Она была начинающей актрисой и пока снималась только во второстепенных ролях, но ей очень нравилась эта работа, и мечты о славе не покидали ее. Канны, Оскар… Все это, безусловно, было впереди. Но больше всего ее увлекала ковбойская тема, наверное, это были отголоски детства, когда они со старшим братом играли летом на даче в борьбу американских индейцев с колонизаторами. Впрочем, не важно, в чем причина, но ей очень, очень хотелось сняться в каком-нибудь ковбойском фильме.
И вот такой шанс представился. Известная киностудия запланировала снимать целый сериал на эту тему, объявив о наборе актеров. Просмотр кандидатов проводил режиссер, уже имевший интересные фильмы такого плана, можно было только мечтать о работе с ним. Следовало понравиться ему во что бы то ни стало, ей позарез хотелось получить одну из ролей.
Наведя справки об этом режиссере, она решила одеться на просмотр немного вызывающе – ходили слухи, что он был любителем женского пола. Нравственность нравственностью, а жизнь жизнью, следовало смотреть на вещи реально, если она хотела сниматься в заветном сериале. Торговать своим телом она, конечно, не планировала, но немного пококетничать, намекая на возможный шанс, сам бог велел.
И вот наступил день просмотра, проба на желанную роль.
– Можно? – заглянула она в дверь кабинета, где проводил предварительное собеседование режиссер.
– Заходите, конечно! – приветливо пригласил он ее.
Стараясь сходу произвести на него нужное впечатление, она зашла в кабинет, чуть кокетливо покачивая бедрами и открыто глядя ему в глаза. На ней была короткая обтягивающая юбка и довольно откровенная блузка. Бюстгальтер она также надела открытый сверху, тот, который выигрышно подчеркивал ее грудь. Судя по его заинтересованному взгляду, режиссер тут же заинтересовался ей, что, собственно говоря, и требовалось.
«Yes! Зацепило!» – незаметно сжала она кулак, продолжая смотреть ему в глаза и подходя ближе.
– Садитесь, пожалуйста, – мягко улыбнулся режиссер, гостеприимно указывая на стоящий около его рабочего стола стул.
– Спасибо, – и она постаралась занять наиболее выигрышную позу, располагаясь напротив него. Нога закинута на ногу, спина ровно выпрямлена, грудь высоко поднята, губы чуть приоткрыты, а вся она – воплощение восхищения и готовности… Похоже, это тоже не осталось без внимания. Взгляд режиссера стал еще более заинтересованным.
– Посмотрел вашу анкету и собранную моим помощником информацию, – начал он собеседование, скользнув глазами по ее коленке. – Опыта у вас, конечно, маловато.
– Зато есть желание, – мягко парировала она. – Очень хочется поработать с вами над этим фильмом.
– Желание – это всегда хорошо, – теперь он бросил взгляд в вырез ее блузки. – Но в нашем случае этого мало. Нужны еще и способности.
– Я способная и легко подстраиваюсь. Да и с детства мечтала сняться в ковбойском фильме. Обожаю эту тему, – и она перекинула ноги с одной на другую, понимая, что от этого движения юбка сдвинется чуть выше.
– Я тоже многое обожаю, – это задирание юбки вверх, несомненно, было замечено. – Но понимаю при этом, чего я стою, когда пытаюсь набить цену. Откуда я знаю, что у вас за способности? У вас ведь были только эпизодические роли.
– Все с чего-то начинали. Дайте мне шанс. Дорогу осилит идущий, – и, якобы потянувшись вниз к стоящей на полу сумочке, она наклонилась вперед, сильнее открывая его взору откровенный вырез блузки. Режиссер вновь заглянул в него.
– Шанс, конечно, дать нужно, – заинтересованность в его взгляде продолжала расти. – Кто-то же должен помогать набираться опыта молодым актрисам.
– Очень надеюсь на вашу поддержку, – и она облизнула губы, показав ему розовый кончик языка.
– Ну что же… Уж коли так хочется получить роль… Нужно посмотреть, на что вы способны. Давайте проведем предварительную пробу. Прямо сейчас, время у меня есть.
