На вилле он проводил большую часть этого времени в своих покоях, лишь изредка принимая просителей, а вечером, еще до ужина, уходил в храм, и чувствовал себя неуютно при мысли о том, что остальные трапезничают без хозяина: грубое нарушение древних законов гостеприимства. Впрочем, злило это только Дану, особенно в первый период их - можно ли это так называть? - отношений. Устроив несколько сцен и осознав, что реакции не последует, она начала демонстративно уходить либо на охоту за дичью, которую, по ее словам, так и не поймали для гостьи глупые слуги, либо в чужую спальню, каждый раз напоминая Эрфиану, что он «мерзкий язычник».
- Великий попросил вина, и я решила принести напиток лично, - донесся со стороны деревьев знакомый голос.
Медея успела переодеться: теперь на ней было короткое, почти не прикрывавшее бедра платье из алого шелка. Вампирши могли похвастаться свободными нравами, но мода на открытые колени до всех кланов еще не добралась. Эрфиан видел подобное только на пирах у Вильгарда. Иногда женщины украшали обнаженные ноги рисунками, используя красновато-коричневую кашицу каких-то кореньев. Правое бедро супруги Александра обвивал растительный орнамент, большая часть которого скрывалась под платьем. Она протянула гостю кубок с отваром и улыбнулась.
- Не стоило отрываться от дел ради этого, моя госпожа. Если слуги заняты, я мог бы подождать.
- Будем считать, что я решила доставить себе немного удовольствия, - подытожила Медея. - И еще ты просил вот это.
Она расправила накидку из белой шерсти, которую несла на сгибе локтя, и укрыла ей плечи Эрфиана.
- Возблагодарим Великую Богиню за то, что она даровала нам удовольствия. К примеру, удовольствие от приятной беседы с умной и красивой женщиной.
Несколько мгновений вампирша смотрела на него, будто размышляя, стоит ли соглашаться.
- Только если я не отвлеку Великого от размышлений о судьбах мира. У хранителя тосканских земель слишком много забот, и я убеждена в том, что даже вдали от своих подданных он думает об их благоденствии…
- В этом саду мне плохо думается о судьбах мира и благоденствии моих подданных. Полагаю, моя госпожа создала его с другими целями.
Медея опустилась в соседнее кресло и положила ногу на ногу. Ткань платья поползла вверх, обнажая бедро, и она целомудренно пригладила его ладонью, заставляя опуститься.
- Чем ты занимаешься в те минуты, когда твой супруг ведет долгие скучные разговоры с советниками?
- Иногда я участвую в этих разговорах. Не поддерживаю их, конечно же, я - всего лишь женщина, и у меня нет права вступать в беседу… просто слушаю, сидя чуть поодаль за вышиванием или библиотечным свитком.
- Александр не просит у тебя совета?
Брови вампирши легко дрогнули.
- Он мудрый глава клана, а я его супруга, которой положено быть красивой и молчаливой.
- На его месте я бы беседовал с тобой почаще. Ты дочь Августа Летописца и знаешь большую часть исторических трактатов наизусть. В том числе, и те, которые писались до Великой Реформы. - Эрфиан помолчал. - Те, в которых написана правда.
Медея беззаботно тряхнула головой, и светлые пряди, выбившиеся из прически, упали ей на щеки.
- Август Летописец? У него был титул?
- Разве он не пользовался им, когда жил в клане?
- Не припомню, Великий. Юлий и его имя называл редко. Все его советники были просто «советниками». О Летописце я слышу впервые.
- Женщина, с которой мы когда-то были очень близки, называла его именно так. Август Летописец. Она хранила все его трактаты и переписывала свитки, если замечала, что они приходят в негодность.
- Обращенная женщина? - уточнила Медея.
- Да. Вампирша Нави. Бывшая хозяйка замка на горе возле Большой воды. Под этой горой когда-то находился город Следопытов, жрецов бога Воина.
