***
Прикосновения, дыхание обволакивали, уносили в неизведанные дали. Марина почувствовала, что летит. Открыла глаза.
Они с Сашей поднимались над аллеей. Она испуганно смотрела на любимого.
– Всё хорошо, – улыбнулся он. – Я знаю, как убить старуху. Она питается нашими тяжёлыми воспоминаниями. Они делают её сильнее. Просто поверь мне, хорошо? Как тогда, на первом деле, когда я предложил искать убийцу среди мёртвых.
Она смотрела в его глаза и видела в них отражение не себя, а сотен бабочек, стеной, стоящей за ними.
– Бабочки – это необходимость, – тихо, с готовностью пояснил убийца. Старуха его хорошо подготовила. – Нам нужно вернуться в прошлое, Марин. Здесь и сейчас раз и навсегда покончить со страхом. Ну же, любимая. Ради нас.
Нечто крылатое ударилось о бабочек, издав жуткий рык.
– Нет! – закричал в ярости убийца. – Я не отдам её тебе, колдун! – Сжал руки Марины в своих, горячо зашептал. – Он пришёл, Марин. Старуха, наверняка, тоже рядом. Соглашайся. Пора покончить с этим.
Она в растерянности кивнула.
– Подумай о самом страшном дне своей жизни, любимая. Но не бойся, я рядом.
И Марина послушно погрузилась в воспоминание, где нашла маму мёртвой.
Прода от 16.09.2020, 19:58
В тот же момент водитель потряс Сашу за плечо, и тот очнулся. С трудом разлепив глаза и вернув нормальный цвет кожи, прошептал:
– Я видел её.
– Жену?
– Старуху.
– Свекровь, что ли? – пошутил мужик.
– Ведьму с перекрёстка миров, – ответил Саша, вогнав спасителя в ступор.
– Ты… точно того. Жаль сбагрить тебя некому. И мы в пробке.
Саша, не слыша, молил:
– Отвези к Марине. Она убьёт нас. Нельзя этого допустить. Отвези меня к Марине.
– Я бы и рад, но тут пробка, – напомнил водитель, мечтая избавиться от психа.
Саша, морщась от боли, огляделся вокруг:
– Поехали по тротуару. Я… я заплачу тебе потом. Поехали.
– Да пошёл ты! Радуйся, что я вообще тебя в машину посадил. Жди. Пробка рано или поздно рассосётся.
– Главное, чтобы не поздно, – прошептал Саша, закрывая глаза.
– Ну, тут помочь не могу. Если веришь в бога, молись. И я помолюсь. А то помрёшь у меня на глазах, и как я потом всё объясню?
Саше было плевать. Он думал только о Марине, о той мизерной надежде на удачу, что появилась после пробуждения, ведь, если старуха принялась за него, возможно, кто-то с другой стороны попытается помочь. Ему. Или Марине. Ради равновесия. Оно – это то, за чем гнались они все. То, ради чего совершались убийства. Ради чего сохранялись жизни.
Как раз сейчас Элечка пыталась что-то сделать с пробкой. Но, увы, здесь она оказалась бессильна. Затор возник из-за серьёзной аварии, на которую девочка повлиять не смогла бы даже при всём желании. Ничего не поделаешь, иногда люди умирают, потому что пришёл их срок.
Глава 19
Старуха привязала студента магией и заторопилась. Взбалмошный и самоотверженный мальчишка мог сорвать планы. Возможность была мала, но она была, и поэтому старуха волновалась. Быстро набирала сообщение.
Колдун обнимал Марину. Снова. Уже представлял в ней свою Свету и без показной нежности говорил о чувствах, о том, как хорошо будет завести ребёнка. Лесницкая сдерживала слёзы и прижималась всё сильнее к любимому.
Когда телефон напомнил о себе, она как раз пошла умыться, и колдун без опаски схватил мобильный.
Улыбка длинным червяком расползлась по лицу.
Лунный час грядёт. Раньше, чем планировалось, но это неважно. Раз старуха просит начать уже сейчас, значит так надо.
Без труда уговорил жертву прогуляться. Заговорил о сакуре. Предложил вместе взглянуть на дерево и поразмышлять там, в непосредственной близости к источнику магии.
– Ты ведь там видела колдуна? – спросил он, накидывая ей на плечи собственную куртку.
