– Даша сказала, Эрик разочаровался бы во мне. Я бы не смогла... видеть, жить...
Непрошеные, горячие слезы потекли по щекам, а через секунду я оказалась в ободряющих объятиях жреца скади. Он гладил по спине, а я плакала – наверное, впервые с тех пор, как Эрик ушел в кан. И впервые мне было, с кем поделиться горечью, что скопилась во мне за эти долгие, угрюмые дни.
Мне нужно было ее выплеснуть, чтобы освободить место для чего-то намного важнее боли от потерь. Мне нужно было место в душе, чтобы заполнить его любовью к сыну.
В Липецк я возвращалась умиротворенная. Это чувство было сродни тому, что Эрик вернулся. Нет, не впрямь, полноценно – это событие точно лишило бы меня разума от счастья. Частично. Бесплотным духом, охраняющим скади. Меня. Сына, о котором он ничего не знал.
И мне стало легче.
– Каков вердикт? – не скрывая любопытства, спросил Дэн в то время, как я задумчиво пялилась в окно на мелькающие поля и деревья.
– Я вернусь. С ребенком. И буду править.
Самой эта фраза показалась неправдоподобной. Смешной. Боги играют со мной – забрали Эрика, но отдали его племя. Что мне делать с ним?
– Ого! – присвистнул Дэн. – Серьезно? Станешь правительницей?
– Не я – сын. Но я буду говорить за него, пока не подрастет.
– Когда-то я мечтал о чем-то подобном. – Дэн откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. – Давно. В прошлой жизни.
– Я бы отдала тебе скади. Если бы позволили...
Мне не позволят. Скорее всего, даже не дадут рулить. Для сложных решений есть Тамара и Роб. Им просто нужен человек, который будет озвучивать их мысли и требования. И сместит Дашу. Взрослые игры для взрослых людей. И мне предусмотрена роль марионетки. Правда, они еще не знают, что я не люблю, когда мной пытаются манипулировать. Узнают. Виноватой я себя не чувствовала – сами предложили.
Плевать. Главное, мой ребенок будет в безопасности. В семье. И никогда не узнает настоящего одиночества.
– Тебе Диркова звонила, – сказал Дэн и протянул мне телефон. – Свой небось опять забыла дома.
Забыла. Даже не подумала поверить перед выходом. Беспечная. Нельзя так. Потерялась в последнее время совершенно, и найтись не могла. Лишь дома, в мнимой безопасности бетонных стен чувствовала себя уютно. До прошлой ночи.
– Спасибо.
Ира ответила сразу – после первого гудка. И тут же начала меня отчитывать. Они приехали вдвоем – она и Крег, жрец андвари. Плохо. Очень плохо. Влад не даст ей свободы. Он никому не дает, даже тем, на кого давно уже не имеет никаких прав. Душит, ломает, гнет, пока не добьется своего. А Ира его жена, и это навсегда.
Впервые за долгие годы эта мысль не вызвала у меня отторжения. Может, шок, а может... Что? Я больше не любила его? Я всю жизнь его любила. Даже в веренице сладких, карамельных дней находилась минутка для горечи воспоминаний.
Но теперь в душе было пусто. Испарилась злость, обиды, тоска с примесью разочарования. Сладкий, опиумный запах безумия. Эйфория, от которой невозможно спрятаться. Все осталось там – в прошлой жизни, куда мне возврата нет.
Они ждали нас с Дэном у подъезда. Ира – цветущая, сияющая, в ярко-синей блузе с воланами и румянцем на гладких щеках. И Крег – ее неуловимая тень. Плавные движения, полуулыбка, умный взгляд. Возможно, если бы браки хищных можно было разрывать, он бы стал Ире отличным мужем. Но законы писались не нами и не нам их разрушать...
– Ты здесь, – шептала я, обнимая подругу, – приехала.
– Ну, обещала же! – Ира отстранила меня и внимательно посмотрела в глаза. – Мальчики, поболтайте здесь немного. Нам с Полиной кое-что обсудить нужно. Наедине.
Она потащила меня наверх. Яростная, упрямая, энергичная. Я уже и забыла, насколько она заряжает позитивом. Рядом с Ирой дышалось легче. И легче было осознавать, что мне в скором времени придется сделать.
