Миа стонала. Почти плакала, выгибаясь в немыслимых позах. Постанывала с утробным рычанием и не сводила затуманенных страстью глаз с мужчины, вставшего у разобранной постели, где на сбитых простынях расположилась она – прекраснейшая из прекрасных.
– На ласку напрашиваешься? – хрипло усмехнулся он, взъерошив влажные после душа волосы. На широкой гладкой груди блестели капельки воды, из всей одежды – лишь полотенце, небрежно обмотанное вокруг бедер. Красавец. И руки у него просто волшебные – с горячими, сильными пальцами, умеющими делать по-настоящему хорошо.
Взгляд Мии стал умоляющим. Она прогнулась в спине, протяжно застонала. Низко, утробно – никто не остался бы равнодушным, тем более он. Она прекрасно знала, что на белых шёлковых цветах её гибкое тело смотрится изумительно. Как картина или художественная фотография. Так и притягивает взгляд, моля коснуться, прижать к груди и класться в вечной любви. Вот только столь желанный мужчина вновь улыбнулся, не делая ни малейших попыток унять её страдания. А потом и вовсе отвернулся к зеркалу, стянул с бёдер полотенце и начал невозмутимо вытираться.
Миа перевернулась на живот и принялась прожигать мужскую фигуру алчным и горящим взглядом. Следила, как белое махровое полотенце собирало влагу с широких плеч, поясницы с заманчивыми ямочками, длинных крепких ног и подтянутых ягодиц... Следила и ждала, когда он обернётся.
А он всё не оборачивался. Стоял, прихорашиваясь, у зеркала и любовался лишь самим собой. Каков эгоист, а? Она же страдает без его внимания!
Миа раздражённо рыкнула, изогнулась ещё призывнее, выгибая позвоночник на максимум. Потянулась всем телом, показывая себя во всей красе, не скрывая манящих изгибов и животной грации. Она отражалась в зеркале, перекатываясь по простыням, но мужчина будто нарочно не замечал её в отражении.
Её тело ломало от страсти, от сжигающего нутро желания, а он – единственный, кто мог потушить этот пожар в крови, – нагло её игнорировал!
– Миа, помолчи хоть минуту, – её мужчина обернулся, нахмурив густые брови, и Миа от неожиданности и холодного тона клацнула челюстью, едва не прикусив язык. Секундное молчание вызвало довольную улыбку на мужском лице, и со словами: – Хорошая девочка, – он потянулся за гелем для волос. Причёска для него оказалась важнее!
Миа застонала от обиды. Почти взвыла, скользя всем телом по гладкому шёлку. Прохладная ткань не спасала от сосущего чувства неудовлетворённости. Ничего не спасало. Ей мог помочь только он. Его руки, дарящие немыслимое наслаждение, его губы, шепчущие жаркие комплименты, его тело...
Она готова была умолять о ласке. Разлечься прямо у ног, демонстрируя полную капитуляцию. Но гордость, присущая всем настоящим женщинам, заставляла лежать и ждать, что он клюнет сам. Поймёт, почувствует, проникнется её настроением.
Ему же тоже нравятся их игры вдвоём. И даже усталость после работы уходит на второй план, когда она оказывается рядом – такая алчущая, ждущая, готовая к любым экспериментам.
Страсть почти душила. Сжигала изнутри, танцуя внизу живота огненным торнадо. До боли сладко, но с каждой минутой промедления боли становилось больше, чем медовой сладости возбуждения. Миа застонала громче, низко, с вибрацией в голосе, всем своим существом умоляя: «Услышь меня, наконец!», но мужчина лишь обернулся и цыкнул, чтобы вела себя потише.
И Миа захныкала, не в силах терпеть. Не в силах потушить огонь, бегущий по венам, изгнать из тела томление и пересилить манящую тягу к столь желанному и нужному мужчине.
Она выгнулась совсем уж неприлично, раскрывая себя, свою женскую суть, и закричала, зазывая самца. Сильного, молодого, уверенного в себе. Такого, который поставит её, Мию, во главу угла. Который не уйдёт, не отвернётся, пока она не получит то, чего столь отчаянно жаждет.
Настоящего мужчину.
А не этого нарцисса и павлина, предпочитающего любоваться самим собой!
