Часть первая. Ознакомительная
Казалось, что на заднем дворе, в удаленной беседке я спряталась ото всех и вся, но гостеприимные хозяева, как выяснилось, были весьма навязчивы и общительны. Сперва пришлось уйти из дома, затем с качели в теньке, а теперь и в глубине сада меня отыскали и призвали к поддержанию беседы. И кто? Совершенно незнакомые мне люди!
– Впервые в наших краях?
С удивлением обернулась к источнику звука, отрываясь от просмотра фильма на планшете. Смерила худого молодого парня в рабочей одежде не самым теплым взглядом. Тяжело вздохнула, но ответила:
– Впервые.
«В первый и последний раз!» – подумала про себя.
– И что же, ни разу в наши леса не выезжали? – неверие так и сквозило в его словах, а светлые глаза смотрели едва ли не сочувственно.
– Ни разу, – «Одного этого раза по горло хватит!»
– И диких никогда не видели? – это уже не неверие, а полноценное ошеломление, он-то, наверное, с дикими бок о бок вырос, впитав любовь и трепет к ним с молоком матери.
– Только по телевизору, – и эта удаленность прежде меня вполне устраивала.
– Нууу… – лицо парня стало в каком-то смысле сочувственным, но ненадолго – уже через мгновение он вновь был задорен и весел, как и полагается работнику туристической отрасли. – У нас всякого насмотреться сможете! У нас и лисы, и волки, и даже медведи есть – леса глухие, обширные, так что диких видимо-невидимо.
Я поежилась. Медведи. Дикие! Прямо как в сказках, что бабушка рассказывала. Когда тебе пять, а в книжке встречается говорящий медведь, это нормально. А когда тебе десять, и ты узнаешь, что это правда, а не вымысел, мир будто переворачивается с ног на голову. Даже сейчас, много лет спустя, мне не по себе оттого, что за границами городов живут такие… дикие.
– А вы что не с группой? – не отставал от меня сотрудник фермы. – Они сейчас в яслях на экскурсии, молодняк смотрят, только-только ипостась освоивших – нам совсем недавно дали допуск в эту святая святых. И детеныши безопасные, их даже потрогать можно, а если укусят случайно – не беда, не больно совсем.
Усмехнулась. Ну как же, случайно. Уж я-то прекрасно знала, что разум просыпается одновременно с инстинктами, и ничего случайного априори не может произойти, даже если детенышу меньше месяца. Но ответила без претензий на расовую дискриминацию:
– С дороги устала. Но бабушка мне всё перескажет, и фото, а то и видео, наверняка будет, так что непросвещенной я не останусь. Не стоит волноваться.
Видимо, парень наконец увидел в моем лице то, что я пыталась показать изначально – желание побыть одной. Спешно попрощался и оставил наедине с научно-популярной передачей о психологии животных, пускай добрая половина экспертов и склонялась к тому, что у зверья разума нет. Но я, как говорящая, прекрасно знала – есть, и порой поболе, чем у некоторых людей.
Не знаю, зачем я согласилась на предложение бабушки посетить ферму – дел на работе было невпроворот, к земле меня так сказать не тянуло, а любопытство… жила же двадцать с лишним лет, не зная диких, так и жила бы дальше, всё равно в городах их не водится. Да и страх дикой природы играл свою роль – общаться даже с молодняком меня не тянуло.
Пожалела о поездке я сразу по прибытию, увидев пустынную территорию фермы, окаймленную лесополосой. Ни тебе магазинов, ни торговых центров – только бесконечные экскурсии на природе. Благо, хоть Wi-Fi работал, а то я откровенно почувствовала себя оторванной от цивилизации. Хотелось взвыть от тоски и подобно волкам, бегущим в лес, сбежать домой. Вот только тур на то и тур, что никто раньше времени не вернет меня обратно.
