Любят? Это вряд ли. Никто, кроме Глеба и Иры, наверное, и не проникся моей бедой. Именно поэтому я избегала телефонных звонков атли. Просила Иру отвечать. Казалось, услышу и тут же умру на месте от разочарования.
Рядом с Бартом хотелось жить. Улыбаться, радоваться, забыть прошлое. Слишком тяжелое оно, чтобы тащить за собой вечно.
Но прошлое вцепилось в меня крепкой хваткой, отравляя душу разочарованием и обидой.
– Я родила ее, любила, как дочь. Потеряв, искала. Отдала весь кен, убила колдуна. Ради чего? И кто из них — тех, кто любит меня — сможет сказать? Возможно, он сможет? – Я горько усмехнулась. – Не отвечай. Я знаю, что он скажет. «Ты жива». И много разных бла-бла. Я не верю никому. Просыпаюсь от любого шороха, а по ночам мне снится драугр. Каждую гребаную ночь! Вот что любовь дала мне. Шрамы. На теле и в душе. Спасибо, наелась.
– Иногда жизнь делает нам больнее всего перед тем, как наградить счастьем.
– Для меня счастье — покой. Если у сольвейгов я найду его, то останусь. – Я отошла от Барта, присела на один из стульев и облокотилась о столешницу. Надо же, столько усилий приложила, чтобы забыть, а увидела сольвейга, и броня дала трещину.
– Найдешь, – уверил меня Барт. – Если останешься с нами, проживешь остаток жизни в покое, окруженная теплом и заботой. – Он сделал паузу, а затем добавил: – А если нет, обретешь другое счастье. Познаешь любовь и власть, научишься отпускать и удерживать, простишь одного и низвергнешь другого. Научишься отличать друзей от врагов, примешь смерть и в конце сделаешь самый главный выбор в твоей жизни. Судьбоносный.
– Звучит красиво, но ты не можешь знать...
– Могу. Потому что я видел это.
Я подняла на него глаза.
– Как... видел?
– Твое будущее, Полина. – Он улыбнулся и склонил голову набок. – Не ты одна умеешь пророчить.
– Ты видел все это? Обо мне? – Я даже встала от удивления. – То есть... все это будет со мной? Если вернусь домой?
– Боюсь, с домом будут проблемы, – нахмурился Барт. – Ненадолго.
– Как-то все туманно. Любовь и власть, отпускать и удерживать... Кого отпускать? Кого удерживать? И зачем кого-то удерживать, если он хочет уйти? Не понимаю.
– Поймешь. Не я рисую твое будущее, а ты сама. Каждый из нас выбирает. Сейчас твой выбор — остаться с нами или вернуться в этот мир. Научиться в нем выживать. Будет тяжело. Иногда слишком. Но ты справишься.
– Ты странный, – пробормотала я и снова села. Пророчество Барта, если это можно так назвать, взволновало, обескуражило и вогнало в ступор. Все было просто: найти сольвейгов, примкнуть к ним и жить спокойно там, где живут подобные мне. Но Барт, похоже, видел для меня другую судьбу. И совершенно этого не скрывал.
– Вот как?
– Обычно вожди делают все, чтобы приманить сильных членов в племя. А ты предлагаешь мне остаться здесь.
– Я ничего не предлагаю. – Он присел на соседний стул и утопил мои ладони в своих — больших и шершавых, покрытых мозолями и шрамами. Откуда они? Оставил непростой быт сольвейгов или битвы, в которых довелось побывать этому необычному хищному? – Я буду рад, если останешься. Обеспечу защиту и покровительство. Но я не намерен скрывать то, что видел. У человека всегда есть выбор, а ты должна научиться решать сама. Принимать ответственность за свои решения. Все набивают шишки, Полина. Важно уметь признать проигрыш и вынести из него урок.
– Я проиграла все, это сложно признать.
– Тогда почему ты все еще сомневаешься, что именно тебе выбрать?
Я вздохнула. В его лучистых глазах было столько доброты, сколько я не видела, наверное, за всю жизнь. Я нашла то, что искала столько месяцев, скоро узнаю о себе больше, научусь контролировать и использовать дар сольвейга. Побываю в таинстве, в котором никто из моих знакомых еще не бывал.
