Емельянова ещё немного похихикала над моими страхами и повела меня дальше.
— Почему ты не в ритуальном зале? — спросила я. — Ты же настоящая ведьма, а сейчас полнолуние.
— Сначала надо тебя пристроить, потом всё остальное, — ответила Галя. — Полнолуние происходит каждый месяц, и по этому случаю каждый раз в главном ритуальном зале проводится торжественное мероприятие. Поначалу было интересно, но потом как-то приелось. А сейчас есть уважительная причина увильнуть от этого дела.
— Тебе надоела магия? — удивилась я.
— Магия не надоела, — произнесла ведьма. — Надоела шелуха и пустые разговоры вокруг неё. Дело надо делать, а не штаны просиживать на ненужных мероприятиях. В полнолуние много кто вылезает на свет. Вот с этими товарищами и надо наводить контакты, планировать совместные проекты, координировать действия, а не колебать воздух никому не нужными заявлениями.
— Королева в этих мероприятиях участвует? — поинтересовалась я.
— Редко, — поморщилась Емельянова. — Амтинда — человек действия. Как королева она должна участвовать в протокольных процедурах, но как умная женщина она понимает, что традиции Академии сохранять надо, и в то же время не хочет тратить время на бесполезные заседания. Поэтому появляется на них редко, в особо торжественных случаях.
Ведьма толкнула очередную дверь, и перед нами предстал узкий проход с ведущей вверх лестницей.
— Мы прошли главный корпус насквозь, — объяснила она. — Обходить его кругом было бы дольше. Сейчас идём в деканат ведьминского факультета. Там тебя зарегистрируют, объяснят, что к чему, а потом отправимся устраивать тебя в общагу.
Как выяснилось, местный деканат работал круглосуточно, и сейчас здесь было много народу. Как во всех деканатах обычных вузов — в основном молодые девчонки. Кто-то просматривал журналы, кто-то проверял экзаменационные ведомости, кто-то заполнял студенческие билеты. Все без исключения были в чёрных платьях и босыми. Значит, ведьмы. Или кандидатки в ведьмы типа меня.
— Новенькая? — подняла на меня глаза симпатичная брюнетка с гривой роскошных волос.
— Новенькая, — ответила за меня Емельянова. — Из новоприбывших. По ней должно было прийти оповещение с таможни.
— Фамилия? — брюнетка окинула меня цепким взглядом.
— Краснова, — снова ответила за меня Галя. — Татьяна Краснова.
— Сейчас посмотрим, — сотрудница деканата заглянула в монитор и пощёлкала компьютерной мышкой. — Да, есть такая!
Она нажала кнопку на компьютерной клавиатуре и, оттолкнувшись от стола, в кресле на колёсиках откатилась к принтеру. Вытащив из него распечатанный лист, вернулась к ресепшену.
— Так, Краснова, — повторила она мою фамилию.
Брюнетка вынула из нижнего ящика стола пустую папку со скоросшивателем, подшила к ней мою анкету и удивительно красивым почерком написала на обложке мою фамилию, имя и отчество.
— Всё, можете идти к госпоже Дорф, — сказала она и мотнула головой в сторону двери в другое помещение.
На двери красовалась табличка с надписью «Милен Дорф, завуч».
Мы с Емельяновой сделали несколько шагов к двери завуча, и я остановила Галю за руку.
— Объясни, что происходит, — прошептала я ведьме. — Что за тётка эта Милен Дорф?
— Завуч курсов, — с недоумением посмотрела на меня Галя.
— Это я понимаю! — зашипела я. — Не идиотка, читать умею! Что она из себя представляет, и к чему мне готовиться?
— Очень мрачная тётя, если ты это имеешь в виду, — злобно улыбнулась Емельянова. — Фактически руководит курсами, работает здесь лет сто.
— Как у неё с головой? — поинтересовалась я, опасаясь, что такая древняя старуха может быть не в себе.
— С головой у неё лучше, чем у нас с тобой, — заверила меня Галя. — По-моему, чем дольше она живёт, тем лучше и больше она помнит.
