— Я так подозреваю, что ты наметился на скорую замену господина? — с подозрением в голосе поинтересовался славный рыцарь Ульрих.
— К чему, господин, такое решили? — В недоумении развёл руками управляющий.
— Ну, как же. Рыцаря делает свита. А эта свита в бою может только в гроб загнать... Ну, или поспособствовать сделать это врагам.
— Хе-хе... — подобострастно захихикал управляющий, прикрывая щербатый рот ладошкой.
— И я не шучу. — Металл в голосе как ножом обрезал неуместное хихиканье.
Славный рыцарь Ульрих с сомнением оценил выправку «лучников»:
— Охотники?
— Пахари, господин, — дружно ответили те. — Прямо с поля сняли.
Управляющий в безрукавном лапсердаке потупил хитрый взор. Но славный рыцарь Ульрих в его искреннее раскаяние не очень-то и поверил.
— Значит так. Пахарей вернуть пахать, лучников набрать из опытных охотников. Возниц, телеги и содержимое заменить. На всё про всё срок до утра. Не исполнишь, в поход отправишься в качестве тягловой лошади. Доступно излагаю?
— Вэй из мир! — горько воскликнул управляющий.
— Чего?!
— Господин не изволит беспокоиться, — тут же переменил тот тон, — Йие бэсэдэр!
— Смотри у меня!
И по утру обновлённый за ночь отряд выступил в поход. Возглавлял отряд славный рыцарь Ульрих в сером походном камзоле; следом гордый паж в таком же камзоле и берете с лихим плюмажем, в руках у него развивался рыцарский родовой вымпел на длинном копье; за пажем следовал с утра уже изрядно навеселе и потому для усидчивости притянутый к седлу верёвкой кутильер в полных доспехах; за пьяницей кутильером недовольные неурочным призывом на службу три охотника при луках и в кольчугах; замыкали четыре полные подводы уже не такие старые, как вчерашние, но и не сверкающие такой уж новизной, управляемые тремя возницами старше средних лет и одним постоянно засыпавшим на ходу глубоким стариком из прошлого призыва, видимо, найти ему замену управляющий банально не успел.
Ночной дождик основательно размыл дорогу. И строптивые лошади постоянно противились шлёпать напрямую по лужам, а телеги периодически застревали колёсами в грязи. Приходилось всему отряду останавливаться и ожидать, пока возницы с лучниками, ругаясь всеми чертями Ада, помогали лошадям вытягивать очередную застрявшую телегу. Так, ни шатко, ни валко, рыцарское копьё славного рыцаря Ульриха двигалось к ожидающей его под стенами Инацессибилис славе.
Головёшка, всё это время лежавшая, помалкивая, в походной сумке, неожиданно там задёргалась.
— Чего тебе? — Славный рыцарь Ульрих откинул с сумки клапан.
— Мы сейчас где?
— Едем по лесной дороге. До места сбора ещё день ходу.
— Дуб впереди есть?
— Есть, и не один.
— Если требуются предсказания, я должен видеть, что творится окрест.
Славный рыцарь Ульрих подумал немного, достал головёшку и, скрутив её жиденькие волосёнки в одну косу, подвесил за неё себе на пояс.
— Удовлетворена?
— Не очень, — сдавленно проскрипела та.
— Конечно, на райские кущи не очень похоже, — согласился с походными неудобствами славный рыцарь Ульрих.
Головёшка ещё что-то побурчала себе под ссохшийся нос и затем выдала первое предсказание:
— Впереди засада. Пять разбойников, вооруженных ножами. Два сидят на дереве и спрыгнут, как только поравняетесь с ними. Трое ожидают за валуном на обочине.
— Хм-м...
Россказни шалавы Ии начинали обретать видимость правдивой истории.
— Отряд, стоп! Лучники — натянуть тетивы, быть готовыми к нападению. Кутильер едет первым. Остальные слегка отстанут.
Паж хлопнул по крупу пегой кобылы с привязанным к седлу кутильером, и та спокойно возглавила отряд. Блаженно спящий в пьяном угаре кутильер продолжил спать. Но стоило только поравняться с раскидистым дубом, как из кроны вывалилось два разбойника. Правда, выбить из седла надёжно привязанного кутильера не получилось, и оба нападавших растянулись в грязи. А когда из-за ближайшего валуна выскочили трое прятавшихся там злодея, то сей же миг получили по стреле на каждую шею.