Но Барт прав — я сомневаюсь. Думала, это отголоски предательств убили во мне уверенность, но что если все так, как говорит вождь сольвейгов? Что если интуиция ведет меня, а, наталкиваясь на препятствия, дает сигнал свернуть в сторону? Или вообще повернуть обратно?
Пророчества не врут. Иногда искажают реальность, но никогда не показывают несущественное. Уверена, Барт умеет пользоваться своим даром лучше, чем я.
В конце концов, что я теряю? Поживу у сольвейгов, разведаю, что да как, а там решу. В одном Барт прав: человек должен сам делать выбор.
В гостиной нас встретили гробовой тишиной. Казалось, она растеклась по углам, поднялась по стенам, нависла с потолка и постепенно обволакивала каждого присутствующего. Каждого, кроме меня с Бартом. Ну и, наверное, Дэна. Он молчал ровно секунду, а затем беззастенчиво улыбнулся и спросил:
– Разобрались?
Барт едва заметно кивнул.
– Присмотри за ней до завтра.
– Окей. Завтра мне или ты сам?
– Лучше ты. Не знаю, поспею ли вовремя. – Барт повернулся ко мне. – Дэн приведет тебя к нам. Помни, ему можешь доверять полностью. – Затем склонился к самому уху и прошептал: – У андвари старайся не бывать. И попроси подругу не болтать о том, что она меня видела.
Я нахмурилась, но кивнула.
– Был рад видеть тебя, Рик, – бросил Барт в сторону вождя андвари. С остальными прощаться, видимо, не счел нужным — просто вышел, а строгий дворецкий закрыл за ним дверь.
Некоторое время все еще молчали, а потом Дэн задорно произнес:
– Ну что, идем?
– Куда? – удивилась я. Совершенно растерялась, что и не мудрено после всего сказанного Бартом. Наверное, такие вещи всегда неожиданны. Даже если стремишься к ним так долго.
– Как куда? Домой. К тебе, естественно. У меня в Москве нет жилья.
– Будто у тебя оно где-то еще есть! – едко произнесла Сесиль и отвернулась.
Что это с ней? Или я заразная, и аллергия распространяется на всех, кто со мной рядом постоит?
– Я вообще, как это принято говорить, без определенного места жительства, ага, – как ни в чем не бывало, радостно ответил Дэн и снова обратился ко мне: – Вызови такси. Я мог бы телепортнуть тебя, но не знаю, где ты живешь.
– Охранять меня вовсе не обязательно, – возразила я. – Я могу за себя постоять.
– Нисколько не сомневаюсь. Но Барт меня заругает, если не прослежу.
– А ты во всем его слушаешься?
– Во всем, что касается девочек, постоянно влипающих в неприятности.
Сесиль недовольно хмыкнула, поднялась и покинула гостиную.
Такси мы ждали в неловкой обстановке. Дэн болтал без умолка, Рик кидал в мою сторону испепеляющие взгляды, а остальные молчали, втупившись в пол. Даже Саймон. Странно, после того, что он узнал о моем происхождении, желание заигрывать резко сошло на «нет». Казалось, еще секунда – и он сорвется вслед за Сесиль.
Ира о чем-то шепталась с Крегом на диване, изредка поглядывая в мою сторону. Жрец андвари гладил ее ладонь, а она не отнимала руку.
Плохой жест. Очень плохой. Неправильный. Я читала, что за измену в браке женщину жестоко карали. Если Влад узнает, что Ира тут любезничает с другим, точно не пожалеет. Он вообще никого не жалеет.
Мрачные мысли покинули дом андвари вместе со мной. Ира вежливо попрощалась с Дэном, крепко меня обняла и шепнула, что будет позже. А потом добавила, что ее привезет Крег. Настроение у меня ухудшилось из-за странной тревоги за подругу.
Впрочем, Влад далеко, в Липецке и вряд ли узнает о невинном флирте жены. Даже если он немного выйдет за рамки флирта. Уверена, Влад там тоже не скучает.
– Барт открыл тебе новую вселенную? – спросил Дэн, вырывая меня из задумчивости.
– Что? – Я отвлеклась от разглядывания пятен, оставляемых на стекле автомобиля мокрым снегом.
