Он все еще смотрел на Жала высокомерно, но того это не беспокоило. – Я мог помочь только в том, чтобы ты или кто-то другой не смог победить её. Рыцарями-чародеями не размениваются ни в какие времена, знаешь ли.
- Уже знаю.
- А чего, а нас-то тут и нет, да, моя радость? – обратившись к лошади, сказал гном. Потрепал животину по морде, притягивая сильно вниз.
- Ну, прежде от этих двух, – Фирин качнул головой в сторону Дея и Борво, – толку и в самом деле было столько, будто их и не было.
- За языком последи, – мрачно посоветовал Дей.
- Добро пожаловать в наш чудесный отряд, – пропел Хольфстенн под нос, чуть наклонившись вбок, к Эдорте. – О! Это, кстати, Дора, – тут же сообразил он. – Дора – Фирин. Без него мы бы все померли при побеге из подземелий Ас-Хаггарда.
Эдорта оглянулась на гнома с натуральным ужасом:
- Подземелья Ас-Хаггарда? Вы бывали в подземельях Ас-Ха… но там… НО ТАМ ЖЕ ИСЧАДИЯ!
Кобыла, которую гном делил с поклажей, вздернула головой, брыкаясь и фырча от неожиданного крика.
- Тише! – цыкнул Хольфстенн на Дору. – Ты пугаешь Марцеллу!
Данан посмотрела на Стенна с сочувствием:
- Мне кажется, у нее было другое имя. Конюх Ллейда точно называл какое-то другое.
- Оно ей не идет, – заключил гном, продолжая нежить лошадь. – Я зову её Марцеллой. Правда, славно?
Эдорта, однако, не сдавалась.
- Но в Ас-Хаггарде наверняка полно исчадий Пустоты! – прошипела она, наклоняясь к Хольфстенну и его лошади одновременно.
- А то! Ты бы видела сколько! – не оборачиваясь, подтвердил гном.
- Они едва не сожрали нас, – с содроганием вспомнил Борво. – Они и вурдалаки.
- Не съели б они – прибила б она, – гном ткнул пальцем в Данан. – О, милая, ты еще столького не знаешь! – протянул Стенн Эдорте с такой задушевной ностальгией, словно позавидовал, что у неё, Доры, знакомство с компанией еще впереди, а у него – нет.
Борво молча качнул головой в приветственном кивке. Фирин едва заметно выгнул бровь и кивнул тоже.
- Занятный обмен любезностями, но предлагаю продолжить путь, – заметил Жал, сощурившись и вглядевшись вдаль. – Пока мы болтаем, ворота Руамарда ближе не становятся.
- Он прав, – согласился Фирин. – Данан? – перевел взгляд на чародейку, приглашая негласно. Данан медлила, рассматривая Фирина с головы до ног. Сейчас, когда смешанные чувства от встречи улеглись, чародейка отметила, что если в колдуне что-то и изменилось, этого не видать: тот же потертый и выцветший, со стертым подолом балахон, которому когда-то полагалось быть мантией, тот же посох – вида, будто еще вчера это было древко от копья, у которого отвалился наконечник, то же не имеющее возраста лицо.
Данан без слов поравнялась с магом, возглавив процессию. Прежде рядом с ней вместо Фирина шел Жал. Хольфстенн, глядя в спину чародейки, подумал, что Жал на этом месте смотрелся лучше.
У Данан было много вопросов – десятки! – которые она хотела задать вновь обретенному товарищу. Часть из них чародейка отмела сама: как их нашел, давно ли тут ждет – он говорил, что найдет по колдовскому следу собственного чародейства, если будет где-то неподалеку. О том, что рано или поздно они пойдут в Руамард, Фирин не знать не мог: в Талнахе он рассматривал врученные Варнаксом договоры смотрителей вместе с остальными. Призыв к Руамарду был в числе прочих.