– Да. Он, кажется, проводил ритуал.
– Отлично. Пойдём, попробуем разобраться. Может, тебе удастся что-то почувствовать или увидеть.
Кивнула. И оба вышли из дома.
Вечер лишь наступал на пятки дню, но благодаря старушечьим стараниям, фонари работали тускло, освещая лишь малую часть посёлка. В полупрозрачном тумане, навеянным ею же, побрели вдоль коттеджей к пруду.
В какой-то момент Марине почудился звук, похожий на стон раненного животного, но Саша крепко держал за руку и говорил, чтобы она ничего не боялась.
– Это, наверняка, дети магов балуются. Создают иллюзии.
Она неуверенно улыбнулась. Дети они такие. Но на сердце было неспокойно.
Пруд приближался. Та самая сакура, как и остальные деревья стояла неподвижно, ничем не выдавая особенностей. Никакого свечения, никаких странных ощущений. Вообще ничего. Пустота. И это Лесницкую взволновало.
Разум опалила мысль: «Что-то не так».
– Красиво, правда, Маринка?
Она не ответила.
– А помнишь своё самое страшное воспоминание? – неожиданно спросил колдун. –Вспомни и давай оставим его здесь, в этом месте, наделённым магией. Пускай, уйдёт из твоего сердца, памяти. Навсегда. Отдай его старухе с перекрёстка. Я сделаю тоже. Как тебе идея?
Марина растерялась. Предложение прозвучало странно.
– Ладно. Тогда я начну, – отпустил её руку. Прижался лбом к сакуре и полностью вошёл в роль: зашептал слова, ранящие её в самое сердце.
– Я хочу навсегда избавиться от боли, принесённой тем днём, когда мы потеряли нашу дочь. И ты, старуха, если слышишь, знай, я тебе отомщу за наше несчастье. Тебе никогда не избавиться от крови нашей нерождённой малютки. Никогда. Я отпускаю свою боль. Я отдаю её тебе. У нас с Мариной ещё будут дети. Я не буду больше терзать свою душу и душу любимой женщины предположениями, что было бы, если бы. Хватит. Довольно. Ты убила нашу доченьку. Ты и страдай. Почувствуй нашу боль. Прочувствуй силу горя. Я оставляю это тебе. И обещаю верить в новую жизнь. Верить в то, что однажды мы увидим глаза нашего с Мариной ребёнка.
Медленно отошёл от дерева, сжал кулаки, разжал, повернулся.
Марина сидела на земле. В глазах застыли слёзы.
– Не надо, солнышко. Не надо, – обнял, поцеловал в щёку. – Мы должны отпустить доченьку, понимаешь? Должны. И следует сделать это прямо сейчас. Идём, – помог подняться, повёл на аллею.
Марина не сопротивлялась. После услышанных слов она сама стала отгонять сомнения, вырывать их на корню. Рядом с ней был её Саша, мужчина, которого она любила больше жизни.
Тот, кому безоговорочно доверяла.
– Я хочу сделать это здесь, – прошептал он, обжигая её словами и вспыхнувшим желанием. – Хочу сделать это назло всем тварям, что мешают нам быть счастливыми. – Прижался к губам. Отпустил. Заглянул в глаза и добавил таким голосом, от которого у Марины ещё сильнее заныло сердце. – Я хочу, чтобы у нас был ребёнок. Забудь всё, что я говорил раньше: я больше не боюсь. Я расстался с нашей доченькой. Я… готов.
И она забыла. Забыла ссоры на почве трагедии. Его упрёки. Свои упрёки. И обещание никогда не заводить детей.
«Я не хочу рисковать снова, – говорил Саша, – пойми! До тех пор, пока мы опасны, нам не стоит думать о ребёнке. Ты же видишь, что вышло!»
«Вижу. Ты прав, Саш. Мы не имеем права так рисковать».
– Я готов рисковать, – услышала Марина в реальности. – Я. Хочу. Рисковать. Мы справимся, слышишь? Справимся, обещаю.
И она поверила. Закрыла глаза, обнажила чувства, сердце, душу. Отдалась своей судьбе.
Растворилась.
***
Старуха смеялась снова и снова. Наблюдая за разворачивающейся сценой, она ощущала себя непобедимой. Краем глаза она видела, как испуганно сжался в комочек Миша, как безразлично, подобно тупой машине, сидел Ботик. И она торжествовала.