Охотники не подкачали — с удовлетворением отметил славный рыцарь Ульрих. Он пришпорил коня и на полном скаку единым движением отсёк головы пытавшимся подняться из грязи разбойникам с дуба. Так славно закончилось боевое крещение рыцарского копья.
— Что это было? — Короткая стычка было разбудила кутильера, но он тут же заснул снова.
Далее славный рыцарь Ульрих двигался с головёшкой на поясе, правда, вызывая тем самым косые взгляды своего рыцарского копья. Один кутильер никаких косых взглядов не бросал, спокойно похрапывая в седле.
На привал располагались затемно. Когда попытались стащить с кобылы кутильера, тот наконец проснулся.
— Где это я?
— В походе, — по свойски отвечали охотники, с трудом снимая облачённого в полный доспех кутильера.
— В каком таком походе? — искренне удивился тот.
— Ты что, не в курсе, что собрался на штурм крепости по приказу конунга?
— Я? На штурм?! — кутильер ошарашено закрутил головой, пытаясь понять — шутка ли это или он прямиком угодил в Ад.
— Ты что, ничего не помнишь? — с неожиданно возникшим подозрением поинтересовался славный рыцарь Ульрих.
— Как не помню... Помню... Пили с Мойшей. Он попросил примерить рыцарские доспехи, типа не видел раньше никого в доспехах. Я примерил. Ему понравилось, попросил не снимать... Дальше ничего не помню. Вроде куда-то ездили вечерком, потом вернулись, снова пили...
— А откуда у тебя рыцарские доспехи? — потихоньку прозревая хитрости управляющего, спросил славный рыцарь Ульрих.
— Так, кузнец я. Сдали в ремонт. Обновить, почистить... — Кузнец задумался, — А-а-а! Точно! Сказали, к походу надо подготовить!
Ещё раз окинул растерянным взглядом окружающих, развёл ручищами:
— Подготовил...
Охотники радостно заржали, довольные, что ни одни оказались против своей воли в непонятном походе непонятно куда.
Славный же рыцарь Ульрих почесал затылок — но не возвращаться же, в самом деле! Да и кузнец со своими габаритами вполне мог пригодиться в сече. Опять же, бесплатный ремонт железа под боком...
— На колени!
И славный рыцарь Ульрих прикоснулся остриём своего меча к плечу бывшего кузнеца:
— Зачисляю в своё рыцарское копьё! Отныне ты мой кутильер!
— Кормить будут? — шёпотом спросил тот.
— Будут. Но не всегда, — успокоил своего первого оруженосца славный рыцарь Ульрих.
Обширный луг, назначенный местом сбора армии конунга, насколько хватало взгляда, заполняли шатры, палатки, люди, кони и костры. И всё это находилось в непрерывном движении — шатры с палатками раздувались и опадали на ветру; повсюду на высоко поднятых древках копий развевались баннеры, штандарты, вымпелы; меж шатров и палаток беспрерывно сновали люди и кони, меся повсеместную грязь. И многочисленные костры затягивали всё вокруг едким сизым дымом, словно старуха Морта уже раскинула над собравшимися в очередной раз повоевать свой призрачный саван. Романтика войны как она есть — грязь, вонь и неизменный погребальный саван, уже распростёртый над каждым здесь присутствующим. Кому-то удастся избежать быть в него ныне завёрнутым, а кого-то навсегда накроет сиё скорбное покрывало.
Славный рыцарь Ульрих кивнул на раскинувшийся пред ними лагерь:
— Найдите свободное место и поставьте мой шатёр, а я доложу баннерету о прибытии.
Высмотрел знакомые цвета флага-баннера у большого шатра и направил коня к нему. По мере движения по лагерю приветствовал несколько знакомых рыцарей, уже расположившихся здесь. Славному рыцарю Ульриху с юных лет были хорошо знакомы порядки, царившие в таких вот военных лагерях — и толкотня юных пажей, хвастающихся друг перед другом достоинствами рыцарей; и суета бестолковых слуг, с мордобоем добывающих для своих отрядов воду и дрова: и злобно лягающиеся лошади, стоило только чужаку неосторожно к ним приблизиться.
