройными и даже скорее тонкими, а его тапки были ей совсем не по размеру. Создавалось впечатление Дюймовочки в домашних туфлях Великана. У Пули тоже были миниатюрные ступни, и она вечно прятала их в разноцветных носках. Представшая картинка вызвала улыбку: он не раз представлял голые пальцы подруги и её по-детски мягкие пяточки. Он мог бы помечтать, как целует их, но не стал. Иван сосредоточился на яичнице.
***
Оставшись одна, Мария дала волю слезам. Она уткнулась в подушку и плакала до тех пор, пока не началась икота. Где её маленькая девочка? Где её доченька?
Мария проклинала свою память – вернувшиеся воспоминания были пустыми. Какая разница сколько цветочков было на платье любимой куклы дочки и сколько нарядов она сама сшила для неё и для своей Катюшки? Разве имела значение любимая сказка или стихотворение? И была ли хоть какая-то польза от воспоминаний о детских праздниках или падении с велосипеда? Первый поход в театр или на выставку кошек, жалость к обезьянкам в клетках зоопарка, боязнь темноты и любимый ночник в виде «Хелло Китти», первый поход к зубному и первый серьёзный разговор о сестричке? Как она хотела сестричку! Каждый день объясняла необходимость в ней.
«Как ты не понимаешь, мама! Мне нужно с кем-то играть по выходным, с кем-то делиться шоколадом, обсуждать проделки Маши и какой умный медведь. Мама, неужели вы с папой не понимаете, как сильно мне нужна сестричка?!»
Они понимали, но не решались на второго ребёнка: Юра так мало времени проводил дома, а она уставала и на работе и дома. Всё свободное время уходило на дочку. На себя уже не оставалось сил. Какой второй ребёнок? Они бы не потянули. Да и зачем? Катюшка была её жизнью и заняла сердце без остатка.
Мария сжимала подушку дрожащими руками и всхлипывала. Нет большего счастья, чем кормить дочку грудью и смотреть, как она засыпает, подложив кулачок под щёчку. Наблюдать первые шаги и слышать первое «мама». Видеть, как она щурится, глядя на солнце и слышать смех, когда бегает за заводной собачкой. Вдыхать запах кожи и ощущать, как бьется маленькое сердечко, когда ты держишь дочь на руках. Если бы только Катюшка оказалась сейчас рядом, если бы только...
Мария сжалась комочком и прошептала:
– Держись, моя маленькая, мама скоро тебя найдёт, мама скоро будет рядом.
Сердце неистово колотилось, пытаясь вырваться на свободу. Отчаяние душило цепкими пальцами. Она понятия не имела с чего начать поиски, ведь даже собственное имя оставалось загадкой. Не помнила ни детский сад, ни друзей своей дочки, ничего, что могло бы помочь.
– Где ты, моя радость, где? Как мне тебя найти?
Они с мужем больше года планировали ребёнка. Врачи предупреждали – будет непросто. У Марии обнаружили маточную непроходимость. Сколько слёз она пролила, проходя мимо детских площадок, заполненных резвящимися детишками, наблюдая за мамочками с колясками, выслушивая стенания своего отца, мечтающего стать дедом. Но она продолжала лечиться и верить, и одним сентябрьским утром тест показал две полосочки. Катюшка была долгожданной и выстраданной.
С самого рождения они с Юрой завели большой альбом, бегали за малышкой с фотоаппаратом и щёлкали затвором при каждом удобном случае: «Катюшка на выписке», «Катюшка впервые дома», «Лежит на боку», «Лежит на спине», «Впервые смотрит на папу», «Мама моет Катюшке попу», «Папа моет Катюшке попу», «Первая прогулка», «Первая улыбка во сне» и так десятки снимков в день. Альбом был толще «Войны и мира». И как она могла всё это забыть?! Как могла забыть о существовании дочери?! В больнице утверждали – она не замужем, детей нет, но это была коварная ложь. Зачем? Она поверила тому доктору. Кажется, его фамилия Алексеев. Он так правдиво лгал и даже показывал фотографии с места аварии...
Мария вскочила так резко, что даже голова закружилась. Ей снова солгали! Как она могла попасть в аварию, если не умеет водить? У них с Юрой никогда не было машины. Она это точно помнила. А Иван с Александрой об этом знают?
Она выбежала из комнаты и застыла на пороге кухни. Ей так хотелось ошибаться. Иван по-прежнему сидел за столом, медленно размешивал чай и читал какие-то бумаги. Он не заметил её присутствия и поднял голову только, когда она села напротив, громко отодвинув стул:
– Вы знали, что никакой аварии не было?
Пуля просила пока не рассказывать об этом: Марию следовало подготовить к новой информации, но этот грустный и одновременно решительный взгляд ставил его в тупик.
– Александра приедет вечером, и мы с вами всё обсудим.
– Вы знали… – она закрыла лицо руками и сидела, не произнося ни звука. Казалось, она и дышать перестала.
Иван протянул руку, дотронулся до её локтя и произнёс:
– Подождите немного, Александра вам всё объяснит.
– Объяснит?! – её голос был подобен взорвавшейся бомбе. – Что ещё вы от меня скрывали? Какие ещё факты своей жизни я не знаю? Может, вы знаете и где моя семья, но почему-то молчите? Может, вы вовсе и не хотите мне помочь? Может, вас наняли те люди? Вы... – Она замолчала, губы задрожали, голос стал тише, – вы меня контролируете…
– Нет, Мария, вы всё неправильно поняли, – он попытался снова коснуться её, но женщина рывком отдёрнула руку. В глазах была злость и боль, и что из них было сильнее он не знал. Иван отодвинулся на безопасное расстояние. Пуля его предупреждала – возможен нервный срыв. Мария просто не может всё время оставаться спокойной, в таких обстоятельствах это было бы противоестественно. Задача Ивана успокоить женщину, внушить доверие.
– Мария, выслушайте меня. Мы действительно хотим вам помочь.
– Тогда почему не сказали правду?! – она снова кричала.
– Мы не знали, как лучше сообщить подобную информацию. Случившееся с вами не поддаётся логическому объяснению. Это больше похоже на фантастику.
– Фантастику?!