Я никогда не желала власти, всегда сторонилась ее. Да, приходилось участвовать в интригах Филиппа и даже быть оружием в достижении задуманного – ведь именно меня Тан использовал, чтобы Влад посвятил его в атли. Но самих этих стремлений я никогда не понимала. Женщине сложно понять. Даже Ира, будучи наследницей митаки, отказалась от прав на пост вождя ради любимого мужчины.
Только вот... к чему это привело? Живет в изгнании. Часть атли и навеки отщепенка. Гордость не позволяет смириться и простить. Любовь не позволяет отречься, быть счастливой с кем-то другим. Уверена, Крегу было бы плевать на статус Иры. Он так на нее смотрел, что сомнений не возникало. Ира нравилась жрецу андвари. Возможно, настолько, что он готов был... Впрочем, на такое редкий мужчина готов ради женщины.
– Зря ты приехала, – угрюмо сказала я и покачала головой. Квартира швырнула в лицо воспоминания о прошлой ночи, всколыхнув в душе волнение. Наверное, я уже никогда не смогу чувствовать себя здесь в безопасности. Впрочем, и не придется – в ближайшие несколько лет мне суждено жить у скади. – Влад узнает, что ты здесь... с Крегом.
– Он знает, – спокойно ответила Ира. В глазах – не то горечь, не то облегчение. Возможно, она и сама не знает, как быть. Что делать дальше. Потерянная сильная девочка. Такой мне предстояло стать. – Поселились мы, конечно, в гостинице – приехать к атли было бы верхом наглости. Но он в курсе.
– Как в курсе?
В грудь плеснули кипятком. Ведь сама произнесла его имя и ничего не почувствовала. Ничего, кроме тревоги за подругу. А ее это безличное «он» ускорило пульс.
– Влад приезжал ко мне в Москву. Мы говорили. И поняли друг друга. – Она горько улыбнулась, отбрасывая темные, тяжелые пряди за спину. – Я не нужна ему, Полина. Была нужна – для дела. Но никогда он не видел во мне женщину. Друга, да. Соратника – бесспорно. Стену, за которой он может укрыться от собственных эмоций. Но не женщину. Так зачем держать?
– Ира...
– Нет, все хорошо, правда. Неопределенность убивает. Да и горькая правда всегда лучше, чем сладкая ложь. Влад никогда не хотел меня по-настоящему. Но достаточно уважает, чтобы сказать это в лицо.
– Влад и сам не знает, чего хочет, – пробормотала я, отворачиваясь. Налила воды в чайник, включила. Унять дрожь в пальцах удалось не сразу. В памяти всплывали обрывки прошлого. Резкие слова. Яростный взгляд. Последний сожженный мост на реке, где нет брода.
И я впервые поняла, что окончательно свободна. Путы упали с плеч, легкие раскрылись, и я дышала полной грудью. Только вот свобода всегда идет рука об руку с одиночеством.
– Он знает. Только вот понял поздно, – усмехнулась Ира. – Поздно ведь, Полина?
– Поздно, – кивнула я.
Теперь уже точно. У меня будет ребенок от Эрика, да и в сердце место лишь воспоминаниям. Карамельный кен. Прозрачный взгляд. Шершавые пальцы, касающиеся щеки. Ямочка на подбородке, покрытом легкой щетиной. Она колется, когда Эрик целует. Щекочет шею. А он смеется, хрипло, завораживающе. И мне не хочется, чтобы он прекращал. Пусть бы смеялся всегда, а не хмурился, как там, у портала. Там он злился и выглядел несчастным. Совершенно не похожий на того, кто достиг главной цели в жизни. Тот, у кого ее отняли.
Но Эрик был достоин кана. Знаний, которые он давал. И будущих – светлых, совершенных миров, где не будет сомневающихся девочек и интригующих сестер.
Я не хотела стирать воспоминания. И тем более, не имела права их осквернить. Я любила Эрика. Люблю. И буду любить. Всегда.
– Мне придется уехать. Надолго. Возможно, на год. Но я вернусь, обещаю.
– Это из-за него? Из-за того мужчины, с которым ты была? – Светлые глаза воительницы вскрывают душу, обнажают пласт за пластом. А мне не хочется показывать. Это – только мое. Личное. И все еще болит. Сочится сукровица из раны и тут же берется свежей коркой.
Я вновь отвернулась.
– Частично.