— Славный рыцарь Ульрих фон Ротен-об-дер-Таубер, доложить о прибытии рыцарского копья в лагерь! — спрыгнув с коня, обратился к двум мрачным стражникам с секирами на изготовку пред шатром баннерета.
Те же заворожённо уставились на болтавшуюся на поясе головёшку.
— Головёшка на удачу, — прокомментировал наличие столь странного украшения славный рыцарь Ульрих, немного удивлённый реакцией стражников. Словно те отрубленных голов никогда ранее не видели. Пускай не таких миниатюрных, но всё же.
— Ульрих, заходи! — послышалось из шатра. Видимо, баннерет сам услышал о прибытии славного рыцаря Ульриха.
Стражники с трудом отвели взгляды от головёшки и распахнули полог. И славный рыцарь Ульрих шагнул внутрь.
— Барон Уильям. — Он чуть склонил голову в знак признания былых заслуг барона.
— Заходи, — приветственно взмахнул рукой внушительного телосложения хозяин шатра, — Вино будешь?
— Вино? — славный рыцарь Ульрих недолго раздумывал, — Вино буду.
Барон, в одиночестве сидевший за столом, плеснул из кувшина в кубок густой тёмно-пурпурной жидкости.
— Присаживайся, выпьем за удачу. Она нам вскорости совсем не помешает! — Судя по голосу, барон непрерывно призывал удачу, почитай, с самого утра.
Вино оказалось очень даже неплохое, конечно, делая скидку на суровые походные условия.
— Что думаешь о предстоящем штурме? — без обиняков задал вопрос барон.
— Немногие его переживут, — по рыцарски прямо ответил славный рыцарь Ульрих.
— И я такого же мнения, — соглашаясь, буркнул барон, — С нашим-то конунгом. И какой бес его укусил за задницу? Чтоб он провалился!
Снаружи послышался шум, стражники что-то прокричали. И в тот же миг откинулся полог шатра, и пред рыцарями предстал конунг Писум Второй собственной персоной.
— Кто провалился? — Видимо, он услышал заключительную часть пассажа барона.
Пользуясь по походному упрощёнными требованиями к соблюдению этикета, славный рыцарь Ульрих и баннерет барон Уильям лишь поднялись из-за стола и преклонили головы пред титулованным гостем.
— Что пьём? — с интересом покрутив длинным носом, спросил тот.
Прошёл к столу, взял кувшин и хлебнул прямо из него.
— Недурственно. — Уселся за стол и обратился к барону, — Откуда винишко? Присаживайтесь.
— Делают на моих испанских виноградниках, — ответил барон Уильям.
— Пришлите мне пару бочек. Так о чём шла беседа? — поинтересовался конунг. Кивнул на пустой кубок перед собой, — Наливай.
Барон, искоса глянув на славного рыцаря Ульриха, ответил:
— Обсуждали с только что прибывшим рыцарем Ульрихом варианты взятия штурмом крепости Ина... Ине... Били... Бели...
Барон замолк, не в силах произнести название крепости.
— Тоже испытываете трудности с произношением? — усмехнулся конунг, — Ну кто же такие названия крепостям даёт? А? Только изверги какие-то. Язык три раза сломаешь пока произнесёшь. Как только возьмём, сразу же переименую. Например... В Конунг-Вильгельм-бург.
Выпили за будущее название крепости, пока носящей труднопроизносимое название Инацессибилис.
— Как настроение в войсках? — задал барону самый насущный вопрос конунг.
— Боевое. Все рвутся в бой, как один, — бодро отрапортовал барон, — Ждут не дождутся приказа на начало штурма!
Ему было не привыкать выдавать желаемое вышестоящими командирами за действительное, особливо когда эти вышестоящие — сам конунг. Как-никак, должность обязывала и самому шевелиться, и шевелить языком, у которого, как известно, костей нет.
— Боевое, говоришь? Это хорошо! Ладно, засиделся я тут что-то. Поеду других баннеретов навещу. Пьют же, поди, все, собаки.
