Пролог
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Я был курсантом летного военного училища, что находится в центральной части России, когда всё это началось…
Международные и местные террористы захватили город, где я родился. Я должен был эвакуировать мать и сестру. Доехать к ним на своей машине в целости и сохранности было практически невозможно…
Попасть в родной город можно было только своим ходом, пройдя значительное расстояние, и то, после того, как доберёшься до границы республики попутным транспортом…
Перед отъёздом из училища, ребята дали мне гранату осколочного типа Ф – 1, так называемую «лимонку». Обмазав её клеем, я полностью покрыл её поверхность макаронами типа «ракушка» и положил гранату в большую импортную пачку с ними же…
Макароны, в те скверные дни, были самым востребованным продуктом питания в захваченном боевиками городе.
Граната в пачке с макаронами стала совершенно не видна.
Если понадобится её бросить, то это можно будет сделать быстро и легко, надо будет только разорвать скотч на целлофановом пакете. Если будут проверять сумку (я намеренно взял обычную дорожную сумку, а не камуфляжный рюкзак), то пачка с макаронами сверху – не вызовет больших подозрений. И я намеревался взять большой пакет с макаронами и гранатой в свои руки, чтобы было видно содержание сумки при проверке.… Хотя, конечно, это было рискованно, но только такой вариант конспирации пришёл мне в голову и показался наиболее оптимальным в моём гражданском положении.
Я так и сделал.
Мне повезло попасть в город окольными путями, без особых происшествий, но не без труда… и только лишь по причине хорошего знания местности.
Мои родные встретили меня со слезами на глазах. У них были измученные лица фактических заложников.
— Смотри, не вздумай пойти в центр города, вообще лучше не выходи из квартиры, — сказала мне сестра.
Я и не собирался никуда идти. Интернета здесь не было, но сотовая связь в городе работала.
Мне удалось заказать машину для перевозки вещей. Сестра подсказала номер. Собрали все самое необходимое. Главное, что в этой машине было место для мамы на коляске…
Местный водитель посоветовал выезжать из города рано утром, перед самым восходом солнца.
В центре города не прекращается перестрелка с той минуты, как я зашёл в родную квартиру.
И здесь, в спальном районе, постоянно слышны отдалённые автоматные очереди и одиночные выстрелы.
Выехать из города любой семье можно было лишь выполнив два обязательных условия: заплатить водителю – перевозчику немалую сумму, и, заплатить боевикам, что перекрыли все выездные дороги из города, кругленькую сумму наличными… Или же золотыми вещами, если таковые ещё у мирных граждан имелись. Для местных туземцев это был очень прибыльный бизнес.
У меня была необходимая сумма наличными.
Грузовая «Газель» подъехала в пять часов утра. Водитель позвонил, и я начал переносить вещи. Во дворе только что стало рассветать…
В центре нашего двора стоит большой деревянный стол с лавочками со всех сторон. На одной из них сидят двое в камуфляже и хохочут во всё горло. Я слышу кислый запах анаши. По виду арабы с физиономиями тёмно – коричневого цвета пустыни. На столе стоит пластиковя бутылка с минеральной водой, валяется разорванная пачка то ли круглого печенья, то ли крупных таблеток, и лежат два автомата с прикладами, обмотанными грязным тряпьём…
Я тащу большие китайские сумки и всматриваюсь в физиономии этих тварей. Сейчас до них метров десять – двенадцать. К моему большому удивлению, головы у них нечеловечески продолговаты. Глаза закрывают узкие солнцезащитные очки со светлыми оранжевыми стёклами.
На меня, и на стоявшую возле подъезда машину, обкуренные, кажется, не обращают никакого внимания.
Мы с сестрой выносим маму на коляске. Водитель уже занял своё место в кабине и закрыл дверь.
Обкуренные не спеша берут автоматы и начинают в нас целиться. Горячая волна крови бьёт мне в голову. Я хватаюсь за гранату в кармане куртки. Но бросать гранату я не спешу. Эти твари, кажется, просто развлекаются и не собираются стрелять...