– Давайте, конечно! – и она вновь изобразила беспрекословную готовность, иначе не была бы актрисою.
Позвонив секретарше, режиссер попросил его на сегодня больше не беспокоить, и они начали работу.
– Вам придется выполнить несколько тестовых заданий. Без этого – никак.
– Само собой, – согласно кивнула она.
– Но вы в курсе, что в фильме будут довольно откровенные сцены? – во взгляде режиссера явно мелькнула искорка. – Вас не смущает эротика?
– Да, читала сценарий. Такое меня не смущает, – с улыбкой прищурилась она ему в глаза. Эротику она и на самом деле любила.
– Отлично! – выйдя из-за стола, режиссер поставил свой стул ближе к середине комнаты, чтобы сидеть свободней. – А то, знаете, некоторые начинающие актрисы начинают робеть. Стесняются и при этом еще претендуют на роль.
– Я не из таких, – чуть заметно подмигнула ему она.
– Ну и правильно! Искусство, оно ведь знаете… Ему не нужны границы.
– Конечно! – вновь согласилась она. – Даже смешно говорить об этом.
– Очень хорошо, что вы это понимаете! Ну что же, тогда приступим. Но учтите! Я даю вам лишь общее задание. Вы сами проявляете инициативу, выполняя его. Это важно! Оценивается ваша раскованность, ваша внутренняя свобода. Мне нужно увидеть, как вы можете раскрыться. А то, знаете, дойдет потом до откровенных сцен, и вылезет какая-нибудь зажатость. Так что, учтите, сейчас вы не экзамен держите, а как бы творите. Чем больше вольностей, раскованности и экспромта, тем лучше. Ясно?
– Яснее и быть не может, – и она встала со стула.
Ее юбка при этом слегка задралась, но она не стала ее одергивать. Надо было демонстрировать внутреннюю свободу. Судя по взгляду режиссера, это удалось. Можно считать, первое задание она с успехом выполнила.
– Красивая юбка. Идет вам, – одобрительно хмыкнул режиссер. Понятно, в каком направлении заработал его мозг. – Давайте и разовьем эту тему. Задание следующее. Представьте, что снимается эпизод фильма, в котором вы должны как можно откровенней продемонстрировать ножки. А делается все между делом, ненавязчиво. Поехали! – и он с довольным видом откинулся на спинку стула, наблюдая за ней.
И началось.
Выполняя это задание, она для начала поправила чулок, подтягивая вверх его резиночку и как можно выше задирая юбку. Все это было сделано неспешно, словно в легком раздумье. Затем, пройдя по комнате, повернулась к режиссеру спиной и нагнулась поправить ремешок босоножки, незаметно при этом поддернув вверх юбку, из-под которой в результате выглянула прикрывавшая промежность часть трусиков, не то что нога. Наконец, она вновь села на стул напротив режиссера и, якобы о чем-то размышляя в пол-оборота к нему, закинула ногу на ногу так, что из-под юбки выглянула попа. Ну а поскольку она была в стрингах, то его взору открылся низ ее обнаженной ягодицы во всей своей аппетитной привлекательности. Так что это задание она даже перевыполнила.
– Браво! – зааплодировал режиссер. – Годится! Ну а теперь у нас стало жарко. Влажная от пота блузка просто прилипает к телу… Играйте.
Вытирая со лба «испарину» и обмахиваясь журналом, она расстегнула одну верхнюю пуговицу, затем, отдуваясь, вторую. Подула в вырез… расстегнула последнюю… помахала отворотом блузки, словно веером, пытаясь охладить грудь. Не помогало, по-прежнему было жарко (кислая мина режиссера была тому свидетельством). Пришлось снять блузку совсем. Вид ее открытого бюстгальтера взбодрил режиссера, но, к сожалению, не добавил в комнате прохлады, и она вновь стала обмахивать грудь журналом. Получалось недостаточно сильно, и, передав журнал режиссеру, она придвинулась к нему с высоко поднятой грудью и как бы прося помочь. Рассмеявшись, тот помахал веером журнала, охлаждая ее, и вновь зааплодировал, сглотнув при этом слюну, она четко видела это.