И конунг вышел из шатра.
Рыцари посмотрели друг на друга.
— Сколько с собой привёл бойцов? — спросил барон Уильям.
— Из бойцов, только я сам. Остальные — три лучника из охотников, в боях не участвовали, паж тринадцати лет, кутильер бывший кузнец, но при доспехах.
— Да-а уж. Боевая единица в единственном числе. И здесь половина таких. Ладно. Бог даст, живы будем. Выдвигаемся завтра, как рассветёт.
И славный рыцарь Ульрих покинул шатёр баннерета.
— Это что такое?
— Ваш шатёр.
— Мой шатёр? — Славный рыцарь Ульрих ещё раз протёр глаза. Чем чёрт не шутит. Оказалось — не шутит.
«Шатёр» представлял из себя небольшой кусок грубой материи, натянутый меж двух воткнутых в землю копий. Но до того небольшой, что приходилось выбирать, какой стороной тела от пояса туда забираться — или лежать верхней частью под навесом, или нижней. Во всяком случае, половина тела всегда оставалась снаружи, как ни усердствуй с размещением.
— Ещё раз поройтесь в обозе. Возможно, это походная собачья конура, а мой шатёр где-то там лежит.
Славный рыцарь Ульрих глянул на с трудом сдерживающих приступы смеха соратников по рыцарскому копью. И те начали усиленно кто чистить оружие, кто копаться в вещах, лишь бы не встречаться взглядами с наливающимся яростью господином.
— Всё перевернули. И это... Эта... — Юный паж поперхнулся и растерянно развёл руками, — Этот... Шатёр лежал в вашей телеге вместе с доспехами и вооружением. Больше в обозе ничего похожего на шатёр нет.
Конечно, славный рыцарь Ульрих подозревал управляющего в излишней экономии, особливо поминая его рукава от лапсердака, точнее их полное отсутствие. Но чтобы так экономить на своём господине? Окажись этот проходимец сейчас в пределах досягаемости меча славного рыцаря Ульриха, не сносить бы ему своей головы. Но виновника этого позора под рукой как раз и не было. А рубить головы присутствующим, что, безусловно, ослабит его и так не Бог весть какое мощное рыцарское копьё, было не совсем благоразумно.
— Снимайте это недоразумение, — решив отложить вспышку рыцарского гнева до лучших времён, он кивнул на «шатёр», — Будет подстилка у костра. Есть что перекусить перед сном?
— Да. Свежая зайчатина, — торопливо ответил паж, радуясь, что голова пока остаётся на плечах.
По утру армия конунга тронулась в долгий путь к крепости Инацессибилис, будущей Конунг-Вильгельм-бург. И рыцарское копьё славного рыцаря Ульриха двигалось с прочими отрядами под баннером барона Уильяма.
Благодаря обширным владениям, огромному богатству и ранее проявленным многочисленным достоинствам барона Уильяма, рыцари под его баннером располагались практически в голове колонны. Ну, или в шее, если возможно применить к растянувшемуся на много миль войску аналогию со строением человеческого тела. А сразу за ними шествовала свита конунга и сам конунг Писум Второй. Что как бы свидетельствовало... Движение впереди основной массы войска имело сразу ряд существенных преимуществ — дорога, по которой приходилось передвигаться, ещё сохраняла видимость целостности, и не приходилось пехоте на каждом шагу проваливаться по колено в грязь; ухватистые лучники славного рыцаря Ульриха успевали по мере движения подстрелить что-то из дичи в окрестных лесах, набрать в меха чистой воды, поживиться у пока не тронутых местных; а в случае внезапного нападения противника, удар приходился бы на авангард другого баннерета, что позволяло рыцарским копьям под баннером барона Уильяма приготовиться к бою и достойно встретить противника. Да и пасторальный пейзаж вокруг ещё не портили развешанные по деревьям крестьяне. В общем, сетовать на судьбу не приходилось. Да и головёшка, болтаясь на поясе в такт шагов жеребца, благополучно помалкивала.
До крепости Инацессибилис оставалось примерно семь дней пути, и проблемы с защитниками ожидались только дней через пять. И потому, войско двигалось в минимальном снаряжении — никому не хотелось целый день проводить запертым в металлический доспех, словно поросёнку в кухонной жаровне.