Вчерашняя белая сказка закончилась, уступив место мрачной, унылой слякоти. С неба сыпалась смесь снега с дождем, и дворники такси размазывали эту кашу по лобовому стеклу, оставляя разводы из отражающихся огней.
– Барт, говорю, на уши присел, да? – Дэн сочувствующе потрепал меня по плечу. – Он клевый, но иногда занудный. Ты привыкнешь. – Помолчал немного, а затем добавил: – Я разочарован, что ты сольвейг. Думал, обычная хищная со способностями.
– Как ты?
– Я не пропускал девятерых.
– Почему ушел? – спросила я и покосилась на таксиста. Интересно, Дэн напустил на него морок или просто не боится, что тот может подслушать?
– А ты почему?
– А Барт не говорил?
– Говорил, что был драугр. Но его уже нет, верно? А ты сбежала.
– Это сложно. – Я отвернулась и снова посмотрела в окно. Слишком много эмоциональных разговоров. В последнее время я предпочитала принимать их дозировано.
Думала, Дэн станет приставать с расспросами, но он просто сказал:
– Вот и у меня сложно. Но быть может, я и расскажу. Потом.
Остальной путь до Москвы мы преодолели молча. Я расплатилась с таксистом у подъезда, очередной раз благодаря Глеба за ежемесячные перечисления на карточку. Он редко звонил – наверное, боялся ранить воспоминаниями о прошлом – но исправно подкидывал денег.
Мне стоит озаботиться поиском работы. Потом. Если вернусь.
Мы поднялись по лестнице, и я открыла квартиру, ставшую внезапно чужой и пустой. По-настоящему пустой, словно пустота поселилась в ней, пока мы с Ирой гостили у андвари. Большое зеркало на стене в коридоре отражало огни из окна открытой спальни напротив. В углу молчаливо притаилась вешалка. И мне почему-то вспомнилась моя квартира на Достоевского — тоже пустая, но по-другому. Представилось, как она пропиталась одиночеством и тоской из-за бросившей ее впопыхах хозяйки.
Дэн вошел молча, разулся и аккуратно поставил кроссовки на полку.
– Голоден? – поинтересовалась я, но без особого энтузиазма. Хотелось остаться одной. Подумать. Дать волю собственной грусти и одиночеству, но нужно привечать гостя. Душа противилась, сопротивлялась, побуждая выставить его вон. Наверняка ведь сейчас начнет расспрашивать или невпопад шутить, а я не выдержу, сорвусь, и тогда...
– Я плотно поужинал, – смущенно ответил он. – У сольвейгов отлично кормят.
– О... – выдохнула я и уронила сумку на пол.
– Я не буду мешать, почитаю где-нибудь. Не обращай внимания. – Он помолчал немного, а потом добавил тихо: – Не хотел бередить ненужное, извини.
– Ничего. Ты же не знал. – Я включила свет в коридоре и на кухне. – Может, чаю выпьешь? Со мной? – Вздохнула и беззастенчиво соврала: – Не хочу быть одна.
– Чаю выпью, – согласился он. – С лимоном. У тебя есть пряники?
– Пряников нет. Но есть печенье недельной давности. Ира купила.
– Сойдет, – подмигнул он и безошибочно определил, где ванная. Я услышала, как включилась вода, вздохнула и отправилась на кухню ставить чайник.
Признаться, аппетит у Дэна был знатный — он съел все печенье, что у нас было, и это после плотного, как он выразился, ужина. Затем нагло слямзил оставшиеся две котлеты из холодильника.
– Я начинаю понимать, почему тебя невзлюбила Сесиль. Ты съел ее пирожные? – пошутила я.
– Сомневаюсь, что она их ест, – поморщился Дэн. – Хотя не помешало бы. Женщинам полезно сладкое — они тогда не такие нервные.
– Вот как? А может, вас чего посерьезнее пирожных поссорило?
– Драмы не было, если ты об этом. Не переношу драмы. Девочки иногда считают, что улыбка мужчины почти предложение руки и сердца.
– Я так и думала, – рассмеялась я. – Поматросил и бросил?
– Грубиянка! – осадил он меня, но незлобно. – Я не сторонник серьезных отношений, плавно перетекающих в семью. Да и нельзя мне. Ваше племя в приоритете. Барт мне как отец, если что. Я ему по гроб жизни должен.
– Он тебя спас?
