– Расходимся! – громко повторила Катя и принялась указывать посетителям в сторону выхода.
Супруги Прахи отодвинулись, впрочем, на такое расстояние, чтобы видеть все проводимые процедуры.
– Я читала, – прошептала Катя мужу на ухо, – что медики нередко и сами убивают неудобных им пациентов. Введут что-то не то и всё.
– Катенька, – так же тихо ответил муж, – пациенты лежат в больнице, и вообще поменьше читай портал «Слухи». И помолчи, пожалуйста.
– Мертва, – констатировал медик.
Блондинка, отошедшая в уголочек, рухнула в обморок.
– Вовремя, – заметила Катя, – специалист под боком. Всем бы свидетелям надо падать без чувств, когда рядом профессионалы. – Только когда же я теперь узнаю про Фигулькина?
Мобильник в кармане пиджака пискнул. Лёша вынул аппарат, прочёл сообщение и продемонстрировал супруге:
– Ответ на этот вопрос ты узнаешь прямо сейчас.
– Фигулькин Фёдор Фёдорович, 48 лет, бывший муж. Адрес: Синопчинская набережная, дом 18. Квартира без звонка номер 9. Стучать трижды. Лучше кувалдой. Фигулькин плохо слышит. – Катя обиженно взглянула на мужа. – Когда ты успел обратиться к нашей Ясеньке?
Лёша самодовольно улыбнулся, но ничего не ответил.
– Ну и ладно. Бывший муж стал ухажёром – это мотив для убийства. Во-первых, мы не знаем, почему бывший. Во-вторых, он мог заревновать. В-третьих, она могла его отшить, а он обиделся. В-четвёртых, они могли что-то не поделить. В-пятых…
– Фантазия враг твой, – закончил муж и обнял супругу. – Хватит придумывать, Катенька. Скоро мы это выясним.
Бондин бежал не быстро, но Катя всё равно не успевала по нескольким весомым причинам. Задачу весьма усложняло наличие огромных шпилек. Встречать годовщину свадьбы необходимо при полном параде. В этом девушка не сомневалась и тщательно подбирала к платью цвета персика туфли в тон. Нашлись не удобные, но жутко красивые с кружевным верхом и каблуком, достойным манекенщиц на подиуме где-то в Лондоне. Катя не единожды видела подобные экземпляры по телевизору, только те варианты, естественно, стоили в разы, нет в десятки раз дороже. Однако, несмотря на разницу в стоимости, Катины туфельки были столь же трудноносимыми, и надевая их, она невольно задумывалась о временах Средневековья и пыток, в частности. Наверняка, существовало подобное наказание. За что-нибудь да точно существовало. Правда, когда своими мыслями Катя поделилась с мужем, тот нагло рассмеялся, ответив, что до подобного извращения могли дойти только современные люди.
Сегодня на этой почве супруги едва не поругались, но одновременно вывесили по белому флагу, признавая очевидное: в борьбе практичности и красоты победила последняя. К тому же туфли стройнили Катины ноги. Хотя этот факт отмечал только мужской глаз и только, когда на столе появлялись подгоревшие блины – любимый завтрак Праха – в такие моменты стройные конечности супруги, да и остальные части тела претерпевали в представлениях Лёши значительные изменения.
Ради годовщины Катя терпела не только шпильки с их плохой устойчивостью – красота вынуждала путаться в подоле платья. В итоге за время непродолжительного бега девушка осознала: риск порвать одно из любимых платьев, купленное, между прочим, всего неделю назад, очень и очень велик, поэтому выражений не выбирала и не скрывала радости, когда супруг, наконец, повалил Бондина на асфальт.
– Ну… вы… и… дали… дёру… – Катя не прислонилась – буквально упала на стену ближайшего дома. Без опоры девушка вряд ли бы продержалась ещё хоть минуту, а так оставался шанс не только устоять, но и отдышаться в привлекательной позе, что для девушки с её уровнем самолюбования было невероятно важно. Если не сказать больше: стратегически важно, ведь умело применённая красота, вообще-то, могла стать грозным оружием. И к слову, не раз становилась, например, в моменты поимки безмозглых зомби, падких не только от пуль в голову, но и нередко при виде привлекательных женщин. По этой причине правительство зачастую экономило на оружии и высылало армию красоток в стан врага. Иногда такие методы приводили к созданию странных семей, но об этом правительство предпочитало помалкивать. Что касается самих счастливых влюблённых, то их ссылали в какую-нибудь дальнюю деревеньку, не имевшую выхода в интернет и не сильно избалованную изысками цивилизации, после чего о парочке благополучно забывали.
