За прыжком следовал удар, уклониться от которого не могло даже обращенное существо, но Царсине это удалось. Она выбросила вперед руку, и хлыст появился снова – на этот раз, из воздуха. Эльфы ахнули от изумления. Хлыст обвил шею Неферу и увлек вниз. Она упала на спину, попыталась подняться, но Жрица уже была рядом и поставила ногу сопернице на грудь. Эльфийка попыталась вдохнуть, закашлялась, протянула руку к одному из клинков, которые обронила при падении, и бессильно застонала – он лежал слишком далеко.
- Решение твое, дитя, - ответила Эдна на невысказанный вопрос дочери.
Царсина достала из-за пояса кинжал и наклонилась к эльфийке.
- Мне жаль тебя убивать, первый воин Неферу. Несмотря на твой дерзкий язык.
Сил смотреть на то, что происходило дальше, у Эрфиана не было. Желания оставаться в деревне - тоже, а желания приходить на праздничный пир – и подавно. Как бы Царсина ни убила Неферу – конечно же, перерезала горло - ему не хотелось об этом думать. Она обманула ее! Кто может сравниться с янтарной Жрицей, если она использует боевую магию?.. Разве в этом суть поединка? А если так, то почему Эдна не передала Царсине обруч без сражений и церемоний? Они решили, что эльфы в деревне заскучали без убийств?
В размышлениях Эрфиан провел оставшуюся часть дня. Он бродил по лесу, стрелял из лука, метал кинжал, лакомился ягодами и орехами, даже искупался в озере, но ни разу не присел отдохнуть. Он с удовольствием провел бы здесь всю ночь, но усталость давала о себе знать, становилось холодно, а горячая еда, приготовленная матерью, не сравнится с дарами леса.
В деревне Эрфиан появился к полуночи. Мать спала, девочки тоже видели девятый сон, а отец сидел возле догорающего шатра и точил клинки. Сидел не один, а в компании Царсины. Увидев ее, Эрфиан остановился, как вкопанный, и принялся было прикидывать, удастся ли прошмыгнуть в шатер незамеченным, но Жрица подняла голову и сделала ему приглашающий жест.
- Вот и твой сын, Хаддат, - сказала она. - Он упражнялся в стрельбе в лесу. Мальчик стал взрослым и способен за себя постоять. Встреться он с вампиром - задал бы тому такого жару, что бедняга больше не приблизился бы к нашим землям.
- Почему ты не пришел на пир, Эрфиан?
Отец хмурился и говорил непривычно строгим тоном.
- Я хотел побыть один.
Царсина поднялась.
- Я искала тебя, - обратилась она к Эрфиану. - Я хочу поговорить с тобой вдали от чужих ушей.
- Не смею отказать, моя Жрица.
В шатре Царсины не было ни пушистых ковров, ни шелковых подушек, ни ваз из золота, серебра и янтаря. Только соломенные циновки, одна из которых служила кроватью, и широкий плоский камень, заменявший стол.
- Какое вино ты пьешь, Эрфиан?
- Я выпью воды, моя Жрица.
- Надеюсь, от фруктов ты не откажешься?
- Не откажусь, моя Жрица.
Царсина устроилась на циновке возле камня и кивнула, приглашая Эрфиана сесть напротив. Помедлив, он опустился на землю. Зачем она его позвала? О чем ей с ним говорить?.. Он изо всех сил старался делать вид, что спокоен, но сердце стучало так громко, что Жрица просто не могла не слышать. Впрочем, зачем ей слушать сердце? Она может читать его мысли. Подумав об этом, Эрфиан почувствовал, что краснеет, как молоденькая эльфийка, подглядывающая за красивым воином.
- Не бойся, я не собираюсь тебя соблазнять, - заговорила Царсина. - Юных эльфов вокруг меня предостаточно. А ты слишком красив для того, чтобы я лишала другую удовольствия стать твоей первой женщиной.
- Моя Жрица слишком добра ко мне.
- А твой отец слишком хорошо тебя воспитал. Иначе бы ты спросил, чего ради мы сидим тут посреди ночи.
- Я был бы рад узнать, по какой причине удостоился чести быть приглашенным в твой шатер, моя Жрица.