Супруга Александра задумчиво кивнула и принялась наблюдать за слугами, которые собирали фрукты на поляне в паре десятков шагов от них. Она старалась казаться расслабленной, но Эрфиан чувствовал ее напряжение. Медея пришла сюда не для того, чтобы принести ему накидку и отвар, и они оба это знали. Хотела поговорить с ним о клане? Об Александре? О наследнике? Вряд ли. Молчание затягивалось, и гость постепенно убеждался в том, что она ждет его вопроса. Вопроса, который, может статься, задавать не следует, но на попятную идти поздно.
- Прекрасная Авирона, моя создательница, хотела познакомиться с тобой, - заговорил Эрфиан. - Вы встретились в клане Вильгарда?
- Нет, - после паузы ответила Медея. - Мой визит к Викингу Вильгарду, да даруют ему боги долгую жизнь, лучшую супругу в двух мирах и много детей, был коротким. После этого я отправилась по делам.
- В соседний клан?
Сине-зеленые глаза вампирши оставались спокойными, как речная гладь в хорошую погоду.
- Верно, - подтвердила она. - Александр попросил меня передать Октавиану несколько писем. И, так как Кантара, моя бывшая служанка, осталась в деревне темных эльфов и получила белую мантию советника, я доставила письма лично.
- И часто ты доставляешь письма Октавиану лично?
Медея улыбнулась. Открыто и дерзко, так, как и положено улыбаться женщине, оставившей позади не одну и даже не двух соперниц в борьбе за место рядом с главой клана. Эрфиан уже в который раз подумал о том, что смелость этой женщины заслуживает уважения. Будь здесь ее отец, он бы ей гордился. Если верить рассказам Нави, он был тихим и спокойным существом, всегда отвечавшим вежливо на обращенные к нему вопросы, и никогда не вступал в борьбу за власть. Он находил способ получать желаемое без открытой борьбы. Тихой и спокойной водой лучше всего любоваться со стороны, не проверяя глубину скрывающегося под ней омута.
- В последнее время слишком часто, Великий. Признаться, роль почтового голубя мне порядком поднадоела. Вот только не знаю, как бы помягче сообщить об этом Октавиану…
- У тебя слишком много секретов от супруга для хорошей жены.
- Великий прав. Но женой я стала не так давно, и теперь обучаюсь нужным премудростям.
- Октавиан не ревнует тебя к Александру? Утешается мыслью о том, что стал твоим любовником до того, как ты разделила постель с главой клана?
Под внимательным взглядом Медеи Эрфиан сделал несколько глотков горячего вина. Давид готовил этот напиток по другому рецепту, делая его менее сладким и чуть более терпким, но угощение пришлось ему по душе.
- Мы не говорим об этом. Октавиан предпочитает жить сегодняшним днем. До обращения он был воином и получил бессмертие в зрелом возрасте. Такие вампиры не расстаются с прежними привычками, и характер тоже остался при нем.
- Я долго ломал голову над тем, почему он отказывается от моих приглашений на аудиенцию и не хочет общаться с Вильгардом. Сперва решил, что причина в несостоявшемся браке Гривальда и дочери Октавиана. Но одно дело - игнорировать главу другого клана. И совсем другое - хранителя, который скрепляет свои письма печатью служителя Равновесия. Вот тогда-то я впервые задумался о том, что происходящее - часть большого плана. И план этот слишком хитер. Октавиан умен, но мыслить на несколько шагов вперед неспособен. Для того, чтобы этому научиться, нужно иметь большой опыт полководца. Или советника по военным делам. Или много читать. Как моя госпожа. Обладай Октавиан хотя бы одним из перечисленных мной достоинств, он бы понял, как ловко ты его используешь.
Достав из широкого рукава платья миниатюрный кружевной веер, Медея раскрыла его и поднесла к лицу.
- Ему и вправду не помешает побольше читать, - сказала она, следя за тем, как Эрфиан пьет вино.