– Тоже неплохо! Весьма даже, – похвалил он ее. – И давайте уж тогда продолжим тему раздевания, коли начали. Так сказать, динамично разовьем сюжет. Вы – модель, демонстрирующая последнюю коллекцию нижнего белья. От вас во многом зависит ее популярность. Задание модного дома крайне ответственное. Я – потенциальный закупщик крупной партии. Действуйте, убеждайте.
Неспешно и стараясь делать это красиво, она сняла юбку и начала «прохаживаться по подиуму». Покачивая на ходу бедрами, дефилируя перед режиссером то в одну, то в другую сторону, поворачиваясь перед ним и так, и этак, выгибаясь, наклоняясь и красуясь, она демонстрировала ему белье. Ей показалось, что он как-то недоверчиво присматривается к ткани бюстгальтера, и, подойдя вплотную, она предложила ему пощупать ее, чтобы убедиться в качестве.
– Чашечки удобные? Не давят? – с видом знатока захватил он в ладонь низ ее груди и чуть сжал пальцы. – А то бывает такое. Смотря, где сошьют.
– Бывает, – улыбнулась она, мгновенно поборов смущение. – Но эта модель – то, что надо.
– Уверены? – не убирал он руки. – Вот здесь не трет? – и его палец скользнул под чашечку бюстгальтера, заставив ее еле заметно вздрогнуть.
– Нет, все хорошо, – вновь мило улыбнулась она, не подавая виду, хоть режиссер явно наглел. – Очень комфортно сидит.
– И в этом месте комфортно? Не сильно обжимает? – и, оттянув чашечку, он провел пальцем вдоль груди так, что тот скользнул вдоль ореола соска, выглянувшего при этом наружу. – Не давит?
– Нет, ни капельки, – опять не подала она виду, что ей что-то не нравится.
– Знаете, сама модель очень хороша. Но я как-то сталкивался, что швы бывают грубые, – совсем увлекся режиссер. – Снимите-ка его, я их на всякий случай проверю. Не хочется, чтобы покупательницы потом жаловались.
– Проверьте, конечно! – ей никак нельзя было сплоховать с заданием, и она расстегнула застежку бюстгальтера.
Стараясь выглядеть непринужденно, она справилась с рефлекторным желанием прикрыть грудь и спокойно протянула ему снятый лифчик, приподнимая при этом выше обнаженный бюст.
«Уж играть, так играть, – приободрила она себя в уме. – Рилэкс, подруга, а то фиг роль получишь! Какое уж тут может быть стеснение».
Судя по одобрительному взгляду, режиссер оценил этот ее профессионализм, и уж он-то, совсем не стеснялся ее рассматривать, откровенно оценивая грудь. У нее аж соски напряглись от такого его внимания, что, впрочем, было весьма своевременно. Режиссеру такая ее реакция, безусловно, понравилась. Он откровенно лизнул глазами сосок.
– А знаете что! – мелькнула у него в голове свежая мысль. – С этим заданием вы тоже отлично справились… – он явно вошел в творческий азарт, – и, думаю, стоит перейти ко второму этапу пробы. Не откладывая. Возможно, я сразу отдам именно вам эту роль.
Звучало весьма обнадеживающе, и она аж порозовела от удовольствия. Получить такой комплимент было приятно, ведь она знала, что претенденток на рассматриваемую роль набралось немало.
– Ну, конечно, давайте! – забрала она протянутый им бюстгальтер, чтобы надеть его.
– Нет, нет, не надо! – остановил он ее движением руки. – Все равно вам придется переодеться.
– Переодеться? – чуть опешив, удивилась она, но тут же изобразила на лице готовность, ей ни в коем случае нельзя было выражать сомнение!
– Ну да! Следующее задание будет уже ближе к роли. В фильме есть эпизод, где танцовщицы одеты в ковбойские костюмы, а вы как бы задаете тон. Это – сценка в баре.
– Да вы что?! – «приятно» удивилась она. Вообще-то она внимательно читала сценарий, и такого эпизода там не было, но возражать режиссеру было глупо. – Как интересно!