Царсина кивнула на камень. На нем, помимо плошек с фруктами, стояло знакомое Эрфиану блюдо.
- Первый воин Хаддат сказал, что ты хорошо играешь в эту игру. Хочу узнать, на самом ли деле это так.
- Моя Жрица пригласила меня для того, чтобы… со мной сыграть?
- Верно, юноша. Начинай.
Эрфиан протянул руку и передвинул один из камешков. Царсина подвинула к нему плошку с персиками.
- Угощайся.
Персики оказались нежными, сладкими и сочными - как и все фрукты из сада Жреца, которыми иногда их баловала за обедом или ужином мать.
- Ты ушел с церемонии до того, как она закончилась.
- Моя Жрица права.
- Почему?
Эрфиан склонился над блюдом. Царсина играла не так, как отец: в самом начале сделала два решительных хода. Не любит тратить время на разговоры. Предпочитает действия. Но продуманные. Он следил за ее взглядом: она изучала камешки, прикидывая следующие ходы.
- В чем заключается первое правило войны, юноша?
Заметив, что собеседник пожимает плечами, Царсина передвинула еще пару камешков, оставив его размышлять над ходом игры.
- Первое правило войны - обман. Если хочешь побеждать, без обмана не обойтись.
- Как будет угодно моей Жрице.
- Ты думаешь, что в поединке с Неферу я повела себя нечестно?
- Не мне судить тебя, моя Жрица.
Оглядев блюдо, Царсина покачала головой и, убрав с него пару камешков, передала сопернику. Первые воины пали.
- Мне следовало оставить ее в живых? Но тогда я бы нарушила правила. Это, на твой взгляд, не обман?
Эрфиан вздохнул и сгреб с блюда горсть своих камешков.
- Обман повсюду, юноша, - снова заговорила Царсина, наблюдая за тем, как служанка ставит на пол кувшин с водой. - Обманывает враг. Обманывает союзник. – Эрфиан не выдержал ее пристального взгляда и отвернулся. Он все еще старался скрыть досаду. Кто бы мог подумать, что он проиграет так позорно, да еще в такой короткой игре?.. - Ты понимаешь?
- Если так, кому можно верить, моя Жрица?
- А у тебя есть ответ?
Эрфиан оглядел блюдо во второй и в третий раз и улыбнулся.
- Думаю, союзников нужно искать среди тех, кто не уступает нам в умении лгать, моя Жрица.
- Ты прав, юноша.
- Мне жаль, моя Жрица. Сегодня боги не на твоей стороне.
Царсина выпрямилась, наклонилась к блюду и долго молчала, оценивая ситуацию. На мгновение янтарные глаза потемнели, а потом она коротко выдохнула и рассмеялась.
- Отец был прав. Играешь ты хорошо. А еще он сказал мне, что ты решил уйти из деревни. Надолго ли?
Эрфиан потянулся за персиком, но так и не прикоснулся к фрукту. Он поднял глаза на Царсину. Она сидела, сложив руки на коленях, и смотрела на него с легкой улыбкой. Сейчас он не поверил бы, что днем эта женщина убила одного из первых воинов на глазах у всей деревни. Он видел невинную эльфийку с тонким нежным лицом, одетую в простое платье из грубой ткани, слишком скромную для того, чтобы носить украшения.
Он не поймет ее по-настоящему. Никогда. Даже если будет жить вечно.
- Какой ответ больше понравится моей Жрице?
- Достаточно правдивый для того, чтобы она не учуяла твоей лжи.
- Я не хочу возвращаться.
Поняв, что снова забыл вежливое «моя Жрица», Эрфиан поджал губы и опустил глаза. Царсина прикоснулась к его руке.
- Буду честна с тобой, юноша. Я хочу, чтобы ты вернулся. Я хочу кое-что тебе предложить.
- Моя Жрица хочет, чтобы я стал воином?
Ее губы тронула загадочная улыбка.
- Воином?.. Нет.
- Боюсь, я не понимаю, моя Жрица.
Царсина задумчиво потрепала косу и посмотрела на блюдо, где осталось несколько камешков.
- Как тебе удается выигрывать, Эрфиан?
- Я знаю, какой ход сделает соперник, моя Жрица. Знаю все его ходы наперед. Это непросто… но я люблю размышлять.