— Не смотри туда, — говорю я сестре как можно спокойнее, и мы ставим коляску с мамой в кузов автомобиля.
Обдолбленные хохочут ещё громче, но не стреляют. Я вижу, как тихо плачет моя мама.
— Всё будет хорошо, — говорю я и помогаю сестре забраться в кузов. После чего закрываю железную дверь и сажусь в кабину к водителю.
Мы уезжаем с родного двора навсегда...
— Всякая сволочь поналезла в город, — говорит водитель и давит на газ. Знакомые улицы покрыты мраком. Освещения нет нигде.
Через четверть часа мы уже на выезде из города.
Дорога здесь перекрыта шлагбаумом. Рядом с ним стоят человек пять местных боевиков с автоматами наперевес.
Небо начинает светлеть.
— Давай деньги, я выйду и заплачу. Ты не местный, — говорит водитель.
— Да ладно, какая разница, — говорю я. — Твою машину здесь хорошо знают, ведь так?
— Это так, — соглашается водитель.
— Почему не местный? Прожил с вами больше двадцати лет…— говорю я и выхожу из машины.
Я знаю местные приветствия и здороваюсь с боевиками. Мне отвечают, берут деньги, некоторое время их рассматривают, подсвечивая фонариком новенькие купюры.
— Всё нормально, — говорит один из них в залихватском берете, надвинутым на ухо.— Давай, езжай.
Я подхожу к кабинке «Газели» и слышу короткую автоматную очередь. В тот же миг сильный удар в спину бросает меня под передние колёса автомобиля.
Я слышу отдалённый крик сестры, пальцы правой руки, сами по себе, сжимают в кармане уже не нужную гранату, и сознание моё стремительно поглощает чёрная воронка…
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Прода от 08.12.2024, 10:53
Глава 1 Турнир шестнадцать плюс
Здесь чудным образом миры переплелись... (из меня)
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Но я не канул во тьму и небытие...
Через некоторое время я начинаю чувствовать резкую боль в спине, и яркий свет бьёт мне в глаза.
Я оказываюсь в центре круглой арены. Но это не цирк. Это бой. Надо мной склоняется парень с прыщавой физиономией олигофрена и с коротким мечом в руках. Он злобно ухмыляется, поднимает меч и целит мне в голову…
Я резко дёргаюсь в сторону. Стальной клинок через секунду, почти наполовину, входит в жёлтый песок рядом с моей головой.
Зрители на трибунах отчаянно ревут со всех сторон.
Мой толстозадый противник изрыгает проклятия, кажется, по-немецки, и вторично взмахивает мечом. В этот раз я легко ухожу от удара, вскакиваю на ноги и понимаю, что мой соперник крайне неуклюж. Он похож на бочонок с короткими ногами. Его и убивать, как – то стрёмно… Я не палач. Однако, мой правый глаз заливает кровь. У меня рассечена кожа на лбу.
Я вижу на арене свой меч и подбираю его. Но, боги мои! Какая у меня тонкая и слабая рука…
В этот момент звучит гонг, и звонкий металлический звук бьёт по ушам и разносится эхом по самым верхним ярусам арены амфитеатра.
На песок выходят двое крепких мужичков в чёрных рубашках и красных бабочках и, с презрительной улыбкой на мясистых физиономиях, рассаживают нас по противоположным лавкам на первом ряду деревянных лавок арены.
Ко мне подходит грудастая девушка в бикини с влажным полотенцем в руках. Она улыбается, как безмозглая кукла, и вытирает мне кровь с лица. У меня ещё разбиты и губы. Значит, я всё же пропустил парочку ударов от этого урода.