Другую часть вопросов Данан решила не задавать безо всяких причин, просто потому, что посчитала это правильным. Например: сколько времени он в Кадфаэле, что там делал, заезжал ли куда-то еще. Её вдруг пронзило осознание, что все они имеют о прошлом друг друга весьма общее и смутное представление. О жизни вне этого похода, которая была до него и которая возобновится после, если им посчастливиться выжить. Жизнь, в которую лучше не лезть. С Борво и Деем они знали промеж себя чуть больше, но только благодаря тому, что принадлежали одному ордену. Может, в Даэрдине от него осталось всего ничего, но в остальных местах Аэриды еще полно смотрителей Пустоты, и в определенном смысле это объединяет и направляет их настоящее. Но – не проясняет и даже отрицает их прошлое. Потому о делах Фирина в Кадфаэле или где-то еще Данан умышленно предпочла не интересоваться. В конце концов, если бы Дей и Борво не знали и не рассказали некогда Хольфстенну, при каких обстоятельствах она познакомилась с Редгаром и как оказалась в Калагорне, Данан бы едва ли приставала к другим с рассказами.
Зато вопросов магического толка у чародейки скопилось – полные рукава. И самый первый коснулся печатей, что эльф наложил?
- Обычные защитные заклинания, только печати, – говорил маг. Он шел рядом, но коня, которого Данан вела в поводу, немного сторонился. От этого маг постоянно непроизвольно отодвигался вправо.
Данан рассказывала новости их странствий вперемешку с рассказами о неудачах Кианнон:
- Она пыталась повторить то же, но ничего не вышло. Почти ничего.
- Данан, я ужасно стар, – без колебаний отвечал Фирин. – Думаю, я умел накладывать заклятия печатями еще лет сто назад. А, может, и больше.
Данан мотала головой: она ведь не вменяет ему это в вину.
- Я не говорю, что это невозможно, Фирин. Я хочу знать, как?
Фирин ответил, что уже говорил ей как.
- Магия гибче, чем кажется, – нетерпеливо шепнула Данан. Этот урок она быстро запомнила и еще быстрее освоила, к своему стыду. – Кианнон дала мне с собой учебник из Дома Чар, и я пытаюсь научиться, но…
Данан рассказывала полно и долго, словно, наконец, найдя отдушину. Фирин всегда в их недолгом знакомстве представлялся ей как маг в тысячу раз более опытный, и сейчас она могла попросить у него совета и помощи.
- Ты хочешь, чтобы я обучал тебя? – Фирин осознал, к чему чародейка вела.
- Хотя бы просто исправлял.
- Разве тебе мало Кошмара, Владык и духовного клинка за пазухой? Поверь, о таких талантах в одном флаконе маги мечтали и в те времена, когда я еще не умел накладывать щиты печатями. – Хотя Фирин не позволил себе хмыкнуть, но Данан отчетливо услышала усмешку за его словами.
- Именно от того сочетания мне и нужен Дом Чар, – настаивала Данан.
Фирин, размеренно опираясь на посох, оглянулся в сторону чародейки, требуя ответа: зачем? Данан, не увязая в подробностях, с которыми не разобралась сама, сказала главное – Темный архонт влияет на неё слишком сильно. Как именно, уточнять тоже не стала: может, Фирин и старый чародей с большим знанием и опытом, но он не смотритель Пустоты, и некоторых вещей в том, как они слышат и чувствуют Темного архонта, ни за что не поймет.
Пока колдуны болтали о магии, Хольфстенн коротко рассказал остальным про Фирина. Жал, дослушав, спросил с самой скептической физиономией, какой мог:
- О, так это он тот развеселый эльф, которым ты без конца мне тыкал, с шутками – обхохочешься?
Хольфстенн оглянулся на товарища и сглотнул: более торжествующе злорадным Жал на его памяти еще не выглядел.
Крепость Руамарда была как громадный базальтовый червь, вынырнувший из глубин земли на запах свежей крови. В его разинутой пасти чернели вековые своды ворот. Вместо глаз по бокам морды горели огни двух дозорных башен, врезавшихся в высь тяжелой широкостенной кладкой. Вырубленный в скале проход образовывал тело червя, которым он вверзался в недра Аэриды – до тех глубин, где в любые времена кишели и скребли нутро земли исчадия Пустоты. Город-червь будто соединял мир бесконечного ужаса и мир света, образуя идеальный путь побега в случае опасности.