Хитрая у меня бабушка – не согласилась ехать на собственной машине, прекрасно зная, что уже к вечеру мы бы возвращались с фермы обратно к чудесам урбанизации. Зачем ей самой сдалась эта поездка – тот еще вопрос, так как в молодости она много работала с дикими и в институте, и в естественной среде обитания. Даже диссертацию по теме взаимодействия людей и диких в свое время защитила, получив ученую степень по психологии, так что белых пятен в плане их поведения у неё явно не осталось.
Настаивая на поездке, бабуля уверяла, что мне будет полезно пообщаться с дикими, укрепит мой дар. Но легко сказать пообщаться, когда даже от безобидных щенков мне становилось не по себе. Видано ли – у зверья осмысленный человеческий взгляд!
Нет, животных я любила. Холила, лелеяла и даже понимала благодаря врожденным способностям – иначе и не стала бы одним из лучших ветеринаров страны. Но дикие… они же не совсем животные. Или совсем не животные, тут уж с какой стороны посмотреть.
В общем, от этой странности порядком колотило, так что и на второй день тура я осталась в гостиничном комплексе, в небольшом домике на окраине – из окна виднелся ограничивающий владения забор, подпитанный отвращающими рунами. Оно и ясно – сам по себе плетень никого бы не отвратил, даже человека, не то, что дикого. За забором находился загон для лошадей, ныне пустующий, так как все выехали на конную прогулку, а чуть дальше зеленая полоска заповедного леса, где под надежной защитой Совета проживала самая крупная в Европе дикая община.
Сейчас уже не помню, как так вышло, что кроме меня во всем обширном комплексе не осталось ни души – время ранее, наша группа отбыла с самого утра, вторая группа уже разъехалась по домам, а одиночных путешественников в будние дни не было, они обычно приезжали на выходные и праздники. Я сидела в кресле у окна с видом на лесополосу, читала книжку с закачанными на неё свежими статьями по работе и пила горький кофе без молока, отсутствовавшего в холодильнике, когда краем глаза заметила движение. Словно тени от закатного солнца, так как не бывает, как мне казалось, таких огромных существ, они приближались к комплексу со стороны леса, позволяя рассмотреть себя во всей красе.
Их было двое. Две громадины, будто сотканные из тьмы. Один, крупнее и массивнее, чуть позади другого, более поджарого. Ничуть не похожие на медведей – животные этих мест, если не изменяла память, покрыты бурой шерстью, грузные, с тяжелой поступью, а эти… настоящие хищники. Дикие, но определенно прекрасные. Литые мышцы перекатывались под кожей в ответ на каждое движение, бока раздувались от частого дыхания, а шкура – обсидианово-черная, как безлунная ночь – сверкала на солнце, точно облитая маслом. Они бежали молча, без единого звука или рыка, и оттого внутри всё похолодело от страха – если бы не видела их воочию, то и не услышала, так как дикие двигались абсолютно бесшумно.
Когда потеряла их из виду из окна, любопытство погнало меня к двери. Распахнула, но не выходила на порог, продолжая наблюдать. Огибая загон, они поворачивали обратно к лесу, но не повернули, а продолжили кружить, словно нарочно красуясь передо мной.
Я была только рада – под защитой рунной магии нечего бояться, а желания выйти за плетень у меня никакого не было, вполне достаточно того, что видно с порога. Смотрела вроде бы на обоих, но взгляд приковывал второй – настолько огромный, что человек в сравнении с ним казался бы куклой.
Наверное, в какой-то момент они нарушили незримую границу человеческих владений, подобравшись слишком близко. Руны на одном из столбов вспыхнули красным, а с ближайшего насеста резко сорвался рыжий ястреб и устремился к ним. Нагнал и остервенело набросился на громадного медведя, вцепившись когтями в загривок, стуча по огромной голове и нервно хлопая крыльями. Думаю, крылатый охранник просто слегка напрягал дикого – ранить бы не ранил, в слишком разных они весовых категориях. Хищник даже не выражал недовольства, продолжая свой забег как ни в чем не бывало. Птица трепыхалась у его плеча рваной тряпкой, но мне отчего-то стало неспокойно. Я побоялась, что флегматичность медведя продлится до поры до времени и позвала, смело вытянув перед собой руку, чтобы безмолвно окликнутый мною ястреб увидел цель.