– Вот вам костюм, переодевайтесь, – и он протянул ей пакет со сценической одеждой. – Можете вон там, за ширмой, – и он небрежно махнул рукой в сторону стоящей в углу комнаты складной перегородки.
Одеждой этот костюм можно было назвать весьма условно. По сути, это оказалось эротическое белье, причем, эротичней некуда. Особенно это относилось к его нижней части. Поначалу она даже подумала, что в пакет забыли вложить трусики, но, присмотревшись, поняла, что так и задумано. В этом и заключалась идея «ковбойского» костюма. Промежность у него была полностью открытой. Оставалось только не очень широко раздвигать ноги, потому что отказаться надевать его означало провалить второй этап пробы.
– И еще наденьте это на голову, – протянул он ей широкополую ковбойскую шляпу, когда она, решительно выдохнув (так, словно ныряла в прорубь), вышла из-за ширмы переодетой.
Режиссеру явно понравилось, как на ней сидел ковбойский порно-костюмчик, он не скрывая любовался ею. И как она ни старалась побороть смущение, выглядя расслабленно, румянец на щеках все же выдал ее.
– А что вы краснеете? Как сниматься-то будете? Там же есть сцены, где вы голая, – пробежал режиссер взглядом вдоль ее полуобнаженного тела. – Да и зря вы вообще стесняетесь, выглядите великолепно!
– Спасибо, – справилась она с эмоциями. – Я, в общем-то, не стесняюсь. Не обращайте внимания. Просто, не совсем еще вошла в роль. Это же только проба.
– Правильно оцениваете ситуацию! Абсолютно правильно, – добродушно усмехнулся режиссер, продолжая облизывать ее глазами, – В вас живет настоящая актриса. Давайте работать дальше.
– Давайте, конечно! – дала она самой себе отмашку, отбрасывая скромность. Кому она была тут нужна.
– Итак, у нас шоу. Зрители – подвыпившие ковбои. Грубые мужики, и им не нужна слюнявость. Они платят деньги за реальное шоу, а не за детский утренник. Вот вам кобура с пистолетом, вот стул. Играйте.
Нужно было вовсю постараться, и она стала вытворять все, на что способна. На ходу придумывая действо, импровизируя, пританцовывая и стараясь выглядеть максимально соблазнительно, незаметно она сама увлеклась игрой.
Режиссер же просто вошел в азарт. Видно было, как все сильнее начинают гореть его глаза, его щеки порозовели, а на лбу проявилась испарина, он уже ерзал и привставал на стуле… чувствовалось, что он откровенно возбуждается, и это стало волновать ее саму. В ней всплыло что-то эксгибиционистское, и ее перестала смущать откровенность костюма. Если сначала она старалась как бы ненароком прикрываться, ведь ее лобок был полностью открытым, то, войдя во вкус, просто забыла об этом, и ее движения стали абсолютно раскованными. В ней, наконец, проснулась настоящая актриса, полностью вошедшая в роль.
– Прекрасно! Очень хорошо! – бурно поддерживал ее режиссер. – Браво! Ковбои рукоплещут, они заводятся, им хочется большего. Смелее! Еще смелее!
И, все сильнее заводясь, она совсем перестала скромничать, демонстрируя свое тело и бесстыдничая. Режиссер пожирал ее глазами.
– Еще смелее, еще! Подвыпившие ковбои палят в воздух! Они вопят от восторга! Они беснуются и жаждут увидеть все! – подначивал и провоцировал он ее, нетерпеливо потирая руки в азарте.
Вытворяя уже немыслимое, она чувствовала, что дуреет под его напором; не давая ей очухаться, он буквально гипнотизировал ее. Она чувствовала себя ковбойской шлюхой. Ни о каких приличиях не могло быть уже и речи.
– Стул – ваша лошадь. Вы – оседлавший ее ковбой! – продолжал развивать он порно-сюжет с горящими глазами. – Садитесь лицом к спинке стула и задом к публике. Демонстрируйте себя и гарцуйте, гарцуйте на стуле! Ковбои мечтают о таком зрелище. Они рукоплещут и свистят!