- Когда ты вернешься, мы сыграем еще раз. Пусть боги оберегают тебя, куда бы ты ни шел.
1980 год до нашей эры
Город Хошех, побережье Персидского залива
В храме богини Охотницы царит полумрак. Здесь пахнет благовониями, свежими фруктами и – Эрфиан ни с чем не спутал бы этот запах – страхом и кровью. Ему кажется, что только вчера его ноги ступали по каменным плитам, хотя он ни разу тут не был. Алтарь, перед которым он стоит, покрыт тяжелой черной тканью. Кувшины с маслом для светильников полны, и Эрфиан чувствует тонкий аромат. Особое масло с примесью трав. Он не может определить, каких, наклоняется, принюхиваясь, и чувствует прикосновение невидимой руки. Холодные пальцы ощупывают его лицо.
- Как долго ты шел, властелин моего сердца, - слышит Эрфиан. Женщина говорит тихо, голос этот он слышит впервые, но знает, что он принадлежит самой Охотнице. – Сны говорили мне, что ты не появишься в этих стенах, но теперь я знаю: они лгали. Была ли доброй твоя дорога?
Эрфиан молчит. Он не помнит, как здесь оказался, пытается понять, по какой причине богиня снизошла до него, почти смертного, существа, у которого нет фиалковых глаз. Ведь он даже не поцеловал ноги статуи… должен ли он принести жертву?
Пальцы Охотницы прикасаются к его губам.
- Ты ли это, властелин моего сердца? Или первые боги лишили меня разума, таким долгим было мое ожидание? Назови свое имя.
- Эрфиан.
- Эрфиан, - повторяет Охотница. – Самая сладкая музыка, которую когда-либо слышали мои уши.
Невидимая рука гладит его по волосам.
- Сегодня ты молчалив, властелин моего сердца. Что бы ни печалило тебя, я здесь. Обними меня. Мы искупаемся в ночной реке и забудем обо всем.
Эрфиан отвечает, но не слышит собственного голоса. Невидимые руки подхватывают его, он закрывает глаза, открывает их снова и видит перед собой женщину с золотыми кудрями и фиалковыми глазами. Сновидица Диа держит в руках кубок с черным вином.
- Пей, дорогой гость, - говорит она. - Угощайся, черное вино знает все секреты.
Напиток обжигает горло. Эрфиан возвращает кубок Сновидице и прижимает ладони к груди - на мгновение ему кажется, что следующий вдох станет последним в его жизни. Голова начинает кружиться, а глаза закрываются сами собой. Диа берет его под руку. Когда он переступил порог ее дома, она ничем не отличалась от остальных жителей деревни, все они тут на одно лицо, но теперь он видит, что это не так. Она удивительно хороша, похожа на богиню Охотницу, прекрасна как полная луна. Жрица Царсина по сравнению с ней - служанка, которая подносит вина на пирах. Эрфиан говорит ей об этом, хотя приходится приложить усилие - язык не слушается. Сновидица улыбается и ведет его в направлении спальни, придерживая под локоть.
- Ты утомился, дорогой гость, - говорит она. - Поспи. Что ты хочешь увидеть во сне?
Только тебя, хочет сказать Эрфиан, проспать три дня и три ночи и никогда не расставаться с тобой. Но ноги становятся ватными, голова касается подушки, от которой исходит смутно знакомый тонкий аромат цветов - и он падает в мутную бездну, падает все быстрее и быстрее, но не испытывает страха. Он ждет и предвкушает. Падает ли? Может быть, летит?
Что-то влажное и горькое прикоснулась к губам. Эрфиан подавил приступ тошноты и попытался отвернуться, но голову молнией пронзила невыносимая боль. Не получилось даже застонать - в горло насыпали горячий песок, лицо пылало, глаза не открывались. С неимоверным трудом он заставил себя приподнять веки и увидел руки с нежной белой кожей и тонкими пальцами, сжимавшие чашку. Обладательница рук наклонилась, и Эрфиан смог разглядеть пряди светлых волос. Соломенных, не золотых, как у Сновидицы.
- Пей, мальчик. - Женщина говорила тихо, но звук ее голоса заставил его зажмуриться - боль вернулась. - Ты должен поправиться.
