– Ничего, новые придут, – пошутила я. – Будто я всю жизнь об этом мечтала: Лара и Юлиана...
– Да уж, расслабиться сложно, – беззлобно пошутил он в ответ. – Хорошо, Полина, я подумаю. Нужно делать шаги навстречу и идти на компромиссы, если хотим общаться нормально. Я готов, а ты?
Я вздохнула. Ночь обволакивала покоем и заражала сонливостью. Но уснуть все равно не выйдет, особенно теперь, когда я знаю, что могу избавиться от «подарка» Гектора. И если есть хоть один, хотя бы маленький шанс, что получится сделать это сегодня...
– Сколько нужно кена?
Влад пожал плечами, стараясь выглядеть безразличным. Не только у меня иногда не выходит...
– Сложно сказать.
– Плохо. Лучше бы знал.
Он насмешливо изогнул бровь и спросил:
– Да, но что ты теряешь?
Голову. Я могу потерять голову. Ориентиров больше нет. Никаких. Вообще. Куча вопросов и стая сомнений, кружащих над ней. Выгрести бы это все из души...
Для того, чтобы чего-то добиться, нужно в первую очередь перестать себе врать. Сейчас. Здесь. Признаться себе, что плохая идея для душевного равновесия – позволить Владу делиться со мной кеном. Но в одном он прав – вещие сны даны мне не просто так.
Что я получу от этого обмена? Но главный вопрос – что потеряю?
В палатке было темно, холодно и пусто. Лишь спальный мешок на полу отсвечивал люминисцентными полосками. Не очень-то просторно, даже странно, что Влад ночевал здесь. Что он вообще жил с сольвейгами. Барт однажды впустил Дэна, но Дэн – другое, он изменился, а вот Влад... Не думаю, что такие меняются.
– Садись, – велел он и указал на спальник.
Гладкая плащовка холодила ладони. Пахло травой и печеной картошкой – даже сильнее, чем на улице. Там, снаружи, безопасно, а здесь, в замкнутом пространстве накатила паника. И я себе казалась беззащитной и маленькой. Настолько маленькой, что стало страшно.
Воспоминания. Они всегда приходят не вовремя. А ведь я думала, что давно забыла. И встречу у реки, и улыбку, и случайное прикосновение к запястью. Хотя оно наверняка не было случайным... У Влада все запланировано, выверено и для дела. Он не любит терять время.
Но сейчас то время «вне-атли» показалось таким настоящим, таким реальным, таким правильным. Тогда я еще не знала о том, насколько ценен мой кен, а драугр не хотел меня опустошить. Тогда я верила, что можно всю жизнь быть счастливой как в один миг – в миг, когда Влад смотрел на меня.
Он и сейчас смотрел, почти как тогда. Только счастья это не приносило. Впрочем, в семнадцать многие смотрят на мир сквозь розовые очки.
Влад молча присел рядом и скрестил ноги по-турецки. Разуться не удосужился. Спальник зашуршал, обозначая свое присутствие. В маленьком, отгороженном от внешнего, мирке каждый звук казался особенно громким. Дыхание вырывалось свистом.
– Холодно? – шепотом спросил Влад и, не дождавшись ответа, снял куртку и накинул мне на плечи.
Она пахла кожей. Костром. Его одеколоном. Чужие запахи окружили, сбивая с толку.
Я боялась. Нет, не так, как боятся смерти или чудищ из сна. Больше. Понимала, что та, кто выйдет из палатки после случившегося, возможно, уже не будет мной. Вернее, будет, но другой, и эти изменения пугали.
– Ты дрожишь... – Он коснулся моих рук. Сначала осторожно, словно боясь обжечься, а потом по-хозяйски, крепко, и принялся растирать. Руки казались ледяными по сравнению с его горячими ладонями. Постепенно тепло возвращалось, наполняло меня и расслабляло.
– Лето кончилось, – зачем-то сказал Влад, и я поймала его взгляд. Молчала. Слов не было, они испарились, развеялись с дымом костра, оставшегося снаружи. – Если будешь прятаться, ничего не выйдет.
– Я не... – Голос сорвался, охрип, и я прокашлялась. – Я не прячусь.
– Хорошо.