– Так нечестно. Твоя очередь рассказывать.
– Нечего рассказывать. – Я пожала плечами, размешивая давно остывший чай. Грусть вернулась горечью на губах и отчаянным желанием выпить чего-то покрепче. – Барт наверняка поведал тебе мою историю, раз уж вы так близки.
– Барт не так много сказал. Был драугр, но ты спаслась, и в этом как-то замешано твое племя. Вообще странно все это.
– Что именно?
– Что ты жива. Обычно драугры не церемонятся с сольвейгами. Вы для них такой себе деликатес.
– Герда болела – у нее была повреждена жила. Для того, чтобы излечиться, нужен был специальный ритуал. Влад учился ему у Альрика, убедил Герду, что хочет помочь, а потом запихнул ее в какой-то портал. Не знаю, куда он ведет. Вот и вся история.
– Он многим рисковал, – задумчиво произнес Дэн.
– Ну да, он у нас вообще герой, – сердито обронила я. – Во всех смыслах.
– Это сарказм?
– А незаметно?
– Твой вождь, скорее всего, понимает, кто ты такая, но вот что с тобой делать, не знает совершенно. Сольвейг в племени – огромный геморрой, но и хорошее оружие. А ты уверена, что у нее не осталось адептов? У Герды? Возможно, ее последователи все еще следят за вами.
– Влад сказал, что убил всех. Но я бы не стала слепо доверять его словам.
– Ты в курсе, что был совет? У сольвейгов. Где они решали, чем могут тебе помочь. Многие голосовали за то, чтобы попытаться тебя спасти. Сам Барт, кстати, тоже.
– Думаю, если бы они кинулись меня спасать, то сорвали бы Альрику представление, и погибла бы не только я.
– Возможно.
– Теперь твоя очередь, – решила я сменить тему. – Так почему ты ушел?
– Все прозаично, – пожал плечами Дэн. – Я был младшим сыном, а мечтал о посте вождя.
– Действительно, прозаично, – согласилась я, и мне сразу вспомнился Филипп. Тупая боль в жиле и шепот на ухо. Извиняющийся тон. Ни капли сожаления в голосе.
– Но, возможно, этот уход спас мне жизнь, – продолжил тем временем Дэн. – Если бы остался, охотник убил бы и меня.
– Где ты переждал войну?
– В основном у сольвейгов. Но нескольких охотников все же прикончил, а одного превратил в пепел, если понимаешь, о чем я.
Понимаю ли я? А то! Значит, минус еще один древний.
– А ты сильный, оказывается.
– Я не говорил, что мечты о посте вождя были ничем не подкреплены, – подмигнул он и добавил уже серьезно: – Я вызвал брата на поединок, но как-то не вышло.
– Он оказался сильнее?
Дэн несколько секунд смотрел на меня с таким видом, будто я выдала самую большую глупость в мире, а потом спросил:
– А ты бы смогла убить брата?
Я покачала головой.
– Извини. Не подумала.
– Поединок – не очень приятное зрелище. После этого я ушел, не смог больше жить с ним под одной крышей. Вот и все.
– Непросто, наверное, одному.
– Непросто. Но есть Барт и его племя. Они мне как семья. Завтра сама увидишь. У них тепло. Уютно. Никто на тебя не давит. Тебе понравится.
– Барт говорит, моя судьба не среди сольвейгов, – уныло произнесла я, убирая чашки со стола. – Он пророчил мне. К слову сказать, туманно пророчил — я ни черта не поняла.
– Это потому, что он читал о тебе в книге. Он всем сольвейгам такое пророчит.
– В какой книге? – заинтересовалась я, выключая воду и присаживаясь обратно за стол. Карие глаза Дэна улыбались.
– Ее слишком пафосно обзывают, но если вкратце, то есть некая книга — она существует вне времени. И в ней первый сольвейг пишет ваши судьбы. Говорят, в ней могут писать все сильные хищные, но про других я не слышал. Только про сольвейга.
– Кто он — первый сольвейг? О нем нет в летописях...
– В летописях хищных нет, – уточнил Дэн. – А в летописях Барта о нем много написано. Первый сольвейг — сын Лив и Гарди. Хищной и ясновидца. А ты не знала? Именно так получаются сольвейги. Он склонился ближе и добавил: – Именно так получилась ты.