— К чему, господин, такое решили? — В недоумении развёл руками управляющий.
— Ну, как же. Рыцаря делает свита. А эта свита в бою может только в гроб загнать... Ну, или поспособствовать сделать это врагам.
— Хе-хе... — подобострастно захихикал управляющий, прикрывая щербатый рот ладошкой.
— И я не шучу. — Металл в голосе как ножом обрезал неуместное хихиканье.
Славный рыцарь Ульрих с сомнением оценил выправку «лучников»:
— Охотники?
— Пахари, господин, — дружно ответили те. — Прямо с поля сняли.
Управляющий в безрукавном лапсердаке потупил хитрый взор. Но славный рыцарь Ульрих в его искреннее раскаяние не очень-то и поверил.
— Значит так. Пахарей вернуть пахать, лучников набрать из опытных охотников. Возниц, телеги и содержимое заменить. На всё про всё срок до утра. Не исполнишь, в поход отправишься в качестве тягловой лошади. Доступно излагаю?
— Вэй из мир! — горько воскликнул управляющий.
— Чего?!
— Господин не изволит беспокоиться, — тут же переменил тот тон, — Йие бэсэдэр!
— Смотри у меня!
И по утру обновлённый за ночь отряд выступил в поход. Возглавлял отряд славный рыцарь Ульрих в сером походном камзоле; следом гордый паж в таком же камзоле и берете с лихим плюмажем, в руках у него развивался рыцарский родовой вымпел на длинном копье; за пажем следовал с утра уже изрядно навеселе и потому для усидчивости притянутый к седлу верёвкой кутильер в полных доспехах; за пьяницей кутильером недовольные неурочным призывом на службу три охотника при луках и в кольчугах; замыкали четыре полные подводы уже не такие старые, как вчерашние, но и не сверкающие такой уж новизной, управляемые тремя возницами старше средних лет и одним постоянно засыпавшим на ходу глубоким стариком из прошлого призыва, видимо, найти ему замену управляющий банально не успел.
Ночной дождик основательно размыл дорогу. И строптивые лошади постоянно противились шлёпать напрямую по лужам, а телеги периодически застревали колёсами в грязи. Приходилось всему отряду останавливаться и ожидать, пока возницы с лучниками, ругаясь всеми чертями Ада, помогали лошадям вытягивать очередную застрявшую телегу. Так, ни шатко, ни валко, рыцарское копьё славного рыцаря Ульриха двигалось к ожидающей его под стенами Инацессибилис славе.
Головёшка, всё это время лежавшая, помалкивая, в походной сумке, неожиданно там задёргалась.
— Чего тебе? — Славный рыцарь Ульрих откинул с сумки клапан.
— Мы сейчас где?
— Едем по лесной дороге. До места сбора ещё день ходу.
— Дуб впереди есть?
— Есть, и не один.
— Если требуются предсказания, я должен видеть, что творится окрест.
Славный рыцарь Ульрих подумал немного, достал головёшку и, скрутив её жиденькие волосёнки в одну косу, подвесил за неё себе на пояс.
— Удовлетворена?
— Не очень, — сдавленно проскрипела та.
— Конечно, на райские кущи не очень похоже, — согласился с походными неудобствами славный рыцарь Ульрих.
Головёшка ещё что-то побурчала себе под ссохшийся нос и затем выдала первое предсказание:
— Впереди засада. Пять разбойников, вооруженных ножами. Два сидят на дереве и спрыгнут, как только поравняетесь с ними. Трое ожидают за валуном на обочине.
— Хм-м...
Россказни шалавы Ии начинали обретать видимость правдивой истории.
— Отряд, стоп! Лучники — натянуть тетивы, быть готовыми к нападению. Кутильер едет первым. Остальные слегка отстанут.
Паж хлопнул по крупу пегой кобылы с привязанным к седлу кутильером, и та спокойно возглавила отряд. Блаженно спящий в пьяном угаре кутильер продолжил спать. Но стоило только поравняться с раскидистым дубом, как из кроны вывалилось два разбойника. Правда, выбить из седла надёжно привязанного кутильера не получилось, и оба нападавших растянулись в грязи. А когда из-за ближайшего валуна выскочили трое прятавшихся там злодея, то сей же миг получили по стреле на каждую шею.