– Он хотя бы стоил того? – спросила Ира, и я уловила иронию в твердом голосе подруги.
Она любила Влада. Любит. И не верит, что кто-то может излечить от этой любви. Ласковый вождь андвари не поможет утолить тоску, лишь затереть ее. Ему можно позволить быть рядом, когда рядом нет того, с кем осталось сердце.
Но я-то знаю, что чудеса случаются. Они окрашены синим и пахнут карамелью. Они высоки и длинноволосы. И не лгут. Никогда. Тебе приходится лгать им, но тебе можно – ты не из разряда чудес.
– Он стоил большего.
Ира больше не пытала меня и позволила подняться мужчинам. Мы доели обед, приготовленный Люсией. Больше готовить тут я не буду. Возможно, никогда.
Крег рассказывал о жизни андвари, Дэн дополнял, а я рассеянно слушала и иногда кивала. И думала о том, что Ире на самом деле повезло. Даже если она этого пока не понимает. Впрочем, я несколько раз пыталась влюбиться насильно – ничего, кроме разочарования, это не принесло. Но Крег не был так уж прост. Наверняка у него в голове созрел достаточно четкий план по завоеванию строптивой воительницы.
Ночь медленно стекала с неба на землю.
Я вышла на балкон и долго смотрела в чернильный небосклон, на котором не появилось ни одной звезды. Я глядела во тьму, а тьма глядела в меня. Скалилась, угрожала, клубилась тучами, предсказывая беду.
Но я больше не боялась. Уверенность поселилась в душе. Пока я дышу, никто не причинит мне вреда. Будь то неведомый враг, позарившийся на кровь или кен, наследница чужого племени, которая не в состоянии удержать власть, или же человек, назвавшийся другом.
Кто ты, призрачный убийца? И почему трусишь показать лицо? Где бы ты ни был, бойся гнева сильного сольвейга! Потому что я больше не собираюсь прощать и глотать обиды. Я найду тебя сама. Скоро в моих руках будет целое племя – много защитниц, целителей, воинов и, главное – ищеек. Они отыщут тебя для меня. И тогда ты сам напьешься моего страха. Захлебнешься им.
– Ночь сегодня темная. Такие обычно предвещают спокойные сны. – Тихий голос вырвал из раздумий. Я оглянулась. В проеме двери стоял Крег, ветер шевелил темные волосы, а Ира улыбалась из-за его плеча.
– Пойдем мы. Ты устала, я чувствую. Обещай, что глупостей не наделаешь.
– Обещаю.
Мне сейчас нельзя делать глупости. Теперь я – мать наследника скади.
– И позвонишь.
– Как только вернусь, – кивнула я и посмотрела на ее спутника. – Береги ее.
Крег улыбнулся. Тепло, мягко. В последнее время мне начинали нравиться жрецы.
– Она в надежных руках.
А потом они ушли. Дэн выключил основной свет, чернильная ночь вползла в комнату и разбавила воздух фиолетово-черным. Часы на комоде размеренно отсчитывали секунды, приближая следующий день. Утром Барт приведет Люсию, затем я, Дэн и целительница отправимся в вынужденное изгнание. Туда, где мне не нужно будет бояться. Где я смогу спокойно выносить ребенка. А потом вернемся – к сроку. И мне достанутся скади...
– Волнуешься? – Голос Дэна звучал на удивление серьезно. Казалось, его и правда интересовал мой ответ. На остро выступающих скулах плясали тени спящего города.
– Немного. До сих пор не могу осмыслить. – Я подняла на него глаза. Любопытство мучило, и я дала ему волю. – Зачем ты вызвался помочь? Знаю, Барт тебе как отец, ты многим обязан ему, но тебе необязательно со мной возиться – Барт нашел бы других охранников.
– То есть мысль о том, что ты действительно мне интересна, тебе в голову не приходила? – усмехнулся он. И тут же, пресекая реакцию на столь недвусмысленную фразу, добавил: – Нет, не в том плане. Не обижайся, но ты совсем не в моем вкусе. Просто сдается мне, ты свою роль в мире хищных еще не отыграла. И она будет интересной – эта роль. Да и кто-то же должен учить тебя править.
– А ты умеешь?