Он не предупреждал. Все случилось резко и неожиданно. И следующий выдох вырвался стоном. Я слишком расслабилась, чтобы закрыться, ванильный кен проник под кожу. Опьянил. Сбил с толку.
И подумать бы о том, что я обещала себе когда-то. Не впускать. Не забывать. Не доверять больше. Думать совершенно не получалось. Мысли спутались клубком пушистых ниток и рвались при попытке их распутать. Эмоции стали ярче. Страх растворился в удовольствии, ладони горели от прикосновений, голова кружилась.
– Если ты будешь делать так, я не смогу тебе помочь, – шепнул Влад мне в ухо, и я вынырнула в реальность. Реальность тоже была туманной, пропитанной ванилью. Я поморгала и мотнула головой. Тут же поняла, что, как в пошлом любовном романе, кусаю губу.
Стало стыдно, уши полыхнули, а Влад улыбнулся.
– А ты думала, будет как? Со мной?
– Чего? – резко спросила я и расцепила ладони. Стыд множился сожалением – не стоило соглашаться.
– Ну, с Эриком было проще – он сразу тебя к себе привязал... так.
– Эрик мне жизнь спас, – возразила я. – Не нужно сравнивать.
– Что ж, возможно, сейчас своим кеном я спасаю его жизнь. Какая ирония судьбы, ведь тебе понравился... процесс.
– Прекрати!
– При обмене нельзя укрыться, Полина.
– И не собиралась от тебя крыться! – выдохнула. Ночь плескалась темнотой и пачкала кожу, одежду, оставляя видимыми лишь силуэты. Дышать было трудно, внезапно стало жарко и захотелось наружу – на улицу, под небо с крупными звездами, а лучше войти уйти в горы и спрятаться там в какой-нибудь пещере. Лишь бы не здесь... не так... не с Владом. Но я слишком долго убегала, чтобы позволить себе такую роскошь. А сейчас, после случившегося, врать себе не имело смысла. – Что ты хочешь услышать? Что у меня есть к тебе чувства? Они есть. Было бы странно, если бы не было, после всего... после всех лет, что мы прожили в одном доме. Но это ничего не меняет.
– Это меняет все! – выдохнул он яростно и взял меня за руку. От прикосновения последние капли самообладания таяли на глазах. – Для меня.
– Ты можешь надеяться на что угодно, я не могу запретить. Не знаю, что будет завтра, знаю одно: мы верим в то, во что хотим верить. Я верю, что нужно думать сейчас о том, как помочь Эрику. Понимаю, для тебя это неприятно и, возможно, больно, но иначе нельзя. Ты знаешь правила игры, ты играешь в нее столько лет. И сам учил, что нужно быть преданной племени. У меня оно есть. Я – скади, Влад. Этого не изменить. Эрик – мой вождь. Я устала от игр, и больше не буду играть в них. Ни с тобой, ни с кем-то еще.
– Боишься поверить, что я не играю... – Он склонился совсем близко, я могла почувствовать его дыхание на коже. – Почему ты даже не даешь мне шанса доказать?
– У тебя было множество шансов. Может, стоит дать шанс мне решить что-то самой?
Влад на удивление спорить не стал. Кивнул и серьезно сказал:
– Хорошо. Ты чувствуешь его здесь? – Положил руку мне на живот и добавил: – Мой кен?
Чувствую ли я его? Да он, вероятно, шутит! Я теперь его везде чувствую, не только в жиле. В венах. В крови. На коже. Он впитался и стал частью меня. Выгнать бы. Вытравить. Вернуться домой и обо всем забыть. Гектор не собирается меня убивать, Владу он обещал не причинять зла, так зачем все это?
Словно прочитав мои мысли, Влад сказал:
– Поможешь себе, научишься помогать другим. Это важный дар, Полина, так что постарайся почувствовать его.
Другим. Мирослав тоже в опасности. И если он все еще жив, я должна сделать все, чтобы помочь.
Кивнула.
– Отлично. А теперь отпусти его, позволь ему вести тебя. Отдели кен Гектора. Он серый, без запаха и вкуса.
Серый. Клубится в жиле, распространился по организму ядом, врос невидимыми щупальцами в плоть, просочился в душу. Черт, я никогда его не выгоню!