Охотники не подкачали — с удовлетворением отметил славный рыцарь Ульрих. Он пришпорил коня и на полном скаку единым движением отсёк головы пытавшимся подняться из грязи разбойникам с дуба. Так славно закончилось боевое крещение рыцарского копья.
— Что это было? — Короткая стычка было разбудила кутильера, но он тут же заснул снова.
Далее славный рыцарь Ульрих двигался с головёшкой на поясе, правда, вызывая тем самым косые взгляды своего рыцарского копья. Один кутильер никаких косых взглядов не бросал, спокойно похрапывая в седле.
На привал располагались затемно. Когда попытались стащить с кобылы кутильера, тот наконец проснулся.
— Где это я?
— В походе, — по свойски отвечали охотники, с трудом снимая облачённого в полный доспех кутильера.
— В каком таком походе? — искренне удивился тот.
— Ты что, не в курсе, что собрался на штурм крепости по приказу конунга?
— Я? На штурм?! — кутильер ошарашено закрутил головой, пытаясь понять — шутка ли это или он прямиком угодил в Ад.
— Ты что, ничего не помнишь? — с неожиданно возникшим подозрением поинтересовался славный рыцарь Ульрих.
— Как не помню... Помню... Пили с Мойшей. Он попросил примерить рыцарские доспехи, типа не видел раньше никого в доспехах. Я примерил. Ему понравилось, попросил не снимать... Дальше ничего не помню. Вроде куда-то ездили вечерком, потом вернулись, снова пили...
— А откуда у тебя рыцарские доспехи? — потихоньку прозревая хитрости управляющего, спросил славный рыцарь Ульрих.
— Так, кузнец я. Сдали в ремонт. Обновить, почистить... — Кузнец задумался, — А-а-а! Точно! Сказали, к походу надо подготовить!
Ещё раз окинул растерянным взглядом окружающих, развёл ручищами:
— Подготовил...
Охотники радостно заржали, довольные, что ни одни оказались против своей воли в непонятном походе непонятно куда.
Славный же рыцарь Ульрих почесал затылок — но не возвращаться же, в самом деле! Да и кузнец со своими габаритами вполне мог пригодиться в сече. Опять же, бесплатный ремонт железа под боком...
— На колени!
И славный рыцарь Ульрих прикоснулся остриём своего меча к плечу бывшего кузнеца:
— Зачисляю в своё рыцарское копьё! Отныне ты мой кутильер!
— Кормить будут? — шёпотом спросил тот.
— Будут. Но не всегда, — успокоил своего первого оруженосца славный рыцарь Ульрих.
Обширный луг, назначенный местом сбора армии конунга, насколько хватало взгляда, заполняли шатры, палатки, люди, кони и костры. И всё это находилось в непрерывном движении — шатры с палатками раздувались и опадали на ветру; повсюду на высоко поднятых древках копий развевались баннеры, штандарты, вымпелы; меж шатров и палаток беспрерывно сновали люди и кони, меся повсеместную грязь. И многочисленные костры затягивали всё вокруг едким сизым дымом, словно старуха Морта уже раскинула над собравшимися в очередной раз повоевать свой призрачный саван. Романтика войны как она есть — грязь, вонь и неизменный погребальный саван, уже распростёртый над каждым здесь присутствующим. Кому-то удастся избежать быть в него ныне завёрнутым, а кого-то навсегда накроет сиё скорбное покрывало.
Славный рыцарь Ульрих кивнул на раскинувшийся пред ними лагерь:
— Найдите свободное место и поставьте мой шатёр, а я доложу баннерету о прибытии.
Высмотрел знакомые цвета флага-баннера у большого шатра и направил коня к нему. По мере движения по лагерю приветствовал несколько знакомых рыцарей, уже расположившихся здесь. Славному рыцарю Ульриху с юных лет были хорошо знакомы порядки, царившие в таких вот военных лагерях — и толкотня юных пажей, хвастающихся друг перед другом достоинствами рыцарей; и суета бестолковых слуг, с мордобоем добывающих для своих отрядов воду и дрова: и злобно лягающиеся лошади, стоило только чужаку неосторожно к ним приблизиться.