- Ты не предполагала, что я могу отказать беглецам? В будущем соседство вампиров и темных эльфов принесет много проблем.
- Ты бы не отказал им, Великий. У нас с тобой одна цель.
- Правда? И какая же?
- Мы оба жили в те времена, когда Орден представлял из себя шайку голодных диких вампиров. Темный мир - тот, который сегодня все знают - построили янтарные Жрецы. Они сделали это своими руками, с помощью магии и знаний. Женщины, имена которых стерли из исторических трактатов, завоевывали новые земли и вели за собой самую могущественную в двух мирах армию. Обращенные могут считать себя центром Вселенной, каратели могут говорить о всевластии, но если темных эльфов превратят в рабов, все мы обречены. - Она перевела дыхание. Ее щеки раскраснелись, глаза заблестели от подступивших к ним слез. Перемена в образе женщины, которая несла себя как королева и смотрела на мир чуть свысока, была такой разительной, что Эрфиан, пусть и ожидавший чего-то подобного, поставил опустевший кубок на землю и бросил на собеседницу удивленный взгляд. - Эру янтарных Жрецов не вернуть, да и вряд ли мы в этом нуждаемся. Но мы обязаны сделать все возможное для того, чтобы темные эльфы стали сильнее. Они помнят о своих корнях. Магия - в их крови. И в твоей тоже, не так, Великий? Теперь ты бессмертен, но ты был рожден темным эльфом. Твоя мать - одна из великих воительниц древности.
Слуги подняли доверху наполненные фруктами корзины и понесли в направлении кухни. Эрфиан вспомнил дни сбора урожая в деревне янтарных Жрецов, когда он, еще совсем ребенок, помогал остальным таскать туго набитые мешки, а за ужином Алин, его приемная мать, в награду приносила несколько персиков из сада Жреца. Тогда этот сад, место, созданное магией, в которое могли попасть только темные эльфы с голубой кровью, еще существовал. Персики были ароматными и сладкими, их сок тек по подбородку, когда Эрфиан вгрызался зубами в нежную мякоть. Когда кто-то говорил ему о мире и благоденствии, на языке вновь появлялся вкус тех фруктов, хотя прошла целая вечность. Не один десяток вечностей.
- Что об этом думает твой почтенный супруг?
- Мой почтенный супруг думает, что его сын слишком много общается со слугами, а для будущего правителя это унизительно. - Медея села прямо и положила руки на колени. Сейчас она казалась Эрфиану маленькой девочкой, которая просит у родителей разрешить ей присутствовать на празднике первого урожая и дождаться большого костра, который разожгут в полночь. - Если бы отец был жив… я хочу сказать, если бы он видел все это…
- Он был против могущества Ордена. Я могу его понять. Он был слишком умен и слишком хорошо знал историю для того, чтобы понимать, к чему это ведет. В этом и заключается твоя цель? Сделать темных эльфов сильнее?
Вампирша вновь посмотрела на него.
- Равно как и твоя, не так ли, Великий? Полагаю, ты не откажешься от союзника. - На ее губах промелькнула слабая улыбка. - Если, конечно, ты доверяешь союзникам-женщинам.
- В общении с женщинами я обычно преследую более приятные цели, моя госпожа. Что до союзников… боюсь, в этом качестве они могут быть очень опасными.
- Зато у них есть оружие, перед которым бессильны самые жестокие воины. - Медея поднялась. - Не смею дольше задерживать Великого. Салим просил передать, что ванна уже готова. Если тебе вновь понадобится собеседник, прикажи позвать меня. Я отложу все дела и приду развлечь дорогого гостя.