Тот послушался, резко вспорхнув с плеча дикого, и рванул в сторону дома, а я запоздало поняла, что размах ястребиных крыльев великоват для дверного проема. Уже собралась шагнуть вперед, за порог, но вовремя заметила, как оба хищника, развернувшись и глядя прямо на меня, начали стремительно приближаться, едва ли не обгоняя птицу в полете. Руны рунами, но такие туши на скорости даже зачарованный забор снесут и не заметят!
Я махнула ястребу рукой и велела улетать и по возможности позвать на помощь, а сама резко закрыла дверь, дрожащими пальцами запирая на все засовы. Окон с этой стороны дома не было, поэтому я могла только слышать, что творится снаружи, силясь успокоить стремящееся вырваться из груди сердце. Но сердце лишь сильнее трепетало от страха – от звуков, доносящихся с улицы, кровь буквально леденела в жилах.
Рычание. Перед глазами как наяву стояли две оскаленные морды. Взгляд против взгляда в ожидании чужой капитуляции.
Возня. Две громадины друг против друга. Удары, свисты, падения и перерыкивания – я и в страшном сне представить себе не могла борьбу двух диких между собой.
А этот высокий визг? Даже не думала прежде, что медведи могут издавать такие звуки. И сразу вслед за ним низкий рык – глубокий, гортанный, показывающий главенство.
И тишина.
Я надеялась, что всё закончилось. Что два медведя, вдоволь наигравшись, ушли обратно в лес. Что ограда защитила, ведь магия это единственное, чего страшатся дикие. Но между тем отчетливо слышала за дверью тяжелое дыхание. Нечеловеческое. Но и не звериное.
И вслед за дыханием дом буквально сотрясся от стука в дверь. Вообще, стуком это можно было назвать с большой натяжкой – с такой силой двери обычно выбивают. Странно даже, что преграда выдержала, а не сорвалась с петель.
– Открой! Открой немедленно! – прозвучало на пороге. Я вздрогнула. В голосе сквозило звериное рычание, так что ошибки быть не могло – за дверью стоял дикий. Во второй своей ипостаси.
Оборотни. Перевертыши. Как их только не называли. Но последние столетия, когда люди в большинстве своем переезжали в города даже из самых удаленных деревень и сел, дали нелюдям новое имя – дикие. Дикие люди. Но вскоре о том, что они тоже люди, как-то позабылось, и осталось просто – дикие. Они жили в лесах, закрытыми общинами, никого не трогали, не нападали, так что с ними примирились и обыватели, и маги. Против грубой силы перевертышей отлично срабатывали даже простенькие защитные руны, которыми покрывали и дома, и заборы, и некоторые отбойники на протяжении федеральных трасс, но это скорее была защита для молодняка. Особо предприимчивые даже экскурсии начали водить, знакомя с оборотнями как с какой-то диковинкой. Вот и я… познакомилась. И как теперь скрыться от внимания?
– Открывай! – проревело за дверью, а очередной удар, казалось, всколыхнул дом от крыши до фундамента, так что на меня мелкая щепа с потолка посыпалась.
– Уходите, – пискнула я, не особо надеясь, что жалобная просьба может что-то значить для огромного медведя.
– Сперва зовешь, а потом прогоняешь? – пророкотал дикий, и в голосе послышалась неприкрытая усмешка. Смеялся он явно надо мной, точнее, над моим даром, который в этот самый миг я считала скорее проклятьем.
– Я не с вами разговаривала! – голос дрожал, но в своих словах я была уверена – ментальный посыл был направлен исключительно в сторону ястреба.
– А я услышал! – хохотнул бас, в очередной раз подпирая дверь. Еще парочка таких ударов, и он её в самом деле вынесет, причем вместе со мной, прислоненной к косяку. – Открывай давай!