– Мне не повезло родиться вторым сыном, – усмехнулся он. – А амбиций было побольше, чем у любого вождя. Я хотел править и не мог, хотя учился долго. Не понимал тогда, что азарта и воли недостаточно для того, чтобы стать хорошим правителем. Потом был поединок и изгнание.
– Ты не смог убить брата.
– Тогда я считал себя слабаком.
– А теперь?
Он вздохнул. Темная прядь упала на высокий лоб. А на скулах заходили желваки. А потом Дэн расслабился. Улыбнулся.
– А теперь считаю своим долгом помогать запутавшимся сольвейгам типа тебя.
– И присутствие рыжеволосой красотки с нами в одном доме, вдали от цивилизации здесь совершенно ни при чем? – поддразнила я.
– Не понимаю, о чем ты, – притворно пожал плечами Дэн и накрыл локтями перила.
Ночь вилась вокруг нас, серебрилась светом фонарей во дворе. Стрекотали сверчки, а этажом ниже кто-то на всю включил клубную музыку. Скоро придет Глеб, и придется прощаться. Несколько часов – все, что у меня осталось от прошлой жизни.
Стоим вдвоем – я и Дэн. Он думает о своем. Возможно, о собственном племени, откуда его изгнали. Вышвырнули за дерзость вызвать брата на поединок. О прошлом, которое невозможно изменить. А быть может, он вспоминает Барта – светло-карие глаза, низкий спокойный голос, уверенность.
Я прощаюсь с собой прежней. С Полиной-пророчицей атли. Как давно это было? Казалось, невообразимо давно. Когда началось – и не вспомнить. И все же душа щемит, воспоминания кислотой проникают в трещины и жгут.
Когда я вернусь, уже не буду просто Полиной. Я буду выше каждого из скади и не стану ближе ни одному из них. Чужачка, которой дали порулить. Они не примут меня. Отвергнут, как Тамара – Дашу. Моя кровь станет препятствием, и с каждым днем будет все труднее его преодолевать.
Эрик злился бы на меня. Он хотел оставить племя Даше... Но могу ли я с уверенностью сказать, что человек, пытавшийся убить меня прошлой ночью, подослан не ею? Смогу ли рискнуть жизнью сына?
Не смогу. Не должна. И не буду.
Прощание с Глебом вышло смазанным. Он устал и хотел спать, я тоже выключалась, поэтому мы просто сидели, обнявшись, на диване, а ночь окружала нас и обезоруживала.
Глебу единственному из друзей я сказала о ребенке. И о покушении. Ему могла доверять.
– Не нравится мне этот тип, – кивнул Глеб в сторону кухни, куда Дэн тактично удалился, чтобы мы могли проститься без свидетелей. – Мы можем уехать вдвоем, ну или с этой твоей рыжей, если хочешь. Хотя, как по мне, чем больше сольвейгов, тем больше проблем.
– Барт доверяет Дэну. А Люсия, она... мы связаны. Именно она нашла меня, Глеб. Видела моими глазами. Она близка мне, как никто из сольвейгов. А тебе со мной нельзя. У тебя есть Ника и атли, к тому же... Скади считают, Даша причастна к покушению. Даша – подруга Влада. Не хочу, чтобы он знал, где я. И вообще о ребенке. Не время еще...
– Время будет, когда ты вернешься, и он узнает постфактум, – «согласился» он. – Это будет гуманнее.
– Я не могу сейчас думать об уязвленной гордости Влада, – язвительно прошипела я. – Нашлись дела поважнее – жизнь там свою спасти, ага.
Он вздохнул.
– Извини.
– Да ничего. Просто ты все чаще играешь роль его адвоката. Надеюсь, на то, чтобы остаться моим другом, у тебя время останется.
– Ну что за бред, Полевая! Я – твой друг. А сейчас ты пытаешься меня делить. Зачем?
– Я не пытаюсь, – устало зевнула я. – Рада, что вы с Владом нашли общий язык. Не поверишь, но я всегда этого хотела. Просто мой ребенок Влада никак не касается. Совсем. Я не атли больше...
– Но и не скади. Как ты себе представляешь управление племенем?
– Никак не представляю. Но у меня есть несколько месяцев, чтобы постичь эту тонкую науку.
– Не верю, что Дашка стоит за этим, Поля, – серьезно сказал Глеб. – Я ж ее с детства знаю. Она совсем не такая, и не думаю, что за годы в Лондоне настолько переменилась. Да и скади править ей было так же страшно, как и тебе.