Фелот (побережье Красного моря)
Природа готовилась к зиме, погружаясь в спячку, но в Фелоте это время года мало чем отличалось от остальных. Разве что солнце было не таким жарким, а торговцы, прибывшие из северных земель, привозили более скудный товар. В остальном город на берегу моря с самой чистой в двух мирах водой продолжал жить привычной жизнью: здесь пили много вина, носили дорогую одежду и любили веселиться. Базар по-прежнему манил ароматами свежих фруктов, изысканных благовоний и чужеземных сладостей. Мастера продавали оружие, вампиры - украшения и светлых эльфиек-рабынь, а жрицы культа сладострастия из располагавшегося неподалеку храма - любовные зелья, вина и ткани. Последних в это утро возле прилавков было много. Как показалось Калилю, слишком много. Он недолюбливал этих созданий. То ли потому, что они, не владея магией, могли читать потаенные мысли незнакомцев, то ли потому, что наслаждались праздностью, нисколько этого не стесняясь, то ли потому, что непристойные предложения из уст служительниц Великой Богини - или, как чаще всего говорили сегодня, Великого Бога - ему здорово поднадоели.
Время от времени Калиль задумывался об этом, испытывая одновременно восторг, стыд и ужас, и понимал, что совсем не прочь принять одно из этих предложений. А, может, и не одно. Что-то особенное витало в воздухе Фелота из-за близости храма из лазурного камня. Что-то, чему нет названия ни в одном из языков мира, потому что богиня, которой поклонялись жрецы сладострастия, появилась на свет задолго до того, как люди придумали первый язык и научились ходить на двух ногах. И сегодня ей не нужен язык для бесед со своими детьми. Потому что за границами здравомыслия, там, где тает страх и рождается истинное счастье, слова никто не использует. Кто знает, возможно, они правы, и по-настоящему счастлив тот, кто постиг всю глубину безумия…
- Мой господин ищет что-то особенное? Платье для своей подруги, самой прекрасной женщины в двух мирах? Вино, отведав которое, она больше не посмотрит ни на одного мужчину и будет предана только тебе?
Легки на помине.
На жрице была короткая туника из темно-зеленого шелка, перехваченная на талии кожаным пояском. Шею украшал ритуальный медальон на тонкой бечевке, покоившийся в ложбинке между ключиц. Пышные локоны цвета воронова крыла свободно рассыпались по плечам. Кожа у женщины была смуглой, как у коренных жителей Фелота, а глаза - золотисто-карими. Поймав их взгляд, Калиль замер, как зачарованная жертва вампира.
- Я целитель, и я ищу травы, - наконец отозвался юноша.
- На моем прилавке ты найдешь такие травы, каких нет ни у одного торговца на этом базаре.
- Мне нужны соцветия солнечного лика… и порошок из молодых листьев лунной ягоды.
Подруга жрицы - или сестра, потому что их нельзя было отличить друг от друга - протянула Калилю два небольших мешочка из грубого льна.
- Пусть Великий Бог благословит того, кто получит от тебя эти лекарства, красивый незнакомец, - сказала она. - Две золотых монеты - и они твои.
Юноша отдал жрице деньги и протянул руку за товаром, но отдавать мешочки она не торопилась.
- Как тебя нарек отец?
- Он дал мне имя «Калиль».
- Калиль. Значит, ты приехал издалека, чужеземец. Что привело тебя в город на берегу моря с самой чистой в двух мирах водой?
- Я путешествую, моя госпожа.
Жрица расхохоталась.
- Меня зовут Велла, - представилась она. - А мою сестру, - кивнула она на вторую женщину, - Ювелла. Мы родились от одного лика луны. Такое редко встречается у жрецов сладострастия. Наша матушка, да дарует ей Великий Бог долгие и полные удовольствия дни, благословлена. Ты здоров, красив, хорошо одет, можешь заплатить за травы золотом, Калиль. Так почему же ты грустишь? Наш господин говорит, что грусть - страшный грех. К полудню мы продадим большую часть своего товара и вернемся в храм. Хочешь пойти с нами?
- Благодарю, но у меня есть дела, - покачал головой Калиль.