— Славный рыцарь Ульрих фон Ротен-об-дер-Таубер, доложить о прибытии рыцарского копья в лагерь! — спрыгнув с коня, обратился к двум мрачным стражникам с секирами на изготовку пред шатром баннерета.
Те же заворожённо уставились на болтавшуюся на поясе головёшку.
— Головёшка на удачу, — прокомментировал наличие столь странного украшения славный рыцарь Ульрих, немного удивлённый реакцией стражников. Словно те отрубленных голов никогда ранее не видели. Пускай не таких миниатюрных, но всё же.
— Ульрих, заходи! — послышалось из шатра. Видимо, баннерет сам услышал о прибытии славного рыцаря Ульриха.
Стражники с трудом отвели взгляды от головёшки и распахнули полог. И славный рыцарь Ульрих шагнул внутрь.
— Барон Уильям. — Он чуть склонил голову в знак признания былых заслуг барона.
— Заходи, — приветственно взмахнул рукой внушительного телосложения хозяин шатра, — Вино будешь?
— Вино? — славный рыцарь Ульрих недолго раздумывал, — Вино буду.
Барон, в одиночестве сидевший за столом, плеснул из кувшина в кубок густой тёмно-пурпурной жидкости.
— Присаживайся, выпьем за удачу. Она нам вскорости совсем не помешает! — Судя по голосу, барон непрерывно призывал удачу, почитай, с самого утра.
Вино оказалось очень даже неплохое, конечно, делая скидку на суровые походные условия.
— Что думаешь о предстоящем штурме? — без обиняков задал вопрос барон.
— Немногие его переживут, — по рыцарски прямо ответил славный рыцарь Ульрих.
— И я такого же мнения, — соглашаясь, буркнул барон, — С нашим-то конунгом. И какой бес его укусил за задницу? Чтоб он провалился!
Снаружи послышался шум, стражники что-то прокричали. И в тот же миг откинулся полог шатра, и пред рыцарями предстал конунг Писум Второй собственной персоной.
— Кто провалился? — Видимо, он услышал заключительную часть пассажа барона.
Пользуясь по походному упрощёнными требованиями к соблюдению этикета, славный рыцарь Ульрих и баннерет барон Уильям лишь поднялись из-за стола и преклонили головы пред титулованным гостем.
— Что пьём? — с интересом покрутив длинным носом, спросил тот.
Прошёл к столу, взял кувшин и хлебнул прямо из него.
— Недурственно. — Уселся за стол и обратился к барону, — Откуда винишко? Присаживайтесь.
— Делают на моих испанских виноградниках, — ответил барон Уильям.
— Пришлите мне пару бочек. Так о чём шла беседа? — поинтересовался конунг. Кивнул на пустой кубок перед собой, — Наливай.
Барон, искоса глянув на славного рыцаря Ульриха, ответил:
— Обсуждали с только что прибывшим рыцарем Ульрихом варианты взятия штурмом крепости Ина... Ине... Били... Бели...
Барон замолк, не в силах произнести название крепости.
— Тоже испытываете трудности с произношением? — усмехнулся конунг, — Ну кто же такие названия крепостям даёт? А? Только изверги какие-то. Язык три раза сломаешь пока произнесёшь. Как только возьмём, сразу же переименую. Например... В Конунг-Вильгельм-бург.
Выпили за будущее название крепости, пока носящей труднопроизносимое название Инацессибилис.
— Как настроение в войсках? — задал барону самый насущный вопрос конунг.
— Боевое. Все рвутся в бой, как один, — бодро отрапортовал барон, — Ждут не дождутся приказа на начало штурма!
Ему было не привыкать выдавать желаемое вышестоящими командирами за действительное, особливо когда эти вышестоящие — сам конунг. Как-никак, должность обязывала и самому шевелиться, и шевелить языком, у которого, как известно, костей нет.
— Боевое, говоришь? Это хорошо! Ладно, засиделся я тут что-то. Поеду других баннеретов навещу. Пьют же, поди, все, собаки.
И конунг вышел из шатра.
Рыцари посмотрели друг на друга.
