АННОТАЦИЯ
Каждому с рождения суждено стать отражением одной из богинь, по кусочкам собирая собственное имя, а вместе с ним и предназначение. Жить, повинуясь воле богов, или вершить собственную судьбу, принимая дары свыше.
Это сказка о том, как маленькой девочке удалось стать легендой – великой Лунной Королевой. И о мальчике, который не верил в богов, но очень любил слушать сказки.
Роман вошёл в шорт-лист конкурса «Звезды других миров. 2 сезон».
Возрастное ограничение 16+
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Лунный Цветок
Царствие людей, 481 виток от Объединения
– А я никогда не слышал о первом подвиге Лунной! – нетерпеливо воскликнул Эил, но тут же наморщил лоб, припоминая наставления учителей, исправился, – Ну, я хотел сказать, о первом подвиге наречённой дочери Исар, владычицы света Звёзд! – и растянул губы в горделивой улыбке. Синие глаза его сияли торжеством. Мальчик нетерпеливо завозился на постели, сбивая одеяло в ком. Без сказки на ночь, хоть это и не сказка вовсе, а деяния Лунной Королевы, он не заснёт, пусть даже Рэина до рассвета будет упираться и молчать. Женщина вздохнула, покосившись в окно. Холёный белый лик Исар с высоты небес глумливо потешался над нею. Старший отпрыск короля с первых витков жизни отличался неуёмным любопытством и живым нравом, от которого к концу дня няня едва на ногах стояла, а язык от постоянных ответов на вопросы с трудом ворочался во рту.
– Никогда? – недоверчиво протянула Рэина, надеясь выдумать чего попроще, нежели припоминать энциклопедию прядильщиц. Почему-то история Лунной правильнее всего описана там. Может, Тэнгэ сама снисходит до написания историй отмеченных даром?
– Нет, – мальчишка нахально помотал головой. Вот негодник! Неужели Эриан ни разу не рассказывал ему о деяниях Лунной на благо царствия? Ведь без неё, пожалуй, и самого царствия не существовало вовсе – потонуло бы во тьме сотни витков назад. – А сколько их всего было?
– Всего? – Рэина начала лихорадочно пересчитывать, сбилась на походе в Закатные горы, припомнив, что до восхождения Лунная вроде бы ещё повоевала на равнине. Ну не сознаваться же перед собственным воспитанником в слабости памяти? – Ох, и не упомнить все. Много, мальчик мой, очень много. Так и жизнь у неё – дли-и-инная.
– Но первый подвиг ты знаешь?
– Знаю, конечно, – со вздохом созналась Рэина. Первый подвиг не принёс Лунной ни славы, ни почёта, но дети любили эту сказку о девочке-спасительнице. – Давай ложись и слушай, – Эил послушно юркнул под одеяло, приготовившись перебивать её повествование вопросами. Рэина скептически хмыкнула. Не зря же попросила укрыться, а на одеяле вполне отчётливая вязь – вычурно выполненные руны «молчание», стилизованные под орнамент ткани, так что можно начинать, не опасаясь вороха вопросов. Она прикрыла глаза, чтобы хитроликая Исар не сбила рассказ своей ехидной полуулыбкой, и погрузилась в повествование:
– Ох, и давно это случилось. Когда боги дарили людям свои силы, по человеческим землям бродила первозданная тьма, от которой, казалось, не было никакой защиты. Но все склонно к переменам, даже детище Двенадцати Высоких – двенадцати богов, некогда сотворивших их мир...
***
Лиэ, не торопясь, шагала к лесному озеру, затерявшемуся среди соснового бора. Ступала нарочито плавно, опасаясь уколоть пятки настилом прелой хвои. Нагибалась вдохнуть аромат особенно приглянувшегося цветка, сбегала с тропинки в тщетной попытке усадить себе на ладонь строптивую пестрокрылую бабочку... В общем, всячески пыталась продлить столь редкую прогулку в гордом одиночестве.
Переливчатый звонкий щебет птиц, пружинистый мох под босыми ногами, лазурно-синее чистейшее небо над головой. Лиэ вдыхала день, грелась в горячих лучах, стараясь ощутить окружающую прелесть кожей. В первую очередь кожей, надеясь вызолотить загаром её молочную белизну. Потому и заторопилась к лесной опушке, пока скорый закат не согнал семью под крышу дома, отгородив от неописуемого очарования природы за семью засовами.