– Ну ещё минуточку, Миа, – даже не обернулся он, заканчивая с причёской. Волосы, уложенные гелем, блестели в электрическом свете, как напомаженные. А от обильной порции лака пахли так, что у Мии аж в носу зачесалось. – Потерпи, я сейчас подойду. Видишь же, что занят.
Закончив и расставив все бутылочки и тюбики по местам, он всё-таки обернулся. Демонстративно повёл плечами, привычно разминаясь перед игрой. И полный любви взгляд, доставшийся Мии, обласкал не хуже, чем настоящие прикосновения. Обычно под таким взглядом она сгорала от предвкушения, зажмуривалась от грядущего восторга и ждала. Но не на этот раз.
На этот раз Миа разозлилась. Зелёные глаза сверкнули сталью, зрачок истончился, но мужчина не заметил изменений в её настроении. Игриво усмехнулся, прыгнул на матрац, растянувшись рядом на сбитых простынях, протянул руку, чтобы наконец-то коснуться...
Резкий выпад, и на загорелой коже расцвели три кровавые полосы. Миа возмущенно зашипела, спрыгнула с кровати и горделивой походкой от бедра ушла из спальни, даже не обернувшись.
– Миа! – крикнул вдогонку мужчина, соскакивая с постели и досадливо морщась. Поднял руку, разглядывая набухшие кровью царапины, и скривился ещё сильнее.
– Миа, ну ты что, как дикая? – с укором спросил он, отправляясь обратно в ванную, промывать боевые раны и заливать их перекисью. Там-то его Миа и поджидала, затаившись в засаде.
В темноте глаза её сверкнули зажженным фосфором. А движения были настолько быстры и смертоносны, что он даже вскрикнуть не успел, а она уже сбежала, метнувшись прочь из ванной комнаты.
– Миа, ну что ты творишь? – простонал мужчина, зажигая свет. Взгляду предстали новые царапины, на этот раз на ноге. Одна оказалась глубокой, с рваными краями – пришлось не только промывать, но и заклеить пластырем. Но ругаться он и не думал – сам виноват, слишком долго игнорируя требовательный зов страдающей от гормонов женщины.
Он вернулся в спальню, но Мии там не было. И на кухне её не нашлось. Она отыскалась в гостиной, на диване – настороженная, с блестящими глазами. Тело напряженное, как пружина – того и гляди бросится.
– Миа, девочка моя, успокойся, – принялся увещевать он, медленно приближаясь к ней. Миа следила за его движениями, не мигая.
Мужчина приблизился вплотную, протянул руку, но Миа возмущённо оттолкнула её и зашипела, перепрыгнув с одной подушки на другую.
– Миа, ну я же погладить тебя хочу, – заверил он, вновь протягивая руку. Миа коротко фыркнула и уклонилась от ладони, переместившись в самый угол дивана.
– Я знаю, что у тебя характер, но нельзя же дуться вечно, Миа. Я всё осознал и клятвенно обещаю больше так не делать.
Миа прищурилась, прислушиваясь к интонации. Он сожалел – искренне. Она чувствовала, видела в выражении глаз и слышала в бархатистом голосе. И руку протягивал, прекрасно осознавая, что она может причинить ему боль.
Первое касание было лёгким и осторожным – пальцы скользнули по её голове и тотчас отпрянули. Второе – более медленное, тягучее, и пальцы мужчины двигались куда уверенней от головы и ниже, к шее и напряжённым плечам.
Миа вздохнула. Расслабилась. А потом прикрыла глаза, ткнулась лбом в раскрытую ладонь, напрашиваясь на настоящую ласку. Сильные пальцы коснулись чувствительных кончиков ушей, с усилием погладили затылок, массируя, и Миа заурчала, растекаясь довольной лужицей по дивану. Рука гладила – ровно там, где нужно и именно так, как хотелось. И человек, её человек был рядом, а внимание его безраздельно принадлежало ей.
Она перевернулась на спину, доверчиво подставляя мягкий живот. И шею. И грудь. Выгибалась, млея от столь желанной ласки. Мужские руки дарили самое настоящее блаженство, Миа словно парила в облаках – счастливая до изнеможения.