Горло перехватило спазмом, и я инстинктивно прикоснулась к нему ладонью.
– То есть как... получилась?
Рядом с Бартом хотелось жить. Улыбаться, радоваться, забыть прошлое. Слишком тяжелое оно, чтобы тащить за собой вечно.
Но прошлое вцепилось в меня крепкой хваткой, отравляя душу разочарованием и обидой.
– Я родила ее, любила, как дочь. Потеряв, искала. Отдала весь кен, убила колдуна. Ради чего? И кто из них — тех, кто любит меня — сможет сказать? Возможно, он сможет? – Я горько усмехнулась. – Не отвечай. Я знаю, что он скажет. «Ты жива». И много разных бла-бла. Я не верю никому. Просыпаюсь от любого шороха, а по ночам мне снится драугр. Каждую гребаную ночь! Вот что любовь дала мне. Шрамы. На теле и в душе. Спасибо, наелась.
– Иногда жизнь делает нам больнее всего перед тем, как наградить счастьем.
– Для меня счастье — покой. Если у сольвейгов я найду его, то останусь. – Я отошла от Барта, присела на один из стульев и облокотилась о столешницу. Надо же, столько усилий приложила, чтобы забыть, а увидела сольвейга, и броня дала трещину.
– Найдешь, – уверил меня Барт. – Если останешься с нами, проживешь остаток жизни в покое, окруженная теплом и заботой. – Он сделал паузу, а затем добавил: – А если нет, обретешь другое счастье. Познаешь любовь и власть, научишься отпускать и удерживать, простишь одного и низвергнешь другого. Научишься отличать друзей от врагов, примешь смерть и в конце сделаешь самый главный выбор в твоей жизни. Судьбоносный.
– Звучит красиво, но ты не можешь знать...
– Могу. Потому что я видел это.
Я подняла на него глаза.
– Как... видел?
– Твое будущее, Полина. – Он улыбнулся и склонил голову набок. – Не ты одна умеешь пророчить.
– Ты видел все это? Обо мне? – Я даже встала от удивления. – То есть... все это будет со мной? Если вернусь домой?
– Боюсь, с домом будут проблемы, – нахмурился Барт. – Ненадолго.
– Как-то все туманно. Любовь и власть, отпускать и удерживать... Кого отпускать? Кого удерживать? И зачем кого-то удерживать, если он хочет уйти? Не понимаю.
– Поймешь. Не я рисую твое будущее, а ты сама. Каждый из нас выбирает. Сейчас твой выбор — остаться с нами или вернуться в этот мир. Научиться в нем выживать. Будет тяжело. Иногда слишком. Но ты справишься.
– Ты странный, – пробормотала я и снова села. Пророчество Барта, если это можно так назвать, взволновало, обескуражило и вогнало в ступор. Все было просто: найти сольвейгов, примкнуть к ним и жить спокойно там, где живут подобные мне. Но Барт, похоже, видел для меня другую судьбу. И совершенно этого не скрывал.
– Вот как?
– Обычно вожди делают все, чтобы приманить сильных членов в племя. А ты предлагаешь мне остаться здесь.
– Я ничего не предлагаю. – Он присел на соседний стул и утопил мои ладони в своих — больших и шершавых, покрытых мозолями и шрамами. Откуда они? Оставил непростой быт сольвейгов или битвы, в которых довелось побывать этому необычному хищному? – Я буду рад, если останешься. Обеспечу защиту и покровительство. Но я не намерен скрывать то, что видел. У человека всегда есть выбор, а ты должна научиться решать сама. Принимать ответственность за свои решения. Все набивают шишки, Полина. Важно уметь признать проигрыш и вынести из него урок.
– Я проиграла все, это сложно признать.
– Тогда почему ты все еще сомневаешься, что именно тебе выбрать?
Я вздохнула. В его лучистых глазах было столько доброты, сколько я не видела, наверное, за всю жизнь. Я нашла то, что искала столько месяцев, скоро узнаю о себе больше, научусь контролировать и использовать дар сольвейга. Побываю в таинстве, в котором никто из моих знакомых еще не бывал.
Но Барт прав — я сомневаюсь. Думала, это отголоски предательств убили во мне уверенность, но что если все так, как говорит вождь сольвейгов? Что если интуиция ведет меня, а, наталкиваясь на препятствия, дает сигнал свернуть в сторону? Или вообще повернуть обратно?