Если, конечно, красотка кормила мужа скотом или крысами, как положено, а не зазывала в гости жителей деревеньки. В этом случае оба подвергались уничтожению – по легенде же умирали в любви и согласии из-за скосившей болезни.
– Отпусти! – закричал Бондин. – Не имеешь права! Я всего лишь выполнял поручение!
– Не кипятись, Дима, – Алексей ловко поднял официанта, предварительно заломив тому руки и прижал лицом к стенке рядом с женой.
Катя мигом вошла в роль и гневно вопросила:
– Кто тебе приказал отравить толстушку? Диетологи? Секта правильного питания? Или её бывший муж? Отвечай сейчас же!
– Ка… тенька… – покрылся румянцем Лёша. – Пожалуйста, помолчи.
– Сначала пусть ответит!
Лёша тяжело вздохнул.
– Му… муж… секты? – Бондин всё больше съёживался под взглядом шоколадных глаз.
– Какой секты, остолоп! Муж убитой!
Лёша хихикнул. Вопросы жены и его порой ставили в тупик.
«Ты моё недоумение…» – ласково назвал он супругу мысленно, а вслух ещё раз попросил помолчать.
Женское недовольство выражалось не только в лице, но и в позе: Катя отползла по стеночке в сторону, поставила череп рядом с ногами, демонстративно скрестила руки на груди и гордо насупила брови. Муж подавил вздох и вернулся к официанту:
– Дима, давай правду. Я ждать не люблю, а выпытывать истину умею очень хорошо, только тебе вряд ли такой подход понравится. Расскажи по доброй воле, сделай добро. На мне костюм за десять тысяч. Марать его твоей кровью совсем не охота.
Насчёт костюма не врал. Пиджак и брюки обошлись в копеечку, но годовщина в лице супруги того требовала отчаянно и долго, вынося мозг на протяжении целого месяца. Лёша сдался на уговоры – иногда целесообразнее уступить Кате, чем продолжать спор. И в итоге не прогадал: костюм за такие деньги, для их семьи немалые, навёл жену на размышления об экономии. Да, непродолжительной экономии, но для Лёши это уже была маленькая победа. Решили следующее: если он тратит деньги на костюм, она не тратит их на обновки в следующем месяце.
А марать одежду кровью никто не собирался – это Прах сказал для запугивания. Обычно преступники велись: суровый взгляд, такое же лицо и голос, убеждающий в серьёзности намерений. Лёша чувствовал себя с такими фразочками крутым. Очень. И это было приятно. Потешить своё самолюбие он любил в меньшей степени, чем супруга, но всё же любил.
– Дима, молчать не выход. Совсем. Ты только вынуждаешь меня и мою супругу убеждаться в правильности своих догадок.
– Видимо, ты прикрываешь убийцу, но на этом мои рассуждения не заканчиваются.
– Катенька…
Катя, несмотря на протест супруга, продолжила:
–Я могу рассуждать довольно долго и в итоге прийти к такому заключению: ты сам убийца и решил свести счёты с жертвой, почему я додумаюсь, не сомневайся. И найду сто два способа доказать свою правоту даже, если в чём-то ошибаюсь.
– Это она может, – хмыкнул Алексей.
– Поэтому тебе, Дима, лучше сейчас спокойно всё разъяснить самому, дабы избежать разных неловкостей.
– Неловкости – её конёк, – подхватил Прах, – так что, думай.
Побелевший, посеревший официант несколько раз сглотнул, жалобно застонал и с лицом, полным отчаяния, произнёс:
– Ничего я не делал. Отнёс заказ к нужному столику. Не знал я, чем всё обернётся, честно. Он позвонил, я ответил. Он попросил доставить подарок, я доставил. Всё. Разве… – с надеждой взглянул по очереди на супругов, – моя вина в том, что у этой женщины оказалась аллергия на лимон?
– А ты откуда знаешь? – прищурилась Катя.
– Слышал. Вы же… сами об этом говорили. В ресторане.