- Ты торопишься к своему другу, - заговорила Ювелла. - К существу, которое обязано тебе жизнью. А ты, в свою очередь, чувствуешь себя обязанным и думаешь, что должен и впредь сопровождать его. Нет ничего хуже, чем придуманный долг, Калиль. Особенно если исполнение долга печалит тебя и не дает расправить крылья.
- Великий попросил вина, и я решила принести напиток лично, - донесся со стороны деревьев знакомый голос.
Медея успела переодеться: теперь на ней было короткое, почти не прикрывавшее бедра платье из алого шелка. Вампирши могли похвастаться свободными нравами, но мода на открытые колени до всех кланов еще не добралась. Эрфиан видел подобное только на пирах у Вильгарда. Иногда женщины украшали обнаженные ноги рисунками, используя красновато-коричневую кашицу каких-то кореньев. Правое бедро супруги Александра обвивал растительный орнамент, большая часть которого скрывалась под платьем. Она протянула гостю кубок с отваром и улыбнулась.
- Не стоило отрываться от дел ради этого, моя госпожа. Если слуги заняты, я мог бы подождать.
- Будем считать, что я решила доставить себе немного удовольствия, - подытожила Медея. - И еще ты просил вот это.
Она расправила накидку из белой шерсти, которую несла на сгибе локтя, и укрыла ей плечи Эрфиана.
- Возблагодарим Великую Богиню за то, что она даровала нам удовольствия. К примеру, удовольствие от приятной беседы с умной и красивой женщиной.
Несколько мгновений вампирша смотрела на него, будто размышляя, стоит ли соглашаться.
- Только если я не отвлеку Великого от размышлений о судьбах мира. У хранителя тосканских земель слишком много забот, и я убеждена в том, что даже вдали от своих подданных он думает об их благоденствии…
- В этом саду мне плохо думается о судьбах мира и благоденствии моих подданных. Полагаю, моя госпожа создала его с другими целями.
Медея опустилась в соседнее кресло и положила ногу на ногу. Ткань платья поползла вверх, обнажая бедро, и она целомудренно пригладила его ладонью, заставляя опуститься.
- Чем ты занимаешься в те минуты, когда твой супруг ведет долгие скучные разговоры с советниками?
- Иногда я участвую в этих разговорах. Не поддерживаю их, конечно же, я - всего лишь женщина, и у меня нет права вступать в беседу… просто слушаю, сидя чуть поодаль за вышиванием или библиотечным свитком.
- Александр не просит у тебя совета?
Брови вампирши легко дрогнули.
- Он мудрый глава клана, а я его супруга, которой положено быть красивой и молчаливой.
- На его месте я бы беседовал с тобой почаще. Ты дочь Августа Летописца и знаешь большую часть исторических трактатов наизусть. В том числе, и те, которые писались до Великой Реформы. - Эрфиан помолчал. - Те, в которых написана правда.
Медея беззаботно тряхнула головой, и светлые пряди, выбившиеся из прически, упали ей на щеки.
- Август Летописец? У него был титул?
- Разве он не пользовался им, когда жил в клане?
- Не припомню, Великий. Юлий и его имя называл редко. Все его советники были просто «советниками». О Летописце я слышу впервые.
- Женщина, с которой мы когда-то были очень близки, называла его именно так. Август Летописец. Она хранила все его трактаты и переписывала свитки, если замечала, что они приходят в негодность.
- Обращенная женщина? - уточнила Медея.
- Да. Вампирша Нави. Бывшая хозяйка замка на горе возле Большой воды. Под этой горой когда-то находился город Следопытов, жрецов бога Воина.
Супруга Александра задумчиво кивнула и принялась наблюдать за слугами, которые собирали фрукты на поляне в паре десятков шагов от них. Она старалась казаться расслабленной, но Эрфиан чувствовал ее напряжение. Медея пришла сюда не для того, чтобы принести ему накидку и отвар, и они оба это знали. Хотела поговорить с ним о клане? Об Александре? О наследнике? Вряд ли. Молчание затягивалось, и гость постепенно убеждался в том, что она ждет его вопроса. Вопроса, который, может статься, задавать не следует, но на попятную идти поздно.