– Справишься, – подбодрил Влад, и ухо приятно защипало от его дыхания. Он взял меня за руку и положил ладонь туда, где только что лежала его собственная – мне на живот. – Помнишь, как прогоняла нали? Сделай то же, только позволь своему кену вытянуть это из тебя. Просто тяни.
Тянула. Открыла ладони, подцепила серую массу и рванула...
Боль ослепила. Сначала резануло жилу, живот скрутило, а перед глазами поплыли багровые круги, и я закрыла их. Боль юркими змейками поползла вверх, к легким и сердцу, и вниз – к паху и ногам. Она просочилась в руки, начиная с плеч и вниз, к ладоням, сводя тело судорогой, лишая самообладания.
– Больно... – простонала я и попыталась отнять руку от живота. Влад не позволил – прижал еще сильнее, почти вдавил и приказал:
– Не смей! Продолжай.
Продолжала. Вернее, продолжало тело, разум ведь отключился. Боль стала частью меня, растворила в себе, и меня не стало. Совсем. От меня осталась ладонь и жила, выталкивающая кен ясновидца. Он цеплялся, словно паразит, и выходить не хотел. Шипел, плавился, переплавляя меня, заставляя кричать от боли.
Я кричала. Кусала губы до крови. Билась в конвульсиях, а Влад держал меня, обнимая, и шептал что-то ласковое, ненавязчивое. Мне было все равно. Хотелось его прибить. Ударить, чтобы замолчал. Лишь бы прекратить это, прекратить боль...
Не знаю, сколько это длилось – несколько минут, часов или же вечность.
Сначала возвратились запахи. Дым костра. Мускус. Ваниль. Потом звуки – прерывистое дыхание и шепот. Затем, постепенно, начиная от кончиков пальцев, мелкими покалываниями, вернулись ощущения собственного тела.
– Больно, – повторила я. – Ты не сказал, что будет так больно.
– Не сказал, – спокойно ответил Влад и поцеловал меня в висок.
– Ненавижу тебя!
– Разве ты не этого хотела – свободы? – иронично спросил он, и я выдохнула.
Свобода. Она всегда дается слишком тяжело. И за нее всегда приходится чем-то расплачиваться: раздирать тело на части или же принимать в жизнь одиночество. Одиночество больше не пугало. Стало все равно...
Свободна. Во мне больше нет отравы. Я вольна делать, что хочу. Но хочу ли я?
Хочу. Но вовсе не одиночества. Ваниль все еще плескалась в венах – Влад переборщил. Впрочем, он никогда не делает ничего просто так.
– Тебе было так же больно? – спросила я и повернулась к нему. Тут же об этом пожалела. Он слишком близко. Сидит серьезный и смотрит – не в глаза, на губы. И от взгляда этого тело снова цепенеет. Его кен все еще говорит во мне. Определенно он, что же еще?
– Не так же – у меня гораздо дольше не получалось, – ответил он тихо.
– О... – вырвалось у меня. Я попыталась отвернуться, но он не позволил. Сжал мой подбородок и потерся носом о мой нос.
– Хочу свое «спасибо», – прошептал, едва касаясь губами моих губ. – Я же всегда поступаю аморально...
Целовался он все так же хорошо. Наверное, это как с ездой на велосипеде – нельзя разучиться. И волосы все такие же мягкие, разве что спутались немного.
Ощущения на грани эйфории и безумия. Шорох спального мешка. Твердая поверхность под спиной. Прохлада на плече, с которого сползла куртка. Стон – непроизвольный, который и хотелось бы сдержать, да не вышло. Тело после избавления от кена Гектора отказывалось подчиняться напрочь. Вернее, оно подчинялось, но не мне...
– Какое искушение прикоснуться к тебе сейчас, когда ты так хочешь этого, – шепнул Влад мне в самое ухо, рождая миллиарды мурашек. Они поползли от шеи к затылку и вниз – по позвоночнику. – Как остановиться, когда это – единственный момент, когда я смогу убедить тебя?
– Влад, я...
– Нет, молчи! – Указательный палец лег мне на губы. – Ты ведь отправишься спасать его, верно? Ты всегда всех спасаешь... Но сегодня, здесь никого спасать не нужно. Просто позволь себе наделать немного ошибок.