– Допустим, – Лёша задумался, – но кто этот он?
– Не знаю. Он позвонил, я ответил.
– А что же ты убегал, Дима, если не виновен? – Катя приблизилась к Бондину. Смотрела проницательно. У официанта от её взгляда забегали мурашки.
– Отвечай моей жене, – грозно потребовал Алексей.
– Так… – вновь сглотнул Дмитрий, – вы же меня решили обвинить, а я в тюрьму не хочу. Я молодой, девушка у меня есть, работа хорошая. Я свободой дорожу.
– Подожди. Никто тебя не собирался обвинять. Мы хотели поговорить. Узнать про заказ.
– И заказчика, – добавила Катя, – а что ты там надумал – это… – развела руки в стороны.
– Так вы… – слабая улыбка легла на губы, – не хотите свалить вину на меня?
– Мы, Дима, хотим узнать правду, – Лёша похлопал его по плечу.
– Тогда… может… отпустите?
– Нет, друг, сначала ты расскажешь нам всё, что знаешь, а там решим.
Бондин вздохнул и начал рассказ.
– Нам частенько звонят с личными просьбами, – осторожно заговорил Дмитрий. – Удивить жену на юбилей, поздравить бабушку, сестру, кошку.
– Кошку? – переспросила Катя.
– Обычное дело. Богатые дамочки любят подобные развлечения. Однажды нам даже заказывали устроить целую вечеринку: кот Глафиринд, наконец, нашёл кошечку и обрюхатил её.
– Понятно, но, Дима, не отходи от темы. Нас интересует заказчик с черепом.
– Да-да, – поддержала Катя мужа, указывая в сторону этого самого черепа, – кошачьи праздники – это весьма увлекательно, но из-за них вряд ли кто-то умирает.
– Умирает, – сказал Бондин, – старые коты – приглашённые гости.
Женские глаза округлились от удивления.
– Трагично, – нетерпеливо произнёс Алексей, – но давай ближе к делу.
– Простите, – официант поёрзал сжатыми руками. Прах вздохнул и ослабил хватку. Бондин благодарно кивнул и продолжил: – Это я к тому, что нас мало, чем удивишь, поэтому просьба поднести череп не показалась мне чем-то опасным. Позвонил какой-то мужчина и попросил вручить подарок девушке за столиком тринадцать.
– Роковое число, – прошептала Катя, – несчастливое, – а затем спросила уже нормальным голосом, – и вас не навело это на подозрения?
– Нет. Число как число.
– А как же все эти фильмы, где тринадцать…
– Катенька, – сжал зубы Лёша, – дом твоей мамы как раз тринадцать, но он почему-то тебя не отталкивает, и каждое лето ты любовно тащишь меня именно туда.
– Любовно, Лёшенька, – улыбка расползлась по лицу, – ключевое слово здесь любовно. И разве это не лучше, чем чахнуть в квартире?
– Лучше сдохнуть в квартире, чем отдыхать с твоей мамой… – процедил тихо, но Катя услышала.
– Тебе не нравится отдыхать у мамы? – в глазах проскочил холодок обиды. С маленькой льдинки обычно начинался грандиозный скандал. Лёша уже пожалел, что вообще открыл рот и попытался уладить намечающуюся ссору, произнеся:
– Катенька, я просто не люблю вставать так рано, ты же знаешь. А в целом отдых у твоей мамы – блеск.
– Конечно, блеск! Свежий воздух, свои ягоды, зелень, лесок рядом, речка в двух километрах, но ведь бывает и хуже, красота, да и только!
Супруг молча, улыбался. Он надеялся, улыбка смягчит жену, но ту понесло.
– Тишина, благодать, и делай, что хочешь: сиди в беседке и читай, лежи и загорай, кушай клубничку, макая в сметанку. А не нравится местная сметанка, сядь на велосипед и возьми в магазине майонез. Гадость, но ты его любишь. Заодно прихвати сосисочки или пельмени. Они, безусловно, лучше, чем мамины котлетки.
– Котлетки на пару, – устало напомнил Прах, потеряв всякую надежду на мирное завершение разговора.
– Пускай, так, но уважить мою маму раз в году можно. К тому же никто не заставляет есть её еду. Не хочешь – откажись и мирно…
– Голодай.
– Почему голодай?