Я хочу спросить эту девушку…
Но, вдруг, сам начинаю вспоминать эту новую реальность так же хорошо, как помню своё имя – Олег Орлов. Я знаю, что этот перерыв в поединке длится четверть часа, и я, вернее моя новая память, отлично выкладывает мне ту информацию, что меня интересует…
И вот что я уже знаю к своему великому удивлению:
В день рождения, когда мне исполнилось шестнадцать лет, я был вызван на турнирный поединок.
Этот скверный турнир традиционно проводится здесь, среди известных аристократических родов.
Он называется и звучит с некоторой даже издёвкой – «Шестнадцать плюс»; и, как полезный хищник в природе, этот самый турнир улучшает генетическое состояние этих самых известных родов этого… не могу точно вспомнить какого… королевства.
Отцы благородных семейств, без зазрения совести, отправляют на него своих неудачных отпрысков, зачатых недолжным образом, или не с теми, с кем бы надо было это сделать по закону…
Но, благодаря этому турниру, у них появляется законная возможность избавиться от тех, кого они не хотят видеть своими наследниками…
Этот суровый закон древней Спарты действует в этом королевстве под названием… под названием… вспомнил – Коурлинг. Ликвидация немощных и убогих таким зверским, но узаконенным и зрелищным образом, нравится собравшейся здесь публике.
Звук гонга рядом со мной снова бьёт по нервам и разносится по трибунам. Крепкий мужичок с кровавой бабочкой грубо поднимает меня со скамьи и передаёт тяжёлый меч. По правилам турнира, бой заканчивается только после смерти одного из его участников, твёрдо знаю я. Но в случае невозможности такого исхода, когда кто – либо из участников не захочет добивать своего противника, поединок так же прекращается…
Однако, проявивший слабость участник поединка (не добивший врага), как правило, подвергается проклятию своего рода и изгнанию из родного дома, точнее дворца…
Я это тоже знаю, но пока ещё не могу вспомнить своего отца и мать в этой немилосердной действительности…
Мой убогий соперник всё ещё тяжело дышит. Да, у него физиономия явно умственно отсталого. Я вижу его налитые кровью глаза. У меня нет к нему ни ненависти, ни злобы... только неприязнь. И рубить его мечом мне не хочется...
Быстро перемещаться по песку трудно. Но у меня это получается гораздо лучше, чем у моего неповоротливого противника. Я могу легко и безнаказанно нанести ему смертельный удар – такому неуклюжему… Я вижу, что у него явно замедлена реакция.
Этот убогий парень сильно перепуган. Он начинает понимать, что убить меня ему не удастся. И каким бы олигофреном он не был, этот уродец соображает, что убью его – я. Вот он и смотрит на меня со страхом…
Но я не хочу брать грех на душу.… И как же прекратить этот варварский поединок?
Я напрягаю память. Ах, да! Я должен если не сломать, то воткнуть свой меч в песок по самую гарду.
Что я и делаю, под недовольный свист и улюлюканье кровожадной публики. Я поднимаю голову и вижу на заполненных трибунах немало красивых молодых женщин в ярких нарядах с перекошенными от неудовольствия лицами…
Как бы то ни было, а я сделал свой выбор. Я прекратил эту бойню.
Мой соперник явно обрадован. Идиот начинает прыгать на арене, как молодой орангутанг, затем подходит ко мне и поднимает меч над моей головой.
Но сейчас я не уклоняюсь, а со вспыхнувшкей злобой бью его правой ногой по яйцам. Он орёт, как бычок на бойне, роняет меч, хватается за мошонку, падает на колени и получает ещё один удар ногой в голову, после чего сразу замолкает…
— Убей дебила!
— Добей его!
— Убей урода! — орёт достопочтенная публика по - немецки. Я отлично понимаю этот язык и ухожу с арены.
И меня никто не задерживает…
— Дурак! Твой отец с тобой разберётся, — слышу я напоследок чей – то звонкий девичий голосок.
— Ещё посмотрим, кто с кем разберётся, — бормочу я по - немецки, не поворачивая головы, но выставляю а своей спиной поднятый из кулака средний палец...