– Нет!
– Ну, как знаешь, – будто бы покаянно вздохнул дикий.
Опасливо отошла в сторону, не ведая, чего от него ожидать, и правильно – в следующий же миг дверь распахнулась, являя на пороге если не вожака стаи, то по меньшей мере его первого заместителя. Высоченный – чтобы войти, ему пришлось немного пригнуться, – и широченный, эдакая богатырская косая сажень в плечах. В облегающих словно вторая кожа черных штанах и черной же рубашке, с темными волосами, спадающими на высокий лоб, и обсидианово-черными глазами. Медведь и в человеческом обличии остался опасным хищником.
Я позорно икнула, оглядев громадину перед собой, и начала пятиться. Запасного выхода из гостевого дома не имелось, но чисто инстинктивно хотелось держаться от оборотня как можно дальше. Вот только перевертышу о своих планах я не сообщила, и тот в два шага преодолел разделяющее нас расстояние, нахально протянул ко мне свою лапищу и, цепко схватив за подбородок пальцами, повернул голову из стороны в сторону, с любопытством разглядывая. Увиденное дикого порадовало – суровое лицо озарилось ясной улыбкой, а я, наоборот, побледнела, разглядев внушительный, почти звериный оскал.
– Ты тут одна? – не обращая внимания на мои трясущиеся коленки и предобморочное состояние, поинтересовался нелюдь, и не думая отпускать от себя. Наоборот, приблизился, принюхиваясь к моему лицу и волосам, широко раздувая ноздри и мечтательно прикрывая глаза. Я почувствовала себя изысканным деликатесом, но становиться добычей для оборотня по добровой воле никак не желала.
– Нет, – пробормотала в ответ и добавила еще тише, чем начала, – с бабушкой.
Улыбка стала выглядеть еще опаснее, в глазах мне виделось предвкушение. Совершенно некстати припомнила сказку про девочку в красной шапочке и повстречавшегося ей в лесу дикого в волчьем обличии. Тот, правда, был с приветом, возомнил себя людоедом, но у оборотня напротив я тоже справки из психдиспансера не видела.
Кивнув каким-то своим мыслям, мужчина соизволил отцепиться от меня и направился к выходу. Но не успела я перевести дух и, наконец, рухнуть с подкашивающихся ног, как оборотень молча закрыл дверь и щелкнул замком. Изнутри.
Насмешливо глянул в мою сторону и совершенно по-хозяйски прошелся по комнате, со знанием дела выбрал самое удачное место в кресле у окна, откуда я наблюдала за резвящимися медведями, и уселся, вытянув длинные ноги и блаженно прикрыв жгучие черные глаза.
Я стояла, одновременно пытаясь унять бешено стучащее сердце и пылая праведным гневом в адрес невоспитанности некоторых местных перевертышей. Желание выгнать гостя поганой метлой было неудержимым, но разум предусмотрительно одергивал от недальновидного поступка – сейчас оборотень был по крайней мере неагрессивен и вел себя более-менее по-человечески, просто излишне нагло. Как двуипостасный мог прореагировать на активное выпроваживание, даже представить себе не могла – психология диких была для меня тем еще темным лесом, как, впрочем, и для большинства людей. Бабушка, быть может, что-то и подсказала бы, но её вместе со всей группы не будет до вечера. Что же делать?
Постояла, нервно переминаясь с ноги на ногу и строго глядя на расслабленного медведя, своей огромной тушей закрывшего немаленькое кресло целиком – даже широкой спинки за размахом плеч не было видно. К негодующим взглядам оборотень оказался глух, слеп и нечувствителен – продолжал расслабленно валяться, не обращая на меня ровным счетом никакого внимания. Я повздыхала, покряхтела, пофырчала недовольно, но в итоге плюнула на беспардонную медвежью морду в любимом кресле и заняла низкий диванчик напротив. Закрылась от неприятного визитера книжкой и постаралась как можно удобнее устроиться среди вороха подушек.
Первое