– Потому, что твоя мама обижается и убирает всё со стола.
– Не всё.
– Не всё. Подчищает мою сторону, а затем сидит и сверлит взглядом до тех пор, пока я сам не уйду.
– П… ростите, – напомнил о себе официант, – вы тут заговорили о маме, и я кое-что вспомнил.
– Что? – гаркнуло сразу два голоса.
– Заказчик черепа кому-то сказал, что… Сейчас… Вспомнил! Дословно звучало так. Чёрт, у матери же девяностолетие в этом месяце!
– У его матери? – переспросили одновременно.
– Нет. По-моему, имелась ввиду мать… умершей, потому как потом он сказал, что ей тоже надо что-то этакое подарить, как её любимице Ксюсе.
– Ксюсе? – переглянулись супруги. – При чём здесь рэп исполнительница?
– Я тоже сначала о ней подумал. Но оказалось, он вместо «Ш» произносит «С». Заказчик имел ввиду Ксюшу.
– А фамилию назвал? – уточнил Алексей.
– Нет. Сказал, она будет за тринадцатым столиком.
– И это всё?
– Я подошёл, спросил. Женщина ответила, что не Ксюша, а Ксения.
– Ксения… – задумчиво повторила Катя.
Бондин кивнул.
– А заказчик говорил о девушке, верно?
– Да, а что?
– А тут… женщина, да ещё… – Катя нарисовала в воздухе шар, подумала и добавила что-то длинное волнистое. Устремила взгляд на мужа. Тот дал понять, что ничего не понимает.
– Ну как же! – всплеснула руками и принялась тыкать указательным пальцем куда-то в воздух. – Неужели не ясно? А если так? – в пространстве образовалось что-то вроде двух глаз, носа и рта, и снова чего-то, уходящего в асфальт. – Ну?
Лёша посмотрел на супругу ласково, с заботой и осторожно поинтересовался:
– Голод уже сводит тебя с ума? Может, я по-быстрому сбегаю в магазинчик, возьму какой-нибудь пирожок? С вишенкой? Ты же любишь с вишенкой, Катенька.
– Гуляй со своим пирожком на край света! – разозлилась Катя. – Что же ты такой недогадливый, а? Как я вообще за тебя замуж вышла? До сих пор поражаюсь своему решению. Правду говорят, что любовь зла, полюбишь и такого недотёпу!
– Говорит мне человек без логики! – в том же тоне проорал супруг.
– У меня есть логика! Но вам, мужчинам, она не понятна! – гневно стрельнула глазами в Бондина. – Дмитрий, ты же не глупый и понял, о чём я говорю?
Официант пугливо закашлялся:
– П… кхе-кхе… ростите, я… кхе могу предположить, но…
– Давай уже предполагай! – рявкнула жена Праха, напугав Дмитрия до полного побеления. – Только концы не отбрось, – грубо добавила, всматриваясь в лицо несчастного. – Такая белизна до добра не доведёт.
– Мужайся, – тихо бросил Лёша, обращаясь то ли к официанту, то ли к самому себе.
– Вы… – начал похожий на привидение Бондин, – вероятно… пытались изобразить лицо и...
– И-и-и…
– Дорогу?
– А-а-а! Какая дорога?! При чём здесь лицо и дорога? Это же борода! БО-РО-ДА! – Катя начала ругаться громко и совсем неприлично. От её словарного запаса покраснел не только муж, но и официант.
– Что ты вообще говоришь? Где логика, Катя?
– А ты вообще меня никогда не понимаешь!
– Началось… – выдохнул Лёша.
– Всё впереди, – грозно пообещала супруга.
– Я кажется догадался, – пискнул Бондин.
Чета опалила Дмитрия одинаково враждебными взглядами:
– Да ладно!
Медленно кивнул.
– Говори! – прозвучало также в унисон.
– Может… быть… под бородой вы имели ввиду… старость? То есть… я хотел… сказать, эта Ксения совсем не та Ксюша, потому, что её сложно назвать девушкой. В смысле молодой.
– Продолжай, – разрешила Катя, растягивая губы в улыбку, – хоть кто-то здесь понимает мою логику. Это приятно.
Бондин вернул частичную краску лицу, но говорил медленно, осторожно и не уверенно:
Супруги Прахи отодвинулись, впрочем, на такое расстояние, чтобы видеть все проводимые процедуры.