– Пойду готовиться, – сказала, обращаясь ко всем и ни к кому. – Моё время приближается.
Миша попытался сорвать путы магии, но те лишь крепче впились в кожу. Ему ничего не оставалось, как наблюдать за уходом старухи.
– Ботик, очнись! Ботик, драный кот, очни-и-сь!
Миша заплакал.
***
Драконы, поддерживая друг друга крылом, из последних сил взмыли в небо. Пешком не успеть, а так есть шанс. И Снег, и Снегурочка чувствовали – это конец. Но, если они не спасут хозяев, конец будет бесполезен.
Перед узкими зрачками замелькали тёплые воспоминания. Драконы видели, как познакомились с хозяевами, как те кормили их из бутылочки, накрывали одеялом, пели колыбельные. Вспомнили свою первую зиму и отмёрзшие носы, лето и насекомых в зелёной траве. Осень и прыжки по лужам, весну и плащи от дождя. Хозяева считали, что драконы могут заболеть, если промокнут. Это было не так, но и Снегу, и Снегурочке нравилась такая излишняя забота.
Первая невкусная варёная свинина осталась где-то там, в прошлом, а с нею приютилась самая вкусная на свете сырая из рук хозяев. Снег подумал о своей чёрной миске в серебряный горошек, Снегурочка о ярко-малиновой.
Оба навсегда запомнили аромат нежных рук, прикосновения. Голоса. Иногда тёплые, иногда холодные. Грозные и весёлые. Но всегда родные и навсегда любимые.
Лететь было недолго, но умирающие драконы волочились почти у самой земли.
***
Машины сдвинулись с места. От нервов Саша сходил с ума. Он бил по стенке кресла, вызывая ненависть водителя. Периодически терял сознание, но, возвращаясь продолжал колошматить безобидную обивку, кляня на свете всё и всех. Моля лишь об одном, чтобы любимая осталась жива.
***
Элечка обнимала колени и плакала. Она не справилась. Единственное, что она могла сделать – открыть ворота. А вдруг, Саша успеет? Ну, вдруг? Он же понял, куда ехать! Сделала, что нужно и потеряла сознание, окончательно обессилев.
***
Марина открыла глаза, испытывая блаженство, желая убедиться, что всё это не сон. И увидела бабочек. Десятки, сотни удивительно красивых с тонким кружевом узоров, они летели к ней и завораживали своим сиянием.
Марина улыбнулась.
«Лунные», – подумала она и едва не вскрикнула, осознав увиденное. Снова посмотрела вокруг.
Померещилось. Просто бабочки. Волшебные, но не опасные.
Закрыла глаза, позволяя Саше покрывать себя поцелуями.
Бабочки замерли в плотном кольце.
***
Когда проклятая надпись приюта показалась из-за поворота, Саша едва чувствовал собственное тело. Машина остановилась, и он кулём вывалился наружу. Водитель, крестясь и чертыхаясь, сразу рванул с места. Саша с трудом поднялся с асфальта, и шатаясь, побрёл к открытым воротам.
– Я здесь, – шептал он, вглядываясь в полутёмное пространство. – Здесь, любимая. Всё будет хорошо.
***
Прикосновения, дыхание обволакивали, уносили в неизведанные дали. Марина почувствовала, что летит. Открыла глаза.
Они с Сашей поднимались над аллеей. Она испуганно смотрела на любимого.
– Всё хорошо, – улыбнулся он. – Я знаю, как убить старуху. Она питается нашими тяжёлыми воспоминаниями. Они делают её сильнее. Просто поверь мне, хорошо? Как тогда, на первом деле, когда я предложил искать убийцу среди мёртвых.
Она смотрела в его глаза и видела в них отражение не себя, а сотен бабочек, стеной, стоящей за ними.
– Бабочки – это необходимость, – тихо с готовностью пояснил убийца. Старуха его хорошо подготовила. – Нам нужно вернуться в прошлое, Марин. Здесь и сейчас раз и навсегда покончить со страхом. Ну же, любимая! Ради нас.
Нечто крылатое ударилось о бабочек, издав жуткий рык.
– Нет! – закричал в ярости. – Я не отдам её тебе, колдун! – Сжал руки Марины в своих, горячо зашептал. – Он пришёл, Марин. Старуха, наверняка, тоже рядом. Соглашайся. Пора покончить с этим.