Сев на стул, она стала изображать наездницу, привставая и покачиваясь на нем. Ее и саму целиком захватила эта роль. Она буквально возбудилась от такой игры.
И вот такой шанс представился. Известная киностудия запланировала снимать целый сериал на эту тему, объявив о наборе актеров. Просмотр кандидатов проводил режиссер, уже имевший интересные фильмы такого плана, можно было только мечтать о работе с ним. Следовало понравиться ему во что бы то ни стало, ей позарез хотелось получить одну из ролей.
Наведя справки об этом режиссере, она решила одеться на просмотр немного вызывающе – ходили слухи, что он был любителем женского пола. Нравственность нравственностью, а жизнь жизнью, следовало смотреть на вещи реально, если она хотела сниматься в заветном сериале. Торговать своим телом она, конечно, не планировала, но немного пококетничать, намекая на возможный шанс, сам бог велел.
И вот наступил день просмотра, проба на желанную роль.
– Можно? – заглянула она в дверь кабинета, где проводил предварительное собеседование режиссер.
– Заходите, конечно! – приветливо пригласил он ее.
Стараясь сходу произвести на него нужное впечатление, она зашла в кабинет, чуть кокетливо покачивая бедрами и открыто глядя ему в глаза. На ней была короткая обтягивающая юбка и довольно откровенная блузка. Бюстгальтер она также надела открытый сверху, тот, который выигрышно подчеркивал ее грудь. Судя по его заинтересованному взгляду, режиссер тут же заинтересовался ей, что, собственно говоря, и требовалось.
«Yes! Зацепило!» – незаметно сжала она кулак, продолжая смотреть ему в глаза и подходя ближе.
– Садитесь, пожалуйста, – мягко улыбнулся режиссер, гостеприимно указывая на стоящий около его рабочего стола стул.
– Спасибо, – и она постаралась занять наиболее выигрышную позу, располагаясь напротив него. Нога закинута на ногу, спина ровно выпрямлена, грудь высоко поднята, губы чуть приоткрыты, а вся она – воплощение восхищения и готовности… Похоже, это тоже не осталось без внимания. Взгляд режиссера стал еще более заинтересованным.
– Посмотрел вашу анкету и собранную моим помощником информацию, – начал он собеседование, скользнув глазами по ее коленке. – Опыта у вас, конечно, маловато.
– Зато есть желание, – мягко парировала она. – Очень хочется поработать с вами над этим фильмом.
– Желание – это всегда хорошо, – теперь он бросил взгляд в вырез ее блузки. – Но в нашем случае этого мало. Нужны еще и способности.
– Я способная и легко подстраиваюсь. Да и с детства мечтала сняться в ковбойском фильме. Обожаю эту тему, – и она перекинула ноги с одной на другую, понимая, что от этого движения юбка сдвинется чуть выше.
– Я тоже многое обожаю, – это задирание юбки вверх, несомненно, было замечено. – Но понимаю при этом, чего я стою, когда пытаюсь набить цену. Откуда я знаю, что у вас за способности? У вас ведь были только эпизодические роли.
– Все с чего-то начинали. Дайте мне шанс. Дорогу осилит идущий, – и, якобы потянувшись вниз к стоящей на полу сумочке, она наклонилась вперед, сильнее открывая его взору откровенный вырез блузки. Режиссер вновь заглянул в него.
– Шанс, конечно, дать нужно, – заинтересованность в его взгляде продолжала расти. – Кто-то же должен помогать набираться опыта молодым актрисам.
– Очень надеюсь на вашу поддержку, – и она облизнула губы, показав ему розовый кончик языка.
– Ну что же… Уж коли так хочется получить роль… Нужно посмотреть, на что вы способны. Давайте проведем предварительную пробу. Прямо сейчас, время у меня есть.
– Давайте, конечно! – и она вновь изобразила беспрекословную готовность, иначе не была бы актрисою.
Позвонив секретарше, режиссер попросил его на сегодня больше не беспокоить, и они начали работу.
