– Да времени свободного не так много, – произнёс в ответ Орисс, отпивая сидр. – То туда надо топать, то сюда.
– Занимаешься всё тем же, я смотрю? – поинтересовалась Танина, задержав взгляд на застёжке плаща.
– А чем мне ещё заниматься? – пожал плечами наёмник. – Я умею делать свою работу и получаю за это хорошие деньги. Не хочется что-то менять.
– Мог бы стать вольным наёмником.
– Ну, уж нет. Мой связной постоянно о них говорит так, будто прикончить хочет, и я не хочу оказаться на их месте.
Танина угрюмо поджала губы. Она была одной из тех немногих, кто не относился к наёмникам ни плохо, ни хорошо. Но Ориссу было всё равно, что думают другие – денег у него всегда было в достатке, а большего ему было не надо. Риск всегда достойно оплачивался, пусть кто-то и считает подобный вид деятельности низким.
– Скажи-ка, а что это за девчушка там выступает? – спросил Орисс, чтобы отвести тему беседы от своей работы.
– Это Эрил Сладкоголосая, – ответила Танина. – Не так давно появилась здесь.
– И откуда же она взялась? – продолжал расспрашивать Орисс, повернувшись в сторону барда.
– Не знаю, – пожала плечами Танина. – Она никому об этом не рассказывает. Вроде бы её история города интересует, вот она и перебралась сюда.
– Ну, да. Барды постоянно подобной чушью занимаются. Ей хоть платят здесь?
– Ага. Она много песен знает – неплохо зарабатывает за вечер. Только она не бард.
Орисс озадаченно посмотрел на собеседницу.
– Это как? – спросил он, отхлебнув ещё сидра. – По твоим словам она является именно бардом.
– А вот и нет, – улыбнулась в ответ Танина. – Она – филида.
– А-а-а-а, филида, ну конечно же, – протянул наёмник. – А я-то дурак перепутал.
– Ты ведь ничего не знаешь о филидах?
– Не имею ни малейшего понятия.
Танина усмехнулась, но их разговор прервал какой-то мужчина, попросив выпить. Пока она отвлекалась, Орисс вновь посмотрел в сторону Эрил Сладкоголосой. Ему всё больше хотелось разглядеть её вблизи. С такого расстояния наёмник мог лишь предполагать, что она была хороша собой, потому что барды часто имели приятную внешность.
«Она не бард, а филида», – прозвучал у него в голове голос Танины. Орисс отмахнулся от этой мысли, ведь как розу не назвать, она всё равно будет пахнуть розой. Эта самодельная поговорка отца Орисса сама собой возникла в голове. Едва заметно сглотнув маленький комок, наёмник сделал ещё глоток. Мысли о родителях всегда заставляли его грустить. После этого всегда хотелось позвать каких-нибудь знакомых и напиться до потери памяти.
– Так вот, насчёт филид этих, – сказала Танина, вернувшись к наёмнику. – Они, кажется, ценятся выше, чем барды. Вроде бы, у богатых людей наличие филида очень уважается. Сама Эрил как-то очень непонятно это объясняла. Что-то там про стихи, про рифму, про содержание. Я так толком ничего и не поняла, кроме того, что она смотрит на бардов сверху вниз.
– Понятно всё с ней, – протянул Орисс, пожирая глазами Эрил, повернувшуюся к нему спиной.
Танина закатила глаза и удалилась на кухню, чтобы о чём-то сказать поварихе. Орисс тем временем гадал, сколько лет Эрил, потому что выглядит она наверняка моложе, чем есть на самом деле. Остановившись на семнадцати-восемнадцати, наёмник попробовал вспомнить, слышал ли он о филидах хоть что-нибудь и быстро осознал, что не знает о них ровным счётом ничего.
– Слушай, – произнёс Орисс, когда Танина вернулась. – А ты давно что-нибудь про кентавров слышала?
– Кентавров? – переспросила Танина. – Да вообще ничего не слышала в последнее время. А что? Что-то случилось?
– Да так, – Орисс не хотел посвящать её в свою работу. Она и так интересовалась этим при каждой встрече, а выслушивать новые вопросы ему сейчас не хотелось.