На пустыре перед воротами было много народу – торговые лавки и кибитки волшебников с сомнительными предложениями раскинулись повсюду, образуя своеобразный пригород. Зазывалы кричали со всех углов, чаще предлагая оружие, щиты, масло для доспехов, бальзамы для врачеваний и магические амулеты непонятного назначения. И, как ни странно, толпились у этих лавок не гномы, а большей частью путники, которые оказались здесь мимоходом.
- Что они говорят? – вдруг напрягся Борво. Данан посмотрела на товарища, прислушалась и с ужасом разобрала голоса нескольких торгашей-колдунов:
- Амулеты из амнирита! Из чистейшего амнирита! Они отвадят исчадий от вашего дома!
- Зелье невидимости спасет вас от Темного архонта!
- Камень силы! Камень силы – то, что нужно, чтобы защитить свой дом от самого мощного заклинания!
- Взгляните на это! – говорил кто-то еще, не так громко, видимо, зеваке. – Гранатовые бусы самой Митриас! Они уцелели при атаке архонта на город озерных эльфов! Это древнейший реликт нашего мира, и он…
Этот голос куда громче перебивали другие. Особенно хорошо было слышно:
- Сферы телепортации! Только это поможет вам, если исчадия или Темный архонт…
Данан непроизвольно глянула в сторону, откуда доносился крик – народу там тоже немало.
Вот же ублюдки! Данан не сказала вслух, но по лицу негодование чародейки читалось легко. Наживаются на трагедии, на страхах, на опасности, не понимая, что сами от неё никогда не спасутся! Обещают сферы, сферы! Которые днем с огнем не сыщешь! И знают ведь, где обещать: всем известно, что амнирит добывают именно гномы! Зло объяло чародейку одномоментно. Данан безотчетно сделала шаг в сторону проклятого шарлатана, который втюхивал не бог весть какую ерунду доверчивым идиотам, которые эти «сферы» и проверить никак не смогут. Используй её – она израсходована, а будешь беречь до момента опасности – в нем и погибнешь.
Чародейка шагнула ещё. Фирин, проследив женский взгляд и движение, хотел предостеречь ввязываться в подобные разбирательства, но Жал опередил. Поравнявшись с женщиной, он мягко положил ладонь поверх плеча. Открыл рот, чтобы сказать: «Не стоит», однако Данан остановилась сама. Замерла, справляясь с бешенством (Жал определил это по тому, как высоко поднимались женские плечи и расходилась вширь спина). Накрыла ладонью мужскую руку и молча оглянулась. В хвойно-зеленых глазах Жал увидел понимание: сейчас она ничего не сделает, да и времени откровенно нет. Любое промедление может в конечном счете оказаться роковым. Потому что… потому что, кто знает, какое из государств в атаке Темного Архонта станет следующим?
- Идем, – мрачно позвал Дей сквозь зубы. Смотреть на всякие «нежности» между Данан и Жалом было невыносимо и приводило смотрителя в ярость. Сдерживался он с большим трудом. Одно дело, когда Данан предпочла ему Редгара, говорил себе Дей. Реду она была обязана спасением, он был старше, сильнее, мудрее, чем Дей. Он, в конце концов, был командором! Может статься, для Данан это имело вес. Одним словом, привязанность чародейки к Тысяче Битв Диармайд мог аргументировать с вопиющей ловкостью, большей от того, что и сам он был обязан наставнику тем, что выжил в правление короля Драммонда.
А этот… этот…
Дей не мог придумать ни одного слова, которое не стыдно было бы сказать в приличном обществе, чтобы хоть как-то обозвать Жала. Ему порой до зарезу хотелось придумывать прозвища, как Стенн, только одно обиднее другого. Самым добродушным было «Жал-Чужое-Урвал», а самым честным – «Жал-Проклятый-Кусок-Дерьма». Однако любой из двух вариантов непременно спровоцировал бы скандал с Данан, чего Диармайд старался избегать. Он не винил её раньше (просто командор был лучше, чем он), не винил и теперь (просто все дело в одном ублюдке с длинными руками, который, наверное, запугал чародейку). И совершенно точно, наконец, понял, о чем без конца ему говорили прежде Борво и Стенн: если он хотел быть с Данан, стоило просто добиться этого, а не цапаться с ней по каждому поводу.