Пророчества не врут. Иногда искажают реальность, но никогда не показывают несущественное. Уверена, Барт умеет пользоваться своим даром лучше, чем я.
В конце концов, что я теряю? Поживу у сольвейгов, разведаю, что да как, а там решу. В одном Барт прав: человек должен сам делать выбор.
В гостиной нас встретили гробовой тишиной. Казалось, она растеклась по углам, поднялась по стенам, нависла с потолка и постепенно обволакивала каждого присутствующего. Каждого, кроме меня с Бартом. Ну и, наверное, Дэна. Он молчал ровно секунду, а затем беззастенчиво улыбнулся и спросил:
– Разобрались?
Барт едва заметно кивнул.
– Присмотри за ней до завтра.
– Окей. Завтра мне или ты сам?
– Лучше ты. Не знаю, поспею ли вовремя. – Барт повернулся ко мне. – Дэн приведет тебя к нам. Помни, ему можешь доверять полностью. – Затем склонился к самому уху и прошептал: – У андвари старайся не бывать. И попроси подругу не болтать о том, что она меня видела.
Я нахмурилась, но кивнула.
– Был рад видеть тебя, Рик, – бросил Барт в сторону вождя андвари. С остальными прощаться, видимо, не счел нужным — просто вышел, а строгий дворецкий закрыл за ним дверь.
Некоторое время все еще молчали, а потом Дэн задорно произнес:
– Ну что, идем?
– Куда? – удивилась я. Совершенно растерялась, что и не мудрено после всего сказанного Бартом. Наверное, такие вещи всегда неожиданны. Даже если стремишься к ним так долго.
– Как куда? Домой. К тебе, естественно. У меня в Москве нет жилья.
– Будто у тебя оно где-то еще есть! – едко произнесла Сесиль и отвернулась.
Что это с ней? Или я заразная, и аллергия распространяется на всех, кто со мной рядом постоит?
– Я вообще, как это принято говорить, без определенного места жительства, ага, – как ни в чем не бывало, радостно ответил Дэн и снова обратился ко мне: – Вызови такси. Я мог бы телепортнуть тебя, но не знаю, где ты живешь.
– Охранять меня вовсе не обязательно, – возразила я. – Я могу за себя постоять.
– Нисколько не сомневаюсь. Но Барт меня заругает, если не прослежу.
– А ты во всем его слушаешься?
– Во всем, что касается девочек, постоянно влипающих в неприятности.
Сесиль недовольно хмыкнула, поднялась и покинула гостиную.
Такси мы ждали в неловкой обстановке. Дэн болтал без умолка, Рик кидал в мою сторону испепеляющие взгляды, а остальные молчали, втупившись в пол. Даже Саймон. Странно, после того, что он узнал о моем происхождении, желание заигрывать резко сошло на «нет». Казалось, еще секунда – и он сорвется вслед за Сесиль.
Ира о чем-то шепталась с Крегом на диване, изредка поглядывая в мою сторону. Жрец андвари гладил ее ладонь, а она не отнимала руку.
Плохой жест. Очень плохой. Неправильный. Я читала, что за измену в браке женщину жестоко карали. Если Влад узнает, что Ира тут любезничает с другим, точно не пожалеет. Он вообще никого не жалеет.
Мрачные мысли покинули дом андвари вместе со мной. Ира вежливо попрощалась с Дэном, крепко меня обняла и шепнула, что будет позже. А потом добавила, что ее привезет Крег. Настроение у меня ухудшилось из-за странной тревоги за подругу.
Впрочем, Влад далеко, в Липецке и вряд ли узнает о невинном флирте жены. Даже если он немного выйдет за рамки флирта. Уверена, Влад там тоже не скучает.
– Барт открыл тебе новую вселенную? – спросил Дэн, вырывая меня из задумчивости.
– Что? – Я отвлеклась от разглядывания пятен, оставляемых на стекле автомобиля мокрым снегом.
Вчерашняя белая сказка закончилась, уступив место мрачной, унылой слякоти. С неба сыпалась смесь снега с дождем, и дворники такси размазывали эту кашу по лобовому стеклу, оставляя разводы из отражающихся огней.