Лиэ не жаловалась на родительскую строгость, но в тайне мечтала однажды прогуляться под светом звёзд. Понимала вынужденность жёстких мер, но делала вид, что происходящее её не касается. Как и все. Так было проще. И жить, и сбегать за околицу.
О проблемах при детях старались не говорить, но скрывать правду с каждым витком становилось всё сложнее. Лиэ по секрету рассказал брат, чтобы любопытная девчонка и не вздумала соваться ночью не только за околицу, испещрённую рунами, но и просто на улицу. Запугал тёмной богиней так, что она три ночи глаз не сомкнула, прислушиваясь к каждому шороху. Потом, конечно, покаялся, что приврал немного, и за обережным плетнём, заговорённым именами светлых богов, нечего опасаться. Как и под защитой солнечного света.
Девочка с улыбкой покосилась на оберегавшее их светило. Белый диск мелькал меж разлапистых веток, согревая, внушая уверенность и унимая дрожь в коленях. Хотя, казалось бы, чего бояться во время плаванья Эани по бескрайней реке Небес? Она и не боялась, вот ни капельки. Но всё равно старалась быть осторожной, выполняя указ брата, отпустившего в одиночку к озеру. Видел, как тесно сестрёнке в домашних стенах. Нэр вообще всегда понимал её без слов. И Лиэ было вполне достаточно благосклонного кивка, улыбчивой искорки в медовых глазах, краткой напутственной речи или ободряющего щелчка по вздёрнутому веснушчатому носу.
Достигнув опушки, девочка обошла стороной заросший камышом омут, не останавливаясь, чтобы поглядеть на мёртвую чёрную воду. Брат настрого не велел подходить, а подводить Нэра Лиэ не любила. Да и чего она, омута не видала? Видела, не раз – тёмная, застывшая, словно заледеневшая вода, волны на которой не набегали даже в самую лютую бурю. И холод, непонятный холод, отпечатывающийся на коже зимним поцелуем. А зиму Лиэ не любила, хоть и являлась дочерью Исар, покровительницы снежной стужи.
А вот и песчаный берег, укрытый в тени склонившейся ивы, полоскавшей в зелёной воде свои ветви-руки. В своих же руках Лиэ вертела невиданную прежде изумрудную травинку с бледно-серебристой шишечкой-бутоном на кончике. Сорвала, не удержавшись, ещё у околицы, а теперь не знала куда пристроить. Не в озеро же с ней нырять? А оставить на берегу – вдруг лесной дух унесёт. А если и не дух, то ветер. Откуда только подняться успел?
Лиэ поёжилась в тонкой рубашке, раскатала длинные рукава, спрятав ладошки под серебристой тканью с защищающей вязью. А не раздумать ли и бросить затею с запрудой, да и вернуться домой, пока Эани не вызолотила небо, готовясь к погружению за нить горизонта? Девочка бросила заинтересованный взгляд на светило. Бледно-золотой лик Эани тепло и задорно подмигивал меж узких, чуть запылённых к середине лета листьев, подталкивая совершить любой, даже самый необдуманный поступок. И Лиэ решилась.
Стащила через голову старательно вышитую матерью рубашку и аккуратно уложила у узловатых корней, вывернутых из размытой земли едва ли не наполовину. Рядом примостила дивную не тускнеющую травинку, переступила на месте, собираясь с духом, шагнула к лижущим песок волнам... И резко остановилась в шаге от воды, обернулась, испуганно вглядываясь в кусты дикой малины, загородившие вид на тропу. Вслушалась в радостные трели крылатых вестников. Да нет, показалось. Просто ветер шевелит близкие деревья. Разгулялся он чего-то, хотя до сезона бурь ещё далеко.
Но Лиэ уже передумала просто искупаться. Не так часто удавалось выбраться в лес, а уж о том, чтоб навестить озеро – столь родное, удивительное, волшебное – и речи не шло. С предвкушающей улыбкой она полезла на иву, обдирая пальцы и коленки. Подтянулась на широкую ветку, спускающуюся к самой середине озера. Балансируя, дошла почти до конца и, взвизгнув и храбро зажмурив глаза, прыгнула вниз.