- Прекрасная Авирона, моя создательница, хотела познакомиться с тобой, - заговорил Эрфиан. - Вы встретились в клане Вильгарда?
- Нет, - после паузы ответила Медея. - Мой визит к Викингу Вильгарду, да даруют ему боги долгую жизнь, лучшую супругу в двух мирах и много детей, был коротким. После этого я отправилась по делам.
- В соседний клан?
Сине-зеленые глаза вампирши оставались спокойными, как речная гладь в хорошую погоду.
- Верно, - подтвердила она. - Александр попросил меня передать Октавиану несколько писем. И, так как Кантара, моя бывшая служанка, осталась в деревне темных эльфов и получила белую мантию советника, я доставила письма лично.
- И часто ты доставляешь письма Октавиану лично?
Медея улыбнулась. Открыто и дерзко, так, как и положено улыбаться женщине, оставившей позади не одну и даже не двух соперниц в борьбе за место рядом с главой клана. Эрфиан уже в который раз подумал о том, что смелость этой женщины заслуживает уважения. Будь здесь ее отец, он бы ей гордился. Если верить рассказам Нави, он был тихим и спокойным существом, всегда отвечавшим вежливо на обращенные к нему вопросы, и никогда не вступал в борьбу за власть. Он находил способ получать желаемое без открытой борьбы. Тихой и спокойной водой лучше всего любоваться со стороны, не проверяя глубину скрывающегося под ней омута.
- В последнее время слишком часто, Великий. Признаться, роль почтового голубя мне порядком поднадоела. Вот только не знаю, как бы помягче сообщить об этом Октавиану…
- У тебя слишком много секретов от супруга для хорошей жены.
- Великий прав. Но женой я стала не так давно, и теперь обучаюсь нужным премудростям.
- Октавиан не ревнует тебя к Александру? Утешается мыслью о том, что стал твоим любовником до того, как ты разделила постель с главой клана?
Под внимательным взглядом Медеи Эрфиан сделал несколько глотков горячего вина. Давид готовил этот напиток по другому рецепту, делая его менее сладким и чуть более терпким, но угощение пришлось ему по душе.
- Мы не говорим об этом. Октавиан предпочитает жить сегодняшним днем. До обращения он был воином и получил бессмертие в зрелом возрасте. Такие вампиры не расстаются с прежними привычками, и характер тоже остался при нем.
- Я долго ломал голову над тем, почему он отказывается от моих приглашений на аудиенцию и не хочет общаться с Вильгардом. Сперва решил, что причина в несостоявшемся браке Гривальда и дочери Октавиана. Но одно дело - игнорировать главу другого клана. И совсем другое - хранителя, который скрепляет свои письма печатью служителя Равновесия. Вот тогда-то я впервые задумался о том, что происходящее - часть большого плана. И план этот слишком хитер. Октавиан умен, но мыслить на несколько шагов вперед неспособен. Для того, чтобы этому научиться, нужно иметь большой опыт полководца. Или советника по военным делам. Или много читать. Как моя госпожа. Обладай Октавиан хотя бы одним из перечисленных мной достоинств, он бы понял, как ловко ты его используешь.
Достав из широкого рукава платья миниатюрный кружевной веер, Медея раскрыла его и поднесла к лицу.
- Ему и вправду не помешает побольше читать, - сказала она, следя за тем, как Эрфиан пьет вино.
- Ты не предполагала, что я могу отказать беглецам? В будущем соседство вампиров и темных эльфов принесет много проблем.
- Ты бы не отказал им, Великий. У нас с тобой одна цель.
- Правда? И какая же?