Вот если бы еще она сама не давала поводов, принимая одно за другим решения, которые попросту оскорбляли память Реда то никчемностью, то абсурдностью. Вроде желания вернуться в Даэрдин.
Чтобы ненароком не сказать ничего лишнего в последнее время их странствия Диармайд стал большим молчуном, чем прежде выглядел Борво. Последний, кстати, напротив, немного приободрился от постоянного присутствия Эдорты и ухитрялся почти не делать и не говорить глупостей, которые особенно свойственны влюбленным мужчинам.
Со стороны ворот все слышнее доносился гвалт разборок. Очевидно кого-то из вновь прибывших в Руамард не пускали внутрь. Данан задумалась: что, интересно, может быть нужно странникам, чтобы пуститься путешествовать к гномам? Оружие? Драгоценные камни? Амнирит? Гномы и сами это вывозят ради торговли, обменивая на ткани, травы и некоторые виды провизии. Ради минералов и камней нет смысла забираться в Руамард. А в чем есть?
Возможно, если бы не требования экономики и необходимость выживания, гномский король закрыл бы ворота на время. Учитывая ситуацию в Аэриде, спрятаться казалось, может, не самым лучшим и благородным решением, но наверняка самым привлекательным.
По мере приближения к воротам, путники пришли к мысли, что в Руамард в самом деле ломятся торгаши. Большинство шарлатанов, пытавшихся втюхать прохожим якобы магические штуковины, держались поодаль, не рискуя нарываться на стражу Руамарда. А вот те, кто вроде как имел официальное разрешение на торговлю, ломились с наглыми рожами, и охрана на воротах растряхивала до последней нитки.
Данан сообразила не сразу.
- Они… они что… готовятся к осаде? Или вроде того?
Вперед всех отозвалась Эдорта:
- Именно. Чтобы, если ворота все-таки придется закрыть, никто потом не обирал горожан за контрабанду вдесятеро.
- Мне уже нравится их король, – с легким прищуром пробормотал Хольфстенн, но отчего-то не слишком уверено.
- Главное, чтобы причина была только в этом, – словно поддерживая гнома, добавил Жал. На вопросительные взгляды остальных, прокомментировал кратко: – Стража настроена всерьез, но при этом не разгоняет этот балаган. Видно, не до того.
В самом деле, главные ворота Руамарда защищали дотошно. Имея постоянную угрозу из подземелий, гномам, очевидно, не хотелось пропустить внутрь незнамо каких врагов или шпионов еще и с поверхности.
Почти достигнув входа, Данан на миг подняла вверх голову, рассматривая узор из непонятных ей начертаний и рун.
- Высоченные, – заметил Борво, поравнявшись с чародейкой. – Сколько здесь?
- Гномов шесть, – со знанием дела ответил Стенн.
Жал окинул коротышку с ног до головы взглядом без всякого выражения, потом еще раз пробежал глазами по воротам снизу-вверх и изрек:
- Скорее, семь.
Гном заухмылялся, прицениваясь к звучанию:
- Ворота в семь Хольфстеннов высотой… Отличная мера длины, не находишь?
- Что означают символы? – спросила Данан прежде, чем Жал ответил гному что-нибудь. Но и ей вместо Хольфстенна отозвался эльф-колдун:
- Это изречения из древних текстов. Молитвы предкам, если я правильно помню.
- Молитвы, почитание, хвала, все вместе. – Хольфстенн присоединился к обсуждению. Он искоса глянул на Фирина и только было хотел сказать, что этот эльф нравится ему все больше и больше, как вдруг осекся. Теперь ведь есть еще и Жал, который тоже вполне ничего. Мешкая, Хольфстенн заозирался, переводя взгляд с одного остроухого на другого. Странно, конечно, что они с двумя эльфами лезут к гномам. Благо, это не темные эльфы, и, дай Создатель, Данан соображает, что творит. К тому же, всегда есть шанс все спереть на Пагубу: под сенью Темного архонта даже демонское отродье может внезапно стать другом.