Вода – мягкая, нежная, точно мамины прикосновения – обняла тело, лаская горящие от ходьбы пятки прохладой. Даже когда Лиэ высунула голову на поверхность, ноги приятно холодило. Именно на это она и рассчитывала, прыгая в самом глубоком месте, где на дне бурчал, фыркая родниковой водой, питающий озеро источник. Сколько витков существует деревня, столько же бьёт ключ на дне единственного близкого к человеческому поселению водоёма. Старожилы не представляли себе жизни без источника, который не только не давал озеру засохнуть в летний зной и не разлиться по весне, но и непостижимым образом наполнял колодцы у домов, помогая не утруждать хозяек ежедневными походами к озеру с коромыслами.
Девочка побарахталась немного, окунулась пару раз, соскребая под водой грязь с тела, вынырнула и поплыла к берегу. Уже на отмели повертела головой, не увязался ли за ней кто из мальчишек, никого не углядела, вышла и принялась отжимать волосы.
Золотые косы были истинным достоинством Лиэ. Волосы, пускай и непослушные, вечно стремящиеся скрутиться в вихры и тугие кудри, которые приходилось постоянно вычёсывать, чтобы лежали ровнее, отличались насыщенным цветом закатной Эани. Оттого в её имени и появилась руна света богини Неба, а скоро, быть может зим через пять, она получит четвёртую, заработанную уже не происхождением, принадлежностью к светилам и отличительной чертой во внешности, а собственным трудом или навыком.
Лиэ мечтала о руне прядильщицы Тэнгэ, чтобы быть, как и мама, искусной вышивальщицей, способной одним стежком нити отогнать болезни, смягчить необузданный нрав, добавить жизненных сил, а то и влюбить в себя какого-нибудь молодца. Приворот лёгкий, ненавязчивый, да и продолжается лишь то время, пока вышитая одежда касается кожи, но порою слабый намёк стоит больше тысячи слов и поступков. Прядильщица никогда не укоряла за женскую хитрость, а девочка не раз видела, как отмеченные её руной с лёгкостью завоёвывали мужские сердца. Может, конечно, дело во внешности, но Лиэ надежды не теряла и благоразумно дожидалась изменения имени, помогая матери по вышиванию – такие навыки и без силы многого стоят.
Девочка встряхнула головой, разбрызгивая оставшуюся на волосах влагу, и потянулась к рубашке, намереваясь досохнуть уже одетой. Почти коснулась обережных нитей... и с коротким вскриком одёрнула обожжённую ладонь. Вязь из серебряных нитей Исар – богини-защитницы Лиэ – обработанная особым материнским желанием защитить своего ребёнка, горела невидимым пламенем, распространяя вокруг себя волны жара. Опасность! Откуда?
Стараясь не прикасаться к раскалённой вышивке, девочка натянула рубаху, и та, подстроившись под знакомое тело, перестала опасно жечься. Но Лиэ уже поняла, что задерживаться не стоит. И дело было не в Эани – богиня дня лишь наполовину вызолотила своё белое чело. Что-то тёмное, совсем непохожее по ощущениям на наступающие сумерки, настигало со всех сторон. Брало в кольцо, словно наслаждаясь беззащитностью девочки, питаясь страхом в её глазах...
Нет, Лиэ не боялась. За себя, по крайней мере. Такое чувство, как страх, незнакомо потомкам Ллоэ Творящего, а летописец Риэнул, живший по молодости в столице царствия и знакомый с историей всех ныне существующих родов, рассказывал благодарным деревенским слушателям о руне происхождения. Мать Лиэ, как и она сама, оказалась из числа потомков Создателя. Какой же страх за себя у наследников силы Хранителя мира? Нет, страх Лиэ был иной – она боялась за деревню, вокруг которой смыкалось странное кольцо сгущающейся темноты.
Такого она прежде никогда не ощущала, но хорошего ждать не стоило. Ведь тьмой, как известно, правит богиня-отступница, Дэар. И это её твари хозяйничали ночами, задирая сбежавший за околицу скот и редких припозднившихся смельчаков.