Счастливой она и уснула, устав от переполнявших её эмоций. Слишком много страсти, слишком много нежности для неё одной, такой маленькой и хрупкой. Слишком много чувств для крохотного сердечка.
Но на меньшее она не согласна. Только не с этим мужчиной – идеальным во всех отношениях, её хозяином.
Едва зелёные глаза закрылись, а дыхание успокоилось, он погладил измученную кошку по голове, тронул горячие уши, сухой нос...
– Бедная моя, – вздохнул мужчина, прижимая к себе пушистый комочек, свернувшийся уютным серым клубком. Наконец-то тихим. – Завтра же запишу тебя к ветеринару. Не дело, когда любимица так страдает.
Миа уже спала и не слышала, как он звонил в клинику и договаривался о процедуре, выслушивая от ветеринара, как вредны половозрелым кошкам сезонные гормональные вспышки.
– Если не собираетесь заниматься разводом – стерилизуйте, – категорично велел врач и привёл печальную статистику, заявив напоследок, что в кошачьем возбуждении нет ничего хорошего для здоровья. И это всё вовсе не любовь, а чистая химия.
– Не любовь, значит, – вздохнул мужчина, повесив трубку. Провёл пальцами по серо-голубой шерсти, упиваясь мягкостью по-зимнему густого подшёрстка. Миа сладко спала, едва шевеля усами. И выглядела такой умиротворённой, что он боялся двинуться, чтобы не потревожить её покой.
Он настолько привык к её выкрутасам на простынях, призывным стонам и настойчивым требованиям ласки, что даже подумать страшно, как будет потом. Без этого буйства чувств, без этого водоворота эмоций. С ней он сам чувствовал себя желанным, почти жизненно необходимым... Он же мужчина, в конце концов, ему важно чувствовать себя значимым.
И любимым.
Но умеют ли кошки любить? По-настоящему, как люди. Или вся их привязанность к хозяину – голая химия и инстинкты?
Кажется, скоро придётся узнать, насколько крепки и взаимны их чувства.
Мужчина не удержался и вновь погладил Мию по голове. Она сонно мяукнула, приоткрывая глаза, зевнула и уставилась на него с обожанием, урча как маленький трактор. Встала, гибко потянулась, вздыбив хвост трубой, обошла кругом, ластясь к голому животу, плечам, и легла на колени, не прерывая своей мурлычущей рулады.
– Миау, – томно протянула Миа, довольно жмурясь, когда его пальцы переместились с головы на шею и ниже. Блаженство, истинное блаженство.
Ради такого она готова ежедневно стонать, выгибаясь в немыслимых позах, и играть на его чувствах, не позволявших спокойно смотреть на её страдания. Хотя страданий, в общем-то, никаких не было. Зато была память, как он вёл себя, когда Миа впервые почувствовала себя женщиной и гормоны, бурлившие в крови, заставляли её быть неприлично настойчивой. Почувствовала свою женскую силу, ошибочно казавшуюся всем мужчинам слабостью.
Ведь до пресловутого марта было ещё далеко, а ласки Миа хотела сейчас, поэтому приходилось идти на хитрости. На маленькие женские уловки.
И её мужчина на них исправно попадался, покорно исполняя желания. Спрашивается, кто из них двоих настоящий хозяин, а кто ручной зверёк?
Миа блаженно вытянула шею, заурчала одобрительно, всем своим видом демонстрируя, что он всё делает правильно, а ей – несказанно хорошо. Но ещё можно ласково почесать за ушком. И погладить вот тут, чувствительное местечко на груди. А потом можно покормить чем-нибудь вкусненьким. И налить свежей водички в миску. Она ведь так утомилась принимать ласки, нужно подкрепиться, чтобы не потерять манящих изгибов и плавной кошачьей грации.
А он только рад покатать её желаниям. Безраздельно любить и заботиться, проявляя свой мужской инстинкт также, как она проявляла свой. Настоящая женщина это всегда чувствует, и неважно, кошка она или человек.
Муррр.