– Вам придется выполнить несколько тестовых заданий. Без этого – никак.
– Само собой, – согласно кивнула она.
– Но вы в курсе, что в фильме будут довольно откровенные сцены? – во взгляде режиссера явно мелькнула искорка. – Вас не смущает эротика?
– Да, читала сценарий. Такое меня не смущает, – с улыбкой прищурилась она ему в глаза. Эротику она и на самом деле любила.
– Отлично! – выйдя из-за стола, режиссер поставил свой стул ближе к середине комнаты, чтобы сидеть свободней. – А то, знаете, некоторые начинающие актрисы начинают робеть. Стесняются и при этом еще претендуют на роль.
– Я не из таких, – чуть заметно подмигнула ему она.
– Ну и правильно! Искусство, оно ведь знаете… Ему не нужны границы.
– Конечно! – вновь согласилась она. – Даже смешно говорить об этом.
– Очень хорошо, что вы это понимаете! Ну что же, тогда приступим. Но учтите! Я даю вам лишь общее задание. Вы сами проявляете инициативу, выполняя его. Это важно! Оценивается ваша раскованность, ваша внутренняя свобода. Мне нужно увидеть, как вы можете раскрыться. А то, знаете, дойдет потом до откровенных сцен, и вылезет какая-нибудь зажатость. Так что, учтите, сейчас вы не экзамен держите, а как бы творите. Чем больше вольностей, раскованности и экспромта, тем лучше. Ясно?
– Яснее и быть не может, – и она встала со стула.
Ее юбка при этом слегка задралась, но она не стала ее одергивать. Надо было демонстрировать внутреннюю свободу. Судя по взгляду режиссера, это удалось. Можно считать, первое задание она с успехом выполнила.
– Красивая юбка. Идет вам, – одобрительно хмыкнул режиссер. Понятно, в каком направлении заработал его мозг. – Давайте и разовьем эту тему. Задание следующее. Представьте, что снимается эпизод фильма, в котором вы должны как можно откровенней продемонстрировать ножки. А делается все между делом, ненавязчиво. Поехали! – и он с довольным видом откинулся на спинку стула, наблюдая за ней.
И началось.
Выполняя это задание, она для начала поправила чулок, подтягивая вверх его резиночку и как можно выше задирая юбку. Все это было сделано неспешно, словно в легком раздумье. Затем, пройдя по комнате, повернулась к режиссеру спиной и нагнулась поправить ремешок босоножки, незаметно при этом поддернув вверх юбку, из-под которой в результате выглянула прикрывавшая промежность часть трусиков, не то что нога. Наконец, она вновь села на стул напротив режиссера и, якобы о чем-то размышляя в пол-оборота к нему, закинула ногу на ногу так, что из-под юбки выглянула попа. Ну а поскольку она была в стрингах, то его взору открылся низ ее обнаженной ягодицы во всей своей аппетитной привлекательности. Так что это задание она даже перевыполнила.
– Браво! – зааплодировал режиссер. – Годится! Ну а теперь у нас стало жарко. Влажная от пота блузка просто прилипает к телу… Играйте.
Вытирая со лба «испарину» и обмахиваясь журналом, она расстегнула одну верхнюю пуговицу, затем, отдуваясь, вторую. Подула в вырез… расстегнула последнюю… помахала отворотом блузки, словно веером, пытаясь охладить грудь. Не помогало, по-прежнему было жарко (кислая мина режиссера была тому свидетельством). Пришлось снять блузку совсем. Вид ее открытого бюстгальтера взбодрил режиссера, но, к сожалению, не добавил в комнате прохлады, и она вновь стала обмахивать грудь журналом. Получалось недостаточно сильно, и, передав журнал режиссеру, она придвинулась к нему с высоко поднятой грудью и как бы прося помочь. Рассмеявшись, тот помахал веером журнала, охлаждая ее, и вновь зааплодировал, сглотнув при этом слюну, она четко видела это.