У него, Хольфстенна, спонтанно возникла дилемма поважнее: с кем из этих двух, Фирином и Жалом, он теперь должен быть закадычным дружком? Гном отпустил поводья кобылы.
- Уже знаю.
- А чего, а нас-то тут и нет, да, моя радость? – обратившись к лошади, сказал гном. Потрепал животину по морде, притягивая сильно вниз.
- Ну, прежде от этих двух, – Фирин качнул головой в сторону Дея и Борво, – толку и в самом деле было столько, будто их и не было.
- За языком последи, – мрачно посоветовал Дей.
- Добро пожаловать в наш чудесный отряд, – пропел Хольфстенн под нос, чуть наклонившись вбок, к Эдорте. – О! Это, кстати, Дора, – тут же сообразил он. – Дора – Фирин. Без него мы бы все померли при побеге из подземелий Ас-Хаггарда.
Эдорта оглянулась на гнома с натуральным ужасом:
- Подземелья Ас-Хаггарда? Вы бывали в подземельях Ас-Ха… но там… НО ТАМ ЖЕ ИСЧАДИЯ!
Кобыла, которую гном делил с поклажей, вздернула головой, брыкаясь и фырча от неожиданного крика.
- Тише! – цыкнул Хольфстенн на Дору. – Ты пугаешь Марцеллу!
Данан посмотрела на Стенна с сочувствием:
- Мне кажется, у нее было другое имя. Конюх Ллейда точно называл какое-то другое.
- Оно ей не идет, – заключил гном, продолжая нежить лошадь. – Я зову её Марцеллой. Правда, славно?
Эдорта, однако, не сдавалась.
- Но в Ас-Хаггарде наверняка полно исчадий Пустоты! – прошипела она, наклоняясь к Хольфстенну и его лошади одновременно.
- А то! Ты бы видела сколько! – не оборачиваясь, подтвердил гном.
- Они едва не сожрали нас, – с содроганием вспомнил Борво. – Они и вурдалаки.
- Не съели б они – прибила б она, – гном ткнул пальцем в Данан. – О, милая, ты еще столького не знаешь! – протянул Стенн Эдорте с такой задушевной ностальгией, словно позавидовал, что у неё, Доры, знакомство с компанией еще впереди, а у него – нет.
Борво молча качнул головой в приветственном кивке. Фирин едва заметно выгнул бровь и кивнул тоже.
- Занятный обмен любезностями, но предлагаю продолжить путь, – заметил Жал, сощурившись и вглядевшись вдаль. – Пока мы болтаем, ворота Руамарда ближе не становятся.
- Он прав, – согласился Фирин. – Данан? – перевел взгляд на чародейку, приглашая негласно. Данан медлила, рассматривая Фирина с головы до ног. Сейчас, когда смешанные чувства от встречи улеглись, чародейка отметила, что если в колдуне что-то и изменилось, этого не видать: тот же потертый и выцветший, со стертым подолом балахон, которому когда-то полагалось быть мантией, тот же посох – вида, будто еще вчера это было древко от копья, у которого отвалился наконечник, то же не имеющее возраста лицо.
Данан без слов поравнялась с магом, возглавив процессию. Прежде рядом с ней вместо Фирина шел Жал. Хольфстенн, глядя в спину чародейки, подумал, что Жал на этом месте смотрелся лучше.
У Данан было много вопросов – десятки! – которые она хотела задать вновь обретенному товарищу. Часть из них чародейка отмела сама: как их нашел, давно ли тут ждет – он говорил, что найдет по колдовскому следу собственного чародейства, если будет где-то неподалеку. О том, что рано или поздно они пойдут в Руамард, Фирин не знать не мог: в Талнахе он рассматривал врученные Варнаксом договоры смотрителей вместе с остальными. Призыв к Руамарду был в числе прочих.