- Мы оба жили в те времена, когда Орден представлял из себя шайку голодных диких вампиров. Темный мир - тот, который сегодня все знают - построили янтарные Жрецы. Они сделали это своими руками, с помощью магии и знаний. Женщины, имена которых стерли из исторических трактатов, завоевывали новые земли и вели за собой самую могущественную в двух мирах армию. Обращенные могут считать себя центром Вселенной, каратели могут говорить о всевластии, но если темных эльфов превратят в рабов, все мы обречены. - Она перевела дыхание. Ее щеки раскраснелись, глаза заблестели от подступивших к ним слез. Перемена в образе женщины, которая несла себя как королева и смотрела на мир чуть свысока, была такой разительной, что Эрфиан, пусть и ожидавший чего-то подобного, поставил опустевший кубок на землю и бросил на собеседницу удивленный взгляд. - Эру янтарных Жрецов не вернуть, да и вряд ли мы в этом нуждаемся. Но мы обязаны сделать все возможное для того, чтобы темные эльфы стали сильнее. Они помнят о своих корнях. Магия - в их крови. И в твоей тоже, не так, Великий? Теперь ты бессмертен, но ты был рожден темным эльфом. Твоя мать - одна из великих воительниц древности.
Слуги подняли доверху наполненные фруктами корзины и понесли в направлении кухни. Эрфиан вспомнил дни сбора урожая в деревне янтарных Жрецов, когда он, еще совсем ребенок, помогал остальным таскать туго набитые мешки, а за ужином Алин, его приемная мать, в награду приносила несколько персиков из сада Жреца. Тогда этот сад, место, созданное магией, в которое могли попасть только темные эльфы с голубой кровью, еще существовал. Персики были ароматными и сладкими, их сок тек по подбородку, когда Эрфиан вгрызался зубами в нежную мякоть. Когда кто-то говорил ему о мире и благоденствии, на языке вновь появлялся вкус тех фруктов, хотя прошла целая вечность. Не один десяток вечностей.
- Что об этом думает твой почтенный супруг?
- Мой почтенный супруг думает, что его сын слишком много общается со слугами, а для будущего правителя это унизительно. - Медея села прямо и положила руки на колени. Сейчас она казалась Эрфиану маленькой девочкой, которая просит у родителей разрешить ей присутствовать на празднике первого урожая и дождаться большого костра, который разожгут в полночь. - Если бы отец был жив… я хочу сказать, если бы он видел все это…
- Он был против могущества Ордена. Я могу его понять. Он был слишком умен и слишком хорошо знал историю для того, чтобы понимать, к чему это ведет. В этом и заключается твоя цель? Сделать темных эльфов сильнее?
Вампирша вновь посмотрела на него.
- Равно как и твоя, не так ли, Великий? Полагаю, ты не откажешься от союзника. - На ее губах промелькнула слабая улыбка. - Если, конечно, ты доверяешь союзникам-женщинам.
- В общении с женщинами я обычно преследую более приятные цели, моя госпожа. Что до союзников… боюсь, в этом качестве они могут быть очень опасными.
- Зато у них есть оружие, перед которым бессильны самые жестокие воины. - Медея поднялась. - Не смею дольше задерживать Великого. Салим просил передать, что ванна уже готова. Если тебе вновь понадобится собеседник, прикажи позвать меня. Я отложу все дела и приду развлечь дорогого гостя.
Глава третья. Калиль
Фелот (побережье Красного моря)
Природа готовилась к зиме, погружаясь в спячку, но в Фелоте это время года мало чем отличалось от остальных. Разве что солнце было не таким жарким, а торговцы, прибывшие из северных земель, привозили более скудный товар. В остальном город на берегу моря с самой чистой в двух мирах водой продолжал жить привычной жизнью: здесь пили много вина, носили дорогую одежду и любили веселиться. Базар по-прежнему манил ароматами свежих фруктов, изысканных благовоний и чужеземных сладостей. Мастера продавали оружие, вампиры - украшения и светлых эльфиек-рабынь, а жрицы культа сладострастия из располагавшегося неподалеку храма - любовные зелья, вина и ткани. Последних в это утро возле прилавков было много. Как показалось Калилю, слишком много. Он недолюбливал этих созданий. То ли потому, что они, не владея магией, могли читать потаенные мысли незнакомцев, то ли потому, что наслаждались праздностью, нисколько этого не стесняясь, то ли потому, что непристойные предложения из уст служительниц Великой Богини - или, как чаще всего говорили сегодня, Великого Бога - ему здорово поднадоели.