– Барт, говорю, на уши присел, да? – Дэн сочувствующе потрепал меня по плечу. – Он клевый, но иногда занудный. Ты привыкнешь. – Помолчал немного, а затем добавил: – Я разочарован, что ты сольвейг. Думал, обычная хищная со способностями.
– Как ты?
– Я не пропускал девятерых.
– Почему ушел? – спросила я и покосилась на таксиста. Интересно, Дэн напустил на него морок или просто не боится, что тот может подслушать?
– А ты почему?
– А Барт не говорил?
– Говорил, что был драугр. Но его уже нет, верно? А ты сбежала.
– Это сложно. – Я отвернулась и снова посмотрела в окно. Слишком много эмоциональных разговоров. В последнее время я предпочитала принимать их дозировано.
Думала, Дэн станет приставать с расспросами, но он просто сказал:
– Вот и у меня сложно. Но быть может, я и расскажу. Потом.
Остальной путь до Москвы мы преодолели молча. Я расплатилась с таксистом у подъезда, очередной раз благодаря Глеба за ежемесячные перечисления на карточку. Он редко звонил – наверное, боялся ранить воспоминаниями о прошлом – но исправно подкидывал денег.
Мне стоит озаботиться поиском работы. Потом. Если вернусь.
Мы поднялись по лестнице, и я открыла квартиру, ставшую внезапно чужой и пустой. По-настоящему пустой, словно пустота поселилась в ней, пока мы с Ирой гостили у андвари. Большое зеркало на стене в коридоре отражало огни из окна открытой спальни напротив. В углу молчаливо притаилась вешалка. И мне почему-то вспомнилась моя квартира на Достоевского — тоже пустая, но по-другому. Представилось, как она пропиталась одиночеством и тоской из-за бросившей ее впопыхах хозяйки.
Дэн вошел молча, разулся и аккуратно поставил кроссовки на полку.
– Голоден? – поинтересовалась я, но без особого энтузиазма. Хотелось остаться одной. Подумать. Дать волю собственной грусти и одиночеству, но нужно привечать гостя. Душа противилась, сопротивлялась, побуждая выставить его вон. Наверняка ведь сейчас начнет расспрашивать или невпопад шутить, а я не выдержу, сорвусь, и тогда...
– Я плотно поужинал, – смущенно ответил он. – У сольвейгов отлично кормят.
– О... – выдохнула я и уронила сумку на пол.
– Я не буду мешать, почитаю где-нибудь. Не обращай внимания. – Он помолчал немного, а потом добавил тихо: – Не хотел бередить ненужное, извини.
– Ничего. Ты же не знал. – Я включила свет в коридоре и на кухне. – Может, чаю выпьешь? Со мной? – Вздохнула и беззастенчиво соврала: – Не хочу быть одна.
– Чаю выпью, – согласился он. – С лимоном. У тебя есть пряники?
– Пряников нет. Но есть печенье недельной давности. Ира купила.
– Сойдет, – подмигнул он и безошибочно определил, где ванная. Я услышала, как включилась вода, вздохнула и отправилась на кухню ставить чайник.
Признаться, аппетит у Дэна был знатный — он съел все печенье, что у нас было, и это после плотного, как он выразился, ужина. Затем нагло слямзил оставшиеся две котлеты из холодильника.
– Я начинаю понимать, почему тебя невзлюбила Сесиль. Ты съел ее пирожные? – пошутила я.
– Сомневаюсь, что она их ест, – поморщился Дэн. – Хотя не помешало бы. Женщинам полезно сладкое — они тогда не такие нервные.
– Вот как? А может, вас чего посерьезнее пирожных поссорило?
– Драмы не было, если ты об этом. Не переношу драмы. Девочки иногда считают, что улыбка мужчины почти предложение руки и сердца.
– Я так и думала, – рассмеялась я. – Поматросил и бросил?
– Грубиянка! – осадил он меня, но незлобно. – Я не сторонник серьезных отношений, плавно перетекающих в семью. Да и нельзя мне. Ваше племя в приоритете. Барт мне как отец, если что. Я ему по гроб жизни должен.
– Он тебя спас?
– Так нечестно. Твоя очередь рассказывать.