— Это ясно, — кивнула я, — с годами событий становится больше, и она их запоминает.
— Вот именно, — не оценила моего юмора Емельянова. — Помимо феноменальной памяти, Милен Дорф очень подозрительна. Особенно настороженно относится к молодым девчонкам.
— Понятно! — протянула я. — Старые, как всегда, завидуют молодым из-за их здоровья и красоты.
— Когда-то она была первой красавицей королевства, — ответила ведьма, — Сейчас в это трудно поверить, но в этом убеждает висящий в её кабинете портрет. А вот насчёт здоровья она просто железяка. Ты не смотри, что Милен Дорф в инвалидном кресле. Мне кажется, что если бы можно было измерить силу здоровья, то госпожа Дорф легко уложила бы любого на обе лопатки.
— Тогда почему она в каталке? — недоумевала я.
— Точно сказать не могу, — пожала плечами Емельянова. — Я что-то слышала о том, что в одной из командировок в наш мир она вступила в схватку с силами добра и получила увечье.
— Это так на неё подействовал зубчик чеснока, который применяется для борьбы с нечистью? — усмехнулась я.
— Зря смеёшься! — ничуть не улыбнувшись, ответила Галя. — Среди бытующих в народе представлений о способах борьбы с нами существует много глупых мер. Например, к ним относится зубчик чеснока.
— И что, правда не помогает? — удивилась я.
Первый раз за всё время нахождения в Брекдорне я узнаю что-то полезное для борьбы с нечистой силой.
— Конечно, нет! — тихо засмеялась Емельянова. — Это всё равно, что прикладывать к больному месту какой-нибудь капустный лист. Дело было в другом.
Я навострила уши: может быть, сейчас узнаю универсальное средство борьбы с чёрной магией, и это поможет мне в скором времени вырваться из королевства.
— Серебряная пуля! — шёпотом проговорила ведьма и оглянулась на сотрудниц деканата.
Девчонки в чёрных платьях были заняты каждая своим делом и не обращали на нас никакого внимания.
— Серебряная пуля? — разочарованно протянула я. — Разве серебро так опасно для ведьмы или для призрака?
— Против призрака любая пуля, даже серебряная, бессильна, — объяснила Емельянова. — Призраки же бесплотны. А вот оборотням и ведьмам пули могут быть опасны. И серебро тут совсем ни при чём.
Я вопросительно посмотрела на Галю. Она вздохнула и покачала головой, удивляясь моей непонятливости.
— Дело не в серебре, — устало пояснила она. — Ключевое слово — пуля!
Видя мою тупость в этом вопросе, она снова вздохнула.
— Призрак бесплотен, понимаешь? В него стреляй — не стреляй, — всё равно толку не будет, — сказала Емельянова. — А если речь идёт о плоти, то плоть можно повредить, и повредить смертельно. Поняла?
— Примерно, — ответила я, неопределённо покачав головой.
— Ни хрена ты не поняла! — воскликнула ведьма довольно громко, и две деканатовские девчонки на нас оглянулись. — Вот если тебе в сердце вогнать осиновый кол, ты умрёшь? — уже тише поинтересовалась Галя.
— Разумеется! — кивнула я и почувствовала, как от этой картины по коже побежали мурашки.
— Что тебя убьёт — кол или то, что он сделан из осины?
— Кол, конечно! — произнесла я, уже жалея, что подняла эту тему.
— И с пулей так же, — проговорила Емельянова. — В госпожу Милен Дорф выстрелили серебряной пулей и попали в какой-то нерв в позвоночнике. Ноги у неё отнялись. Каким-то образом Дорф ушла от преследователей, но на всю жизнь оказалась прикована к инвалидному креслу.
— Теперь понятно! — снова кивнула я.
— Значит, так, — инструктировала меня Галя. — Заходим в кабинет, делаем реверанс госпоже Дорф и стоим, опустив глаза в пол.
— Почему? — спросила я.
Наверное, с точки зрения любой ведьмы мой вопрос показался бы глупым, но я в самом деле не понимала, почему взгляд глаза в глаза настолько нежелателен и, наверное, даже опасен.