Если бы он не остановился, я бы их наделала. Много. Тех, о которых потом сожалела бы. Я даже понимала это и все равно обнимала. Закрывала глаза и наслаждалась теплом. Тем, о котором забыла. Законсервировала в памяти с пометкой «не вскрывать». Вскрыла. Вспорола консервную банку забытых эмоций и выпустила их на волю...
И да, я не остановилась бы на полпути. Я вообще забыла, что это такое – останавливаться. Если бы он не... если бы...
Влад разорвал поцелуй. Укутал меня курткой. Уткнулся лбом мне в лоб и закрыл глаза.
– Я никогда не перестану бороться, – шепнул. – Слышишь, никогда!
Поразмышлять над его словами не вышло – усталость взяла свое, и я уснула. Сквозь сон почувствовала, как меня бережно сунули внутрь спальника, затем снова обняли и застегнули молнию.
Снов не было. Не было тревожных, будоражащих видений и туманных намеков. Только темнота – теплая и уютная. И покой.
Проснулась я далеко за полдень. Выбралась из мешка, расстегнула палатку и вдохнула свежий, ароматный воздух неизведанного края. Туман рассеялся, и долина заиграла новыми красками, очаровывая. Ржавая трава от ветра шла волнами, льнула к земле и наползала на низкие холмы неподалеку. Прямо за ними, на горизонте бледными макушками горы цепляли облака. А в другой стороне с линией горизонта целовалось озеро. Зеркальная гладь воды изредка покрывалась рябью, словно морщилась от яркого солнца, застывшего в зените...
Жизнь в поселении кипела. Горели костры, готовилась еда, со всех сторон слышался гомон и смех. Уютно. Ну, если не учитывать вечные миграции.
Внезапно захотелось домой. Обнять Алана, вдохнуть молочный запах его макушки, выпить с Элей чаю на кухне. Выслушать жалобы Томы на Дашу. Сказать Роберту, что не все потеряно. Влад ведь обещал подумать...
Воспоминания о сегодняшней ночи вызвали стыд. И вроде как я свободна уже, никому ничего не должна, а все же... Понимала, что в том поступке было мало правильного. Ошибка. Влад полагает, я считаю все, что было между нами ошибкой. Или то, что может быть.
Но ведь ничего не может быть, верно?
Нет, не о том ты должна думать, Полина! Теперь, когда кен Гектора больше не угроза, нужно решить, что делать дальше. Глупо будет просто прийти к нему и заявить: «В тебе нет власти надо мной», как в отечественном фэнтези-фильме. Пафосно и ничего мне не даст. Ничего не даст Лидии...
Ее мутные, несчастные глаза преследовали меня. Она просила помочь. Но чем? Черт, чем я могу помочь, когда сделанное – необратимо?!
Ответ пришел сам – холодный, логичный, с привкусом приговора. Отдать ей Эрика. Отказаться от надежд и оставить Гектору право управлять им. Снова соврать. От этих мыслей настроение тут же испортилось, и прекрасные пейзажи больше не радовали.
Ну, почему мы рождены такими? Монстрами, которые причиняют боль, забирая у ясновидцев самое ценное? Почему, чтобы жить, нам нужно отнять жизнь? Кто придумал такую справедливость? И главное – как я смогу с этим жить. Как смогу смотреть на соплеменников, когда видела Лидию во сне? А ведь каждый из них питается, пусть нечасто, но все же...
– Ты весьма своеобразно сбежала вчера от наших занятий. – Барт подошел так незаметно, что я подпрыгнула от неожиданности. Выглядел он замечательно – сразу видно, что выспался и уже позавтракал. – Бессонная ночь?
– Наполовину, – уклончиво ответила я. – Да и не сбежала я. Главное ведь – результат, верно?
– Верно, – кивнул. – И как чувствуешь себя теперь?
– Не сильно отличаюсь от «тогда», – поморщилась я.
– А вот и отличаешься, – загадочно возразил Барт и посмотрел куда-то в сторону. Я проследила за его взглядом и краем глаза заметила, как Алеша и Кшиштоф – один из провидцев сольвейгов – завели в палатку незнакомого щуплого парня. – Не желаешь ли немного позаниматься перед завтраком?
– Позаниматься? Чем?
– Увидишь.
Барт взял меня за руку и увлек к той самой палатке.