Дорогие читатели! Это был мой маленький подарок вам на день всех влюблённых! Надеюсь, этот хулиганский рассказ хоть немного поднял вам настроение в ожидании по-настоящему солнечных весенних дней и заставил улыбнуться, потянувшись к своему пушистому любимцу. Желаю всем любви и не забудьте погладить своих котиков, собачек и хомячков! И поздравить вторую половинку с праздником, разумеется! :-*
– На ласку напрашиваешься? – хрипло усмехнулся он, взъерошив влажные после душа волосы. На широкой гладкой груди блестели капельки воды, из всей одежды – лишь полотенце, небрежно обмотанное вокруг бедер. Красавец. И руки у него просто волшебные – с горячими, сильными пальцами, умеющими делать по-настоящему хорошо.
Взгляд Мии стал умоляющим. Она прогнулась в спине, протяжно застонала. Низко, утробно – никто не остался бы равнодушным, тем более он. Она прекрасно знала, что на белых шёлковых цветах её гибкое тело смотрится изумительно. Как картина или художественная фотография. Так и притягивает взгляд, моля коснуться, прижать к груди и класться в вечной любви. Вот только столь желанный мужчина вновь улыбнулся, не делая ни малейших попыток унять её страдания. А потом и вовсе отвернулся к зеркалу, стянул с бёдер полотенце и начал невозмутимо вытираться.
Миа перевернулась на живот и принялась прожигать мужскую фигуру алчным и горящим взглядом. Следила, как белое махровое полотенце собирало влагу с широких плеч, поясницы с заманчивыми ямочками, длинных крепких ног и подтянутых ягодиц... Следила и ждала, когда он обернётся.
А он всё не оборачивался. Стоял, прихорашиваясь, у зеркала и любовался лишь самим собой. Каков эгоист, а? Она же страдает без его внимания!
Миа раздражённо рыкнула, изогнулась ещё призывнее, выгибая позвоночник на максимум. Потянулась всем телом, показывая себя во всей красе, не скрывая манящих изгибов и животной грации. Она отражалась в зеркале, перекатываясь по простыням, но мужчина будто нарочно не замечал её в отражении.
Её тело ломало от страсти, от сжигающего нутро желания, а он – единственный, кто мог потушить этот пожар в крови, – нагло её игнорировал!
– Миа, помолчи хоть минуту, – её мужчина обернулся, нахмурив густые брови, и Миа от неожиданности и холодного тона клацнула челюстью, едва не прикусив язык. Секундное молчание вызвало довольную улыбку на мужском лице, и со словами: – Хорошая девочка, – он потянулся за гелем для волос. Причёска для него оказалась важнее!
Миа застонала от обиды. Почти взвыла, скользя всем телом по гладкому шёлку. Прохладная ткань не спасала от сосущего чувства неудовлетворённости. Ничего не спасало. Ей мог помочь только он. Его руки, дарящие немыслимое наслаждение, его губы, шепчущие жаркие комплименты, его тело...
Она готова была умолять о ласке. Разлечься прямо у ног, демонстрируя полную капитуляцию. Но гордость, присущая всем настоящим женщинам, заставляла лежать и ждать, что он клюнет сам. Поймёт, почувствует, проникнется её настроением.
Ему же тоже нравятся их игры вдвоём. И даже усталость после работы уходит на второй план, когда она оказывается рядом – такая алчущая, ждущая, готовая к любым экспериментам.
Страсть почти душила. Сжигала изнутри, танцуя внизу живота огненным торнадо. До боли сладко, но с каждой минутой промедления боли становилось больше, чем медовой сладости возбуждения. Миа застонала громче, низко, с вибрацией в голосе, всем своим существом умоляя: «Услышь меня, наконец!», но мужчина лишь обернулся и цыкнул, чтобы вела себя потише.
И Миа захныкала, не в силах терпеть. Не в силах потушить огонь, бегущий по венам, изгнать из тела томление и пересилить манящую тягу к столь желанному и нужному мужчине.
Она выгнулась совсем уж неприлично, раскрывая себя, свою женскую суть, и закричала, зазывая самца. Сильного, молодого, уверенного в себе. Такого, который поставит её, Мию, во главу угла. Который не уйдёт, не отвернётся, пока она не получит то, чего столь отчаянно жаждет.
Настоящего мужчину.
А не этого нарцисса и павлина, предпочитающего любоваться самим собой!