Непрошеные, горячие слезы потекли по щекам, а через секунду я оказалась в ободряющих объятиях жреца скади. Он гладил по спине, а я плакала – наверное, впервые с тех пор, как Эрик ушел в кан. И впервые мне было, с кем поделиться горечью, что скопилась во мне за эти долгие, угрюмые дни.
Мне нужно было ее выплеснуть, чтобы освободить место для чего-то намного важнее боли от потерь. Мне нужно было место в душе, чтобы заполнить его любовью к сыну.
В Липецк я возвращалась умиротворенная. Это чувство было сродни тому, что Эрик вернулся. Нет, не впрямь, полноценно – это событие точно лишило бы меня разума от счастья. Частично. Бесплотным духом, охраняющим скади. Меня. Сына, о котором он ничего не знал.
И мне стало легче.
– Каков вердикт? – не скрывая любопытства, спросил Дэн в то время, как я задумчиво пялилась в окно на мелькающие поля и деревья.
– Я вернусь. С ребенком. И буду править.
Самой эта фраза показалась неправдоподобной. Смешной. Боги играют со мной – забрали Эрика, но отдали его племя. Что мне делать с ним?
– Ого! – присвистнул Дэн. – Серьезно? Станешь правительницей?
– Не я – сын. Но я буду говорить за него, пока не подрастет.
– Когда-то я мечтал о чем-то подобном. – Дэн откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. – Давно. В прошлой жизни.
– Я бы отдала тебе скади. Если бы позволили...
Мне не позволят. Скорее всего, даже не дадут рулить. Для сложных решений есть Тамара и Роб. Им просто нужен человек, который будет озвучивать их мысли и требования. И сместит Дашу. Взрослые игры для взрослых людей. И мне предусмотрена роль марионетки. Правда, они еще не знают, что я не люблю, когда мной пытаются манипулировать. Узнают. Виноватой я себя не чувствовала – сами предложили.
Плевать. Главное, мой ребенок будет в безопасности. В семье. И никогда не узнает настоящего одиночества.
– Тебе Диркова звонила, – сказал Дэн и протянул мне телефон. – Свой небось опять забыла дома.
Забыла. Даже не подумала поверить перед выходом. Беспечная. Нельзя так. Потерялась в последнее время совершенно, и найтись не могла. Лишь дома, в мнимой безопасности бетонных стен чувствовала себя уютно. До прошлой ночи.
– Спасибо.
Ира ответила сразу – после первого гудка. И тут же начала меня отчитывать. Они приехали вдвоем – она и Крег, жрец андвари. Плохо. Очень плохо. Влад не даст ей свободы. Он никому не дает, даже тем, на кого давно уже не имеет никаких прав. Душит, ломает, гнет, пока не добьется своего. А Ира его жена, и это навсегда.
Впервые за долгие годы эта мысль не вызвала у меня отторжения. Может, шок, а может... Что? Я больше не любила его? Я всю жизнь его любила. Даже в веренице сладких, карамельных дней находилась минутка для горечи воспоминаний.
Но теперь в душе было пусто. Испарилась злость, обиды, тоска с примесью разочарования. Сладкий, опиумный запах безумия. Эйфория, от которой невозможно спрятаться. Все осталось там – в прошлой жизни, куда мне возврата нет.
Они ждали нас с Дэном у подъезда. Ира – цветущая, сияющая, в ярко-синей блузе с воланами и румянцем на гладких щеках. И Крег – ее неуловимая тень. Плавные движения, полуулыбка, умный взгляд. Возможно, если бы браки хищных можно было разрывать, он бы стал Ире отличным мужем. Но законы писались не нами и не нам их разрушать...
– Ты здесь, – шептала я, обнимая подругу, – приехала.
– Ну, обещала же! – Ира отстранила меня и внимательно посмотрела в глаза. – Мальчики, поболтайте здесь немного. Нам с Полиной кое-что обсудить нужно. Наедине.
Она потащила меня наверх. Яростная, упрямая, энергичная. Я уже и забыла, насколько она заряжает позитивом. Рядом с Ирой дышалось легче. И легче было осознавать, что мне в скором времени придется сделать.