Внутри было светло. Под куполом качалась задетая чьей-то головой лампочка на длинном проводе.
– Да уж, расслабиться сложно, – беззлобно пошутил он в ответ. – Хорошо, Полина, я подумаю. Нужно делать шаги навстречу и идти на компромиссы, если хотим общаться нормально. Я готов, а ты?
Я вздохнула. Ночь обволакивала покоем и заражала сонливостью. Но уснуть все равно не выйдет, особенно теперь, когда я знаю, что могу избавиться от «подарка» Гектора. И если есть хоть один, хотя бы маленький шанс, что получится сделать это сегодня...
– Сколько нужно кена?
Влад пожал плечами, стараясь выглядеть безразличным. Не только у меня иногда не выходит...
– Сложно сказать.
– Плохо. Лучше бы знал.
Он насмешливо изогнул бровь и спросил:
– Да, но что ты теряешь?
Голову. Я могу потерять голову. Ориентиров больше нет. Никаких. Вообще. Куча вопросов и стая сомнений, кружащих над ней. Выгрести бы это все из души...
Для того, чтобы чего-то добиться, нужно в первую очередь перестать себе врать. Сейчас. Здесь. Признаться себе, что плохая идея для душевного равновесия – позволить Владу делиться со мной кеном. Но в одном он прав – вещие сны даны мне не просто так.
Что я получу от этого обмена? Но главный вопрос – что потеряю?
В палатке было темно, холодно и пусто. Лишь спальный мешок на полу отсвечивал люминисцентными полосками. Не очень-то просторно, даже странно, что Влад ночевал здесь. Что он вообще жил с сольвейгами. Барт однажды впустил Дэна, но Дэн – другое, он изменился, а вот Влад... Не думаю, что такие меняются.
– Садись, – велел он и указал на спальник.
Гладкая плащовка холодила ладони. Пахло травой и печеной картошкой – даже сильнее, чем на улице. Там, снаружи, безопасно, а здесь, в замкнутом пространстве накатила паника. И я себе казалась беззащитной и маленькой. Настолько маленькой, что стало страшно.
Воспоминания. Они всегда приходят не вовремя. А ведь я думала, что давно забыла. И встречу у реки, и улыбку, и случайное прикосновение к запястью. Хотя оно наверняка не было случайным... У Влада все запланировано, выверено и для дела. Он не любит терять время.
Но сейчас то время «вне-атли» показалось таким настоящим, таким реальным, таким правильным. Тогда я еще не знала о том, насколько ценен мой кен, а драугр не хотел меня опустошить. Тогда я верила, что можно всю жизнь быть счастливой как в один миг – в миг, когда Влад смотрел на меня.
Он и сейчас смотрел, почти как тогда. Только счастья это не приносило. Впрочем, в семнадцать многие смотрят на мир сквозь розовые очки.
Влад молча присел рядом и скрестил ноги по-турецки. Разуться не удосужился. Спальник зашуршал, обозначая свое присутствие. В маленьком, отгороженном от внешнего, мирке каждый звук казался особенно громким. Дыхание вырывалось свистом.
– Холодно? – шепотом спросил Влад и, не дождавшись ответа, снял куртку и накинул мне на плечи.
Она пахла кожей. Костром. Его одеколоном. Чужие запахи окружили, сбивая с толку.
Я боялась. Нет, не так, как боятся смерти или чудищ из сна. Больше. Понимала, что та, кто выйдет из палатки после случившегося, возможно, уже не будет мной. Вернее, будет, но другой, и эти изменения пугали.
– Ты дрожишь... – Он коснулся моих рук. Сначала осторожно, словно боясь обжечься, а потом по-хозяйски, крепко, и принялся растирать. Руки казались ледяными по сравнению с его горячими ладонями. Постепенно тепло возвращалось, наполняло меня и расслабляло.
– Лето кончилось, – зачем-то сказал Влад, и я поймала его взгляд. Молчала. Слов не было, они испарились, развеялись с дымом костра, оставшегося снаружи. – Если будешь прятаться, ничего не выйдет.
– Я не... – Голос сорвался, охрип, и я прокашлялась. – Я не прячусь.
– Хорошо.
Он не предупреждал. Все случилось резко и неожиданно. И следующий выдох вырвался стоном. Я слишком расслабилась, чтобы закрыться, ванильный кен проник под кожу. Опьянил. Сбил с толку.