– Ну ещё минуточку, Миа, – даже не обернулся он, заканчивая с причёской. Волосы, уложенные гелем, блестели в электрическом свете, как напомаженные. А от обильной порции лака пахли так, что у Мии аж в носу зачесалось. – Потерпи, я сейчас подойду. Видишь же, что занят.
Закончив и расставив все бутылочки и тюбики по местам, он всё-таки обернулся. Демонстративно повёл плечами, привычно разминаясь перед игрой. И полный любви взгляд, доставшийся Мии, обласкал не хуже, чем настоящие прикосновения. Обычно под таким взглядом она сгорала от предвкушения, зажмуривалась от грядущего восторга и ждала. Но не на этот раз.
На этот раз Миа разозлилась. Зелёные глаза сверкнули сталью, зрачок истончился, но мужчина не заметил изменений в её настроении. Игриво усмехнулся, прыгнул на матрац, растянувшись рядом на сбитых простынях, протянул руку, чтобы наконец-то коснуться...
Резкий выпад, и на загорелой коже расцвели три кровавые полосы. Миа возмущенно зашипела, спрыгнула с кровати и горделивой походкой от бедра ушла из спальни, даже не обернувшись.
– Миа! – крикнул вдогонку мужчина, соскакивая с постели и досадливо морщась. Поднял руку, разглядывая набухшие кровью царапины, и скривился ещё сильнее.
– Миа, ну ты что, как дикая? – с укором спросил он, отправляясь обратно в ванную, промывать боевые раны и заливать их перекисью. Там-то его Миа и поджидала, затаившись в засаде.
В темноте глаза её сверкнули зажженным фосфором. А движения были настолько быстры и смертоносны, что он даже вскрикнуть не успел, а она уже сбежала, метнувшись прочь из ванной комнаты.
– Миа, ну что ты творишь? – простонал мужчина, зажигая свет. Взгляду предстали новые царапины, на этот раз на ноге. Одна оказалась глубокой, с рваными краями – пришлось не только промывать, но и заклеить пластырем. Но ругаться он и не думал – сам виноват, слишком долго игнорируя требовательный зов страдающей от гормонов женщины.
Он вернулся в спальню, но Мии там не было. И на кухне её не нашлось. Она отыскалась в гостиной, на диване – настороженная, с блестящими глазами. Тело напряженное, как пружина – того и гляди бросится.
– Миа, девочка моя, успокойся, – принялся увещевать он, медленно приближаясь к ней. Миа следила за его движениями, не мигая.
Мужчина приблизился вплотную, протянул руку, но Миа возмущённо оттолкнула её и зашипела, перепрыгнув с одной подушки на другую.
– Миа, ну я же погладить тебя хочу, – заверил он, вновь протягивая руку. Миа коротко фыркнула и уклонилась от ладони, переместившись в самый угол дивана.
– Я знаю, что у тебя характер, но нельзя же дуться вечно, Миа. Я всё осознал и клятвенно обещаю больше так не делать.
Миа прищурилась, прислушиваясь к интонации. Он сожалел – искренне. Она чувствовала, видела в выражении глаз и слышала в бархатистом голосе. И руку протягивал, прекрасно осознавая, что она может причинить ему боль.
Первое касание было лёгким и осторожным – пальцы скользнули по её голове и тотчас отпрянули. Второе – более медленное, тягучее, и пальцы мужчины двигались куда уверенней от головы и ниже, к шее и напряжённым плечам.
Миа вздохнула. Расслабилась. А потом прикрыла глаза, ткнулась лбом в раскрытую ладонь, напрашиваясь на настоящую ласку. Сильные пальцы коснулись чувствительных кончиков ушей, с усилием погладили затылок, массируя, и Миа заурчала, растекаясь довольной лужицей по дивану. Рука гладила – ровно там, где нужно и именно так, как хотелось. И человек, её человек был рядом, а внимание его безраздельно принадлежало ей.
Она перевернулась на спину, доверчиво подставляя мягкий живот. И шею. И грудь. Выгибалась, млея от столь желанной ласки. Мужские руки дарили самое настоящее блаженство, Миа словно парила в облаках – счастливая до изнеможения.
Счастливой она и уснула, устав от переполнявших её эмоций. Слишком много страсти, слишком много нежности для неё одной, такой маленькой и хрупкой. Слишком много чувств для крохотного сердечка.