Поправиться?.. Он болен? Кто эта незнакомка?
- Не пытайся говорить, - обратилась к нему женщина. - Береги силы.
Эрфиан снова приоткрыл глаза. Незнакомка наклонилась ниже. Красивое бледное лицо с тонкими губами и лазурными глазами. Человек? Эльфийка? Вампирша?.. Он не мог понять, кто она, и тут же осознал, почему. Ничем не пах отвар из трав в кружке. Ничем не пах букет из сухих цветов, лежавший возле подушки. И женщина тоже ничем не пахла. Это встревожило Эрфиана. Что бы с ним ни случилось, а заболел он серьезно, если вместе со способностью различать эмоциональные запахи потерял и способность различать обычные.
Незнакомка оказалась настойчивее, чем он думал. Пришлось сделать еще несколько глотков гадкого отвара. Потом она принесла другое снадобье - сладкое. Эрфиан послушно выпил все до капли и почувствовал терпкий запах. Кора. Обоняние возвращалось. Букет из сухих цветов пах ночной свежестью и лесной чащей. А женщина… пахла как вампир.
- Что со мной?
Голос по-прежнему не слушался – Эрфиан говорил шепотом.
- Прекрати упрямиться, мальчик. Я сказала, что ты должен беречь силы.
- Ты вампир...
Незнакомка положила ладонь ему на лоб. Ее кожа была ледяной.
- Засыпай, малютка эльф.
Волосы у Диа были короткими. Это Эрфиан помнил хорошо. Хотя с каждым мгновением уверенность слабела. Теперь у Сновидицы чудесные золотые локоны, длинные, почти до колен, и они заменяют ей одежду. Они сидят на берегу чистого озера, едят сладкий виноград и слушают пение птиц. Это сад Жреца? Во сне она может взять его куда угодно.
- Нравится тебе здесь, дорогой гость?
Диа улыбается. У нее чудесная улыбка. Конечно, ему здесь нравится. Ему понравится даже во тьме, только бы она была рядом. Он будет преданно идти за ней, куда бы она ни направлялась. Если уж боги свели их пути, неужели им суждено расстаться так скоро? Нет. Что она говорила? Он проспит три дня и три ночи. Но над снами не властно время, а поэтому они свободны.
- Очень нравится.
- Хочешь остаться тут навсегда?
Эрфиана разбудил холод. Не открывая глаз, он нащупал тонкое шерстяное одеяло и поплотнее в него закутался. Откуда взялся ветер? И что это за запах?.. Соль. Воздух был наполнен влажной свежестью с запахом соли.
Каждый раз, когда он приходил в себя, на голову сваливался сонм незнакомых запахов и звуков. Впрочем, в том, что он приходил в себя, а не падал в очередной сон, Эрфиан уверен не был. Сначала он пытался бороться, собирал остатки сил и напрягал волю, стараясь сохранить ясное сознание, но сдался. Теперь он отрешенно путешествовал из сна в сон, открывал глаза и снова проваливался в беспамятство, пока не утратил точку опоры. Миры, по которым он путешествовал с Диа, сменяли один другой, он видел мать и отца, иногда - Царсину или кого-то из сестер. Являлась ему и вампирша. Белые пальцы прикасались к лицу, накладывая прохладную мазь, меняли повязку на лбу. Женщина приносила еду, вкуса которой он не помнил, поила чем-то крепким, пряным и приторным, а однажды даже остригла волосы.
Заканчивались визиты вампирши одинаково: Эрфиану приходилось выпить несколько глотков горького снадобья, а она усаживалась на кровать и ждала, наблюдая за ним. Он помнил, что она меняла одежду: тяжелая темно-зеленая мантия, невесомая серебристая накидка, черная кожа, ярко-алое платье, почти не скрывающее грудь. Вампирша не двигалась, даже не моргала. Только теперь до Эрфиана дошло, что она забирала его боль, проводила здесь долгие часы, уходила отдыхать, забывалась тяжелым сном, а потом возвращалась. Проделывать такое не могут даже сильные и опытные целители. Но вампирше удавалось.
- Я принесла моему господину одежду. Надеюсь, он чувствует себя достаточно хорошо для того, чтобы встать. Он может поесть вместе с госпожой.