— Сколько с собой привёл бойцов? — спросил барон Уильям.
— Из бойцов, только я сам. Остальные — три лучника из охотников, в боях не участвовали, паж тринадцати лет, кутильер бывший кузнец, но при доспехах.
— Да-а уж. Боевая единица в единственном числе. И здесь половина таких. Ладно. Бог даст, живы будем. Выдвигаемся завтра, как рассветёт.
И славный рыцарь Ульрих покинул шатёр баннерета.
— Это что такое?
— Ваш шатёр.
— Мой шатёр? — Славный рыцарь Ульрих ещё раз протёр глаза. Чем чёрт не шутит. Оказалось — не шутит.
«Шатёр» представлял из себя небольшой кусок грубой материи, натянутый меж двух воткнутых в землю копий. Но до того небольшой, что приходилось выбирать, какой стороной тела от пояса туда забираться — или лежать верхней частью под навесом, или нижней. Во всяком случае, половина тела всегда оставалась снаружи, как ни усердствуй с размещением.
— Ещё раз поройтесь в обозе. Возможно, это походная собачья конура, а мой шатёр где-то там лежит.
Славный рыцарь Ульрих глянул на с трудом сдерживающих приступы смеха соратников по рыцарскому копью. И те начали усиленно кто чистить оружие, кто копаться в вещах, лишь бы не встречаться взглядами с наливающимся яростью господином.
— Всё перевернули. И это... Эта... — Юный паж поперхнулся и растерянно развёл руками, — Этот... Шатёр лежал в вашей телеге вместе с доспехами и вооружением. Больше в обозе ничего похожего на шатёр нет.
Конечно, славный рыцарь Ульрих подозревал управляющего в излишней экономии, особливо поминая его рукава от лапсердака, точнее их полное отсутствие. Но чтобы так экономить на своём господине? Окажись этот проходимец сейчас в пределах досягаемости меча славного рыцаря Ульриха, не сносить бы ему своей головы. Но виновника этого позора под рукой как раз и не было. А рубить головы присутствующим, что, безусловно, ослабит его и так не Бог весть какое мощное рыцарское копьё, было не совсем благоразумно.
— Снимайте это недоразумение, — решив отложить вспышку рыцарского гнева до лучших времён, он кивнул на «шатёр», — Будет подстилка у костра. Есть что перекусить перед сном?
— Да. Свежая зайчатина, — торопливо ответил паж, радуясь, что голова пока остаётся на плечах.
По утру армия конунга тронулась в долгий путь к крепости Инацессибилис, будущей Конунг-Вильгельм-бург. И рыцарское копьё славного рыцаря Ульриха двигалось с прочими отрядами под баннером барона Уильяма.
Благодаря обширным владениям, огромному богатству и ранее проявленным многочисленным достоинствам барона Уильяма, рыцари под его баннером располагались практически в голове колонны. Ну, или в шее, если возможно применить к растянувшемуся на много миль войску аналогию со строением человеческого тела. А сразу за ними шествовала свита конунга и сам конунг Писум Второй. Что как бы свидетельствовало... Движение впереди основной массы войска имело сразу ряд существенных преимуществ — дорога, по которой приходилось передвигаться, ещё сохраняла видимость целостности, и не приходилось пехоте на каждом шагу проваливаться по колено в грязь; ухватистые лучники славного рыцаря Ульриха успевали по мере движения подстрелить что-то из дичи в окрестных лесах, набрать в меха чистой воды, поживиться у пока не тронутых местных; а в случае внезапного нападения противника, удар приходился бы на авангард другого баннерета, что позволяло рыцарским копьям под баннером барона Уильяма приготовиться к бою и достойно встретить противника. Да и пасторальный пейзаж вокруг ещё не портили развешанные по деревьям крестьяне. В общем, сетовать на судьбу не приходилось. Да и головёшка, болтаясь на поясе в такт шагов жеребца, благополучно помалкивала.
До крепости Инацессибилис оставалось примерно семь дней пути, и проблемы с защитниками ожидались только дней через пять. И потому, войско двигалось в минимальном снаряжении — никому не хотелось целый день проводить запертым в металлический доспех, словно поросёнку в кухонной жаровне.