– Ну, ты уж говори, раз начал, – настаивала Танина.
«Она ведь не отстанет», – пронеслось в голове Орисса, после чего он сказал:
– Просто, когда искал вещицу заказчика, набрёл на четверых мертвецов, а рядом следы копыт неподкованных.
Наёмник видел, что Танина была напугана. Орисс поспешил её успокоить, потому что нельзя было сеять панику без причины. Возможно, он сам зря придал этому столь большое значение. Кентавры никогда никого не пугали, кроме лесорубов, которые продолжали валить деревья на свой страх и риск, несмотря на запрет. Полуконей не воспринимали как угрозу, но уважали их просьбы. Именно поэтому о случаях нападений кентавров не было слышно. В Многолюдном лесу была сосредоточена большая часть полуконей центральной части Лоринара, но сколько всего их там живёт, наёмник не представлял.
Мысли о полуконях прервались из-за того, что Орисс заметил, как Эрил Сладкоголосая идёт в направлении барной стойки. «Сорока» немного приосанился и сел так, чтобы бицепс руки, которой он облокачивался на стол, был виден из-под кожаной брони. Глаза не обманывали наёмника – Эрил была чудо как хороша собой. Длинные, чёрные волосы опускались чуть ниже плеч. Гладкое личико покрылось едва заметной испариной. Видимо, она очень старалась, когда пела. Ярко-зелёные глаза, казалось, светились. Длинное бледно-жёлтое платье скрывало ноги почти целиком, оставляя лишь чёрные башмачки. Эрил шла, держа осанку. Ей могли бы позавидовать некоторые леди, которым приходилось выпрямлять спину только с помощью корсетов. Небольшая грудь неторопливо вздымалась, ловя каждый глоток воздуха.
– Дай воды, пожалуйста, – даже вне своих песен голос Эрил был шикарен – своё прозвище она полностью оправдывала.
– Моё почтение, – произнёс Орисс, улыбаясь девушке. – Эрил Сладкоголосая, значит?
– Она самая, – чуть улыбнулась в ответ Эрил, беря в руку кружку с водой.
– Слышал о тебе, – многозначительно сказал наёмник.
– Неужели «сороки» интересуются музыкой? – вскинула брови девушка.
– Только лучшие из лучших, – заигрывающим тоном ответил Орисс.
«Обязательно ведь было назвать меня “сорокой”», – едва заметно усмехнувшись, подумал Орисс, допивая, наконец, свой сидр.
Многие почему-то думали, что птичье прозвище оскорбляет наёмников, однако никто из знакомых Орисса, как и он сам, не видел ничего плохого в этой кличке. Наёмников так называли из-за их тяги к золоту, что было чистой правдой. Эта тяга и символ сороки – единственное, что объединяло всех членов этой организации, будь он хоть орком, хоть полукровкой, хоть варау. Все они были едины только по символу в виде этой птицы. Кто-то, как Орисс, делал застёжки на плащах, кто-то не стеснялся изображать сороку на щите или нагруднике, кто-то делал на своём теле татуировки или клейма в виде той же птицы. Те, кто хотели особенно сильно выделиться, приручали дикую сороку и учили её говорить. Орисс лично видел говорящую сороку у одного своего знакомого, пусть сказать она могла немногое. Гораздо лучше произносят слова во?роны или южные птицы, вроде попугаев, которые встречаются в Рунэле. Голосу сорока подражала хорошо, но вот чётко произнести хотя бы одно слово у неё не получилось. Разве что слово «ага» птица говорила без запинок.
– И что же эти «избранные» слышали обо мне? – всё так же улыбаясь, спросила Эрил.
– Хотя бы то, что тебе интересна история этого города, – не меняя тона, продолжал Орисс.
– Исчерпывающие сведения, – усмехнулась Эрил, положив пустую кружку на стойку. – И как же зовут тебя, о великий шпион и следопыт, что смог так много обо мне узнать?