Голос принадлежал не вампирше - его обладательницей оказалась юная девушка с короткими темными волосами и такой светлой кожей, что ее можно было принять за эльфийку. Поймав его взгляд, девушка поклонилась.
- Решение твое, дитя, - ответила Эдна на невысказанный вопрос дочери.
Царсина достала из-за пояса кинжал и наклонилась к эльфийке.
- Мне жаль тебя убивать, первый воин Неферу. Несмотря на твой дерзкий язык.
Сил смотреть на то, что происходило дальше, у Эрфиана не было. Желания оставаться в деревне - тоже, а желания приходить на праздничный пир – и подавно. Как бы Царсина ни убила Неферу – конечно же, перерезала горло - ему не хотелось об этом думать. Она обманула ее! Кто может сравниться с янтарной Жрицей, если она использует боевую магию?.. Разве в этом суть поединка? А если так, то почему Эдна не передала Царсине обруч без сражений и церемоний? Они решили, что эльфы в деревне заскучали без убийств?
В размышлениях Эрфиан провел оставшуюся часть дня. Он бродил по лесу, стрелял из лука, метал кинжал, лакомился ягодами и орехами, даже искупался в озере, но ни разу не присел отдохнуть. Он с удовольствием провел бы здесь всю ночь, но усталость давала о себе знать, становилось холодно, а горячая еда, приготовленная матерью, не сравнится с дарами леса.
В деревне Эрфиан появился к полуночи. Мать спала, девочки тоже видели девятый сон, а отец сидел возле догорающего шатра и точил клинки. Сидел не один, а в компании Царсины. Увидев ее, Эрфиан остановился, как вкопанный, и принялся было прикидывать, удастся ли прошмыгнуть в шатер незамеченным, но Жрица подняла голову и сделала ему приглашающий жест.
- Вот и твой сын, Хаддат, - сказала она. - Он упражнялся в стрельбе в лесу. Мальчик стал взрослым и способен за себя постоять. Встреться он с вампиром - задал бы тому такого жару, что бедняга больше не приблизился бы к нашим землям.
- Почему ты не пришел на пир, Эрфиан?
Отец хмурился и говорил непривычно строгим тоном.
- Я хотел побыть один.
Царсина поднялась.
- Я искала тебя, - обратилась она к Эрфиану. - Я хочу поговорить с тобой вдали от чужих ушей.
- Не смею отказать, моя Жрица.
В шатре Царсины не было ни пушистых ковров, ни шелковых подушек, ни ваз из золота, серебра и янтаря. Только соломенные циновки, одна из которых служила кроватью, и широкий плоский камень, заменявший стол.
- Какое вино ты пьешь, Эрфиан?
- Я выпью воды, моя Жрица.
- Надеюсь, от фруктов ты не откажешься?
- Не откажусь, моя Жрица.
Царсина устроилась на циновке возле камня и кивнула, приглашая Эрфиана сесть напротив. Помедлив, он опустился на землю. Зачем она его позвала? О чем ей с ним говорить?.. Он изо всех сил старался делать вид, что спокоен, но сердце стучало так громко, что Жрица просто не могла не слышать. Впрочем, зачем ей слушать сердце? Она может читать его мысли. Подумав об этом, Эрфиан почувствовал, что краснеет, как молоденькая эльфийка, подглядывающая за красивым воином.
- Не бойся, я не собираюсь тебя соблазнять, - заговорила Царсина. - Юных эльфов вокруг меня предостаточно. А ты слишком красив для того, чтобы я лишала другую удовольствия стать твоей первой женщиной.
- Моя Жрица слишком добра ко мне.
- А твой отец слишком хорошо тебя воспитал. Иначе бы ты спросил, чего ради мы сидим тут посреди ночи.
- Я был бы рад узнать, по какой причине удостоился чести быть приглашенным в твой шатер, моя Жрица.
Царсина кивнула на камень. На нем, помимо плошек с фруктами, стояло знакомое Эрфиану блюдо.
- Первый воин Хаддат сказал, что ты хорошо играешь в эту игру. Хочу узнать, на самом ли деле это так.
- Моя Жрица пригласила меня для того, чтобы… со мной сыграть?
- Верно, юноша. Начинай.
