Часть 1 Ведьмами не рождаются
Был, в общем-то, самый обычный вечер, когда всё изменилось безвозвратно. Около половины восьмого в дверь позвонили. Коротко, но настойчиво. Явно не малышня в подъезде баловалась, а по делу. Я встала с дивана, бросила косой взгляд на Андрея и усмехнулась:
– Ты кого-то ждешь?
Жених улыбнулся набившей оскомину несуразной шутке, отрицательно покачал головой, а я пошла открывать.
На пороге оказался совершенно незнакомый мужик. Хмурый, весь какой-то серый и невыразительный. Ткнул мне под нос раскрытую ксиву, но убрал настолько быстро, что я и имени визитёра прочесть не успела, не то что звания и конторы приписки. А незваный мужик тем временем нагло отодвинул меня в сторонку и молча вбурился в квартиру, не спросив разрешения. Вот это номер! А я-то думала, наши «органы» после реформы хотя бы здороваться научились!
Мужик со всё дозволяющей ксивой пёр, как танк. И чётко видел цель – не путаясь в дверях, уверенно завернул в зал. Да так стремительно включил пятую передачу, что я едва нагнала его у дверей в комнату, тюкнувшись носом в спину резко остановившегося визитёра. Вот же ж!
– Вы что себе позволяете?! – запоздало возмутилась я, но мужик меня будто не слышал. Даже не обернулся в мою сторону. Он просто стоял и смотрел. Прямо на Андрея. От одного этого меж лопаток пробежал табун мурашек. А потом он заговорил. Резко, хлёстко, как надзиратель над заключенными:
– Андрей Юрьевич, вы идете со мной. Сейчас.
У меня рот приоткрылся от шока. А мысли в голове устроили настоящий фейерверк. Что происходит? Кто этот человек? Что ему нужно от Андрея?
– Лиза? – жених вскинул на меня испуганно расширившиеся глаза. И странный визитёр, проследив направление взгляда, наконец-то обернулся. На его лице проявилось выражение, отдаленно напоминающее удивление. Он что же, забыл, что я здесь?!
– Елизавета Игоревна? – вопросительно протянул, прищурившись. Сморгнул, глубоко вздохнул, на миг смежив припухшие от недосыпа веки, и пристально уставился на меня, как следователь на допросе. – Вы в курсе, что в вашем доме проживает сущность иного порядка?
– Чего? – тупо переспросила я, бросив потерянный взгляд на Андрея. Зря. Мужик нахмурился, скривил тонкие губы и процедил с явным неодобрением:
– Вы его видите, верно? И более того – именно вы удерживаете его здесь.
– Удерживаю?
– Не притворяйтесь дурочкой, Елизавета Игоревна. Вы укрываете у себя в квартире неупокоенный дух своего жениха, Лазоревского Андрея Юрьевича. Боюсь, что вам также придётся проехать со мной, собирайтесь.
Дальнейшее слилось для меня в бесконечную череду передвижений из точки А в точку Б. Сперва этот так и не представившийся мужчина вывел нас с Андреем из дома, усадил в неприметный серый седан и увёз в глухую промзону, где я отродясь не бывала. Но я не спорила, не возмущалась и даже почти не нервничала.
Не нервничала до тех самых пор, пока машина не затормозила возле скромного двухэтажного здания. Все волосы на теле вдруг встали дыбом, я вцепилась в сиденье побелевшими пальцами, оглянулась на Андрея...
– Выходите, Елизавета Игоревна, – передо мной открыли дверь и даже подали руку, на которую я взглянула, как на ядовитого паука и помотала головой, пятясь глубже в салон. – Ну же, не заставляйте меня применять силу.
– Лиз, ты чего? – прозвучал над ухом удивлённый голос Андрея.
– У меня плохое предчувствие, – едва шевеля губами, прошептала я. Предчувствие было не просто плохое, а отвратительное – я чувствовала, что стоит мне выйти, как жизнь изменится раз и навсегда. Также, как она изменилась полгода назад, когда я неделями орошала слезами так и не пригодившееся свадебное платье. Тогда я выкарабкалась буквально чудом, только благодаря Андрею, вернувшемуся в мою жизнь, а теперь предстоял новый кувырок в неизвестность, без возможности нажать на паузу или промотать обратно. Я как наяву видела всё это и сидела, не в силах шелохнуться.
– Елизавета Игоревна, выходите, – вновь позвали с улицы.
– Я никуда с вами не пойду! – выкрикнула, забившись в самый угол сиденья, невзирая на то, как ошеломлённо взглянул на меня Андрей, место которого я заняла.
– Заранее извиняюсь, Елизавета Игоревна, но вы не оставляете мне выбора, – вздохнул мужчина, и в тот же мир мою руку с силой рвануло, едва не выдернув из сустава. Я проехала по гладкому кожаному салону до самой двери и пробкой выскочила наружу, прямо в руки поджидавшего водителя.
– Лиза? – Андрей выбрался из машины вслед за мной и явно не знал, стоит ли вмешиваться в происходящее. Он всегда был таким нерешительным... всегда, с самого детства. Я первой протянула ему руку и предложила дружить. И поцеловала его первой тоже я. И замуж, что уж греха таить, он меня не звал – я сама поставила перед фактом, выбрав подходящую дату. Мы должны были стать прекрасной парой, ведь, как известно, самые крепкие браки зарождаются из не менее крепкой дружбы. И обязательно стали бы, ведь я этого очень хотела. Но...
– Идёмте, дел ещё невпроворот, – поторопил нас мужчина, имени которого я до сих пор не знала. Я семенила за ним, ведомая какой-то странной силой, а Андрей шёл за мной, как привязанный, с удивлением оглядываясь по сторонам. И удивляла его вовсе не ночная окраина Москвы, освещенная редкими фонарями, а...
– Это что, весна? – нахмурился он, на мгновение замерев возле цветущей березы под безжалостным жёлтым светом, пронзающим его фигуру насквозь. Я до крови закусила губу, силясь не расплакаться. Дома я почти не замечала, почти привыкла, почти забыла... но здесь и сейчас отчётливо видела то, чего не желала признавать уже почти полгода.
– Весна, Андрей Юрьевич, весна, – вместо меня ответил наш безымянный конвоир, обернувшись и распахивая дверь в полутёмный коридор. – Вы весьма подзадержались на этом свете. Но сейчас мы это исправим.
Приговор полоснул по сердцу, застучавшему в груди с удвоенной силой, и что-то неясное, незримое начало собираться внутри в тугую спираль, кончики пальцев закололо...
– Не усугубляйте, Елизавета Игоревна, лучше отпустите, – обжёг ухо горячий шёпот, а на плечо мне легла тяжелая рука, от которой по телу стало распространяться странное онемение.
– Отпустить? – эхом переспросила я, не отводя глаз от Андрея. Такого близкого, такого родного, такого... моего. – Разве могу я отпустить?
– Мда, ну почему с вами, женщинами, всегда так сложно? – успела услышать я, прежде чем сознание померкло.