– Тоже неплохо! Весьма даже, – похвалил он ее. – И давайте уж тогда продолжим тему раздевания, коли начали. Так сказать, динамично разовьем сюжет. Вы – модель, демонстрирующая последнюю коллекцию нижнего белья. От вас во многом зависит ее популярность. Задание модного дома крайне ответственное. Я – потенциальный закупщик крупной партии. Действуйте, убеждайте.
Неспешно и стараясь делать это красиво, она сняла юбку и начала «прохаживаться по подиуму». Покачивая на ходу бедрами, дефилируя перед режиссером то в одну, то в другую сторону, поворачиваясь перед ним и так, и этак, выгибаясь, наклоняясь и красуясь, она демонстрировала ему белье. Ей показалось, что он как-то недоверчиво присматривается к ткани бюстгальтера, и, подойдя вплотную, она предложила ему пощупать ее, чтобы убедиться в качестве.
– Чашечки удобные? Не давят? – с видом знатока захватил он в ладонь низ ее груди и чуть сжал пальцы. – А то бывает такое. Смотря, где сошьют.
– Бывает, – улыбнулась она, мгновенно поборов смущение. – Но эта модель – то, что надо.
– Уверены? – не убирал он руки. – Вот здесь не трет? – и его палец скользнул под чашечку бюстгальтера, заставив ее еле заметно вздрогнуть.
– Нет, все хорошо, – вновь мило улыбнулась она, не подавая виду, хоть режиссер явно наглел. – Очень комфортно сидит.
– И в этом месте комфортно? Не сильно обжимает? – и, оттянув чашечку, он провел пальцем вдоль груди так, что тот скользнул вдоль ореола соска, выглянувшего при этом наружу. – Не давит?
– Нет, ни капельки, – опять не подала она виду, что ей что-то не нравится.
– Знаете, сама модель очень хороша. Но я как-то сталкивался, что швы бывают грубые, – совсем увлекся режиссер. – Снимите-ка его, я их на всякий случай проверю. Не хочется, чтобы покупательницы потом жаловались.
– Проверьте, конечно! – ей никак нельзя было сплоховать с заданием, и она расстегнула застежку бюстгальтера.
Стараясь выглядеть непринужденно, она справилась с рефлекторным желанием прикрыть грудь и спокойно протянула ему снятый лифчик, приподнимая при этом выше обнаженный бюст.
«Уж играть, так играть, – приободрила она себя в уме. – Рилэкс, подруга, а то фиг роль получишь! Какое уж тут может быть стеснение».
Судя по одобрительному взгляду, режиссер оценил этот ее профессионализм, и уж он-то, совсем не стеснялся ее рассматривать, откровенно оценивая грудь. У нее аж соски напряглись от такого его внимания, что, впрочем, было весьма своевременно. Режиссеру такая ее реакция, безусловно, понравилась. Он откровенно лизнул глазами сосок.
– А знаете что! – мелькнула у него в голове свежая мысль. – С этим заданием вы тоже отлично справились… – он явно вошел в творческий азарт, – и, думаю, стоит перейти ко второму этапу пробы. Не откладывая. Возможно, я сразу отдам именно вам эту роль.
Звучало весьма обнадеживающе, и она аж порозовела от удовольствия. Получить такой комплимент было приятно, ведь она знала, что претенденток на рассматриваемую роль набралось немало.
– Ну, конечно, давайте! – забрала она протянутый им бюстгальтер, чтобы надеть его.
– Нет, нет, не надо! – остановил он ее движением руки. – Все равно вам придется переодеться.
– Переодеться? – чуть опешив, удивилась она, но тут же изобразила на лице готовность, ей ни в коем случае нельзя было выражать сомнение!
– Ну да! Следующее задание будет уже ближе к роли. В фильме есть эпизод, где танцовщицы одеты в ковбойские костюмы, а вы как бы задаете тон. Это – сценка в баре.
– Да вы что?! – «приятно» удивилась она. Вообще-то она внимательно читала сценарий, и такого эпизода там не было, но возражать режиссеру было глупо. – Как интересно!
– Вот вам костюм, переодевайтесь, – и он протянул ей пакет со сценической одеждой. – Можете вон там, за ширмой, – и он небрежно махнул рукой в сторону стоящей в углу комнаты складной перегородки.