Другую часть вопросов Данан решила не задавать безо всяких причин, просто потому, что посчитала это правильным. Например: сколько времени он в Кадфаэле, что там делал, заезжал ли куда-то еще. Её вдруг пронзило осознание, что все они имеют о прошлом друг друга весьма общее и смутное представление. О жизни вне этого похода, которая была до него и которая возобновится после, если им посчастливиться выжить. Жизнь, в которую лучше не лезть. С Борво и Деем они знали промеж себя чуть больше, но только благодаря тому, что принадлежали одному ордену. Может, в Даэрдине от него осталось всего ничего, но в остальных местах Аэриды еще полно смотрителей Пустоты, и в определенном смысле это объединяет и направляет их настоящее. Но – не проясняет и даже отрицает их прошлое. Потому о делах Фирина в Кадфаэле или где-то еще Данан умышленно предпочла не интересоваться. В конце концов, если бы Дей и Борво не знали и не рассказали некогда Хольфстенну, при каких обстоятельствах она познакомилась с Редгаром и как оказалась в Калагорне, Данан бы едва ли приставала к другим с рассказами.
Зато вопросов магического толка у чародейки скопилось – полные рукава. И самый первый коснулся печатей, что эльф наложил?
- Обычные защитные заклинания, только печати, – говорил маг. Он шел рядом, но коня, которого Данан вела в поводу, немного сторонился. От этого маг постоянно непроизвольно отодвигался вправо.
Данан рассказывала новости их странствий вперемешку с рассказами о неудачах Кианнон:
- Она пыталась повторить то же, но ничего не вышло. Почти ничего.
- Данан, я ужасно стар, – без колебаний отвечал Фирин. – Думаю, я умел накладывать заклятия печатями еще лет сто назад. А, может, и больше.
Данан мотала головой: она ведь не вменяет ему это в вину.
- Я не говорю, что это невозможно, Фирин. Я хочу знать, как?
Фирин ответил, что уже говорил ей как.
- Магия гибче, чем кажется, – нетерпеливо шепнула Данан. Этот урок она быстро запомнила и еще быстрее освоила, к своему стыду. – Кианнон дала мне с собой учебник из Дома Чар, и я пытаюсь научиться, но…
Данан рассказывала полно и долго, словно, наконец, найдя отдушину. Фирин всегда в их недолгом знакомстве представлялся ей как маг в тысячу раз более опытный, и сейчас она могла попросить у него совета и помощи.
- Ты хочешь, чтобы я обучал тебя? – Фирин осознал, к чему чародейка вела.
- Хотя бы просто исправлял.
- Разве тебе мало Кошмара, Владык и духовного клинка за пазухой? Поверь, о таких талантах в одном флаконе маги мечтали и в те времена, когда я еще не умел накладывать щиты печатями. – Хотя Фирин не позволил себе хмыкнуть, но Данан отчетливо услышала усмешку за его словами.
- Именно от того сочетания мне и нужен Дом Чар, – настаивала Данан.
Фирин, размеренно опираясь на посох, оглянулся в сторону чародейки, требуя ответа: зачем? Данан, не увязая в подробностях, с которыми не разобралась сама, сказала главное – Темный архонт влияет на неё слишком сильно. Как именно, уточнять тоже не стала: может, Фирин и старый чародей с большим знанием и опытом, но он не смотритель Пустоты, и некоторых вещей в том, как они слышат и чувствуют Темного архонта, ни за что не поймет.
Пока колдуны болтали о магии, Хольфстенн коротко рассказал остальным про Фирина. Жал, дослушав, спросил с самой скептической физиономией, какой мог:
- О, так это он тот развеселый эльф, которым ты без конца мне тыкал, с шутками – обхохочешься?
Хольфстенн оглянулся на товарища и сглотнул: более торжествующе злорадным Жал на его памяти еще не выглядел.
Глава 2
Крепость Руамарда была как громадный базальтовый червь, вынырнувший из глубин земли на запах свежей крови. В его разинутой пасти чернели вековые своды ворот. Вместо глаз по бокам морды горели огни двух дозорных башен, врезавшихся в высь тяжелой широкостенной кладкой. Вырубленный в скале проход образовывал тело червя, которым он вверзался в недра Аэриды – до тех глубин, где в любые времена кишели и скребли нутро земли исчадия Пустоты. Город-червь будто соединял мир бесконечного ужаса и мир света, образуя идеальный путь побега в случае опасности.