– Я читала, – прошептала Катя мужу на ухо, – что медики нередко и сами убивают неудобных им пациентов. Введут что-то не то и всё.
– Катенька, – так же тихо ответил муж, – пациенты лежат в больнице, и вообще поменьше читай портал «Слухи». И помолчи, пожалуйста.
– Мертва, – констатировал медик.
Блондинка, отошедшая в уголочек, рухнула в обморок.
– Вовремя, – заметила Катя, – специалист под боком. Всем бы свидетелям надо падать без чувств, когда рядом профессионалы. – Только когда же я теперь узнаю про Фигулькина?
Мобильник в кармане пиджака пискнул. Лёша вынул аппарат, прочёл сообщение и продемонстрировал супруге:
– Ответ на этот вопрос ты узнаешь прямо сейчас.
– Фигулькин Фёдор Фёдорович, 48 лет, бывший муж. Адрес: Синопчинская набережная, дом 18. Квартира без звонка номер 9. Стучать трижды. Лучше кувалдой. Фигулькин плохо слышит. – Катя обиженно взглянула на мужа. – Когда ты успел обратиться к нашей Ясеньке?
Лёша самодовольно улыбнулся, но ничего не ответил.
– Ну и ладно. Бывший муж стал ухажёром – это мотив для убийства. Во-первых, мы не знаем, почему бывший. Во-вторых, он мог заревновать. В-третьих, она могла его отшить, а он обиделся. В-четвёртых, они могли что-то не поделить. В-пятых…
– Фантазия враг твой, – закончил муж и обнял супругу. – Хватит придумывать, Катенька. Скоро мы это выясним.
Прода от 24.05.2020, 17:12
Бондин бежал не быстро, но Катя всё равно не успевала по нескольким весомым причинам. Задачу весьма усложняло наличие огромных шпилек. Встречать годовщину свадьбы необходимо при полном параде. В этом девушка не сомневалась и тщательно подбирала к платью цвета персика туфли в тон. Нашлись не удобные, но жутко красивые с кружевным верхом и каблуком, достойным манекенщиц на подиуме где-то в Лондоне. Катя не единожды видела подобные экземпляры по телевизору, только те варианты, естественно, стоили в разы, нет в десятки раз дороже. Однако, несмотря на разницу в стоимости, Катины туфельки были столь же трудноносимыми, и надевая их, она невольно задумывалась о временах Средневековья и пыток, в частности. Наверняка, существовало подобное наказание. За что-нибудь да точно существовало. Правда, когда своими мыслями Катя поделилась с мужем, тот нагло рассмеялся, ответив, что до подобного извращения могли дойти только современные люди.
Сегодня на этой почве супруги едва не поругались, но одновременно вывесили по белому флагу, признавая очевидное: в борьбе практичности и красоты победила последняя. К тому же туфли стройнили Катины ноги. Хотя этот факт отмечал только мужской глаз и только, когда на столе появлялись подгоревшие блины – любимый завтрак Праха – в такие моменты стройные конечности супруги, да и остальные части тела претерпевали в представлениях Лёши значительные изменения.
Ради годовщины Катя терпела не только шпильки с их плохой устойчивостью – красота вынуждала путаться в подоле платья. В итоге за время непродолжительного бега девушка осознала: риск порвать одно из любимых платьев, купленное, между прочим, всего неделю назад, очень и очень велик, поэтому выражений не выбирала и не скрывала радости, когда супруг, наконец, повалил Бондина на асфальт.
– Ну… вы… и… дали… дёру… – Катя не прислонилась – буквально упала на стену ближайшего дома. Без опоры девушка вряд ли бы продержалась ещё хоть минуту, а так оставался шанс не только устоять, но и отдышаться в привлекательной позе, что для девушки с её уровнем самолюбования было невероятно важно. Если не сказать больше: стратегически важно, ведь умело применённая красота, вообще-то, могла стать грозным оружием. И к слову, не раз становилась, например, в моменты поимки безмозглых зомби, падких не только от пуль в голову, но и нередко при виде привлекательных женщин. По этой причине правительство зачастую экономило на оружии и высылало армию красоток в стан врага. Иногда такие методы приводили к созданию странных семей, но об этом правительство предпочитало помалкивать. Что касается самих счастливых влюблённых, то их ссылали в какую-нибудь дальнюю деревеньку, не имевшую выхода в интернет и не сильно избалованную изысками цивилизации, после чего о парочке благополучно забывали.