И подумать бы о том, что я обещала себе когда-то. Не впускать. Не забывать. Не доверять больше. Думать совершенно не получалось. Мысли спутались клубком пушистых ниток и рвались при попытке их распутать. Эмоции стали ярче. Страх растворился в удовольствии, ладони горели от прикосновений, голова кружилась.
– Если ты будешь делать так, я не смогу тебе помочь, – шепнул Влад мне в ухо, и я вынырнула в реальность. Реальность тоже была туманной, пропитанной ванилью. Я поморгала и мотнула головой. Тут же поняла, что, как в пошлом любовном романе, кусаю губу.
Стало стыдно, уши полыхнули, а Влад улыбнулся.
– А ты думала, будет как? Со мной?
– Чего? – резко спросила я и расцепила ладони. Стыд множился сожалением – не стоило соглашаться.
– Ну, с Эриком было проще – он сразу тебя к себе привязал... так.
– Эрик мне жизнь спас, – возразила я. – Не нужно сравнивать.
– Что ж, возможно, сейчас своим кеном я спасаю его жизнь. Какая ирония судьбы, ведь тебе понравился... процесс.
– Прекрати!
– При обмене нельзя укрыться, Полина.
– И не собиралась от тебя крыться! – выдохнула. Ночь плескалась темнотой и пачкала кожу, одежду, оставляя видимыми лишь силуэты. Дышать было трудно, внезапно стало жарко и захотелось наружу – на улицу, под небо с крупными звездами, а лучше войти уйти в горы и спрятаться там в какой-нибудь пещере. Лишь бы не здесь... не так... не с Владом. Но я слишком долго убегала, чтобы позволить себе такую роскошь. А сейчас, после случившегося, врать себе не имело смысла. – Что ты хочешь услышать? Что у меня есть к тебе чувства? Они есть. Было бы странно, если бы не было, после всего... после всех лет, что мы прожили в одном доме. Но это ничего не меняет.
– Это меняет все! – выдохнул он яростно и взял меня за руку. От прикосновения последние капли самообладания таяли на глазах. – Для меня.
– Ты можешь надеяться на что угодно, я не могу запретить. Не знаю, что будет завтра, знаю одно: мы верим в то, во что хотим верить. Я верю, что нужно думать сейчас о том, как помочь Эрику. Понимаю, для тебя это неприятно и, возможно, больно, но иначе нельзя. Ты знаешь правила игры, ты играешь в нее столько лет. И сам учил, что нужно быть преданной племени. У меня оно есть. Я – скади, Влад. Этого не изменить. Эрик – мой вождь. Я устала от игр, и больше не буду играть в них. Ни с тобой, ни с кем-то еще.
– Боишься поверить, что я не играю... – Он склонился совсем близко, я могла почувствовать его дыхание на коже. – Почему ты даже не даешь мне шанса доказать?
– У тебя было множество шансов. Может, стоит дать шанс мне решить что-то самой?
Влад на удивление спорить не стал. Кивнул и серьезно сказал:
– Хорошо. Ты чувствуешь его здесь? – Положил руку мне на живот и добавил: – Мой кен?
Чувствую ли я его? Да он, вероятно, шутит! Я теперь его везде чувствую, не только в жиле. В венах. В крови. На коже. Он впитался и стал частью меня. Выгнать бы. Вытравить. Вернуться домой и обо всем забыть. Гектор не собирается меня убивать, Владу он обещал не причинять зла, так зачем все это?
Словно прочитав мои мысли, Влад сказал:
– Поможешь себе, научишься помогать другим. Это важный дар, Полина, так что постарайся почувствовать его.
Другим. Мирослав тоже в опасности. И если он все еще жив, я должна сделать все, чтобы помочь.
Кивнула.
– Отлично. А теперь отпусти его, позволь ему вести тебя. Отдели кен Гектора. Он серый, без запаха и вкуса.
Серый. Клубится в жиле, распространился по организму ядом, врос невидимыми щупальцами в плоть, просочился в душу. Черт, я никогда его не выгоню!