На пустыре перед воротами было много народу – торговые лавки и кибитки волшебников с сомнительными предложениями раскинулись повсюду, образуя своеобразный пригород. Зазывалы кричали со всех углов, чаще предлагая оружие, щиты, масло для доспехов, бальзамы для врачеваний и магические амулеты непонятного назначения. И, как ни странно, толпились у этих лавок не гномы, а большей частью путники, которые оказались здесь мимоходом.
- Что они говорят? – вдруг напрягся Борво. Данан посмотрела на товарища, прислушалась и с ужасом разобрала голоса нескольких торгашей-колдунов:
- Амулеты из амнирита! Из чистейшего амнирита! Они отвадят исчадий от вашего дома!
- Зелье невидимости спасет вас от Темного архонта!
- Камень силы! Камень силы – то, что нужно, чтобы защитить свой дом от самого мощного заклинания!
- Взгляните на это! – говорил кто-то еще, не так громко, видимо, зеваке. – Гранатовые бусы самой Митриас! Они уцелели при атаке архонта на город озерных эльфов! Это древнейший реликт нашего мира, и он…
Этот голос куда громче перебивали другие. Особенно хорошо было слышно:
- Сферы телепортации! Только это поможет вам, если исчадия или Темный архонт…
Данан непроизвольно глянула в сторону, откуда доносился крик – народу там тоже немало.
Вот же ублюдки! Данан не сказала вслух, но по лицу негодование чародейки читалось легко. Наживаются на трагедии, на страхах, на опасности, не понимая, что сами от неё никогда не спасутся! Обещают сферы, сферы! Которые днем с огнем не сыщешь! И знают ведь, где обещать: всем известно, что амнирит добывают именно гномы! Зло объяло чародейку одномоментно. Данан безотчетно сделала шаг в сторону проклятого шарлатана, который втюхивал не бог весть какую ерунду доверчивым идиотам, которые эти «сферы» и проверить никак не смогут. Используй её – она израсходована, а будешь беречь до момента опасности – в нем и погибнешь.
Чародейка шагнула ещё. Фирин, проследив женский взгляд и движение, хотел предостеречь ввязываться в подобные разбирательства, но Жал опередил. Поравнявшись с женщиной, он мягко положил ладонь поверх плеча. Открыл рот, чтобы сказать: «Не стоит», однако Данан остановилась сама. Замерла, справляясь с бешенством (Жал определил это по тому, как высоко поднимались женские плечи и расходилась вширь спина). Накрыла ладонью мужскую руку и молча оглянулась. В хвойно-зеленых глазах Жал увидел понимание: сейчас она ничего не сделает, да и времени откровенно нет. Любое промедление может в конечном счете оказаться роковым. Потому что… потому что, кто знает, какое из государств в атаке Темного Архонта станет следующим?
- Идем, – мрачно позвал Дей сквозь зубы. Смотреть на всякие «нежности» между Данан и Жалом было невыносимо и приводило смотрителя в ярость. Сдерживался он с большим трудом. Одно дело, когда Данан предпочла ему Редгара, говорил себе Дей. Реду она была обязана спасением, он был старше, сильнее, мудрее, чем Дей. Он, в конце концов, был командором! Может статься, для Данан это имело вес. Одним словом, привязанность чародейки к Тысяче Битв Диармайд мог аргументировать с вопиющей ловкостью, большей от того, что и сам он был обязан наставнику тем, что выжил в правление короля Драммонда.
А этот… этот…
Дей не мог придумать ни одного слова, которое не стыдно было бы сказать в приличном обществе, чтобы хоть как-то обозвать Жала. Ему порой до зарезу хотелось придумывать прозвища, как Стенн, только одно обиднее другого. Самым добродушным было «Жал-Чужое-Урвал», а самым честным – «Жал-Проклятый-Кусок-Дерьма». Однако любой из двух вариантов непременно спровоцировал бы скандал с Данан, чего Диармайд старался избегать. Он не винил её раньше (просто командор был лучше, чем он), не винил и теперь (просто все дело в одном ублюдке с длинными руками, который, наверное, запугал чародейку). И совершенно точно, наконец, понял, о чем без конца ему говорили прежде Борво и Стенн: если он хотел быть с Данан, стоило просто добиться этого, а не цапаться с ней по каждому поводу.