Если, конечно, красотка кормила мужа скотом или крысами, как положено, а не зазывала в гости жителей деревеньки. В этом случае оба подвергались уничтожению – по легенде же умирали в любви и согласии из-за скосившей болезни.
– Отпусти! – закричал Бондин. – Не имеешь права! Я всего лишь выполнял поручение!
– Не кипятись, Дима, – Алексей ловко поднял официанта, предварительно заломив тому руки и прижал лицом к стенке рядом с женой.
Катя мигом вошла в роль и гневно вопросила:
– Кто тебе приказал отравить толстушку? Диетологи? Секта правильного питания? Или её бывший муж? Отвечай сейчас же!
– Ка… тенька… – покрылся румянцем Лёша. – Пожалуйста, помолчи.
– Сначала пусть ответит!
Лёша тяжело вздохнул.
– Му… муж… секты? – Бондин всё больше съёживался под взглядом шоколадных глаз.
– Какой секты, остолоп! Муж убитой!
Лёша хихикнул. Вопросы жены и его порой ставили в тупик.
«Ты моё недоумение…» – ласково назвал он супругу мысленно, а вслух ещё раз попросил помолчать.
Прода от 25.05.2020, 13:03
Женское недовольство выражалось не только в лице, но и в позе: Катя отползла по стеночке в сторону, поставила череп рядом с ногами, демонстративно скрестила руки на груди и гордо насупила брови. Муж подавил вздох и вернулся к официанту:
– Дима, давай правду. Я ждать не люблю, а выпытывать истину умею очень хорошо, только тебе вряд ли такой подход понравится. Расскажи по доброй воле, сделай добро. На мне костюм за десять тысяч. Марать его твоей кровью совсем не охота.
Насчёт костюма не врал. Пиджак и брюки обошлись в копеечку, но годовщина в лице супруги того требовала отчаянно и долго, вынося мозг на протяжении целого месяца. Лёша сдался на уговоры – иногда целесообразнее уступить Кате, чем продолжать спор. И в итоге не прогадал: костюм за такие деньги, для их семьи немалые, навёл жену на размышления об экономии. Да, непродолжительной экономии, но для Лёши это уже была маленькая победа. Решили следующее: если он тратит деньги на костюм, она не тратит их на обновки в следующем месяце.
А марать одежду кровью никто не собирался – это Прах сказал для запугивания. Обычно преступники велись: суровый взгляд, такое же лицо и голос, убеждающий в серьёзности намерений. Лёша чувствовал себя с такими фразочками крутым. Очень. И это было приятно. Потешить своё самолюбие он любил в меньшей степени, чем супруга, но всё же любил.
– Дима, молчать не выход. Совсем. Ты только вынуждаешь меня и мою супругу убеждаться в правильности своих догадок.
– Видимо, ты прикрываешь убийцу, но на этом мои рассуждения не заканчиваются.
– Катенька…
Катя, несмотря на протест супруга, продолжила:
–Я могу рассуждать довольно долго и в итоге прийти к такому заключению: ты сам убийца и решил свести счёты с жертвой, почему я додумаюсь, не сомневайся. И найду сто два способа доказать свою правоту даже, если в чём-то ошибаюсь.
– Это она может, – хмыкнул Алексей.
– Поэтому тебе, Дима, лучше сейчас спокойно всё разъяснить самому, дабы избежать разных неловкостей.
– Неловкости – её конёк, – подхватил Прах, – так что, думай.
Побелевший, посеревший официант несколько раз сглотнул, жалобно застонал и с лицом, полным отчаяния, произнёс:
– Ничего я не делал. Отнёс заказ к нужному столику. Не знал я, чем всё обернётся, честно. Он позвонил, я ответил. Он попросил доставить подарок, я доставил. Всё. Разве… – с надеждой взглянул по очереди на супругов, – моя вина в том, что у этой женщины оказалась аллергия на лимон?
– А ты откуда знаешь? – прищурилась Катя.
– Слышал. Вы же… сами об этом говорили. В ресторане.
– Допустим, – Лёша задумался, – но кто этот он?