— Потому что прямой взгляд Милен Дорф расценивает как дерзость, — объяснила Емельянова. — С нашей стороны должна быть покорность и только покорность. Даже намёк на недовольство и тем более на бунт госпожа Дорф подавляет в корне. Поэтому давай без фокусов, рисковать не стоит.
— Разве до меня никто не рисковал? — осторожно поинтересовалась я.
— Были такие, — посмотрела мне в глаза ведьма. — Но их последующая судьба была незавидна.
— Что с ними сделали? — сжалась я от страха.
— Тебе лучше не знать, — мило осклабилась Емельянова. — Тем более не стоит это испытывать на себе.
Я поджала губы: вот попала! Как же отсюда выбираться?
— До прохождения обряда посвящения себя на верность Её Величеству человек ещё может как-то воспротивиться воле его начальников и наставников, но после обряда это невозможно, — ответила Галя. — Важное условие обряда — чтобы человек сам захотел в нём участвовать добровольно.
— Зачем нужна добровольность, если после посвящения он полностью порабощён чужой воле? — всё ещё не могла понять я.
— За тем, что, подчиняясь, он, тем не менее, будет помнить о том, что сделал это добровольно, — пояснила ведьма. — Если же его принудят к этому насильно, то в его памяти останется мысль о возможном сопротивлении.
— Ты же говорила, что обряд посвящения себя воле королевы — это стальной обруч и всё такое, — засомневалась я.
— Нет ничего абсолютного, — мягко улыбнулась Емельянова. — А Её Величеству и всему королевству нужны какие-то гарантии, что возложенные на ведьму обязанности она будет выполнять как положено, а не искать возможности от них отлынить и тем более протестовать.
— Но ты говорила, что за протест могут убить, — напомнила я.
— Могут, — так же ласково согласилась Галя. — Но зачем до этого доводить, если попытку можно пресечь в самом корне?
Я промолчала. Несколько вопросов у меня осталось, но в целом картина ясна.
— Готова? — спросила меня Емельянова.
Я кивнула. Галя открыла дверь в кабинет и пропустила меня вперёд.
Помещение напоминало небольшую комнату в каком-то средневековом замке: выложенные из грубо обработанного серого камня стены, два узких стрельчатых окна, высокий потолок. На стенах большие гобелены со сценами охоты. Хотя почему напоминало? Оно и находилось в средневековом замке.
Пол кабинета устилал ковёр с большим ворсом. Мои босые ноги буквально тонули в его ласковых объятиях и чувствовали исходившее снизу тепло. В их средневековом замке ещё и полы с электроподогревом! Не зря Емельянова меня предупреждала, что в Айнидисе, столице королевства, всё оборудовано по последнему слову техники!
Посреди кабинета за большим столом, уставленным старинного вида письменными принадлежностями и стопками древних папок с замусоленными завязками, спиной к окну сидела завуч ведьминских курсов госпожа Милен Дорф. Здесь же на столе стоял самый современный плоский компьютерный монитор. На стене возле окна тихо урчал кондиционер.
Я прямо-таки загляделась на эту колоритную старуху: неизменное для ведьм чёрное платье, из-под которого под столом были видны босые ступни. На голове чёрный капор пушкинских времён, шёлковые завязки которого под подбородком госпожи Дорф свисали живописным бантом.
За спиной старухи возвышалась спинка очень даже современного инвалидного кресла, на правом подлокотнике я разглядела рычажок для управления им. Ничего себе средневековье!
Желтоватое лицо Дорф имело гладкую кожу почти без морщин. Несмотря на это, оно не казалось молодым, а напоминало восковую маску. Не хотела бы я в её возрасте иметь такую отталкивающую внешность. Лучше нормальные морщины, чем такой вид!
Кабинет завуча освещали настенные бра с характерным для современных энергосберегающих ламп жёлтым свечением. Отблески жёлтого света падали на висевшие возле огромного книжного шкафа два портрета молодой женщины с прекрасными чертами лица, пышными волосами и устремлённым на зрителя настороженным и, я бы даже сказала, суровым взглядом.