Лиэ чувствовала – это не к добру. Опасность грозила всем. Мать, с головой погружённая в работу, может не заметить сгущающихся сумерек, которые не в силах прояснить даже лучистая Эани. Одна надежда на неё, Лиэ. Она должна успеть, предупредить – и родителей, и брата, и деревенских.
Девочка сорвалась с места, но резко остановилась. Вернулась к иве, подхватила неведомую травинку и стремглав помчалась обратно к тропе.
Всё началось, едва ноги ступили на утоптанную хвойную подстилку. Хорошо, что Лиэ решила идти подальше от воды, почти по пролеску – так, наискосок, было немногим ближе. Омут, прежде спокойный и тихий, вдруг забурлил, застенал, мучимый одной ему известной пыткой. Чёрная вода кляксами плескалась на берег. Грязные лужи расползались всё шире, стремясь поглотить под себя весь берег, всё озеро... Лиэ испуганно дёрнулась, когда очередная жирная капля упала у самых её ног и, как живая, потянулась к беззащитной коже.
Она едва успела перепрыгнуть опасную воду – да и воду ли? – когда заметила, что трава там, где её оросила мертвенная чернота, поникла и потемнела, сравниваясь цветом с пятнами на земле. Лиэ передёрнулась, представив, что эта вода может сотворить, прикоснувшись к человеку и, не оглядываясь, ринулась вперёд. Вслед ей неслось ворчливое шипение – омут злился, упустив вертлявую добычу.
Лес темнел. Тьма наползала, словно проявляясь из-под земли и дымом сворачиваясь у ног, Небо ещё светлело меж ветвей, а Эани ободряюще сверкала почти у самого горизонта, когда плотные облака неожиданно укрыли закатное солнце. Едва впереди погас последний луч света, Лиэ уже не бежала – летела, стараясь как можно реже касаться пятками игольчатой подстилки леса, который уже не был таким дружелюбным, как сущие ходы назад. А до дома ещё так далеко...
Она никогда не была выносливой. Для своего возраста и вовсе считалась слабой, уставая слишком быстро. Лишь родители радовались, что ребёнок засыпает с закатом, а просыпается с рассветом, но деревенские судачили насчёт проклятий, ибо не может дитя Исар брезговать её временем, бездумно просыпая властвование своей второй матери. Недолго, правда, судачили – пока сами не стали накрепко запирать ставни после ухода Эани. Теперь же Лиэ злилась, что родители не принуждали её таскать тяжести или идти пешком на ярмарку, как часто заставляли своих отпрысков многие, не имевшие возможности запрячь лишнюю в хозяйстве лошадь в телегу.
Девочка выдохлась, не преодолев и половины пути. Резко стала, жадно хватая ртом воздух и уперев руки в бока, чтобы хоть как-то унять пульсирующую под рёбрами боль. Нити на рубашке раскалились до предела, опасливо загудели, порываясь разодрать узор-оберег, но Лиэ никак не отреагировала на обжигающие прикосновения ткани к своему разгорячённому бегом телу. Просто не заметила, пытаясь заново научиться дышать. Темнота будто только того и ждала – накинулась сразу со всех сторон. Лиэ силилась отмахнуться, но перед глазами плыли круги, земля накренилась... но девочка упорно сжала кулаки, намереваясь бороться до последнего, пускай и с чем-то неведомым и невидимым.
Первый же слепой удар вперёд существенно расчистил воздух – без черноты вокруг Лиэ смогла спокойно вздохнуть. И земная твердь вернулась на место, под ноги, перестав убегать от ступнёй. Вторым ударом Лиэ освободила скрученные верёвками тьмы ноги и смогла бы продолжить бег, если бы чернота не ухватила за рубашку, не давая и шага ступить ближе к деревне. Девочка сучила ногами, кричала, пыталась вырваться. Тщетно. А ещё ей казалось, что темнота что-то шепчет на ухо. Зовёт куда-то, чем-то соблазняет, но душу Лиэ захлестнул такой испуг за родню, что слух не воспринял бы и грохота падения мира, не то, что шёпота чернильной тьмы.