– Справишься, – подбодрил Влад, и ухо приятно защипало от его дыхания. Он взял меня за руку и положил ладонь туда, где только что лежала его собственная – мне на живот. – Помнишь, как прогоняла нали? Сделай то же, только позволь своему кену вытянуть это из тебя. Просто тяни.
Тянула. Открыла ладони, подцепила серую массу и рванула...
Боль ослепила. Сначала резануло жилу, живот скрутило, а перед глазами поплыли багровые круги, и я закрыла их. Боль юркими змейками поползла вверх, к легким и сердцу, и вниз – к паху и ногам. Она просочилась в руки, начиная с плеч и вниз, к ладоням, сводя тело судорогой, лишая самообладания.
– Больно... – простонала я и попыталась отнять руку от живота. Влад не позволил – прижал еще сильнее, почти вдавил и приказал:
– Не смей! Продолжай.
Продолжала. Вернее, продолжало тело, разум ведь отключился. Боль стала частью меня, растворила в себе, и меня не стало. Совсем. От меня осталась ладонь и жила, выталкивающая кен ясновидца. Он цеплялся, словно паразит, и выходить не хотел. Шипел, плавился, переплавляя меня, заставляя кричать от боли.
Я кричала. Кусала губы до крови. Билась в конвульсиях, а Влад держал меня, обнимая, и шептал что-то ласковое, ненавязчивое. Мне было все равно. Хотелось его прибить. Ударить, чтобы замолчал. Лишь бы прекратить это, прекратить боль...
Не знаю, сколько это длилось – несколько минут, часов или же вечность.
Сначала возвратились запахи. Дым костра. Мускус. Ваниль. Потом звуки – прерывистое дыхание и шепот. Затем, постепенно, начиная от кончиков пальцев, мелкими покалываниями, вернулись ощущения собственного тела.
– Больно, – повторила я. – Ты не сказал, что будет так больно.
– Не сказал, – спокойно ответил Влад и поцеловал меня в висок.
– Ненавижу тебя!
– Разве ты не этого хотела – свободы? – иронично спросил он, и я выдохнула.
Свобода. Она всегда дается слишком тяжело. И за нее всегда приходится чем-то расплачиваться: раздирать тело на части или же принимать в жизнь одиночество. Одиночество больше не пугало. Стало все равно...
Свободна. Во мне больше нет отравы. Я вольна делать, что хочу. Но хочу ли я?
Хочу. Но вовсе не одиночества. Ваниль все еще плескалась в венах – Влад переборщил. Впрочем, он никогда не делает ничего просто так.
– Тебе было так же больно? – спросила я и повернулась к нему. Тут же об этом пожалела. Он слишком близко. Сидит серьезный и смотрит – не в глаза, на губы. И от взгляда этого тело снова цепенеет. Его кен все еще говорит во мне. Определенно он, что же еще?
– Не так же – у меня гораздо дольше не получалось, – ответил он тихо.
– О... – вырвалось у меня. Я попыталась отвернуться, но он не позволил. Сжал мой подбородок и потерся носом о мой нос.
– Хочу свое «спасибо», – прошептал, едва касаясь губами моих губ. – Я же всегда поступаю аморально...
Целовался он все так же хорошо. Наверное, это как с ездой на велосипеде – нельзя разучиться. И волосы все такие же мягкие, разве что спутались немного.
Ощущения на грани эйфории и безумия. Шорох спального мешка. Твердая поверхность под спиной. Прохлада на плече, с которого сползла куртка. Стон – непроизвольный, который и хотелось бы сдержать, да не вышло. Тело после избавления от кена Гектора отказывалось подчиняться напрочь. Вернее, оно подчинялось, но не мне...
– Какое искушение прикоснуться к тебе сейчас, когда ты так хочешь этого, – шепнул Влад мне в самое ухо, рождая миллиарды мурашек. Они поползли от шеи к затылку и вниз – по позвоночнику. – Как остановиться, когда это – единственный момент, когда я смогу убедить тебя?
– Влад, я...
– Нет, молчи! – Указательный палец лег мне на губы. – Ты ведь отправишься спасать его, верно? Ты всегда всех спасаешь... Но сегодня, здесь никого спасать не нужно. Просто позволь себе наделать немного ошибок.