Эрфиан протянул руку и передвинул один из камешков. Царсина подвинула к нему плошку с персиками.
- Угощайся.
Персики оказались нежными, сладкими и сочными - как и все фрукты из сада Жреца, которыми иногда их баловала за обедом или ужином мать.
- Ты ушел с церемонии до того, как она закончилась.
- Моя Жрица права.
- Почему?
Эрфиан склонился над блюдом. Царсина играла не так, как отец: в самом начале сделала два решительных хода. Не любит тратить время на разговоры. Предпочитает действия. Но продуманные. Он следил за ее взглядом: она изучала камешки, прикидывая следующие ходы.
- В чем заключается первое правило войны, юноша?
Заметив, что собеседник пожимает плечами, Царсина передвинула еще пару камешков, оставив его размышлять над ходом игры.
- Первое правило войны - обман. Если хочешь побеждать, без обмана не обойтись.
- Как будет угодно моей Жрице.
- Ты думаешь, что в поединке с Неферу я повела себя нечестно?
- Не мне судить тебя, моя Жрица.
Оглядев блюдо, Царсина покачала головой и, убрав с него пару камешков, передала сопернику. Первые воины пали.
- Мне следовало оставить ее в живых? Но тогда я бы нарушила правила. Это, на твой взгляд, не обман?
Эрфиан вздохнул и сгреб с блюда горсть своих камешков.
- Обман повсюду, юноша, - снова заговорила Царсина, наблюдая за тем, как служанка ставит на пол кувшин с водой. - Обманывает враг. Обманывает союзник. – Эрфиан не выдержал ее пристального взгляда и отвернулся. Он все еще старался скрыть досаду. Кто бы мог подумать, что он проиграет так позорно, да еще в такой короткой игре?.. - Ты понимаешь?
- Если так, кому можно верить, моя Жрица?
- А у тебя есть ответ?
Эрфиан оглядел блюдо во второй и в третий раз и улыбнулся.
- Думаю, союзников нужно искать среди тех, кто не уступает нам в умении лгать, моя Жрица.
- Ты прав, юноша.
- Мне жаль, моя Жрица. Сегодня боги не на твоей стороне.
Царсина выпрямилась, наклонилась к блюду и долго молчала, оценивая ситуацию. На мгновение янтарные глаза потемнели, а потом она коротко выдохнула и рассмеялась.
- Отец был прав. Играешь ты хорошо. А еще он сказал мне, что ты решил уйти из деревни. Надолго ли?
Эрфиан потянулся за персиком, но так и не прикоснулся к фрукту. Он поднял глаза на Царсину. Она сидела, сложив руки на коленях, и смотрела на него с легкой улыбкой. Сейчас он не поверил бы, что днем эта женщина убила одного из первых воинов на глазах у всей деревни. Он видел невинную эльфийку с тонким нежным лицом, одетую в простое платье из грубой ткани, слишком скромную для того, чтобы носить украшения.
Он не поймет ее по-настоящему. Никогда. Даже если будет жить вечно.
- Какой ответ больше понравится моей Жрице?
- Достаточно правдивый для того, чтобы она не учуяла твоей лжи.
- Я не хочу возвращаться.
Поняв, что снова забыл вежливое «моя Жрица», Эрфиан поджал губы и опустил глаза. Царсина прикоснулась к его руке.
- Буду честна с тобой, юноша. Я хочу, чтобы ты вернулся. Я хочу кое-что тебе предложить.
- Моя Жрица хочет, чтобы я стал воином?
Ее губы тронула загадочная улыбка.
- Воином?.. Нет.
- Боюсь, я не понимаю, моя Жрица.
Царсина задумчиво потрепала косу и посмотрела на блюдо, где осталось несколько камешков.
- Как тебе удается выигрывать, Эрфиан?
- Я знаю, какой ход сделает соперник, моя Жрица. Знаю все его ходы наперед. Это непросто… но я люблю размышлять.
- Когда ты вернешься, мы сыграем еще раз. Пусть боги оберегают тебя, куда бы ты ни шел.