-------------------------------------------------------------------------------
Я выхожу из крытого амфитеатра, и оглядываюсь по сторонам. Солнце клонится к закату, но ещё светло. Я определяю части света. Этот амфитеатр находится на небольшой площади. И от неё расходятся тёмными лучами узкие улочки с каменными домами и дворцами причудливой готической архитектуры. Здесь много цветов на клумбах и балкончиках. Это похоже на средневековый город, но на улочках и на площади стоят очень стильные автомобили, правда старинного дизайна начала двадцатого века в моём представлении…
Вслед за мной амфитеатр начинают покидать зрители турнира. Я вижу стройную девушку в шляпке с полоской вуали, в длинном чёрном платье, однако, с белым планшетом в руке, что вызывает у меня удивление. Она подходит к красному автомобилю, и его дверца плавно отходит вверх, как кабинка у истребителя...
Я поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов в северном направлении и вижу далеко, где – то на окраине этого города, а может быть, и наоборот, в его центре, очень высокий Чёрный замок готической же архитектуры. Это мрачноватое сооружение значительно возвышается над всеми строениями вокруг и далее...
Мне хорошо знаком этот Чёрный замок, но я, пока ещё, не могу вспомнить, какое отношение я к нему имею… Над Чёрным замком кружат большие чёрные птицы, но даже и не птицы, а гораздо большие по размеру существа, и точно – не пернатые…
Я напрягаю память, и у меня начинает отчаянно болеть голова, и, что называется, идёт кругом... Мне очень хочется пить. Я рассматриваю свою одежду. На мне невысокие мягкие сапожки со скошенными каблуками и серебристыми шпорами, широкая белая рубаха, вся в крови, и широкие же штаны, похожие на панталоны. Я перестаю думать о Чёрном замке и отворачиваюсь от него. Это даёт мне некоторое облегчение.
Совсем недалеко от этой площади, с южной стороны, начинается высокий густой лес, а за ним виднеется огромная высоченная гора с верхушкой покрытой необычными чёрно - белыми облаками…
— Ты хорошо поступил, Олег, — слышу я русскую речь за спиной, и на моё плечо опускается тяжёлая рука. — Если можно не убить – не убивай…
Я поворачиваюсь и вижу старика с совершенно белыми длинными волосами, но крепкого, высокого и благообразного. Его густые волосы перехвачены на лбу голубой ленточкой. Он тоже был зрителем на этом бесчеловечном турнире.
— Пошли ко мне, Олежек, — говорит старик ласково.
— Меня зовут… кажется, Альберт,— говорю я, и чувствую, как снова начинает раскалываться от боли моя голова, когда я начинаю мыслительный процесс…
— Тебя зовут Олег. Так назвала тебя твоя мама, а моя внучка. Царствие ей Небесное… А меня зовут Мефодий, и я твой родной прадед по крови твоей матери.
Моя больная голова едва доходит ему до плеча.
Старик опускает на неё свою ладонь. Я чувствую тепло и даже слышу запах свежеиспечённого хлеба; и … головная боль мгновенно проходит.
— По материнской крови? — переспрашиваю я.
—Точно так, Олежек, по материнской. Ты мой родной правнучек.
Мне становится очень хорошо рядом с этим добрым и сильным человеком. Я обнимаю его за мягкую льняную рубаху и чувствую, как слёзы выступают мне на глаза.
— А куда мы пойдём?
— Вначале пойдём в лес, а потом поедем на лошадке ко мне на подворье, — говорит Мефодий и ещё крепче прижимает меня к себе.
Мы быстро проходим по узкой улочке вниз, в сторону леса.
Этот высокий и очень густой лес подходит здесь почти вплотную к каменным домам.
Мы выходим на объездную дорогу, что идёт у границы леса вокруг горы.
Деревья в лесу во многих местах опоясаны колючим кустарником и растут так близко друг к другу, что пройти в лес между ними практически невозможно.