– Орисс, – наёмник по привычке назвался только по имени. У наёмников никогда не спрашивали ни кто они, ни кем являлись их родители. Друг друга «сороки» называли по именам, реже по кличкам. Орисс не сразу вспомнил о том, что Эрил наверняка ничего о нём не слышала, раз была родом не отсюда, однако её реакция удивила наёмника.
– Да ты что? – удивилась Эрил. – А я про тебя тоже слышала. О тебе неплохо отзываются.
– Среди тех, кто обо мне говорил, не было полукровки? – внезапно вспомнил Орисс о своём нанимателе.
– Нет, не припомню, – ответила филида после небольшой паузы. – Хотя, кажется, заходил кто-то с желтоватой кожей, но был ли это полукровка, я не знаю.
– Давно?
– Пару часов назад.
Ориссу это не понравилось. Полукровок в Кемендуме было не очень много, и все они хорошо владели магией. Все говорили, что благодаря смешению крови у многих полукровок есть какая-то предрасположенность к колдовству. Орисс часто думал, что жители Латории могли бы захватить весь континент, если бы захотели. Среди людей магов вообще не было, кое-каким волшебством владели орки. Только варау смогли бы оказать полукровкам достойное сопротивление. Волшебники зверолюдов владели своим даром просто мастерски и имели прочную кожу. Но полукровки сидели в своей стране практически безвылазно. Ориссу крупно повезло, что он встретился с представителем этого народа лицом к лицу.
Но почему-то его нанимателя не оказалось на месте, когда наёмник подошёл к дому. Тот полукровка сказал, что он будет у себя в любом случае. Орисса немного обеспокоила эта ситуация. Кроме того, он стал замечать, что кольцо, которое он должен отдать нанимателю, время от времени принималось вибрировать в кармане. Орисс не рисковал доставать его у всех на виду – в городе было достаточно пьяного сброда, который мог бы попытаться присвоить украшение себе, несмотря на присутствие стражников.
– Погоди, твой заказчик – полукровка? – подозрительным тоном спросила Танина.
– Ага, а что?
– В Атфельде живёт только один полукровка. Траундаск Вермунд, вроде бы.
– Имена у них, конечно, красивые, – «И сложные, будь они прокляты», – но ты могла бы и не называть его. Я всё равно не знаю, как зовут того полукровку.
– Как это, не знаешь?
– В моём деле это вредно. Так что там насчёт него?
– Говорят, он один из лучших магов Латории, – произнося это, Танина существенно понизила голос. Орисс заметил, что Эрил внимательно их слушает.
Однако слова Танины заставили Орисса задуматься. Если этот полукровка (Орисс не запомнил его имя) действительно силён в колдовстве, то становится несколько странным его обращение за помощью к наёмнику. Орисс был уверен, что полукровка и сам смог бы справиться с этой задачей, даже с кентаврами наверняка управился бы. Всё это было как-то непонятно. Задание было не особо трудным, а платил полукровка много. Орисс не хотел браться за это дело – его решению поспособствовала цена.
– Всё это как-то непонятно, – вслух проговорил Орисс.
– А что за дело этот полукровка тебе поручил? – подала голос Эрил. Видимо, речи о магии её очень сильно заинтересовали. Орисс знал, что бардов всегда тянуло на такие песни – в этом филиды наверняка мало чем отличались от них.
– Не сочти за грубость, детка, но это не твоё дело, – вкрадчиво ответил наёмник.
– Я надеюсь, это не поисковое задание? – спросила Танина. – У вас же это…
– Плохая примета, – закончил за неё Орисс. – Получше некоторых знаю.
Он не думал об этом с тех самых пор, как узнал цену, которую предлагал полукровка. Однако сейчас он уже всерьёз размышлял о плохой примете. Орисс не был суеверным, но, по каким-то причинам, именно это правило работало. Когда он обзавёлся достаточным количеством знакомых среди «сорок», то убедился, что все как один говорят об этой примете на полном серьёзе. Она гласила: не берись за поисковую работу. Это было единственным правилом, которому следовали наёмники.