Часть вторая. Тьма
Глава первая. Эрфиан
1980 год до нашей эры
Город Хошех, побережье Персидского залива
В храме богини Охотницы царит полумрак. Здесь пахнет благовониями, свежими фруктами и – Эрфиан ни с чем не спутал бы этот запах – страхом и кровью. Ему кажется, что только вчера его ноги ступали по каменным плитам, хотя он ни разу тут не был. Алтарь, перед которым он стоит, покрыт тяжелой черной тканью. Кувшины с маслом для светильников полны, и Эрфиан чувствует тонкий аромат. Особое масло с примесью трав. Он не может определить, каких, наклоняется, принюхиваясь, и чувствует прикосновение невидимой руки. Холодные пальцы ощупывают его лицо.
- Как долго ты шел, властелин моего сердца, - слышит Эрфиан. Женщина говорит тихо, голос этот он слышит впервые, но знает, что он принадлежит самой Охотнице. – Сны говорили мне, что ты не появишься в этих стенах, но теперь я знаю: они лгали. Была ли доброй твоя дорога?
Эрфиан молчит. Он не помнит, как здесь оказался, пытается понять, по какой причине богиня снизошла до него, почти смертного, существа, у которого нет фиалковых глаз. Ведь он даже не поцеловал ноги статуи… должен ли он принести жертву?
Пальцы Охотницы прикасаются к его губам.
- Ты ли это, властелин моего сердца? Или первые боги лишили меня разума, таким долгим было мое ожидание? Назови свое имя.
- Эрфиан.
- Эрфиан, - повторяет Охотница. – Самая сладкая музыка, которую когда-либо слышали мои уши.
Невидимая рука гладит его по волосам.
- Сегодня ты молчалив, властелин моего сердца. Что бы ни печалило тебя, я здесь. Обними меня. Мы искупаемся в ночной реке и забудем обо всем.
Эрфиан отвечает, но не слышит собственного голоса. Невидимые руки подхватывают его, он закрывает глаза, открывает их снова и видит перед собой женщину с золотыми кудрями и фиалковыми глазами. Сновидица Диа держит в руках кубок с черным вином.
- Пей, дорогой гость, - говорит она. - Угощайся, черное вино знает все секреты.
Напиток обжигает горло. Эрфиан возвращает кубок Сновидице и прижимает ладони к груди - на мгновение ему кажется, что следующий вдох станет последним в его жизни. Голова начинает кружиться, а глаза закрываются сами собой. Диа берет его под руку. Когда он переступил порог ее дома, она ничем не отличалась от остальных жителей деревни, все они тут на одно лицо, но теперь он видит, что это не так. Она удивительно хороша, похожа на богиню Охотницу, прекрасна как полная луна. Жрица Царсина по сравнению с ней - служанка, которая подносит вина на пирах. Эрфиан говорит ей об этом, хотя приходится приложить усилие - язык не слушается. Сновидица улыбается и ведет его в направлении спальни, придерживая под локоть.
- Ты утомился, дорогой гость, - говорит она. - Поспи. Что ты хочешь увидеть во сне?
Только тебя, хочет сказать Эрфиан, проспать три дня и три ночи и никогда не расставаться с тобой. Но ноги становятся ватными, голова касается подушки, от которой исходит смутно знакомый тонкий аромат цветов - и он падает в мутную бездну, падает все быстрее и быстрее, но не испытывает страха. Он ждет и предвкушает. Падает ли? Может быть, летит?
***
Что-то влажное и горькое прикоснулась к губам. Эрфиан подавил приступ тошноты и попытался отвернуться, но голову молнией пронзила невыносимая боль. Не получилось даже застонать - в горло насыпали горячий песок, лицо пылало, глаза не открывались. С неимоверным трудом он заставил себя приподнять веки и увидел руки с нежной белой кожей и тонкими пальцами, сжимавшие чашку. Обладательница рук наклонилась, и Эрфиан смог разглядеть пряди светлых волос. Соломенных, не золотых, как у Сновидицы.
- Пей, мальчик. - Женщина говорила тихо, но звук ее голоса заставил его зажмуриться - боль вернулась. - Ты должен поправиться.
Поправиться?.. Он болен? Кто эта незнакомка?
- Не пытайся говорить, - обратилась к нему женщина. - Береги силы.