– Нечего рассказывать. – Я пожала плечами, размешивая давно остывший чай. Грусть вернулась горечью на губах и отчаянным желанием выпить чего-то покрепче. – Барт наверняка поведал тебе мою историю, раз уж вы так близки.
– Барт не так много сказал. Был драугр, но ты спаслась, и в этом как-то замешано твое племя. Вообще странно все это.
– Что именно?
– Что ты жива. Обычно драугры не церемонятся с сольвейгами. Вы для них такой себе деликатес.
– Герда болела – у нее была повреждена жила. Для того, чтобы излечиться, нужен был специальный ритуал. Влад учился ему у Альрика, убедил Герду, что хочет помочь, а потом запихнул ее в какой-то портал. Не знаю, куда он ведет. Вот и вся история.
– Он многим рисковал, – задумчиво произнес Дэн.
– Ну да, он у нас вообще герой, – сердито обронила я. – Во всех смыслах.
– Это сарказм?
– А незаметно?
– Твой вождь, скорее всего, понимает, кто ты такая, но вот что с тобой делать, не знает совершенно. Сольвейг в племени – огромный геморрой, но и хорошее оружие. А ты уверена, что у нее не осталось адептов? У Герды? Возможно, ее последователи все еще следят за вами.
– Влад сказал, что убил всех. Но я бы не стала слепо доверять его словам.
– Ты в курсе, что был совет? У сольвейгов. Где они решали, чем могут тебе помочь. Многие голосовали за то, чтобы попытаться тебя спасти. Сам Барт, кстати, тоже.
– Думаю, если бы они кинулись меня спасать, то сорвали бы Альрику представление, и погибла бы не только я.
– Возможно.
– Теперь твоя очередь, – решила я сменить тему. – Так почему ты ушел?
– Все прозаично, – пожал плечами Дэн. – Я был младшим сыном, а мечтал о посте вождя.
– Действительно, прозаично, – согласилась я, и мне сразу вспомнился Филипп. Тупая боль в жиле и шепот на ухо. Извиняющийся тон. Ни капли сожаления в голосе.
– Но, возможно, этот уход спас мне жизнь, – продолжил тем временем Дэн. – Если бы остался, охотник убил бы и меня.
– Где ты переждал войну?
– В основном у сольвейгов. Но нескольких охотников все же прикончил, а одного превратил в пепел, если понимаешь, о чем я.
Понимаю ли я? А то! Значит, минус еще один древний.
– А ты сильный, оказывается.
– Я не говорил, что мечты о посте вождя были ничем не подкреплены, – подмигнул он и добавил уже серьезно: – Я вызвал брата на поединок, но как-то не вышло.
– Он оказался сильнее?
Дэн несколько секунд смотрел на меня с таким видом, будто я выдала самую большую глупость в мире, а потом спросил:
– А ты бы смогла убить брата?
Я покачала головой.
– Извини. Не подумала.
– Поединок – не очень приятное зрелище. После этого я ушел, не смог больше жить с ним под одной крышей. Вот и все.
– Непросто, наверное, одному.
– Непросто. Но есть Барт и его племя. Они мне как семья. Завтра сама увидишь. У них тепло. Уютно. Никто на тебя не давит. Тебе понравится.
– Барт говорит, моя судьба не среди сольвейгов, – уныло произнесла я, убирая чашки со стола. – Он пророчил мне. К слову сказать, туманно пророчил — я ни черта не поняла.
– Это потому, что он читал о тебе в книге. Он всем сольвейгам такое пророчит.
– В какой книге? – заинтересовалась я, выключая воду и присаживаясь обратно за стол. Карие глаза Дэна улыбались.
– Ее слишком пафосно обзывают, но если вкратце, то есть некая книга — она существует вне времени. И в ней первый сольвейг пишет ваши судьбы. Говорят, в ней могут писать все сильные хищные, но про других я не слышал. Только про сольвейга.
– Кто он — первый сольвейг? О нем нет в летописях...
– В летописях хищных нет, – уточнил Дэн. – А в летописях Барта о нем много написано. Первый сольвейг — сын Лив и Гарди. Хищной и ясновидца. А ты не знала? Именно так получаются сольвейги. Он склонился ближе и добавил: – Именно так получилась ты.
Горло перехватило спазмом, и я инстинктивно прикоснулась к нему ладонью.
– То есть как... получилась?