Кроме того, по словам старших «сорок» эта примета имела свойство накапливать свою силу. Это значило, что до определённого момента поисковые дела могли приносить неплохие деньги, но чем дольше наёмнику будет везти, тем страшнее будут последствия. Орисс слышал, что самое большое количество поисковых заданий, которое было выполнено подряд – два. После третьего все умирали. Больше всего Орисса волновало то, что его сегодняшний заказ был третьим по счёту. Награда была слишком заманчива, чтобы от неё отказываться, поэтому, в конце концов, «сорочье» чутьё заставило его дать согласие. У Орисса складывалось вдвойне нехорошее предчувствие насчёт кентавров, когда мысль о примете мелькнула в лесу, но сейчас ему казалось, что полукони на самом деле являлись случайным совпадением.
– Что за примета такая? – спросила Эрил.
«А ты всё никак не уймёшься», – подумал Орисс.
– Считается, что если наёмник согласится найти какой-нибудь предмет, его, в лучшем случае, будут преследовать неудачи, – пояснил «сорока», разглядывая вырез платья у Эрил на груди.
– А в худшем? – казалось, девушка была вовсе не против того, чтобы наёмник раздевал её глазами. Орисс понял, что она надеется выудить из него побольше сведений.
– Он умирает.
Большего Орисс рассказывать не собирался. Он с лихвой рассчитался с филидой за сведения о полукровке. Сославшись на то, что ему пора идти, «сорока» вышел из таверны. Сумерки уже сгустились окончательно. С неба летели мелкие снежинки. Орисс присел на ступеньки крыльца таверны, достал один из ножиков, найденных на трупе, и стал лавировать им между пальцев. Его это всегда успокаивало и помогало найти верное решение той или иной проблемы. Своего нанимателя он так и не нашёл, а трофей, который надлежало отдать полукровке, по-прежнему тяготил карман. У Орисса стало неприятно на душе, едва он вновь вспомнил о примете. Поэтому ему, так или иначе, следует от него избавиться. Не придумав ничего лучше, Орисс встал, сунул нож в карман и отправился к дому нанимателя.
Проникать в чужое жилище было не лучшей затеей – стражники не спустят это ему с рук, если увидят наёмника за этим делом, но Орисс решил рискнуть. Даже если полукровки не окажется на месте, наёмник просто оставит это кольцо где-нибудь у него дома. Опаска того, что примета на сей раз сработает, возобладала над жаждой золота.
Подойдя к нужному дому уже второй раз за день, Орисс остановился, выпуская клубы пара изо рта. Вламываться во входную дверь было бы слишком заметно. Орисс очень надеялся, что у этого дома есть чёрный ход. Он обошёл жилище со всех сторон и, наконец, нашёл дверь в погреб. Недолго думая, наёмник вытащил отмычку из кармана и стал медленно ковыряться ей в замке. Услышав негромкий щелчок, Орисс с удовлетворённым видом убрал отмычку и аккуратно открыл двери – благо петли были хорошо смазаны и ни единого скрипа слышно не было.
Прикрыв за собой двери, Орисс погрузился в полную темноту, однако когда его глаза чуть привыкли, он увидел, что свет откуда-то, всё-таки, проникал. Орисс сомкнул веки и потёр их пальцами. Открыв глаза, наёмник уже гораздо лучше видел очертания предметов и уже не натыкался на них. Этому фокусу его научил один из его друзей-наёмников. Орисс бесшумно прокрался к лестнице, ведущей наверх, умудрившись не заметить полную бочку и едва не уронив её на пол. Орисс поднялся по лестнице и открыл дверь в дом.
На небе, тем временем, взошла одна из лун, ярко освещая окрестности. Её свет проникал в окна, поэтому в самом доме, в отличие от погреба, было светло. Никаких следов жильца Орисс не обнаружил и стал думать, куда бы положить кольцо. Он внезапно осознал, что кольцо вибрирует практически без перерыва, и ему это очень не понравилось. Орисс достал его из кармана. Зеленоватый отблеск был заметен гораздо лучше – ещё чуть-чуть, и это украшение уже можно было использовать вместо факела. Наёмник принялся думать, что же на него так повлияло? Решив не тратить на раздумья драгоценное время, Орисс уже хотел было положить кольцо на стол, как вдруг осознал, что в разных местах кольцо вибрирует по-разному.