Оба портрета были написаны рукой умелого художника. На первом женщина сидела в широком кресле, заложив ногу на ногу и положив руки на оббитые бордовой парчой подлокотники. На втором она стояла возле раскрытого окна, из которого открывался великолепный вид на чудесную лужайку, нарисованную в пастельных тонах.
На обоих портретах женщина была одета в длинные платья тёмно-синего и тёмно-зелёного цветов с большими декольте, открывавшими часть груди, которой могла бы гордиться любая мадам.
Ничего себе, подумала я! Если такая красавица с годами превратилась в отталкивающую старуху, то во что же лет через шестьдесят превращусь я?
Емельянова сзади дёрнула меня за платье. Я обернулась. Галя глазами показала вниз. Ну конечно! Я забыла, что, войдя в кабинет, мы делаем реверанс. Я присела перед госпожой Дорф как можно ниже и опустила глаза долу.
— Подойдите! — неожиданно приятным и певучим голосом проговорила Милен Дорф.
Мы с Галей сделали несколько шагов к её столу.
— Краснова, говоришь? — Дорф прищурилась, глядя на экран монитора. — Татьяна Андреевна. Так, год рождения, менеджер по подбору персонала. Неплохо, неплохо! Значит, с людьми ладить умеешь?
— Умею, — нерешительно подтвердила я, не зная, радоваться мне своему умению или, наоборот, грустить.
— Это хорошо, — сделала вывод завуч. — Немина, это ты её привела? — спросила ведьма, продолжая смотреть на экран.
— Я, ваша светлость, — делая реверанс, отозвалась Емельянова.
— Она сама захотела к нам, или обстоятельства заставили?
— Скорее обстоятельства, ваша светлость! — ответила Галя.
Какое счастье, что Емельянова не пустилась в подробный рассказ о своих предупреждениях и о моём упрямстве! Всё-таки репутацию мы себе создаём с самой первой встречи с начальником и коллегами. Коллег я пока не видела, но начальница сейчас сидела передо мной.
— Как ты относишься к магии, детка? — поинтересовалась Милен Дорф.
Я быстро подняла глаза и тут же опустила. Старуха смотрела на меня пронизывающим взглядом. Значит, вопрос обращён ко мне. Интересно, она Емельяновой тоже его задавала, когда Галя впервые оказалась на этом ковре перед своим начальством?
— Никогда ею не интересовалась, ваша светлость, — честно призналась я. — Времени не было. Дела, работа, то да сё.
— Понятно, — сказала ведьма певучим голосом. — Надеюсь, Немина тебе в общих чертах объяснила, куда и зачем ты попала.
— Да, ваша светлость, — кротко подтвердила я, сосредоточенно изучая рисунок на ковре. — Думаю, что на курсах я узнаю много нового и интересного и кое-чему научусь.
Я не кривила душой. Я никогда не относилась серьёзно ни к гороскопам, ни к картам таро, ни к разного рода гаданиям и заклинаниям, потому что считала всё это плодом больного воображения и воспалённой фантазии. Я знала, что многие всему этому верят и погружаются в эти сферы очень глубоко.
Я искренне считала всё это глупостью. Но теперь, когда я каким-то образом перенеслась сюда из домика на детской площадке, поговорила с настоящими гномами и своими глазами видела исчезновение моей сумки и босоножек, таинственное появление на мне чёрного ведьминского платья вместо моего плаща, превращение обычного зонтика в волшебную палку, во мне пробудился настоящий исследовательский интерес.
— Правильно думаешь, — одобрила мои слова старуха. — Ты попала в наши базы под именем Красновой Татьяны Андреевны, но с этой минуты у тебя будет другое имя. Отныне и навсегда ты будешь именоваться Рамболой.
Своё прежнее имя оставь для своего мира, в который ты, надеюсь, вернёшься уже нашим подготовленным сотрудником. Твоя подружка Немина к своему новому имени привыкла быстро. Не так ли, Немина?
— Именно так, ваша светлость! — присев в реверансе, быстро согласилась Емельянова.
— Тебе всё понятно? — спросила Милен Дорф.
— Почему ты не в ритуальном зале? — спросила я. — Ты же настоящая ведьма, а сейчас полнолуние.
— Сначала надо тебя пристроить, потом всё остальное, — ответила Галя. — Полнолуние происходит каждый месяц, и по этому случаю каждый раз в главном ритуальном зале проводится торжественное мероприятие. Поначалу было интересно, но потом как-то приелось. А сейчас есть уважительная причина увильнуть от этого дела.
— Тебе надоела магия? — удивилась я.
— Магия не надоела, — произнесла ведьма. — Надоела шелуха и пустые разговоры вокруг неё. Дело надо делать, а не штаны просиживать на ненужных мероприятиях. В полнолуние много кто вылезает на свет. Вот с этими товарищами и надо наводить контакты, планировать совместные проекты, координировать действия, а не колебать воздух никому не нужными заявлениями.
— Королева в этих мероприятиях участвует? — поинтересовалась я.
— Редко, — поморщилась Емельянова. — Амтинда — человек действия. Как королева она должна участвовать в протокольных процедурах, но как умная женщина она понимает, что традиции Академии сохранять надо, и в то же время не хочет тратить время на бесполезные заседания. Поэтому появляется на них редко, в особо торжественных случаях.
Ведьма толкнула очередную дверь, и перед нами предстал узкий проход с ведущей вверх лестницей.
— Мы прошли главный корпус насквозь, — объяснила она. — Обходить его кругом было бы дольше. Сейчас идём в деканат ведьминского факультета. Там тебя зарегистрируют, объяснят, что к чему, а потом отправимся устраивать тебя в общагу.
Как выяснилось, местный деканат работал круглосуточно, и сейчас здесь было много народу. Как во всех деканатах обычных вузов — в основном молодые девчонки. Кто-то просматривал журналы, кто-то проверял экзаменационные ведомости, кто-то заполнял студенческие билеты. Все без исключения были в чёрных платьях и босыми. Значит, ведьмы. Или кандидатки в ведьмы типа меня.
— Новенькая? — подняла на меня глаза симпатичная брюнетка с гривой роскошных волос.
— Новенькая, — ответила за меня Емельянова. — Из новоприбывших. По ней должно было прийти оповещение с таможни.
— Фамилия? — брюнетка окинула меня цепким взглядом.
— Краснова, — снова ответила за меня Галя. — Татьяна Краснова.
— Сейчас посмотрим, — сотрудница деканата заглянула в монитор и пощёлкала компьютерной мышкой. — Да, есть такая!
Она нажала кнопку на компьютерной клавиатуре и, оттолкнувшись от стола, в кресле на колёсиках откатилась к принтеру. Вытащив из него распечатанный лист, вернулась к ресепшену.
— Так, Краснова, — повторила она мою фамилию.
Брюнетка вынула из нижнего ящика стола пустую папку со скоросшивателем, подшила к ней мою анкету и удивительно красивым почерком написала на обложке мою фамилию, имя и отчество.
— Всё, можете идти к госпоже Дорф, — сказала она и мотнула головой в сторону двери в другое помещение.
На двери красовалась табличка с надписью «Милен Дорф, завуч».
Мы с Емельяновой сделали несколько шагов к двери завуча, и я остановила Галю за руку.
— Объясни, что происходит, — прошептала я ведьме. — Что за тётка эта Милен Дорф?
— Завуч курсов, — с недоумением посмотрела на меня Галя.
— Это я понимаю! — зашипела я. — Не идиотка, читать умею! Что она из себя представляет, и к чему мне готовиться?
— Очень мрачная тётя, если ты это имеешь в виду, — злобно улыбнулась Емельянова. — Фактически руководит курсами, работает здесь лет сто.
— Как у неё с головой? — поинтересовалась я, опасаясь, что такая древняя старуха может быть не в себе.
— С головой у неё лучше, чем у нас с тобой, — заверила меня Галя. — По-моему, чем дольше она живёт, тем лучше и больше она помнит.
— Это ясно, — кивнула я, — с годами событий становится больше, и она их запоминает.
— Вот именно, — не оценила моего юмора Емельянова. — Помимо феноменальной памяти, Милен Дорф очень подозрительна. Особенно настороженно относится к молодым девчонкам.
— Понятно! — протянула я. — Старые, как всегда, завидуют молодым из-за их здоровья и красоты.
— Когда-то она была первой красавицей королевства, — ответила ведьма, — Сейчас в это трудно поверить, но в этом убеждает висящий в её кабинете портрет. А вот насчёт здоровья она просто железяка. Ты не смотри, что Милен Дорф в инвалидном кресле. Мне кажется, что если бы можно было измерить силу здоровья, то госпожа Дорф легко уложила бы любого на обе лопатки.
— Тогда почему она в каталке? — недоумевала я.
— Точно сказать не могу, — пожала плечами Емельянова. — Я что-то слышала о том, что в одной из командировок в наш мир она вступила в схватку с силами добра и получила увечье.
— Это так на неё подействовал зубчик чеснока, который применяется для борьбы с нечистью? — усмехнулась я.
— Зря смеёшься! — ничуть не улыбнувшись, ответила Галя. — Среди бытующих в народе представлений о способах борьбы с нами существует много глупых мер. Например, к ним относится зубчик чеснока.
— И что, правда не помогает? — удивилась я.
Первый раз за всё время нахождения в Брекдорне я узнаю что-то полезное для борьбы с нечистой силой.
— Конечно, нет! — тихо засмеялась Емельянова. — Это всё равно, что прикладывать к больному месту какой-нибудь капустный лист. Дело было в другом.
Я навострила уши: может быть, сейчас узнаю универсальное средство борьбы с чёрной магией, и это поможет мне в скором времени вырваться из королевства.
— Серебряная пуля! — шёпотом проговорила ведьма и оглянулась на сотрудниц деканата.
Девчонки в чёрных платьях были заняты каждая своим делом и не обращали на нас никакого внимания.
— Серебряная пуля? — разочарованно протянула я. — Разве серебро так опасно для ведьмы или для призрака?
— Против призрака любая пуля, даже серебряная, бессильна, — объяснила Емельянова. — Призраки же бесплотны. А вот оборотням и ведьмам пули могут быть опасны. И серебро тут совсем ни при чём.
Я вопросительно посмотрела на Галю. Она вздохнула и покачала головой, удивляясь моей непонятливости.
— Дело не в серебре, — устало пояснила она. — Ключевое слово — пуля!
Видя мою тупость в этом вопросе, она снова вздохнула.
— Призрак бесплотен, понимаешь? В него стреляй — не стреляй, — всё равно толку не будет, — сказала Емельянова. — А если речь идёт о плоти, то плоть можно повредить, и повредить смертельно. Поняла?
— Примерно, — ответила я, неопределённо покачав головой.
— Ни хрена ты не поняла! — воскликнула ведьма довольно громко, и две деканатовские девчонки на нас оглянулись. — Вот если тебе в сердце вогнать осиновый кол, ты умрёшь? — уже тише поинтересовалась Галя.
— Разумеется! — кивнула я и почувствовала, как от этой картины по коже побежали мурашки.
— Что тебя убьёт — кол или то, что он сделан из осины?
— Кол, конечно! — произнесла я, уже жалея, что подняла эту тему.
— И с пулей так же, — проговорила Емельянова. — В госпожу Милен Дорф выстрелили серебряной пулей и попали в какой-то нерв в позвоночнике. Ноги у неё отнялись. Каким-то образом Дорф ушла от преследователей, но на всю жизнь оказалась прикована к инвалидному креслу.
— Теперь понятно! — снова кивнула я.
— Значит, так, — инструктировала меня Галя. — Заходим в кабинет, делаем реверанс госпоже Дорф и стоим, опустив глаза в пол.
— Почему? — спросила я.
Наверное, с точки зрения любой ведьмы мой вопрос показался бы глупым, но я в самом деле не понимала, почему взгляд глаза в глаза настолько нежелателен и, наверное, даже опасен.
— Потому что прямой взгляд Милен Дорф расценивает как дерзость, — объяснила Емельянова. — С нашей стороны должна быть покорность и только покорность. Даже намёк на недовольство и тем более на бунт госпожа Дорф подавляет в корне. Поэтому давай без фокусов, рисковать не стоит.
— Разве до меня никто не рисковал? — осторожно поинтересовалась я.
— Были такие, — посмотрела мне в глаза ведьма. — Но их последующая судьба была незавидна.
— Что с ними сделали? — сжалась я от страха.
— Тебе лучше не знать, — мило осклабилась Емельянова. — Тем более не стоит это испытывать на себе.
Я поджала губы: вот попала! Как же отсюда выбираться?
— До прохождения обряда посвящения себя на верность Её Величеству человек ещё может как-то воспротивиться воле его начальников и наставников, но после обряда это невозможно, — ответила Галя. — Важное условие обряда — чтобы человек сам захотел в нём участвовать добровольно.
— Зачем нужна добровольность, если после посвящения он полностью порабощён чужой воле? — всё ещё не могла понять я.
— За тем, что, подчиняясь, он, тем не менее, будет помнить о том, что сделал это добровольно, — пояснила ведьма. — Если же его принудят к этому насильно, то в его памяти останется мысль о возможном сопротивлении.
— Ты же говорила, что обряд посвящения себя воле королевы — это стальной обруч и всё такое, — засомневалась я.
— Нет ничего абсолютного, — мягко улыбнулась Емельянова. — А Её Величеству и всему королевству нужны какие-то гарантии, что возложенные на ведьму обязанности она будет выполнять как положено, а не искать возможности от них отлынить и тем более протестовать.
— Но ты говорила, что за протест могут убить, — напомнила я.
— Могут, — так же ласково согласилась Галя. — Но зачем до этого доводить, если попытку можно пресечь в самом корне?
Я промолчала. Несколько вопросов у меня осталось, но в целом картина ясна.
— Готова? — спросила меня Емельянова.
Я кивнула. Галя открыла дверь в кабинет и пропустила меня вперёд.
Помещение напоминало небольшую комнату в каком-то средневековом замке: выложенные из грубо обработанного серого камня стены, два узких стрельчатых окна, высокий потолок. На стенах большие гобелены со сценами охоты. Хотя почему напоминало? Оно и находилось в средневековом замке.
Пол кабинета устилал ковёр с большим ворсом. Мои босые ноги буквально тонули в его ласковых объятиях и чувствовали исходившее снизу тепло. В их средневековом замке ещё и полы с электроподогревом! Не зря Емельянова меня предупреждала, что в Айнидисе, столице королевства, всё оборудовано по последнему слову техники!
Посреди кабинета за большим столом, уставленным старинного вида письменными принадлежностями и стопками древних папок с замусоленными завязками, спиной к окну сидела завуч ведьминских курсов госпожа Милен Дорф. Здесь же на столе стоял самый современный плоский компьютерный монитор. На стене возле окна тихо урчал кондиционер.
Я прямо-таки загляделась на эту колоритную старуху: неизменное для ведьм чёрное платье, из-под которого под столом были видны босые ступни. На голове чёрный капор пушкинских времён, шёлковые завязки которого под подбородком госпожи Дорф свисали живописным бантом.
За спиной старухи возвышалась спинка очень даже современного инвалидного кресла, на правом подлокотнике я разглядела рычажок для управления им. Ничего себе средневековье!
Желтоватое лицо Дорф имело гладкую кожу почти без морщин. Несмотря на это, оно не казалось молодым, а напоминало восковую маску. Не хотела бы я в её возрасте иметь такую отталкивающую внешность. Лучше нормальные морщины, чем такой вид!
Кабинет завуча освещали настенные бра с характерным для современных энергосберегающих ламп жёлтым свечением. Отблески жёлтого света падали на висевшие возле огромного книжного шкафа два портрета молодой женщины с прекрасными чертами лица, пышными волосами и устремлённым на зрителя настороженным и, я бы даже сказала, суровым взглядом.
Оба портрета были написаны рукой умелого художника. На первом женщина сидела в широком кресле, заложив ногу на ногу и положив руки на оббитые бордовой парчой подлокотники. На втором она стояла возле раскрытого окна, из которого открывался великолепный вид на чудесную лужайку, нарисованную в пастельных тонах.
На обоих портретах женщина была одета в длинные платья тёмно-синего и тёмно-зелёного цветов с большими декольте, открывавшими часть груди, которой могла бы гордиться любая мадам.
Ничего себе, подумала я! Если такая красавица с годами превратилась в отталкивающую старуху, то во что же лет через шестьдесят превращусь я?
Емельянова сзади дёрнула меня за платье. Я обернулась. Галя глазами показала вниз. Ну конечно! Я забыла, что, войдя в кабинет, мы делаем реверанс. Я присела перед госпожой Дорф как можно ниже и опустила глаза долу.
— Подойдите! — неожиданно приятным и певучим голосом проговорила Милен Дорф.
Мы с Галей сделали несколько шагов к её столу.
— Краснова, говоришь? — Дорф прищурилась, глядя на экран монитора. — Татьяна Андреевна. Так, год рождения, менеджер по подбору персонала. Неплохо, неплохо! Значит, с людьми ладить умеешь?
— Умею, — нерешительно подтвердила я, не зная, радоваться мне своему умению или, наоборот, грустить.
— Это хорошо, — сделала вывод завуч. — Немина, это ты её привела? — спросила ведьма, продолжая смотреть на экран.
— Я, ваша светлость, — делая реверанс, отозвалась Емельянова.
— Она сама захотела к нам, или обстоятельства заставили?
— Скорее обстоятельства, ваша светлость! — ответила Галя.
Какое счастье, что Емельянова не пустилась в подробный рассказ о своих предупреждениях и о моём упрямстве! Всё-таки репутацию мы себе создаём с самой первой встречи с начальником и коллегами. Коллег я пока не видела, но начальница сейчас сидела передо мной.
— Как ты относишься к магии, детка? — поинтересовалась Милен Дорф.
Я быстро подняла глаза и тут же опустила. Старуха смотрела на меня пронизывающим взглядом. Значит, вопрос обращён ко мне. Интересно, она Емельяновой тоже его задавала, когда Галя впервые оказалась на этом ковре перед своим начальством?
— Никогда ею не интересовалась, ваша светлость, — честно призналась я. — Времени не было. Дела, работа, то да сё.
— Понятно, — сказала ведьма певучим голосом. — Надеюсь, Немина тебе в общих чертах объяснила, куда и зачем ты попала.
— Да, ваша светлость, — кротко подтвердила я, сосредоточенно изучая рисунок на ковре. — Думаю, что на курсах я узнаю много нового и интересного и кое-чему научусь.
Я не кривила душой. Я никогда не относилась серьёзно ни к гороскопам, ни к картам таро, ни к разного рода гаданиям и заклинаниям, потому что считала всё это плодом больного воображения и воспалённой фантазии. Я знала, что многие всему этому верят и погружаются в эти сферы очень глубоко.
Я искренне считала всё это глупостью. Но теперь, когда я каким-то образом перенеслась сюда из домика на детской площадке, поговорила с настоящими гномами и своими глазами видела исчезновение моей сумки и босоножек, таинственное появление на мне чёрного ведьминского платья вместо моего плаща, превращение обычного зонтика в волшебную палку, во мне пробудился настоящий исследовательский интерес.
— Правильно думаешь, — одобрила мои слова старуха. — Ты попала в наши базы под именем Красновой Татьяны Андреевны, но с этой минуты у тебя будет другое имя. Отныне и навсегда ты будешь именоваться Рамболой.
Своё прежнее имя оставь для своего мира, в который ты, надеюсь, вернёшься уже нашим подготовленным сотрудником. Твоя подружка Немина к своему новому имени привыкла быстро. Не так ли, Немина?
— Именно так, ваша светлость! — присев в реверансе, быстро согласилась Емельянова.
— Тебе всё понятно? — спросила Милен Дорф.