Одеждой этот костюм можно было назвать весьма условно. По сути, это оказалось эротическое белье, причем, эротичней некуда. Особенно это относилось к его нижней части. Поначалу она даже подумала, что в пакет забыли вложить трусики, но, присмотревшись, поняла, что так и задумано. В этом и заключалась идея «ковбойского» костюма. Промежность у него была полностью открытой. Оставалось только не очень широко раздвигать ноги, потому что отказаться надевать его означало провалить второй этап пробы.
– И еще наденьте это на голову, – протянул он ей широкополую ковбойскую шляпу, когда она, решительно выдохнув (так, словно ныряла в прорубь), вышла из-за ширмы переодетой.
Режиссеру явно понравилось, как на ней сидел ковбойский порно-костюмчик, он не скрывая любовался ею. И как она ни старалась побороть смущение, выглядя расслабленно, румянец на щеках все же выдал ее.
– А что вы краснеете? Как сниматься-то будете? Там же есть сцены, где вы голая, – пробежал режиссер взглядом вдоль ее полуобнаженного тела. – Да и зря вы вообще стесняетесь, выглядите великолепно!
– Спасибо, – справилась она с эмоциями. – Я, в общем-то, не стесняюсь. Не обращайте внимания. Просто, не совсем еще вошла в роль. Это же только проба.
– Правильно оцениваете ситуацию! Абсолютно правильно, – добродушно усмехнулся режиссер, продолжая облизывать ее глазами, – В вас живет настоящая актриса. Давайте работать дальше.
– Давайте, конечно! – дала она самой себе отмашку, отбрасывая скромность. Кому она была тут нужна.
– Итак, у нас шоу. Зрители – подвыпившие ковбои. Грубые мужики, и им не нужна слюнявость. Они платят деньги за реальное шоу, а не за детский утренник. Вот вам кобура с пистолетом, вот стул. Играйте.
Нужно было вовсю постараться, и она стала вытворять все, на что способна. На ходу придумывая действо, импровизируя, пританцовывая и стараясь выглядеть максимально соблазнительно, незаметно она сама увлеклась игрой.
Режиссер же просто вошел в азарт. Видно было, как все сильнее начинают гореть его глаза, его щеки порозовели, а на лбу проявилась испарина, он уже ерзал и привставал на стуле… чувствовалось, что он откровенно возбуждается, и это стало волновать ее саму. В ней всплыло что-то эксгибиционистское, и ее перестала смущать откровенность костюма. Если сначала она старалась как бы ненароком прикрываться, ведь ее лобок был полностью открытым, то, войдя во вкус, просто забыла об этом, и ее движения стали абсолютно раскованными. В ней, наконец, проснулась настоящая актриса, полностью вошедшая в роль.
– Прекрасно! Очень хорошо! – бурно поддерживал ее режиссер. – Браво! Ковбои рукоплещут, они заводятся, им хочется большего. Смелее! Еще смелее!
И, все сильнее заводясь, она совсем перестала скромничать, демонстрируя свое тело и бесстыдничая. Режиссер пожирал ее глазами.
– Еще смелее, еще! Подвыпившие ковбои палят в воздух! Они вопят от восторга! Они беснуются и жаждут увидеть все! – подначивал и провоцировал он ее, нетерпеливо потирая руки в азарте.
Вытворяя уже немыслимое, она чувствовала, что дуреет под его напором; не давая ей очухаться, он буквально гипнотизировал ее. Она чувствовала себя ковбойской шлюхой. Ни о каких приличиях не могло быть уже и речи.
– Стул – ваша лошадь. Вы – оседлавший ее ковбой! – продолжал развивать он порно-сюжет с горящими глазами. – Садитесь лицом к спинке стула и задом к публике. Демонстрируйте себя и гарцуйте, гарцуйте на стуле! Ковбои мечтают о таком зрелище. Они рукоплещут и свистят!
Сев на стул, она стала изображать наездницу, привставая и покачиваясь на нем. Ее и саму целиком захватила эта роль. Она буквально возбудилась от такой игры.