Вот если бы еще она сама не давала поводов, принимая одно за другим решения, которые попросту оскорбляли память Реда то никчемностью, то абсурдностью. Вроде желания вернуться в Даэрдин.
Чтобы ненароком не сказать ничего лишнего в последнее время их странствия Диармайд стал большим молчуном, чем прежде выглядел Борво. Последний, кстати, напротив, немного приободрился от постоянного присутствия Эдорты и ухитрялся почти не делать и не говорить глупостей, которые особенно свойственны влюбленным мужчинам.
Со стороны ворот все слышнее доносился гвалт разборок. Очевидно кого-то из вновь прибывших в Руамард не пускали внутрь. Данан задумалась: что, интересно, может быть нужно странникам, чтобы пуститься путешествовать к гномам? Оружие? Драгоценные камни? Амнирит? Гномы и сами это вывозят ради торговли, обменивая на ткани, травы и некоторые виды провизии. Ради минералов и камней нет смысла забираться в Руамард. А в чем есть?
Возможно, если бы не требования экономики и необходимость выживания, гномский король закрыл бы ворота на время. Учитывая ситуацию в Аэриде, спрятаться казалось, может, не самым лучшим и благородным решением, но наверняка самым привлекательным.
По мере приближения к воротам, путники пришли к мысли, что в Руамард в самом деле ломятся торгаши. Большинство шарлатанов, пытавшихся втюхать прохожим якобы магические штуковины, держались поодаль, не рискуя нарываться на стражу Руамарда. А вот те, кто вроде как имел официальное разрешение на торговлю, ломились с наглыми рожами, и охрана на воротах растряхивала до последней нитки.
Данан сообразила не сразу.
- Они… они что… готовятся к осаде? Или вроде того?
Вперед всех отозвалась Эдорта:
- Именно. Чтобы, если ворота все-таки придется закрыть, никто потом не обирал горожан за контрабанду вдесятеро.
- Мне уже нравится их король, – с легким прищуром пробормотал Хольфстенн, но отчего-то не слишком уверено.
- Главное, чтобы причина была только в этом, – словно поддерживая гнома, добавил Жал. На вопросительные взгляды остальных, прокомментировал кратко: – Стража настроена всерьез, но при этом не разгоняет этот балаган. Видно, не до того.
В самом деле, главные ворота Руамарда защищали дотошно. Имея постоянную угрозу из подземелий, гномам, очевидно, не хотелось пропустить внутрь незнамо каких врагов или шпионов еще и с поверхности.
Почти достигнув входа, Данан на миг подняла вверх голову, рассматривая узор из непонятных ей начертаний и рун.
- Высоченные, – заметил Борво, поравнявшись с чародейкой. – Сколько здесь?
- Гномов шесть, – со знанием дела ответил Стенн.
Жал окинул коротышку с ног до головы взглядом без всякого выражения, потом еще раз пробежал глазами по воротам снизу-вверх и изрек:
- Скорее, семь.
Гном заухмылялся, прицениваясь к звучанию:
- Ворота в семь Хольфстеннов высотой… Отличная мера длины, не находишь?
- Что означают символы? – спросила Данан прежде, чем Жал ответил гному что-нибудь. Но и ей вместо Хольфстенна отозвался эльф-колдун:
- Это изречения из древних текстов. Молитвы предкам, если я правильно помню.
- Молитвы, почитание, хвала, все вместе. – Хольфстенн присоединился к обсуждению. Он искоса глянул на Фирина и только было хотел сказать, что этот эльф нравится ему все больше и больше, как вдруг осекся. Теперь ведь есть еще и Жал, который тоже вполне ничего. Мешкая, Хольфстенн заозирался, переводя взгляд с одного остроухого на другого. Странно, конечно, что они с двумя эльфами лезут к гномам. Благо, это не темные эльфы, и, дай Создатель, Данан соображает, что творит. К тому же, всегда есть шанс все спереть на Пагубу: под сенью Темного архонта даже демонское отродье может внезапно стать другом.
У него, Хольфстенна, спонтанно возникла дилемма поважнее: с кем из этих двух, Фирином и Жалом, он теперь должен быть закадычным дружком? Гном отпустил поводья кобылы.