Если бы он не остановился, я бы их наделала. Много. Тех, о которых потом сожалела бы. Я даже понимала это и все равно обнимала. Закрывала глаза и наслаждалась теплом. Тем, о котором забыла. Законсервировала в памяти с пометкой «не вскрывать». Вскрыла. Вспорола консервную банку забытых эмоций и выпустила их на волю...
И да, я не остановилась бы на полпути. Я вообще забыла, что это такое – останавливаться. Если бы он не... если бы...
Влад разорвал поцелуй. Укутал меня курткой. Уткнулся лбом мне в лоб и закрыл глаза.
– Я никогда не перестану бороться, – шепнул. – Слышишь, никогда!
Поразмышлять над его словами не вышло – усталость взяла свое, и я уснула. Сквозь сон почувствовала, как меня бережно сунули внутрь спальника, затем снова обняли и застегнули молнию.
Снов не было. Не было тревожных, будоражащих видений и туманных намеков. Только темнота – теплая и уютная. И покой.
Проснулась я далеко за полдень. Выбралась из мешка, расстегнула палатку и вдохнула свежий, ароматный воздух неизведанного края. Туман рассеялся, и долина заиграла новыми красками, очаровывая. Ржавая трава от ветра шла волнами, льнула к земле и наползала на низкие холмы неподалеку. Прямо за ними, на горизонте бледными макушками горы цепляли облака. А в другой стороне с линией горизонта целовалось озеро. Зеркальная гладь воды изредка покрывалась рябью, словно морщилась от яркого солнца, застывшего в зените...
Жизнь в поселении кипела. Горели костры, готовилась еда, со всех сторон слышался гомон и смех. Уютно. Ну, если не учитывать вечные миграции.
Внезапно захотелось домой. Обнять Алана, вдохнуть молочный запах его макушки, выпить с Элей чаю на кухне. Выслушать жалобы Томы на Дашу. Сказать Роберту, что не все потеряно. Влад ведь обещал подумать...
Воспоминания о сегодняшней ночи вызвали стыд. И вроде как я свободна уже, никому ничего не должна, а все же... Понимала, что в том поступке было мало правильного. Ошибка. Влад полагает, я считаю все, что было между нами ошибкой. Или то, что может быть.
Но ведь ничего не может быть, верно?
Нет, не о том ты должна думать, Полина! Теперь, когда кен Гектора больше не угроза, нужно решить, что делать дальше. Глупо будет просто прийти к нему и заявить: «В тебе нет власти надо мной», как в отечественном фэнтези-фильме. Пафосно и ничего мне не даст. Ничего не даст Лидии...
Ее мутные, несчастные глаза преследовали меня. Она просила помочь. Но чем? Черт, чем я могу помочь, когда сделанное – необратимо?!
Ответ пришел сам – холодный, логичный, с привкусом приговора. Отдать ей Эрика. Отказаться от надежд и оставить Гектору право управлять им. Снова соврать. От этих мыслей настроение тут же испортилось, и прекрасные пейзажи больше не радовали.
Ну, почему мы рождены такими? Монстрами, которые причиняют боль, забирая у ясновидцев самое ценное? Почему, чтобы жить, нам нужно отнять жизнь? Кто придумал такую справедливость? И главное – как я смогу с этим жить. Как смогу смотреть на соплеменников, когда видела Лидию во сне? А ведь каждый из них питается, пусть нечасто, но все же...
– Ты весьма своеобразно сбежала вчера от наших занятий. – Барт подошел так незаметно, что я подпрыгнула от неожиданности. Выглядел он замечательно – сразу видно, что выспался и уже позавтракал. – Бессонная ночь?
– Наполовину, – уклончиво ответила я. – Да и не сбежала я. Главное ведь – результат, верно?
– Верно, – кивнул. – И как чувствуешь себя теперь?
– Не сильно отличаюсь от «тогда», – поморщилась я.
– А вот и отличаешься, – загадочно возразил Барт и посмотрел куда-то в сторону. Я проследила за его взглядом и краем глаза заметила, как Алеша и Кшиштоф – один из провидцев сольвейгов – завели в палатку незнакомого щуплого парня. – Не желаешь ли немного позаниматься перед завтраком?
– Позаниматься? Чем?
– Увидишь.
Барт взял меня за руку и увлек к той самой палатке.
Внутри было светло. Под куполом качалась задетая чьей-то головой лампочка на длинном проводе.