Но на меньшее она не согласна. Только не с этим мужчиной – идеальным во всех отношениях, её хозяином.
Едва зелёные глаза закрылись, а дыхание успокоилось, он погладил измученную кошку по голове, тронул горячие уши, сухой нос...
– Бедная моя, – вздохнул мужчина, прижимая к себе пушистый комочек, свернувшийся уютным серым клубком. Наконец-то тихим. – Завтра же запишу тебя к ветеринару. Не дело, когда любимица так страдает.
Миа уже спала и не слышала, как он звонил в клинику и договаривался о процедуре, выслушивая от ветеринара, как вредны половозрелым кошкам сезонные гормональные вспышки.
– Если не собираетесь заниматься разводом – стерилизуйте, – категорично велел врач и привёл печальную статистику, заявив напоследок, что в кошачьем возбуждении нет ничего хорошего для здоровья. И это всё вовсе не любовь, а чистая химия.
– Не любовь, значит, – вздохнул мужчина, повесив трубку. Провёл пальцами по серо-голубой шерсти, упиваясь мягкостью по-зимнему густого подшёрстка. Миа сладко спала, едва шевеля усами. И выглядела такой умиротворённой, что он боялся двинуться, чтобы не потревожить её покой.
Он настолько привык к её выкрутасам на простынях, призывным стонам и настойчивым требованиям ласки, что даже подумать страшно, как будет потом. Без этого буйства чувств, без этого водоворота эмоций. С ней он сам чувствовал себя желанным, почти жизненно необходимым... Он же мужчина, в конце концов, ему важно чувствовать себя значимым.
И любимым.
Но умеют ли кошки любить? По-настоящему, как люди. Или вся их привязанность к хозяину – голая химия и инстинкты?
Кажется, скоро придётся узнать, насколько крепки и взаимны их чувства.
Мужчина не удержался и вновь погладил Мию по голове. Она сонно мяукнула, приоткрывая глаза, зевнула и уставилась на него с обожанием, урча как маленький трактор. Встала, гибко потянулась, вздыбив хвост трубой, обошла кругом, ластясь к голому животу, плечам, и легла на колени, не прерывая своей мурлычущей рулады.
– Миау, – томно протянула Миа, довольно жмурясь, когда его пальцы переместились с головы на шею и ниже. Блаженство, истинное блаженство.
Ради такого она готова ежедневно стонать, выгибаясь в немыслимых позах, и играть на его чувствах, не позволявших спокойно смотреть на её страдания. Хотя страданий, в общем-то, никаких не было. Зато была память, как он вёл себя, когда Миа впервые почувствовала себя женщиной и гормоны, бурлившие в крови, заставляли её быть неприлично настойчивой. Почувствовала свою женскую силу, ошибочно казавшуюся всем мужчинам слабостью.
Ведь до пресловутого марта было ещё далеко, а ласки Миа хотела сейчас, поэтому приходилось идти на хитрости. На маленькие женские уловки.
И её мужчина на них исправно попадался, покорно исполняя желания. Спрашивается, кто из них двоих настоящий хозяин, а кто ручной зверёк?
Миа блаженно вытянула шею, заурчала одобрительно, всем своим видом демонстрируя, что он всё делает правильно, а ей – несказанно хорошо. Но ещё можно ласково почесать за ушком. И погладить вот тут, чувствительное местечко на груди. А потом можно покормить чем-нибудь вкусненьким. И налить свежей водички в миску. Она ведь так утомилась принимать ласки, нужно подкрепиться, чтобы не потерять манящих изгибов и плавной кошачьей грации.
А он только рад покатать её желаниям. Безраздельно любить и заботиться, проявляя свой мужской инстинкт также, как она проявляла свой. Настоящая женщина это всегда чувствует, и неважно, кошка она или человек.
Муррр.
Дорогие читатели! Это был мой маленький подарок вам на день всех влюблённых! Надеюсь, этот хулиганский рассказ хоть немного поднял вам настроение в ожидании по-настоящему солнечных весенних дней и заставил улыбнуться, потянувшись к своему пушистому любимцу. Желаю всем любви и не забудьте погладить своих котиков, собачек и хомячков! И поздравить вторую половинку с праздником, разумеется! :-*