Эрфиан снова приоткрыл глаза. Незнакомка наклонилась ниже. Красивое бледное лицо с тонкими губами и лазурными глазами. Человек? Эльфийка? Вампирша?.. Он не мог понять, кто она, и тут же осознал, почему. Ничем не пах отвар из трав в кружке. Ничем не пах букет из сухих цветов, лежавший возле подушки. И женщина тоже ничем не пахла. Это встревожило Эрфиана. Что бы с ним ни случилось, а заболел он серьезно, если вместе со способностью различать эмоциональные запахи потерял и способность различать обычные.
Незнакомка оказалась настойчивее, чем он думал. Пришлось сделать еще несколько глотков гадкого отвара. Потом она принесла другое снадобье - сладкое. Эрфиан послушно выпил все до капли и почувствовал терпкий запах. Кора. Обоняние возвращалось. Букет из сухих цветов пах ночной свежестью и лесной чащей. А женщина… пахла как вампир.
- Что со мной?
Голос по-прежнему не слушался – Эрфиан говорил шепотом.
- Прекрати упрямиться, мальчик. Я сказала, что ты должен беречь силы.
- Ты вампир...
Незнакомка положила ладонь ему на лоб. Ее кожа была ледяной.
- Засыпай, малютка эльф.
***
Волосы у Диа были короткими. Это Эрфиан помнил хорошо. Хотя с каждым мгновением уверенность слабела. Теперь у Сновидицы чудесные золотые локоны, длинные, почти до колен, и они заменяют ей одежду. Они сидят на берегу чистого озера, едят сладкий виноград и слушают пение птиц. Это сад Жреца? Во сне она может взять его куда угодно.
- Нравится тебе здесь, дорогой гость?
Диа улыбается. У нее чудесная улыбка. Конечно, ему здесь нравится. Ему понравится даже во тьме, только бы она была рядом. Он будет преданно идти за ней, куда бы она ни направлялась. Если уж боги свели их пути, неужели им суждено расстаться так скоро? Нет. Что она говорила? Он проспит три дня и три ночи. Но над снами не властно время, а поэтому они свободны.
- Очень нравится.
- Хочешь остаться тут навсегда?
***
Эрфиана разбудил холод. Не открывая глаз, он нащупал тонкое шерстяное одеяло и поплотнее в него закутался. Откуда взялся ветер? И что это за запах?.. Соль. Воздух был наполнен влажной свежестью с запахом соли.
Каждый раз, когда он приходил в себя, на голову сваливался сонм незнакомых запахов и звуков. Впрочем, в том, что он приходил в себя, а не падал в очередной сон, Эрфиан уверен не был. Сначала он пытался бороться, собирал остатки сил и напрягал волю, стараясь сохранить ясное сознание, но сдался. Теперь он отрешенно путешествовал из сна в сон, открывал глаза и снова проваливался в беспамятство, пока не утратил точку опоры. Миры, по которым он путешествовал с Диа, сменяли один другой, он видел мать и отца, иногда - Царсину или кого-то из сестер. Являлась ему и вампирша. Белые пальцы прикасались к лицу, накладывая прохладную мазь, меняли повязку на лбу. Женщина приносила еду, вкуса которой он не помнил, поила чем-то крепким, пряным и приторным, а однажды даже остригла волосы.
Заканчивались визиты вампирши одинаково: Эрфиану приходилось выпить несколько глотков горького снадобья, а она усаживалась на кровать и ждала, наблюдая за ним. Он помнил, что она меняла одежду: тяжелая темно-зеленая мантия, невесомая серебристая накидка, черная кожа, ярко-алое платье, почти не скрывающее грудь. Вампирша не двигалась, даже не моргала. Только теперь до Эрфиана дошло, что она забирала его боль, проводила здесь долгие часы, уходила отдыхать, забывалась тяжелым сном, а потом возвращалась. Проделывать такое не могут даже сильные и опытные целители. Но вампирше удавалось.
- Я принесла моему господину одежду. Надеюсь, он чувствует себя достаточно хорошо для того, чтобы встать. Он может поесть вместе с госпожой.
Голос принадлежал не вампирше - его обладательницей оказалась юная девушка с короткими темными волосами и такой светлой кожей, что ее можно было принять за эльфийку. Поймав его взгляд, девушка поклонилась.