Она в растерянности кивнула.
– Подумай о самом страшном дне своей жизни, любимая. Но не бойся, я рядом.
И Марина послушно погрузилась в воспоминание, где нашла маму мёртвой.
Глава 20
Колдун сгорал в нетерпении и широко скалился, глядя на жертву. Всё шло по плану: по идеальному точно продуманному плану. Марина без проблем согласилась вспомнить нужный день. Теперь оставалось всего два пункта. Первый – пройти в собственное воспоминание. И второй – дождаться старухи. Она должна была явиться и предоставить всё необходимое для ритуала.
Убийца рассматривал бабочек, веря и одновременно не веря в счастье. Маринин дракон продолжал биться в живые стены. С одной стороны, с другой. Выискивал лазейки. С ним был и его дракон. Его Снег. И убийца знал: выживет лишь один. Надеялся, что это будет его питомец.
Старуха рассказала всё в мельчайших деталях. Когда всё начнётся, драконы попытаются пробиться внутрь. Если хоть одному удастся, магия даст сбой и тогда всему конец.
«Ты же не хочешь, чтобы жертвы были напрасными, и Света осталась мёртвой? Нет? Тогда сдерживай их. Не бойся. Один точно выживет. Так суждено».
И он сдерживал. Прилагал все усилия, но не давал расступиться бабочкам. С лунным сиянием было бы проще, но они начали раньше. Приходилось полагаться лишь на собственную магию.
Колдун посматривал на парящую в воздухе жертву и ждал.
***
Старуха решила принарядиться: так давно она мечтала избавиться от избранной. Столько лет жила из-за этой девчонки в страхе. Повернулась перед настоящим зеркалом: тонкий струящийся шёлк мало соответствовал вечерней прохладе, но как нельзя лучше подходил под торжество момента.
«Согреюсь магией», – решила она и вышла в длинный коридор. Распахнула дверь, где находились робот и студент. Она хотела, чтобы они видели её триумф, и с этой же целью пододвинула кресла ближе к одной из белоснежных стен. Они должны были видеть, как их Марина умирает. Должны были в полной мере прочувствовать проигрыш.
Окатив довольным смехом здание и не забыв с нахальной улыбкой заглянуть в соседний кабинет, где, понуро опустив головы, сидели очередные считавшие себя выше старухи, она вальяжным шагом направилась к выходу.
– Я иду, – шептала она, – я уже близко.
Колдун с рвущимся сердцем слушал, как бьётся Снег. Узнавал его рык и даже взмахи крыльев. Ему казалось он видит страдающую морду и глаза, полные обиды. А между тем будущая Света висела в воздухе. Её тело сотрясала мелкая дрожь.
– Она плачет, плачет! – обрадовался убийца. Он знал: чем сильнее испытанные эмоции там, в прошлом, тем крепче сила магии для ритуала. Закрепил бабочек, пообещал Снегу, что всё будет хорошо, и шагнул в собственную трагедию.
***
Старуха появилась в самом большом доме посёлка. С презрением кинула взгляд на пепел, бывший некогда Марией. Отчётливо увидела страдания той в минуты смерти. И ничего не почувствовала. Очередная пустая жертва, чья цель служила для уничтожения Лесницкой. Очередная и далеко не первая.
Прошла в комнату колдуна, взяла сосуды с душами и исчезла в портале. Теперь она вышла на аллее перед множеством лунных бабочек. Создания мигом разлетелись, открыв арку для входа. Старуха прошла внутрь. Смертельным шлейфом за ней летели сосуды, а в них, едва слышно кричали девушки.
***
Саша упал. Споткнулся на ровном месте и растянулся на дорожке. Полумрак, сгущающиеся тени и нагло собравшиеся в небе фиолетовые облака говорили лишь об одном: старуха уже здесь. Время на исходе.
Сцепил зубы, сжал кулаки и пополз. Он обдирал колени, локти. С трудом дышал. Но продолжал упорно подбираться к скоплению бабочек, видимых даже издалека.
Саша вспоминал знакомство с Мариной, её смешную зимнюю шапку с заячьими ушками, первое «привет» и его предложение прогуляться. Тогда падал снег. Хлопья падали за воротник и нелепым узором ложились на её лицо, стоило Марине взглянуть на небо.
Лунные светили уже близко.