Я никогда не желала власти, всегда сторонилась ее. Да, приходилось участвовать в интригах Филиппа и даже быть оружием в достижении задуманного – ведь именно меня Тан использовал, чтобы Влад посвятил его в атли. Но самих этих стремлений я никогда не понимала. Женщине сложно понять. Даже Ира, будучи наследницей митаки, отказалась от прав на пост вождя ради любимого мужчины.
Только вот... к чему это привело? Живет в изгнании. Часть атли и навеки отщепенка. Гордость не позволяет смириться и простить. Любовь не позволяет отречься, быть счастливой с кем-то другим. Уверена, Крегу было бы плевать на статус Иры. Он так на нее смотрел, что сомнений не возникало. Ира нравилась жрецу андвари. Возможно, настолько, что он готов был... Впрочем, на такое редкий мужчина готов ради женщины.
– Зря ты приехала, – угрюмо сказала я и покачала головой. Квартира швырнула в лицо воспоминания о прошлой ночи, всколыхнув в душе волнение. Наверное, я уже никогда не смогу чувствовать себя здесь в безопасности. Впрочем, и не придется – в ближайшие несколько лет мне суждено жить у скади. – Влад узнает, что ты здесь... с Крегом.
– Он знает, – спокойно ответила Ира. В глазах – не то горечь, не то облегчение. Возможно, она и сама не знает, как быть. Что делать дальше. Потерянная сильная девочка. Такой мне предстояло стать. – Поселились мы, конечно, в гостинице – приехать к атли было бы верхом наглости. Но он в курсе.
– Как в курсе?
В грудь плеснули кипятком. Ведь сама произнесла его имя и ничего не почувствовала. Ничего, кроме тревоги за подругу. А ее это безличное «он» ускорило пульс.
– Влад приезжал ко мне в Москву. Мы говорили. И поняли друг друга. – Она горько улыбнулась, отбрасывая темные, тяжелые пряди за спину. – Я не нужна ему, Полина. Была нужна – для дела. Но никогда он не видел во мне женщину. Друга, да. Соратника – бесспорно. Стену, за которой он может укрыться от собственных эмоций. Но не женщину. Так зачем держать?
– Ира...
– Нет, все хорошо, правда. Неопределенность убивает. Да и горькая правда всегда лучше, чем сладкая ложь. Влад никогда не хотел меня по-настоящему. Но достаточно уважает, чтобы сказать это в лицо.
– Влад и сам не знает, чего хочет, – пробормотала я, отворачиваясь. Налила воды в чайник, включила. Унять дрожь в пальцах удалось не сразу. В памяти всплывали обрывки прошлого. Резкие слова. Яростный взгляд. Последний сожженный мост на реке, где нет брода.
И я впервые поняла, что окончательно свободна. Путы упали с плеч, легкие раскрылись, и я дышала полной грудью. Только вот свобода всегда идет рука об руку с одиночеством.
– Он знает. Только вот понял поздно, – усмехнулась Ира. – Поздно ведь, Полина?
– Поздно, – кивнула я.
Теперь уже точно. У меня будет ребенок от Эрика, да и в сердце место лишь воспоминаниям. Карамельный кен. Прозрачный взгляд. Шершавые пальцы, касающиеся щеки. Ямочка на подбородке, покрытом легкой щетиной. Она колется, когда Эрик целует. Щекочет шею. А он смеется, хрипло, завораживающе. И мне не хочется, чтобы он прекращал. Пусть бы смеялся всегда, а не хмурился, как там, у портала. Там он злился и выглядел несчастным. Совершенно не похожий на того, кто достиг главной цели в жизни. Тот, у кого ее отняли.
Но Эрик был достоин кана. Знаний, которые он давал. И будущих – светлых, совершенных миров, где не будет сомневающихся девочек и интригующих сестер.
Я не хотела стирать воспоминания. И тем более, не имела права их осквернить. Я любила Эрика. Люблю. И буду любить. Всегда.
– Мне придется уехать. Надолго. Возможно, на год. Но я вернусь, обещаю.
– Это из-за него? Из-за того мужчины, с которым ты была? – Светлые глаза воительницы вскрывают душу, обнажают пласт за пластом. А мне не хочется показывать. Это – только мое. Личное. И все еще болит. Сочится сукровица из раны и тут же берется свежей коркой.
Я вновь отвернулась.
– Частично.
– Он хотя бы стоил того? – спросила Ира, и я уловила иронию в твердом голосе подруги.
Она любила Влада. Любит. И не верит, что кто-то может излечить от этой любви. Ласковый вождь андвари не поможет утолить тоску, лишь затереть ее. Ему можно позволить быть рядом, когда рядом нет того, с кем осталось сердце.
Но я-то знаю, что чудеса случаются. Они окрашены синим и пахнут карамелью. Они высоки и длинноволосы. И не лгут. Никогда. Тебе приходится лгать им, но тебе можно – ты не из разряда чудес.
– Он стоил большего.
Ира больше не пытала меня и позволила подняться мужчинам. Мы доели обед, приготовленный Люсией. Больше готовить тут я не буду. Возможно, никогда.
Крег рассказывал о жизни андвари, Дэн дополнял, а я рассеянно слушала и иногда кивала. И думала о том, что Ире на самом деле повезло. Даже если она этого пока не понимает. Впрочем, я несколько раз пыталась влюбиться насильно – ничего, кроме разочарования, это не принесло. Но Крег не был так уж прост. Наверняка у него в голове созрел достаточно четкий план по завоеванию строптивой воительницы.
Ночь медленно стекала с неба на землю.
Я вышла на балкон и долго смотрела в чернильный небосклон, на котором не появилось ни одной звезды. Я глядела во тьму, а тьма глядела в меня. Скалилась, угрожала, клубилась тучами, предсказывая беду.
Но я больше не боялась. Уверенность поселилась в душе. Пока я дышу, никто не причинит мне вреда. Будь то неведомый враг, позарившийся на кровь или кен, наследница чужого племени, которая не в состоянии удержать власть, или же человек, назвавшийся другом.
Кто ты, призрачный убийца? И почему трусишь показать лицо? Где бы ты ни был, бойся гнева сильного сольвейга! Потому что я больше не собираюсь прощать и глотать обиды. Я найду тебя сама. Скоро в моих руках будет целое племя – много защитниц, целителей, воинов и, главное – ищеек. Они отыщут тебя для меня. И тогда ты сам напьешься моего страха. Захлебнешься им.
– Ночь сегодня темная. Такие обычно предвещают спокойные сны. – Тихий голос вырвал из раздумий. Я оглянулась. В проеме двери стоял Крег, ветер шевелил темные волосы, а Ира улыбалась из-за его плеча.
– Пойдем мы. Ты устала, я чувствую. Обещай, что глупостей не наделаешь.
– Обещаю.
Мне сейчас нельзя делать глупости. Теперь я – мать наследника скади.
– И позвонишь.
– Как только вернусь, – кивнула я и посмотрела на ее спутника. – Береги ее.
Крег улыбнулся. Тепло, мягко. В последнее время мне начинали нравиться жрецы.
– Она в надежных руках.
А потом они ушли. Дэн выключил основной свет, чернильная ночь вползла в комнату и разбавила воздух фиолетово-черным. Часы на комоде размеренно отсчитывали секунды, приближая следующий день. Утром Барт приведет Люсию, затем я, Дэн и целительница отправимся в вынужденное изгнание. Туда, где мне не нужно будет бояться. Где я смогу спокойно выносить ребенка. А потом вернемся – к сроку. И мне достанутся скади...
– Волнуешься? – Голос Дэна звучал на удивление серьезно. Казалось, его и правда интересовал мой ответ. На остро выступающих скулах плясали тени спящего города.
– Немного. До сих пор не могу осмыслить. – Я подняла на него глаза. Любопытство мучило, и я дала ему волю. – Зачем ты вызвался помочь? Знаю, Барт тебе как отец, ты многим обязан ему, но тебе необязательно со мной возиться – Барт нашел бы других охранников.
– То есть мысль о том, что ты действительно мне интересна, тебе в голову не приходила? – усмехнулся он. И тут же, пресекая реакцию на столь недвусмысленную фразу, добавил: – Нет, не в том плане. Не обижайся, но ты совсем не в моем вкусе. Просто сдается мне, ты свою роль в мире хищных еще не отыграла. И она будет интересной – эта роль. Да и кто-то же должен учить тебя править.
– А ты умеешь?
– Мне не повезло родиться вторым сыном, – усмехнулся он. – А амбиций было побольше, чем у любого вождя. Я хотел править и не мог, хотя учился долго. Не понимал тогда, что азарта и воли недостаточно для того, чтобы стать хорошим правителем. Потом был поединок и изгнание.
– Ты не смог убить брата.
– Тогда я считал себя слабаком.
– А теперь?
Он вздохнул. Темная прядь упала на высокий лоб. А на скулах заходили желваки. А потом Дэн расслабился. Улыбнулся.
– А теперь считаю своим долгом помогать запутавшимся сольвейгам типа тебя.
– И присутствие рыжеволосой красотки с нами в одном доме, вдали от цивилизации здесь совершенно ни при чем? – поддразнила я.
– Не понимаю, о чем ты, – притворно пожал плечами Дэн и накрыл локтями перила.
Ночь вилась вокруг нас, серебрилась светом фонарей во дворе. Стрекотали сверчки, а этажом ниже кто-то на всю включил клубную музыку. Скоро придет Глеб, и придется прощаться. Несколько часов – все, что у меня осталось от прошлой жизни.
Стоим вдвоем – я и Дэн. Он думает о своем. Возможно, о собственном племени, откуда его изгнали. Вышвырнули за дерзость вызвать брата на поединок. О прошлом, которое невозможно изменить. А быть может, он вспоминает Барта – светло-карие глаза, низкий спокойный голос, уверенность.
Я прощаюсь с собой прежней. С Полиной-пророчицей атли. Как давно это было? Казалось, невообразимо давно. Когда началось – и не вспомнить. И все же душа щемит, воспоминания кислотой проникают в трещины и жгут.
Когда я вернусь, уже не буду просто Полиной. Я буду выше каждого из скади и не стану ближе ни одному из них. Чужачка, которой дали порулить. Они не примут меня. Отвергнут, как Тамара – Дашу. Моя кровь станет препятствием, и с каждым днем будет все труднее его преодолевать.
Эрик злился бы на меня. Он хотел оставить племя Даше... Но могу ли я с уверенностью сказать, что человек, пытавшийся убить меня прошлой ночью, подослан не ею? Смогу ли рискнуть жизнью сына?
Не смогу. Не должна. И не буду.
Прощание с Глебом вышло смазанным. Он устал и хотел спать, я тоже выключалась, поэтому мы просто сидели, обнявшись, на диване, а ночь окружала нас и обезоруживала.
Глебу единственному из друзей я сказала о ребенке. И о покушении. Ему могла доверять.
– Не нравится мне этот тип, – кивнул Глеб в сторону кухни, куда Дэн тактично удалился, чтобы мы могли проститься без свидетелей. – Мы можем уехать вдвоем, ну или с этой твоей рыжей, если хочешь. Хотя, как по мне, чем больше сольвейгов, тем больше проблем.
– Барт доверяет Дэну. А Люсия, она... мы связаны. Именно она нашла меня, Глеб. Видела моими глазами. Она близка мне, как никто из сольвейгов. А тебе со мной нельзя. У тебя есть Ника и атли, к тому же... Скади считают, Даша причастна к покушению. Даша – подруга Влада. Не хочу, чтобы он знал, где я. И вообще о ребенке. Не время еще...
– Время будет, когда ты вернешься, и он узнает постфактум, – «согласился» он. – Это будет гуманнее.
– Я не могу сейчас думать об уязвленной гордости Влада, – язвительно прошипела я. – Нашлись дела поважнее – жизнь там свою спасти, ага.
Он вздохнул.
– Извини.
– Да ничего. Просто ты все чаще играешь роль его адвоката. Надеюсь, на то, чтобы остаться моим другом, у тебя время останется.
– Ну что за бред, Полевая! Я – твой друг. А сейчас ты пытаешься меня делить. Зачем?
– Я не пытаюсь, – устало зевнула я. – Рада, что вы с Владом нашли общий язык. Не поверишь, но я всегда этого хотела. Просто мой ребенок Влада никак не касается. Совсем. Я не атли больше...
– Но и не скади. Как ты себе представляешь управление племенем?
– Никак не представляю. Но у меня есть несколько месяцев, чтобы постичь эту тонкую науку.
– Не верю, что Дашка стоит за этим, Поля, – серьезно сказал Глеб. – Я ж ее с детства знаю. Она совсем не такая, и не думаю, что за годы в Лондоне настолько переменилась. Да и скади править ей было так же страшно, как и тебе.