– Не знаю. Он позвонил, я ответил.
– А что же ты убегал, Дима, если не виновен? – Катя приблизилась к Бондину. Смотрела проницательно. У официанта от её взгляда забегали мурашки.
– Отвечай моей жене, – грозно потребовал Алексей.
– Так… – вновь сглотнул Дмитрий, – вы же меня решили обвинить, а я в тюрьму не хочу. Я молодой, девушка у меня есть, работа хорошая. Я свободой дорожу.
– Подожди. Никто тебя не собирался обвинять. Мы хотели поговорить. Узнать про заказ.
– И заказчика, – добавила Катя, – а что ты там надумал – это… – развела руки в стороны.
– Так вы… – слабая улыбка легла на губы, – не хотите свалить вину на меня?
– Мы, Дима, хотим узнать правду, – Лёша похлопал его по плечу.
– Тогда… может… отпустите?
– Нет, друг, сначала ты расскажешь нам всё, что знаешь, а там решим.
Бондин вздохнул и начал рассказ.
Прода от 26.05.2020, 21:29
– Нам частенько звонят с личными просьбами, – осторожно заговорил Дмитрий. – Удивить жену на юбилей, поздравить бабушку, сестру, кошку.
– Кошку? – переспросила Катя.
– Обычное дело. Богатые дамочки любят подобные развлечения. Однажды нам даже заказывали устроить целую вечеринку: кот Глафиринд, наконец, нашёл кошечку и обрюхатил её.
– Понятно, но, Дима, не отходи от темы. Нас интересует заказчик с черепом.
– Да-да, – поддержала Катя мужа, указывая в сторону этого самого черепа, – кошачьи праздники – это весьма увлекательно, но из-за них вряд ли кто-то умирает.
– Умирает, – сказал Бондин, – старые коты – приглашённые гости.
Женские глаза округлились от удивления.
– Трагично, – нетерпеливо произнёс Алексей, – но давай ближе к делу.
– Простите, – официант поёрзал сжатыми руками. Прах вздохнул и ослабил хватку. Бондин благодарно кивнул и продолжил: – Это я к тому, что нас мало, чем удивишь, поэтому просьба поднести череп не показалась мне чем-то опасным. Позвонил какой-то мужчина и попросил вручить подарок девушке за столиком тринадцать.
– Роковое число, – прошептала Катя, – несчастливое, – а затем спросила уже нормальным голосом, – и вас не навело это на подозрения?
– Нет. Число как число.
– А как же все эти фильмы, где тринадцать…
– Катенька, – сжал зубы Лёша, – дом твоей мамы как раз тринадцать, но он почему-то тебя не отталкивает, и каждое лето ты любовно тащишь меня именно туда.
– Любовно, Лёшенька, – улыбка расползлась по лицу, – ключевое слово здесь любовно. И разве это не лучше, чем чахнуть в квартире?
– Лучше сдохнуть в квартире, чем отдыхать с твоей мамой… – процедил тихо, но Катя услышала.
– Тебе не нравится отдыхать у мамы? – в глазах проскочил холодок обиды. С маленькой льдинки обычно начинался грандиозный скандал. Лёша уже пожалел, что вообще открыл рот и попытался уладить намечающуюся ссору, произнеся:
– Катенька, я просто не люблю вставать так рано, ты же знаешь. А в целом отдых у твоей мамы – блеск.
– Конечно, блеск! Свежий воздух, свои ягоды, зелень, лесок рядом, речка в двух километрах, но ведь бывает и хуже, красота, да и только!
Супруг молча, улыбался. Он надеялся, улыбка смягчит жену, но ту понесло.
– Тишина, благодать, и делай, что хочешь: сиди в беседке и читай, лежи и загорай, кушай клубничку, макая в сметанку. А не нравится местная сметанка, сядь на велосипед и возьми в магазине майонез. Гадость, но ты его любишь. Заодно прихвати сосисочки или пельмени. Они, безусловно, лучше, чем мамины котлетки.
– Котлетки на пару, – устало напомнил Прах, потеряв всякую надежду на мирное завершение разговора.
– Пускай, так, но уважить мою маму раз в году можно. К тому же никто не заставляет есть её еду. Не хочешь – откажись и мирно…
– Голодай.
– Почему голодай?