Время от времени Калиль задумывался об этом, испытывая одновременно восторг, стыд и ужас, и понимал, что совсем не прочь принять одно из этих предложений. А, может, и не одно. Что-то особенное витало в воздухе Фелота из-за близости храма из лазурного камня. Что-то, чему нет названия ни в одном из языков мира, потому что богиня, которой поклонялись жрецы сладострастия, появилась на свет задолго до того, как люди придумали первый язык и научились ходить на двух ногах. И сегодня ей не нужен язык для бесед со своими детьми. Потому что за границами здравомыслия, там, где тает страх и рождается истинное счастье, слова никто не использует. Кто знает, возможно, они правы, и по-настоящему счастлив тот, кто постиг всю глубину безумия…
- Мой господин ищет что-то особенное? Платье для своей подруги, самой прекрасной женщины в двух мирах? Вино, отведав которое, она больше не посмотрит ни на одного мужчину и будет предана только тебе?
Легки на помине.
На жрице была короткая туника из темно-зеленого шелка, перехваченная на талии кожаным пояском. Шею украшал ритуальный медальон на тонкой бечевке, покоившийся в ложбинке между ключиц. Пышные локоны цвета воронова крыла свободно рассыпались по плечам. Кожа у женщины была смуглой, как у коренных жителей Фелота, а глаза - золотисто-карими. Поймав их взгляд, Калиль замер, как зачарованная жертва вампира.
- Я целитель, и я ищу травы, - наконец отозвался юноша.
- На моем прилавке ты найдешь такие травы, каких нет ни у одного торговца на этом базаре.
- Мне нужны соцветия солнечного лика… и порошок из молодых листьев лунной ягоды.
Подруга жрицы - или сестра, потому что их нельзя было отличить друг от друга - протянула Калилю два небольших мешочка из грубого льна.
- Пусть Великий Бог благословит того, кто получит от тебя эти лекарства, красивый незнакомец, - сказала она. - Две золотых монеты - и они твои.
Юноша отдал жрице деньги и протянул руку за товаром, но отдавать мешочки она не торопилась.
- Как тебя нарек отец?
- Он дал мне имя «Калиль».
- Калиль. Значит, ты приехал издалека, чужеземец. Что привело тебя в город на берегу моря с самой чистой в двух мирах водой?
- Я путешествую, моя госпожа.
Жрица расхохоталась.
- Меня зовут Велла, - представилась она. - А мою сестру, - кивнула она на вторую женщину, - Ювелла. Мы родились от одного лика луны. Такое редко встречается у жрецов сладострастия. Наша матушка, да дарует ей Великий Бог долгие и полные удовольствия дни, благословлена. Ты здоров, красив, хорошо одет, можешь заплатить за травы золотом, Калиль. Так почему же ты грустишь? Наш господин говорит, что грусть - страшный грех. К полудню мы продадим большую часть своего товара и вернемся в храм. Хочешь пойти с нами?
- Благодарю, но у меня есть дела, - покачал головой Калиль.
- Ты торопишься к своему другу, - заговорила Ювелла. - К существу, которое обязано тебе жизнью. А ты, в свою очередь, чувствуешь себя обязанным и думаешь, что должен и впредь сопровождать его. Нет ничего хуже, чем придуманный долг, Калиль. Особенно если исполнение долга печалит тебя и не дает расправить крылья.