– Занимаешься всё тем же, я смотрю? – поинтересовалась Танина, задержав взгляд на застёжке плаща.
– А чем мне ещё заниматься? – пожал плечами наёмник. – Я умею делать свою работу и получаю за это хорошие деньги. Не хочется что-то менять.
– Мог бы стать вольным наёмником.
– Ну, уж нет. Мой связной постоянно о них говорит так, будто прикончить хочет, и я не хочу оказаться на их месте.
Танина угрюмо поджала губы. Она была одной из тех немногих, кто не относился к наёмникам ни плохо, ни хорошо. Но Ориссу было всё равно, что думают другие – денег у него всегда было в достатке, а большего ему было не надо. Риск всегда достойно оплачивался, пусть кто-то и считает подобный вид деятельности низким.
– Скажи-ка, а что это за девчушка там выступает? – спросил Орисс, чтобы отвести тему беседы от своей работы.
– Это Эрил Сладкоголосая, – ответила Танина. – Не так давно появилась здесь.
– И откуда же она взялась? – продолжал расспрашивать Орисс, повернувшись в сторону барда.
– Не знаю, – пожала плечами Танина. – Она никому об этом не рассказывает. Вроде бы её история города интересует, вот она и перебралась сюда.
– Ну, да. Барды постоянно подобной чушью занимаются. Ей хоть платят здесь?
– Ага. Она много песен знает – неплохо зарабатывает за вечер. Только она не бард.
Орисс озадаченно посмотрел на собеседницу.
– Это как? – спросил он, отхлебнув ещё сидра. – По твоим словам она является именно бардом.
– А вот и нет, – улыбнулась в ответ Танина. – Она – филида.
– А-а-а-а, филида, ну конечно же, – протянул наёмник. – А я-то дурак перепутал.
– Ты ведь ничего не знаешь о филидах?
– Не имею ни малейшего понятия.
Танина усмехнулась, но их разговор прервал какой-то мужчина, попросив выпить. Пока она отвлекалась, Орисс вновь посмотрел в сторону Эрил Сладкоголосой. Ему всё больше хотелось разглядеть её вблизи. С такого расстояния наёмник мог лишь предполагать, что она была хороша собой, потому что барды часто имели приятную внешность.
«Она не бард, а филида», – прозвучал у него в голове голос Танины. Орисс отмахнулся от этой мысли, ведь как розу не назвать, она всё равно будет пахнуть розой. Эта самодельная поговорка отца Орисса сама собой возникла в голове. Едва заметно сглотнув маленький комок, наёмник сделал ещё глоток. Мысли о родителях всегда заставляли его грустить. После этого всегда хотелось позвать каких-нибудь знакомых и напиться до потери памяти.
– Так вот, насчёт филид этих, – сказала Танина, вернувшись к наёмнику. – Они, кажется, ценятся выше, чем барды. Вроде бы, у богатых людей наличие филида очень уважается. Сама Эрил как-то очень непонятно это объясняла. Что-то там про стихи, про рифму, про содержание. Я так толком ничего и не поняла, кроме того, что она смотрит на бардов сверху вниз.
– Понятно всё с ней, – протянул Орисс, пожирая глазами Эрил, повернувшуюся к нему спиной.
Танина закатила глаза и удалилась на кухню, чтобы о чём-то сказать поварихе. Орисс тем временем гадал, сколько лет Эрил, потому что выглядит она наверняка моложе, чем есть на самом деле. Остановившись на семнадцати-восемнадцати, наёмник попробовал вспомнить, слышал ли он о филидах хоть что-нибудь и быстро осознал, что не знает о них ровным счётом ничего.
– Слушай, – произнёс Орисс, когда Танина вернулась. – А ты давно что-нибудь про кентавров слышала?
– Кентавров? – переспросила Танина. – Да вообще ничего не слышала в последнее время. А что? Что-то случилось?
– Да так, – Орисс не хотел посвящать её в свою работу. Она и так интересовалась этим при каждой встрече, а выслушивать новые вопросы ему сейчас не хотелось.
– Ну, ты уж говори, раз начал, – настаивала Танина.
«Она ведь не отстанет», – пронеслось в голове Орисса, после чего он сказал:
– Просто, когда искал вещицу заказчика, набрёл на четверых мертвецов, а рядом следы копыт неподкованных.
Наёмник видел, что Танина была напугана. Орисс поспешил её успокоить, потому что нельзя было сеять панику без причины. Возможно, он сам зря придал этому столь большое значение. Кентавры никогда никого не пугали, кроме лесорубов, которые продолжали валить деревья на свой страх и риск, несмотря на запрет. Полуконей не воспринимали как угрозу, но уважали их просьбы. Именно поэтому о случаях нападений кентавров не было слышно. В Многолюдном лесу была сосредоточена большая часть полуконей центральной части Лоринара, но сколько всего их там живёт, наёмник не представлял.
Мысли о полуконях прервались из-за того, что Орисс заметил, как Эрил Сладкоголосая идёт в направлении барной стойки. «Сорока» немного приосанился и сел так, чтобы бицепс руки, которой он облокачивался на стол, был виден из-под кожаной брони. Глаза не обманывали наёмника – Эрил была чудо как хороша собой. Длинные, чёрные волосы опускались чуть ниже плеч. Гладкое личико покрылось едва заметной испариной. Видимо, она очень старалась, когда пела. Ярко-зелёные глаза, казалось, светились. Длинное бледно-жёлтое платье скрывало ноги почти целиком, оставляя лишь чёрные башмачки. Эрил шла, держа осанку. Ей могли бы позавидовать некоторые леди, которым приходилось выпрямлять спину только с помощью корсетов. Небольшая грудь неторопливо вздымалась, ловя каждый глоток воздуха.
– Дай воды, пожалуйста, – даже вне своих песен голос Эрил был шикарен – своё прозвище она полностью оправдывала.
– Моё почтение, – произнёс Орисс, улыбаясь девушке. – Эрил Сладкоголосая, значит?
– Она самая, – чуть улыбнулась в ответ Эрил, беря в руку кружку с водой.
– Слышал о тебе, – многозначительно сказал наёмник.
– Неужели «сороки» интересуются музыкой? – вскинула брови девушка.
– Только лучшие из лучших, – заигрывающим тоном ответил Орисс.
«Обязательно ведь было назвать меня “сорокой”», – едва заметно усмехнувшись, подумал Орисс, допивая, наконец, свой сидр.
Многие почему-то думали, что птичье прозвище оскорбляет наёмников, однако никто из знакомых Орисса, как и он сам, не видел ничего плохого в этой кличке. Наёмников так называли из-за их тяги к золоту, что было чистой правдой. Эта тяга и символ сороки – единственное, что объединяло всех членов этой организации, будь он хоть орком, хоть полукровкой, хоть варау. Все они были едины только по символу в виде этой птицы. Кто-то, как Орисс, делал застёжки на плащах, кто-то не стеснялся изображать сороку на щите или нагруднике, кто-то делал на своём теле татуировки или клейма в виде той же птицы. Те, кто хотели особенно сильно выделиться, приручали дикую сороку и учили её говорить. Орисс лично видел говорящую сороку у одного своего знакомого, пусть сказать она могла немногое. Гораздо лучше произносят слова во?роны или южные птицы, вроде попугаев, которые встречаются в Рунэле. Голосу сорока подражала хорошо, но вот чётко произнести хотя бы одно слово у неё не получилось. Разве что слово «ага» птица говорила без запинок.
– И что же эти «избранные» слышали обо мне? – всё так же улыбаясь, спросила Эрил.
– Хотя бы то, что тебе интересна история этого города, – не меняя тона, продолжал Орисс.
– Исчерпывающие сведения, – усмехнулась Эрил, положив пустую кружку на стойку. – И как же зовут тебя, о великий шпион и следопыт, что смог так много обо мне узнать?
– Орисс, – наёмник по привычке назвался только по имени. У наёмников никогда не спрашивали ни кто они, ни кем являлись их родители. Друг друга «сороки» называли по именам, реже по кличкам. Орисс не сразу вспомнил о том, что Эрил наверняка ничего о нём не слышала, раз была родом не отсюда, однако её реакция удивила наёмника.
– Да ты что? – удивилась Эрил. – А я про тебя тоже слышала. О тебе неплохо отзываются.
– Среди тех, кто обо мне говорил, не было полукровки? – внезапно вспомнил Орисс о своём нанимателе.
– Нет, не припомню, – ответила филида после небольшой паузы. – Хотя, кажется, заходил кто-то с желтоватой кожей, но был ли это полукровка, я не знаю.
– Давно?
– Пару часов назад.
Ориссу это не понравилось. Полукровок в Кемендуме было не очень много, и все они хорошо владели магией. Все говорили, что благодаря смешению крови у многих полукровок есть какая-то предрасположенность к колдовству. Орисс часто думал, что жители Латории могли бы захватить весь континент, если бы захотели. Среди людей магов вообще не было, кое-каким волшебством владели орки. Только варау смогли бы оказать полукровкам достойное сопротивление. Волшебники зверолюдов владели своим даром просто мастерски и имели прочную кожу. Но полукровки сидели в своей стране практически безвылазно. Ориссу крупно повезло, что он встретился с представителем этого народа лицом к лицу.
Но почему-то его нанимателя не оказалось на месте, когда наёмник подошёл к дому. Тот полукровка сказал, что он будет у себя в любом случае. Орисса немного обеспокоила эта ситуация. Кроме того, он стал замечать, что кольцо, которое он должен отдать нанимателю, время от времени принималось вибрировать в кармане. Орисс не рисковал доставать его у всех на виду – в городе было достаточно пьяного сброда, который мог бы попытаться присвоить украшение себе, несмотря на присутствие стражников.
– Погоди, твой заказчик – полукровка? – подозрительным тоном спросила Танина.
– Ага, а что?
– В Атфельде живёт только один полукровка. Траундаск Вермунд, вроде бы.
– Имена у них, конечно, красивые, – «И сложные, будь они прокляты», – но ты могла бы и не называть его. Я всё равно не знаю, как зовут того полукровку.
– Как это, не знаешь?
– В моём деле это вредно. Так что там насчёт него?
– Говорят, он один из лучших магов Латории, – произнося это, Танина существенно понизила голос. Орисс заметил, что Эрил внимательно их слушает.
Однако слова Танины заставили Орисса задуматься. Если этот полукровка (Орисс не запомнил его имя) действительно силён в колдовстве, то становится несколько странным его обращение за помощью к наёмнику. Орисс был уверен, что полукровка и сам смог бы справиться с этой задачей, даже с кентаврами наверняка управился бы. Всё это было как-то непонятно. Задание было не особо трудным, а платил полукровка много. Орисс не хотел браться за это дело – его решению поспособствовала цена.
– Всё это как-то непонятно, – вслух проговорил Орисс.
– А что за дело этот полукровка тебе поручил? – подала голос Эрил. Видимо, речи о магии её очень сильно заинтересовали. Орисс знал, что бардов всегда тянуло на такие песни – в этом филиды наверняка мало чем отличались от них.
– Не сочти за грубость, детка, но это не твоё дело, – вкрадчиво ответил наёмник.
– Я надеюсь, это не поисковое задание? – спросила Танина. – У вас же это…
– Плохая примета, – закончил за неё Орисс. – Получше некоторых знаю.
Он не думал об этом с тех самых пор, как узнал цену, которую предлагал полукровка. Однако сейчас он уже всерьёз размышлял о плохой примете. Орисс не был суеверным, но, по каким-то причинам, именно это правило работало. Когда он обзавёлся достаточным количеством знакомых среди «сорок», то убедился, что все как один говорят об этой примете на полном серьёзе. Она гласила: не берись за поисковую работу. Это было единственным правилом, которому следовали наёмники.
Кроме того, по словам старших «сорок» эта примета имела свойство накапливать свою силу. Это значило, что до определённого момента поисковые дела могли приносить неплохие деньги, но чем дольше наёмнику будет везти, тем страшнее будут последствия. Орисс слышал, что самое большое количество поисковых заданий, которое было выполнено подряд – два. После третьего все умирали. Больше всего Орисса волновало то, что его сегодняшний заказ был третьим по счёту. Награда была слишком заманчива, чтобы от неё отказываться, поэтому, в конце концов, «сорочье» чутьё заставило его дать согласие. У Орисса складывалось вдвойне нехорошее предчувствие насчёт кентавров, когда мысль о примете мелькнула в лесу, но сейчас ему казалось, что полукони на самом деле являлись случайным совпадением.
– Что за примета такая? – спросила Эрил.
«А ты всё никак не уймёшься», – подумал Орисс.
– Считается, что если наёмник согласится найти какой-нибудь предмет, его, в лучшем случае, будут преследовать неудачи, – пояснил «сорока», разглядывая вырез платья у Эрил на груди.
– А в худшем? – казалось, девушка была вовсе не против того, чтобы наёмник раздевал её глазами. Орисс понял, что она надеется выудить из него побольше сведений.
– Он умирает.
Большего Орисс рассказывать не собирался. Он с лихвой рассчитался с филидой за сведения о полукровке. Сославшись на то, что ему пора идти, «сорока» вышел из таверны. Сумерки уже сгустились окончательно. С неба летели мелкие снежинки. Орисс присел на ступеньки крыльца таверны, достал один из ножиков, найденных на трупе, и стал лавировать им между пальцев. Его это всегда успокаивало и помогало найти верное решение той или иной проблемы. Своего нанимателя он так и не нашёл, а трофей, который надлежало отдать полукровке, по-прежнему тяготил карман. У Орисса стало неприятно на душе, едва он вновь вспомнил о примете. Поэтому ему, так или иначе, следует от него избавиться. Не придумав ничего лучше, Орисс встал, сунул нож в карман и отправился к дому нанимателя.
Проникать в чужое жилище было не лучшей затеей – стражники не спустят это ему с рук, если увидят наёмника за этим делом, но Орисс решил рискнуть. Даже если полукровки не окажется на месте, наёмник просто оставит это кольцо где-нибудь у него дома. Опаска того, что примета на сей раз сработает, возобладала над жаждой золота.
Подойдя к нужному дому уже второй раз за день, Орисс остановился, выпуская клубы пара изо рта. Вламываться во входную дверь было бы слишком заметно. Орисс очень надеялся, что у этого дома есть чёрный ход. Он обошёл жилище со всех сторон и, наконец, нашёл дверь в погреб. Недолго думая, наёмник вытащил отмычку из кармана и стал медленно ковыряться ей в замке. Услышав негромкий щелчок, Орисс с удовлетворённым видом убрал отмычку и аккуратно открыл двери – благо петли были хорошо смазаны и ни единого скрипа слышно не было.
Прикрыв за собой двери, Орисс погрузился в полную темноту, однако когда его глаза чуть привыкли, он увидел, что свет откуда-то, всё-таки, проникал. Орисс сомкнул веки и потёр их пальцами. Открыв глаза, наёмник уже гораздо лучше видел очертания предметов и уже не натыкался на них. Этому фокусу его научил один из его друзей-наёмников. Орисс бесшумно прокрался к лестнице, ведущей наверх, умудрившись не заметить полную бочку и едва не уронив её на пол. Орисс поднялся по лестнице и открыл дверь в дом.
На небе, тем временем, взошла одна из лун, ярко освещая окрестности. Её свет проникал в окна, поэтому в самом доме, в отличие от погреба, было светло. Никаких следов жильца Орисс не обнаружил и стал думать, куда бы положить кольцо. Он внезапно осознал, что кольцо вибрирует практически без перерыва, и ему это очень не понравилось. Орисс достал его из кармана. Зеленоватый отблеск был заметен гораздо лучше – ещё чуть-чуть, и это украшение уже можно было использовать вместо факела. Наёмник принялся думать, что же на него так повлияло? Решив не тратить на раздумья драгоценное время, Орисс уже хотел было положить кольцо на стол, как вдруг осознал, что в разных местах кольцо вибрирует по-разному.