– Потому, что твоя мама обижается и убирает всё со стола.
– Не всё.
– Не всё. Подчищает мою сторону, а затем сидит и сверлит взглядом до тех пор, пока я сам не уйду.
– П… ростите, – напомнил о себе официант, – вы тут заговорили о маме, и я кое-что вспомнил.
– Что? – гаркнуло сразу два голоса.
– Заказчик черепа кому-то сказал, что… Сейчас… Вспомнил! Дословно звучало так. Чёрт, у матери же девяностолетие в этом месяце!
– У его матери? – переспросили одновременно.
– Нет. По-моему, имелась ввиду мать… умершей, потому как потом он сказал, что ей тоже надо что-то этакое подарить, как её любимице Ксюсе.
– Ксюсе? – переглянулись супруги. – При чём здесь рэп исполнительница?
– Я тоже сначала о ней подумал. Но оказалось, он вместо «Ш» произносит «С». Заказчик имел ввиду Ксюшу.
– А фамилию назвал? – уточнил Алексей.
– Нет. Сказал, она будет за тринадцатым столиком.
Прода от 27.05.2020, 20:42
– И это всё?
– Я подошёл, спросил. Женщина ответила, что не Ксюша, а Ксения.
– Ксения… – задумчиво повторила Катя.
Бондин кивнул.
– А заказчик говорил о девушке, верно?
– Да, а что?
– А тут… женщина, да ещё… – Катя нарисовала в воздухе шар, подумала и добавила что-то длинное волнистое. Устремила взгляд на мужа. Тот дал понять, что ничего не понимает.
– Ну как же! – всплеснула руками и принялась тыкать указательным пальцем куда-то в воздух. – Неужели не ясно? А если так? – в пространстве образовалось что-то вроде двух глаз, носа и рта, и снова чего-то, уходящего в асфальт. – Ну?
Лёша посмотрел на супругу ласково, с заботой и осторожно поинтересовался:
– Голод уже сводит тебя с ума? Может, я по-быстрому сбегаю в магазинчик, возьму какой-нибудь пирожок? С вишенкой? Ты же любишь с вишенкой, Катенька.
– Гуляй со своим пирожком на край света! – разозлилась Катя. – Что же ты такой недогадливый, а? Как я вообще за тебя замуж вышла? До сих пор поражаюсь своему решению. Правду говорят, что любовь зла, полюбишь и такого недотёпу!
– Говорит мне человек без логики! – в том же тоне проорал супруг.
– У меня есть логика! Но вам, мужчинам, она не понятна! – гневно стрельнула глазами в Бондина. – Дмитрий, ты же не глупый и понял, о чём я говорю?
Официант пугливо закашлялся:
– П… кхе-кхе… ростите, я… кхе могу предположить, но…
– Давай уже предполагай! – рявкнула жена Праха, напугав Дмитрия до полного побеления. – Только концы не отбрось, – грубо добавила, всматриваясь в лицо несчастного. – Такая белизна до добра не доведёт.
– Мужайся, – тихо бросил Лёша, обращаясь то ли к официанту, то ли к самому себе.
– Вы… – начал похожий на привидение Бондин, – вероятно… пытались изобразить лицо и...
– И-и-и…
– Дорогу?
– А-а-а! Какая дорога?! При чём здесь лицо и дорога? Это же борода! БО-РО-ДА! – Катя начала ругаться громко и совсем неприлично. От её словарного запаса покраснел не только муж, но и официант.
– Что ты вообще говоришь? Где логика, Катя?
– А ты вообще меня никогда не понимаешь!
– Началось… – выдохнул Лёша.
– Всё впереди, – грозно пообещала супруга.
– Я кажется догадался, – пискнул Бондин.
Чета опалила Дмитрия одинаково враждебными взглядами:
– Да ладно!
Медленно кивнул.
– Говори! – прозвучало также в унисон.
– Может… быть… под бородой вы имели ввиду… старость? То есть… я хотел… сказать, эта Ксения совсем не та Ксюша, потому, что её сложно назвать девушкой. В смысле молодой.
– Продолжай, – разрешила Катя, растягивая губы в улыбку, – хоть кто-то здесь понимает мою логику. Это приятно.
Бондин вернул частичную краску лицу, но говорил медленно, осторожно и не уверенно:
